Бессовестная мать

Ксюша прошла в просторную залу и устало опустилась на диван. В руке у неё был белый конверт. Молодая женщина задумчиво уставилась перед собой и не слышала, как в комнату вошёл муж.
-Ксюша - мужчина тронул её за плечо - что-то случилось?
Она подняла на него глаза, полные какого-то отчаяния, протянула ему письмо в конверте и произнесла:
-Вот, читай...
Он мельком пробежал глазами официальные, напечатанные сухим языком, строчки и сказал:
-Я не понял - это что? Алименты, мать, суд... Что всё это значит?
-А это значит - горько усмехнулась молодая женщина - что объявилась моя маманя дорогая, и хочет, чтобы я платила ей алименты...
-Но ты никогда ничего не рассказывала про мать. Я знаю только твоего отца. Откуда она взялась и что она из себя представляет? Почему сейчас? Где она была раньше? Ведь даже у нас на свадьбе со стороны матери рядом с тобой была сестра Олега Петровича.
Ксюша уронила голову на руки. Она пыталась оставаться спокойной, но в душе у неё бушевали настоящие бури.
-Нет, подожди - засуетился Арсений - так нельзя, тем более, в твоём положении. Давай, разденься, я напою тебя чаем с мелиссой, а потом ты мне всё расскажешь.
Он помог раздеться жене, разом как будто потерявшую все силы, отвёл на кухню, налил ароматного чая, положил перед ней в тарелку кусок тыквенного пирога. Но Ксюша покачала головой, отодвинула пирог и произнесла:
-Моя мать ушла к любовнику от отца, много лет назад, оставив нас троих у него на руках.
-Что? - удивлённо протянул Арсений. Для него семейные ценности были незыблемыми, как само существование долгого брака и крепких семейных уз - но... почему? Что за бред? От Олега Петровича? Чем он так провинился? И вы?
-Арсений. Я никогда не говорила об этом, потому что мне было стыдно. У тебя такая семья... А мы... У меня до сих пор на сердце огромная дыра там, где должна быть любовь к матери. Мне ведь пятнадцать было, когда отец её выгнал, двое младших остались на мне, отец пахал, как проклятый, квартиру купил в ипотеку, а у меня... Не было всего того, о чём может мечтать девочка-подросток в этом возрасте. Я занималась братом и сестрой, чтобы хоть как-то помочь отцу, училась изо всех сил... Но это даже не главное - отец сильно страдал...
-Ксюша, я не понимаю. Почему она так с вами?
-Арсюш - ласково сказала женщина - у тебя другая семья, у тебя бы такого никогда не случилось. Я тогда не понимала... Мать - творческий человек. Ей было тесно с нами... Она считала, что она только стирает-убирает-готовит, как обслуга какая-то. И ничего больше не будет в её жизни. Постоянно упрекала отца, что он ничего не даёт ей. А ведь всё было - и совместные поездки на море, и отдых, и нас в лагерь отец отправлял. Он любил её. Как умел. Но ей было мало этого всего. Она встретила мужчину на пятнадцать лет младше себя и отец, узнав это, выставил её вон. Она и не раскаивалась. Просто ушла и не искала с нами встреч, не звонила, не писала. Отец не подавал на алименты - он гордый человек, да и взять с неё нечего. А она - всегда считала себя гением, мечтала о больших деньгах, писала какие-то книги, насколько я помню...У неё много пороков - она пила даже, потом вылечилась, сидела на антидепрессантах, обращалась к психиатру...
-И после этого она хочет, чтобы ты платила ей алименты?
Ксения горько усмехнулась:
-Наверное, её хахаль бросил. Ей ведь уже за пятьдесят. Да и он у неё был не сказать, что такой добытчик.. Насколько я знаю, он не работал - она его содержала. Говорила, что любит его. Первое время она приходила, пыталась давать деньги, мы были в комнатах, но я слышала, как она ругается с отцом.
-Подожди, Ксюша, так ведь она что, не лишена родительских прав?
-Нет, отец не делал этого. Я не знаю почему, то ли из жалости, то ли может надеялся ещё на что-то...
-А кто она вообще, чем занимается?
-Работала помощником юриста в какой-то юридической конторе. Раньше. Сейчас не знаю, да и не хочу...
-Значит, она юридически подкована, это усложняет дело. Ксюша, как же так... Отец должен был предвидеть нечто подобное.
А Ксения вдруг заплакала. Непонятно, что это были за слёзы - то ли от воспоминаний подростковых событий, когда мать покинула их, то ли от несправедливости, которая должна была привести к ещё более сильной неприязни старшей дочери к матери.
Арсений вышел из комнаты и набрал знакомый номер телефона:
-Алло, Олег Петрович, у нас тут такое дело...
Когда Олег Петрович приехал к молодым, Ксюша уже успокоилась. Он с жалостью посмотрел на неё. Огромный живот натянул ткань платья, худое личико как-то разом осунулось, под глазами легли тени, она всё ещё пошмыгивала, как обиженный ребёнок и вытирала платочком покрасневший носик. Обнял её, чувствуя, как закипает в нём ненависть к самому себе. Как он мог не подумать об этом. Ведь такая, как Катерина, вполне могла поступить так с дочерью.
-Милая, я поговорю с ней, решу вопрос, слышишь. А ты успокойся, тебе нельзя волноваться...
-Не надо, па. Не унижайся. Пусть будет суд. Я сама себя защищу, я ведь юрист.
-Ксюша, у тебя срок подходит скоро. Ты этим нервозом только вред ребёнку причинишь. Это мой первый внук или внучка, я не прощу себе, если что-то случится.
-Я буду спокойна, па - ободряюще улыбнулась ему Ксения - я ведь адвокат, меня всегда упрекают, что я хладнокровна, как рыба. Вот и здесь. Ну и что, что она мать. Она давно уже чужой для меня человек. Думаю, что Вадим и Юлька спокойно выступят в заседании с моей стороны, да и ты тоже. Если мы докажем, что она не принимала участия в нашем воспитании, ей алиментов от меня не видать, и от всех остальных тоже.
Но сколько бы не убеждала его дочь, что с ней всё в порядке, он всё-таки решил поговорить с Катериной. Тем более наверняка она не меняла своего места жительства, и жила в стареньком доме своей матери.
На следующий день ближе к вечеру, он отправился туда, с надеждой на то, что бывшая жена отступится от своих планов относительно алиментов. Домик казался нежилым, в огородике всё заросло травой, старенькая калитка скрипнула несмазанными петлями, дорожка к дому не имела следов пребывания хоть кого-то живого. Но внутри горел свет, сквозь грязные, давно не мытые окна пробивался тонкий луч. Зрелище было убогим и поражало своим нищенствованием.
Он без стука открыл дверь и вошёл. В кухне на стуле спиной сидела женщина - его бывшая жена. Повернулась на звук шагов, зрачки под большими стёклами старомодных очков расширились то ли от удивления, то ли от страха. Она очень сильно постарела, то и дело кашляла, морщины вокруг глаз и губ, коротко стриженные , местами поредевшие волосы, высохшая фигура в цветастом, старушечьем платье. "А ведь ей всего пятьдесят пять" - подумал Олег. На миг ему стало жалко её, но потом он вспомнил, какие страдания эта женщина причинила его детям, и жалость испарилась. Подошёл ближе.
-Ну здравствуй, Катя.
Она привстала, а он вдруг подошёл совсем близко, схватил за шею:
-Ты что же делаешь, пас.куда? - голос сорвался на шёпот - дочь, которую не любила и не воспитывала, хотела аборт сделать, когда узнала, что беременна, хочешь теперь, как кошелёк использовать.
Потом медленно отпустил, убедившись, что на шее не осталось отпечатков его пальцев. Повернулся, взял телефон и медленно опустился на старое кресло.
-И тебе не хворать, Олег. Я воспитывала - наконец произнесла она - до пятнадцати лет.
-И ты считаешь, этого достаточно, чтобы вот так сейчас ворваться в нашу семью, и требовать с неё алименты?
-Ты сам запретил приходить мне и настраивал детей против меня.
-Не ври! - рявкнул мужчина - ты перестала приходить! Это все дети знают. Да, я был зол на тебя и постоянно при твоих визитах, пытался выяснить - за что? Не со мной! С ними за что ты так! А тебе страсть как не хотелось этих разговоров, поэтому ты перестала являться! А детей против себя настроила ты сама - своим поведением. И в то время, как ты развлекалась здесь с твоим альфонсом, ходила на фитнес, жила в своё удовольствие, Ксюша была младшим за мать, а я бился, как проклятый! А сейчас твоя дочь, хотя матерью назвать тебя сложно, ждёт ребёнка, у неё большой срок, а ты! Ты ещё и денег с неё пытаешься поиметь. Что от тебя осталось, Катя? Где твой альфонс, который должен тебя содержать? Где твоя слава гения-писателя, которая должна была, по твоим словам, принести тебе бабки и неугасаемый на много лет вперёд авторитет среди читателей?
-Коля бросил меня - спокойно ответила Катерина - давно уже. А книги... Не возымели успеха, хотя я до сих пор уверена, что они гениальны. Сейчас я больна, не работаю, живу на мизерной пенсии по инвалидности, и хотела бы получить своё за те пятнадцать лет, что я отдала дочери.
-Ты отдала? Постоянно воспаряя в своих мечтах и не занимаясь ни домом, ни детьми? Постоянно упрекая меня в том, что я тебя не понимаю, не ценю? А что я должен был ценить, Катя? Твоё безделье, лень и тупое пребывание в каком-то собственном выдуманном мире? Готовить ты не любила, о чём прямо заявила мне, убираться ты не можешь, так как похожа на обслугу, гладить-стирать - тоже. Что ты хотела от меня? Я работал, чтобы содержать семью, а в ответ получал только упрёки в нелюбви к тебе. Зачем ты тогда рожала от меня, если сама не любила меня, Катя?!
-Я не знаю! - закричала женщина - ты не понимаешь! Когда я встретила Колю, он был как, как бог какой-то... Что я видела до него? Горшки, пелёнки, детский визг - и ничего более. Постоянно ворчащего тебя! А с ним. Я жить стала! По-настоящему, жить любимой и счастливой, заниматься тем, что я люблю. Да, ходить на нелюбимую работу, но при этом любить себя, а не кого-то другого! Почему я должна была жертвовать собой ради детей! Даже если он меня бросил - я благодарна ему за те годы, что он провёл рядом!
Посмотрела на него - тоже уже не молод, сидит, сгорбившись, на кресле, седая поникшая голова, усталость во взгляде. Но когда говорит о детях - словно бы меняется, во взгляде теплота, радость какая-то....
-Какая мерзость, Катя - покачал головой - я ведь даже не женился после. Такую рану ты нам нанесла. Боялся, что вряд ли буду кому-то нужен с тремя детьми, да если и буду нужен, то потом она тоже уйдёт - опять детям травма на всю жизнь... Вобщем, оставь в покое Ксению. Она ведь адвокат, она тебя в суде как вошь раздавит. Не позорься.
-Это мы ещё посмотрим, Олег. А теперь уходи.
В первый раз они встретились в суде на предварительной беседе. Ксюшу за руку держал молодой человек, высокий, статный, приятной наружности. Напоминающий ей. Кого? Того, из прошлого, с кем она была счастлива и чувствовала себя любимой и желанной. С интересом посмотрела на него, кивнула, повернулась к Ксении:
-Ну здравствуй, доченька.
-Здравствуйте - с вызовом ответила молодая женщина, и, заметив заинтересованный взгляд матери в сторону мужа, спросила ехидно - всё ещё интересуетесь молоденькими мальчиками? Как тогда?
Катерина побледнела, но нашла в себе силы улыбнуться.
-Я полагаю, это твой муж. Была бы рада познакомиться с ним.
-А с каких пор ты интересуешься моей жизнью? И скоро ли заинтересуешься жизнью ещё двоих своих детей?
Екатерина так и осталась стоять с протянутой к Арсению рукой. Мужчина был настолько разгневан, что отвернулся, когда она сделала в его сторону этот дружеский жест.
-А ты стала адвокатом, дочка? Пошла по моим стопам?
-Нет, я просто хотела ни в коем случае не стать такой, как ты.
Молодая женщина презрительно улыбнулась и отвернулась от матери.
Судья, как полагается, предложила им заключить мировое соглашение, но Ксения отказалась наотрез решать подобный вопрос таким образом.
После беседы она поняла, что к заседанию надо будет хорошо приготовиться.
Суд был назначен через десять дней. На заседание явились Олег и младшие дети Екатерины. С матерью никто из них поздороваться не захотел, хотя она и пыталась с ними заговорить. Так же пыталась возвать к их совести словами о том, что неужели они будут свидетельствовать против неё. Увидев презрительные взгляды в свою сторону, Катерина отступилась, не стала продолжать дальше диалог.
До суда пыталась поговорить с Олегом о том, чтобы он убедил Ксюшу выделять ей ежемесячно хоть какую-то сумму.
Но Олег был настолько возмущён, что постарался побыстрее отойти от неё.
Пришли так же несколько соседей и родня Олега, которые свидетельствовали о том, что в течение многих лет они не видели Катерину приходящей или живущей в квартире с детьми и мужем.
Очень эмоционально говорили младшие дети и Олег. Юлька практически не помнила мать - её всё время воспитывала Ксения. Брат её помнил, но говорил, что последний раз видел её много лет назад, когда учился ещё в школе.
В конце-концов Олег представил в качестве доказательства запись на телефон, сделанную во время последнего разговора с Екатериной.
К концу заседания стало очевидным, что сторона дочери представила все доказательства того, что мать не участвовала в жизни детей.
Когда они дружной толпой покидали здание суда, Катерина попыталась попридержать Ксению за локоть.
-Ксюша, подожди.
Ксения выдернула руку, словно испытывала брезгливость от прикосновения матери.
-Что тебе?
-Я хотела бы... общаться хоть иногда. И видеть, если позволишь, внука или внучку.
-Поздно же ты вспомнила о том, что у тебя есть семья, мама...
-Ксюша, не надо. Я всё-таки ваша мать, и я любила вас.
-Нет, мама, после того, как ты пыталась сделать меня своим кошельком, я не хочу тебя не слышать, не видеть, не знать. Остальные, поверь мне, придерживаются того же мнения. Отец заслуживает от нас и заботы, и помощи, и ухода. Но только не ты.
Ксения развернулась, и пошла прочь от матери, ускоряя шаг.