Как действовал Смерш. Часть 1

О том, какую роль в нашей победе на Германией сыграла контрразведывательная служба СМЕРШ, что переводится как «Смерть шпионам», очень подробно написал Владимир Богомолов в своем романе «В августе 44-го». Я впервые прочитал этот роман в журнале роман-газета, который мне подарил мой земляк Красношапка, который выписывал этот журнал, в середине 80-х годов.  С тех пор стал прочитывать все материалы об этой службе, которая в годы тайной войны победила немецкий Абвер, обезвредив огромное количество немецких агентов. В книге Богомолова хорошо описано, как это делалось. Как по еле заметным признакам в поведении немецких агентов наши контрразведчики выявляли врага в разном обличие. И в форме майора НКВД, и в виде умалишенной старушки, ходившей по станции и следящей за воинскими эшелонами, и, как в романе, в виде группы военнослужащих Красной армии в нашем тылу. А умение опытного оперативника СМЕРШа проводить силовое задержание немецкого агента, применяя и стрельбу двух рук по-македонски, с «качанием маятника», а потом проводить «потрошение» схваченного агента для выявления всех важнейших сведений, так называемого «момента истины» - все это есть в знаменитом романе Владимира Богомолова. И так «чистильщиков» среди наших оперативников было много.  Вот о них и пойдет речь в моей заметке.

Начальник отдела контрразведка СМЕРШ одного из управлений войск 3-го Белорусского фронта Анатолий Гуськов ужинал со своими оперативниками в Вильнюсе (совсем недавно освобождённом), отмечая удачное выполнение серьёзного задания. Сидели у открытого окна частного дома. Неожиданно внимание помощника Гуськова, Миронова, привлёк офицер и два солдата на улице. Он заявил, что этих людей в районе дома, где остановился приехавший заместитель наркома внутренних дел СССР Серов, он видит уже не в первый раз.

Миронов попросил у начальника разрешения проследить, куда они пойдут. Прошло 40 минут – он не возвращался. Узнать, что случилось с товарищем, пошёл ещё один оперативник – Данилов, и тоже пропал. Гуськов начал беспокоиться всерьёз. И вот, наконец, появились оба.

Группа, за которой они следили, обосновалась недалеко от оперативников, во дворе полуразрушенного дома. Прежде чем входить туда, долго проверялись по улицам, не идёт ли кто-то за ними. И в место своего обитания входили с тыловой стороны, по одному. Когда трое уже были во дворе, четвёртый замаскировался в развалинах и внимательно осматривал окрестности.

Рано утром их планировали проверить. Предполагали сначала взять под наблюдение, а когда они выйдут из дома, задержать их и доставить на базу для тщательной проверки. Для подкрепления частично взяли солдат из охраны Серова.

Всё прошло успешно. Оружие у задержанных забрали и поместили под охрану. У лейтенанта оказались документы на фамилию Безбородько – офицера связи из штаба 50-й армии. Документ был подлинный. Офицер отвечал на вопросы чётко и ясно. У остальных документы также не вызывали сомнений.

Оставалось проверить вещевые мешки. Вот там находки оказались интересными – три мины с часовыми механизмами. В ходе допроса выяснилось – перед оперативниками группа немецких диверсантов, составленная из бывших советских военнопленных. Звания им немцы в группе оставили те же, что были в Красной Армии.

Безбородько попал в плен в 1942 году, скитался по лагерям. В конце 1943 года в очередной лагерь, где он находился, прибыли офицеры из абвера. Вызывали на допрос всех по одному. Интересовались всем в прошлом человека. Некоторым предлагали сотрудничать с «великой Германией». Безбородько согласился, чтобы вырваться (по его словам) из ада концлагеря. Их отправили в разведывательно-диверсионную школу под Ригой. Безбородько получил специальность подрывника.

Их группу диверсантов из 6-ти человек сформировали в начале 1944 года, для заброски в район Смоленска. Но что-то не вышло, и Безбородько долго находился в резерве. А потом школа вместе с отступающими гитлеровцами отошла к Вильнюсу.

Здесь Безбородько вызвал к себе кадровый офицер абвера майор Гердт и объявил, что назначает его старшим в диверсионной группе. И познакомил с теми тремя, которые тоже будут заброшены в советский тыл. Ставилась задача – остаться в Вильнюсе после отхода немцев и «раствориться» среди солдат Красной Армии.

Затем, пользуясь надёжными документами, узнавать, где находятся крупные штабы. Проникать в них и совершать диверсии. Первым подходящим объектом стал штаб тыла 3-го Белорусского фронта. Но за 3 дня подготовки они поняли, что мину подложить не удастся. Тогда внимание переключили на дом, который был совсем недалеко от их убежища. Его усиленно охраняли, а значит, тут жили крупные военные руководители. Диверсанты решили внимательно изучить охрану и возможности проникновения внутрь.

Показания Безбородько совпали с тем, что говорили остальные члены группы. Поэтому сомнений не оставалось. У агентов изъяли порядка 20 тысяч советских рублей и множество пустых и заполненных бланков документов.

Так профессиональная наблюдательность одного из сотрудников помогла обезвредить диверсионную группу абвера и спасти жизнь заместителя наркома внутренних дел СССР Ивана Александровича Серова.

За успешную операцию Анатолий Михайлович Гуськов был награждён орденом Отечественной войны 1-й степени, а Миронов получил из рук начальника из Москвы прекрасные наручные часы. Завершив дело с диверсионной группой, контрразведчики СМЕРШ отбыли на передовую.

Фото на заставке:  Слева Гуськов, справа – Миронов

Летом 1943 года на переднем крае одного из батальонов 134-й стрелковой дивизии появились двое визитёров. Они были в форме артиллеристов. Сказали, что из части поддержки. И пришли заснять огневые точки фашистов. Ни малейших подозрений у бойцов не вызывали.

Разговаривал с ними и молодой сотрудник контрразведки Саша Телегин (по возрасту командир его так и звал, просто по имени). Только он заметил, что один из офицеров произносил слово «шомпол» как «шомпул». Телегин решил поглубже проверить «товарищей». Но нужно было выиграть время.

Тогда он спокойно сообщил «артиллеристам», что разведчики обнаружили хорошо замаскированный пункт наблюдения немцев. Александр предложил внимательно его осмотреть, но только надо дождаться командира разведчиков, который через несколько часов должен приехать из штаба полка.

«Артиллеристы» согласились и остались пока на позициях, а Александр пошёл на пункт связи. Удалось выяснить, что часть, из которой якобы прибыли визитёры, сутки назад перешла на другие позиции. А на этом участке немцы могли отправить агентов – доразведать позиции 629 стрелкового полка.

По прошествии нескольких часов Телегин вернулся к «гостям». Рядом с ним был ещё один оперативник под видом командира взвода разведчиков. Дополнительных двух автоматчиков объяснили «усилением» при выдвижении близко к немцам. Улучив момент, без единого выстрела немецких агентов арестовали.

Александр Петрович воевал в контрразведке этой дивизии до февраля 1944 года. В тяжёлых случаях, не раздумывая, вступал в бой. Так было, когда однажды поздней осенью 1943 года подошли к одному из притоков Верхнего Днепра. Предстояла переправа. Река была не слишком широкой, но глубокой и с сильным течением. Александр Телегин первым бросился в ледяную воду и поплыл. За ним ринулась группа самых смелых бойцов. Немцы даже не успели их обстрелять. Когда опомнились, наши уже почти окопались на другом берегу и вызвали огонь на себя. Благодаря этому батальон переправился с меньшими потерями.

Об Александре Петровиче с большой теплотой вспоминал после войны комбат этой дивизии Георгий Филиппович Усанин. 5 февраля 1944 года Телегин снова получил тяжёлое ранение – разрывной пулей в руку. Провожая его в госпиталь, сослуживцы переживали, что молодой парень останется без руки. К счастью, врачам удалось сохранить конечность. Но на фронт он больше вернуться не смог. После войны Александр Петрович работал на заводе в Первоуральске Свердловской области. Потом в прокуратуре, где ему очень пригодился опыт борьбы в органах госбезопасности. Александр Петрович Телегин награждён орденами Отечественной войны I и II степени, а также медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.». Всю жизнь он оставался общественником и с удовольствием работал с молодёжью.

Летней ночью 1943 года линию Волховского фронта со стороны занятого немцами Пскова пересёк самолёт. За Тихвином он развернулся и выбросил с небольшим перерывом в минуту-две по 2 парашюта. Вокруг была тишина. Приземление немецких диверсантов и их грузов прошло успешно…

В апреле 1943 года Абверкоманду-204 возглавил подполковник Мутрайт – профессионал по организации диверсий, саботажа, террора и других активных действий в советском тылу. Ему была поставлена задача – вывести из строя железную дорогу, идущую от Ладожского озера в сторону Волхова и Тихвина.

Непосредственно школа обучения агентов располагалась в местечке Вано-Нурси, что в 10 км от эстонского города Выру. Начальник школы Зинке предложил для выполнения задания выпускника Владислава Бучинского.
Это был сын офицера врангелевской армии, который пал в борьбе против большевиков. Сам Владислав добровольно пришёл к немцам, с оружием. Сдал комиссара. В лагере военнопленных был информатором, как и в школе. Командовал отделением, отлично освоил взрывное дело. Встречался с Власовым в Пскове.

Когда его вызвали, Бучинский с трудом сдерживал свою радость. В группу захотел взять ещё двоих – Никитина и Ткачука. По его словам, они служили в армии Власова и также отлично знали подрывное дело. Подготовкой группы Бучинского Мутрайт занялся лично.

Всё техническое обеспечение было на высоком уровне – взрывчатка, бикфордов шнур, оружие, карты местности и многое другое. Также подготовили документы красноармейцев одного из запасных полков Волховского фронта. Немец лично поставил задачу – взорвать мост, по которому проходили поезда на участке Волхов-Тихвин. Дополнительно подорвать железную дорогу ещё в нескольких местах и уничтожить находящиеся в этом же направлении военные склады.

Дальше диверсанты должны были «затеряться» в числе бойцов Волховского фронта. Сколотить группу перебежчиков из числа неустойчивых бойцов и перейти к немцам.

Мутрайт в приподнятом настроении проводил группу до аэродрома вылета. Не менее него радовался Бучинский. Но всё пошло не по их плану.
…Готовясь прыгнуть с самолёта последним, Бучинский услышал, как Ткачук крикнул: «Вода!». Благодаря этому командир диверсантов замешкался и приземлился километров на 8 дальше. Рядом сбросили груз

Поняв по карте, что Ткачук его обманул, Бучинский с удовольствием бы пристрелил его. Но вот только «достать» уже не смог. Сначала он начал распаковать грузовой контейнер. Но потом подумал, что один точно не сможет выполнить задание. Поэтому решил добираться до фронта, чтобы вернуться к немцам.

В это время Ткачук уговорил Никитина, чтобы вдвоём пойти с повинной в особый отдел. А наутро чекисты уже организовали поиски диверсантов после того, как над нашей территорией ночью заметили военно-транспортный самолёт немцев.

Приказ об этом дал начальник Управления СМЕРШа Волховского фронта Дмитрий Иванович Мельников. Непосредственно организацией поисков занялся его заместитель по следственной части – Василий Иванович Горбушин. Вскоре им сообщили, что два диверсанта явились с повинной, а командира обнаружить не удалось. Участники группы сообщили, что он непримиримый враг советской власти и отлично действует взрывчаткой, которой их снабдили в большом количестве.

Горбушин в ходе допроса узнал, что Бучинский действительно идейно мотивированный и снабжённый всем необходимым для проведения взрывов диверсант. Пришедшие с повинной бойцы также дали все его приметы и рассказали о том, что у него есть красноармейские документы. Всё это было доложено Мельникову.

Ткачук рассказал, как в концлагере, где десятками вымирали каждый день, он назвался сыном кулака и записался в армию Власова. Но против своих воевать не собирался. Его цель была – попасть в разведшколу и уйти к своим. Хотя и очень боялся, что сразу расстреляют. Это в школе в Вана-Нурси немцы внушали каждый день. А однажды разговорился с пленным из команды обслуживания и признался в своих страхах. А тот его убедил и сказал, что если он передаст привет от слесаря Виктора с Нарвской заставы, то всё точно будет хорошо. Только своим надо рассказать правду.

Пока допросы шли своим чередом, Горбушин позвонил в Управление контрразведки фронта и попросил соединить с полковником И. Я. Лоркишем. Через полчаса Василий Иванович уже знал, что Ткачук действительно передал «пароль» от советского разведчика, работавшего в школе абвера. Его задачей ставили склонение потенциальных агентов к явке с повинной. Что он сделал и тут. Никитин дополнил рассказ Ткачука о школе, курсантах и новом начальнике подполковнике Мутрайте.

После этого выехали на места приземления. Нашли также парашют Бучинского. Контейнер с грузом оказался нетронутым. Там нашли буквально склад оружия.

Диверсанта тщательно стали искать в прифронтовой полосе. Нельзя было допустить его безнаказанного ухода к немцам. На 4-й день пограничники в районе Волхова вблизи КПП задержали солдата без документов. Это был он. В отделе контрразведки вёл себя самоуверенно. Ткачука и Никитина категорически «не признавал».

Оперативники метр за метром «прочесали» лес вблизи КПП. Нашли карту местности, документы для участников группы и красноармейскую книжку недавно пропавшего бойца. Через некоторое время стало известно, что Бучинский покончил с ним, чтобы завладеть подлинным документом.

Когда диверсанту стали предъявлять документы и протоколы осмотров – он понял, что игра проиграна и рассказал всё. Изменника, диверсанта и убийцу судил Военный трибунал. А для чекистов Волховского фронта это был всего лишь один эпизод из их тяжёлой работы, требующей постоянного напряжения сил и разума.

Занимались охраной тыла действующей армии. Выявляли шпионов и дезертиров. Долгое время стояли в Великих Луках. В городе не осталось ни одного целого дома, но станция была важным транспортным узлом, и немцы постоянно пытались её взорвать любыми способами. В частности – засылали диверсантов.

Попадались они на мелочах. Вот, например, какая мелочь выдавала немецких шпионов! Допустим, красноармейская книжка. В нашей – там обязательно скрепка ржавая. У них – поддельные документы: всегда – нержавейка, чистая скрепка!

Или надпись: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» А у них в поддельных документах – «Пролетарии всех стран, соединяйтесъ!», твёрдый знак!

Однажды командир ставит задачу: в нашем районе действует крупный диверсант, который передаёт немцам всё движение наших поездов и прочую информацию. Фамилия его, по документам должна быть – или Кузнецов, или Кузьмин.

Суслов вспомнил, что на днях он проверял одного Кузьмина – в форме артиллериста, с документами, будто он приехал в наш район по заготовке сена для лошадей. Он ещё менял продовольственный аттестат у коменданта города. Старший за эти сведения ухватился, и Кузьмина этого взяли. При задержании он попробовал оказать сопротивление, но был быстро обезврежен.

Второй случай. Поступила информация, что в четыре часа в их районе, недалеко от Великих Лук, в болоте таком-то – пролетит самолёт немецкий, и сбросит трёх диверсантов на парашютах.

Вывели всю заставу к этому болоту, окружили. В том числе и Суслов был в этом наряде. Действительно, пролетел самолёт, выбросил парашютистов. «Гууу…» Искали их, искали – не нашли.

«И вот подходит один капитан в форме пограничника, чисто одетый. Представляется, что я – такой-то такой, являюсь офицером 12-й погранзаставы. «Позовите мне лейтенанта Жиркова». Ну, командира заставы нашего. Я сразу его вызвал, говорю: так и так. Он выходит – а этот капитан вынимает пистолет, отдаёт ему в руки: «Я, – говорит, – сброшен утром с немецкого самолёта. Вот вам моё оружие, пойдёмте, поговорим».

Он добровольно пришёл, на третий или четвёртый день поисков. И остальные двое - тоже. Они были из наших военнопленных, которых подготовили в диверсионной школе в Риге, и забросили с мешком взрывчатки. Её они должны были заложить на ж/д станции Великие Луки – и взорвать её. Их искали и патрулями, и даже переодевались в гражданское и ходили по городу днём и ночью – безрезультатно. Сами пришли.

Потом пограничники постепенно продвигались на нашими наступающими войсками. В марте 1945 года дошли до города Тукумса. И именно там застал их День Победы. Там была прижата к морю крупная группировка немцев (Курляндская). Когда было объявлено о капитуляции – они ещё не сдавались два дня. И только потом начали сдаваться, все дороги были забиты: столько вели немцев пленных.

Окончание следует