Мелодия открытых окон

               
В комнату неспешно и робко вошёл человек. Вошёл и остановился, глядя попеременно то на запертые окна, то на инструмент, стоящий почти посередине.
И человек подошёл к окну, распахнул створки наружу. Затем подошёл ко второму. Проделал то же самое. Лёгкие занавески слегка потянулись за тёмными деревянными створками наружу, словно просили не покидать их. Уличный шум ворвался с лёгким ветром, разгоняя грустную пустоту молчания. Человек постоял у открытого окна, глядя на улицу, затем повернулся к нему спиной.

Решившись, подошёл к инструменту. Клап рояля медленно открылся, и над клавишами замерли руки.
И клавиши замерли. Замерли в ожидании. Черные и белые они одной душой напряжённо ожидали лёгкого, любого касания, чтоб вырвался наружу самый первый звук. Чтоб родилась музыка. Чтобы музыка полилась наружу из-под скромных черно-белых плашек и трепетных пальцев. Чтоб музыка наполнила большую, полупустую комнату с двумя окнами в виде арок и легко увлекла за собой легкие, почти невесомые светлые занавески, увлекая их из окна за собой, на улицу, на волю...
Клавиши ждали. Руки медлили.

Чуть вздыхали занавески, которых едва касался ленивый ветерок. За окнами веселился тёплый летний день, заливая улицы маленького городка солнечным светом и дурманя ароматом сирени. Руки несмело опускались всё ближе к скромной палитре клавиш и почти коснувшись, снова замерли. Едва заметно подрагивали пальцы. Зато сердце, которого никто не слышал, колотилось словно зверь в клетке. Вот. Вот же! Вот они – нужно только хоть одним пальцем коснуться прохлады чёрно-белых скромных полосок, и они оживут!
Разорвут вселенную пустой и холодной комнаты. Разнесут в клочья тонны хандры и тоски, что вот уже несколько месяцев одолевают раненую душу. Раненую настолько глубоко, что даже музыка была бессильна. Даже музыка не сумела затянуть огромную пустоту в сердце, нанесённую жестокими и холодными словами. Поэтому музыканты не любят слов. Они любят Музыку. Она может гораздо больше, чем слова. Её палитра безгранична. Её сила равна космосу, только нужно позволить ей дышать. Она не войдёт в сердце пока её не впустишь. Она не сможет тебе помочь, если ты её не чувствуешь, не слышишь…

Наконец пальцы коснулись клавиш. Тихий звук робко выбрался на волю, тихо летая над головой, словно осматриваясь. За ним последовал второй, третий, ещё один… Пальцы уже уверенно и твёрдо касались каждой нужной клавиши, и музыка ожила, проснувшись. Она заполнила комнату до потолка, звуки-ноты легко касаясь стен, кружили в счастливом вальсе друг с другом, и легко вылетали из комнаты на простор, где случайные прохожие улыбались, слушая мелодию, летящую из открытых окон с лёгкими, полупрозрачными занавесками, танцующими под чарующие звуки рояля…
 И сердце оживало вместе с музыкой, сердце словно смахнуло с себя паутину тёмного морока, расцветало радостью, переполнялось счастьем. И музыка разносила это счастье по тёплому летнему городу, безвозмездно селясь в открытых сердцах…