Третий год работы в школе в Индуре, в Белоруссии

1/VII-55 г.  (Э.И.Лосевой из Сыктывкара)


(…) Так значит в тот день я распрощалась со своими милыми детьми, а на другой день поехала домой, т.е. сначала в Л-д. Как всегда доехала очень тихо и спокойно, т.к. вагон плацкартный. Всю дорогу смотрела в окно и в атлас – интересно довольно. В Л-д приехала рано, т.е. в половине шестого утра. Сдала багаж и пошла бродить по Питеру, здороваться с ним, а в 7 ч. утра отправилась в баню. Потом попыталась где-нибудь остановиться – в гостинице или в комнате отдыха, но увы и ах, нигде не было мест. Дело в том, что я не писала Зое все эти полгода и мне очень не хотелось у них останавливаться, очень неудобно было. (…) поехала к Михелю в надежде, что он заказал мне билет, я его просила заранее об этом. И что же? Михель вылез взлохмаченный и похудевший. Оказывается, он только что отсидел на губе (чорт знает, что это такое, очевидно каталажка какая-то) и теперь лишен увольнения на целый месяц. И всё из-за моего билета. Ушёл заказывать билет без увольнительной, а его патруль и поймал. Бедный Михель, и билета не достал, и в беду попал. Пошла я сама в кассу. Ну ты знаешь, что там делается, везде толпы народа и нигде ни одного билета.  Всё в студенческие кассы! Сколько раз я вспоминала тебя, милая Эмуля, бродя по Л-ду.
 
В унив-те принимали заказ только на девятое число. Но я всё-таки решила ехать. На другой день, т.е. 27/VI, в шесть часов поехала на вокзал, заняла две очереди и достала билет в мягком, чему была очень рада, т.к. эти сто рублей лишних в Л-де я бы вмиг истратила. И вот я снова в пути. Котлас, затем в плацкарте еду в Княжпогост. А там, как всегда, задержка, автобусы не идут. Вечная история, дожди, грязь и республиканский тракт похож на месиво. На автостанции попались попутчики, едущие в Койгородок, два тракториста и медичка. Под плащом тракториста Стёпы еду на открытой машине в Усть-Вымь. Конец июня, а холод ужасный, и дождь моросил. Замерзли, но доехали до пристани. А народу там – страшное количество. Кое-как погрузились на палубу, расставили свои чемоданы и уселись на них. Никаких кают, ни мягких, ни жестких, даже на палубе некуда ткнуться. Сидим. Я думаю, неужели так сидеть до конца, ведь полсуток ехать. Теперь пароход приходит в пять часов вечера в Сыктывкар. Мимо нас мелькал то и дело какой-то очень энергичный матрос. Лицо у него очень симпатичное, вызывает доверие сразу. Посмотрела я на него и решила попроситься  в его каюту выспаться, пока он на вахте. И правда славный парень оказался, без лишних разговоров отпер свою каюту и предоставил нам её до самого конца. Доехали мы чудесно, с комфортом. Бывают же такие хорошие люди на свете.

Пока я была в Л-де, там шёл первый фестиваль студентов и молодёжи Л-да. На открытии присутствовали студенты Франции, Кореи, Китая. Очень много было выступлений спортивных и художественной самодеятельности. Конечно и хор Унив-та там пел, и ты бы могла выступать . Весь Л-д был украшен как в праздник, вся молодёжь в венках из цветов и в различных костюмах, чудесно, одним словом.
И ещё меня удивило, что в академичке  хлеб стоит на столах и бесплатно, здорово! Движемся к коммунизму.

16/VII-55 г. (Э.И.Лосевой из Сыктывкара)


(…) У вас я, конечно, была несколько раз. Твоя мама приходила к нам, пили чай, а потом ходили на концерт коми артистов, грандиозно! Теперь собираемся совместно сходить в кино завтра, посмотреть фильм «Они спустились с гор». Дома у вас всё в порядке, очень хорошо и уютно, появилось много новых вышивок. Мама твоя выглядит как и прежде. Мне кажется, она ничуть не изменилась. (…) Она ждёт Вову, он должен приехать в конце июля, значит, скоро уже.

(…) На будущее у меня планов абсолютно никаких, ты об этом давно знаешь. Пока мы с мамой решили, что я поеду в свою Индуру и отработаю последний год , выпущу свой класс, мне очень хочется узнать, как они кончат и куда устроятся. И потом, хочется ещё раз испытать свои силы на учительской работе. (…)

К тебе, Эмма, я никак не могу приехать. Сама подумай, сколько дней нужно провести в дороге, какая везде возня с билетами, только измучишься, да и финансов нужно немало, да и маму нельзя так скоро оставлять, ведь она ждала меня целый год. Одним словом, никак невозможно. Обе мамы говорят, что мы всем семейством приедем к тебе в гости следующим летом. (…)

28/VII-55 г. (Э.И. Лосевой из Сыктывкара)


Решила с тобой поболтать, т.к. сейчас вечер и делать решительно нечего, идти абсолютно некуда. Вот я и сижу дома, событий никаких не произошло и писать буду тебе всякие глупости.(…) Дома у вас бываю, маму твою вижу часто. Она вышивает матросика крестом и учится вышивать на машине. Мы с ней и с моей мамой, и с маленьким Геней ходили в парк в кино, смотрели «Богатырь идёт в Марто», а в воскресенье идём в театр слушать и смотреть ансамбль Белогорского военного округа, «разоденемся все в пух и прах», как сказала твоя мама, т.к.ей сшили платье и мне тоже из крепдешина. (…)

В эти дни у нас проходила спартакиада по республике. Она длилась три дня, сыктывкарцы заняли первые места по гимнастике и на велосипедных гонках, продулись в футбол и на плаваньи.  Я познакомилась с двумя спортсменами. Как-то в один прекрасный день я всё же решилась пойти на реку, было не очень жарко, но и не холодно. Зашла к Галке, к Аде, дома их не оказалось и я пошла одна. Переезжаю  в лодке (народу было мало) и смотрю вокруг, вижу шлюпку, а в ней двоих ребят и у одного очень красивое лицо. Как-то лицо мне сразу запомнилось, я даже как будто больше ничего и не заметила. Взглянула и всё, переехала, сняла тапки и иду медленно по берегу, смотрю, нет ли кого из знакомых. И вдруг слышу: «Девочка, хотите на лодке покататься?»  С удивлением повернулась и увидела тех самых ребят, что мимо нас проехали. Разговорились мы с ними, оказались Юра (красавец) и Володя, футболисты из Инты. Юра – капитан команды. На лодке я каталась с ними целый день, смотрели на соревнования по плаванию. Конечно, все трое болели за Инту. А на другой день они играли с командой Печоры, выиграли со счётом 2:0 в пользу Инты, выиграли они у Ухты 14:0 и проиграли Воркуте. Вчера уехали и мне сразу стало в десять раз скучнее без них. (…) Смотрела кино «Звёзды на крыльях», мне понравилось. Скоро у нас аргентинская картина «Возраст любви», с Аргентиной мы ещё не знакомы.


17/VIII-55 г. (матери из Котласа)


Я в пути второй день, а кажется, что не меньше недели. В автобусе ехали сносно, конечно, неимоверно трясло и было страшно много пыли, но зато в пять часов, даже раньше, мы прикатили к вокзалу. (…) Билет достала довольно быстро и даже плацкарт до Котласа, но постели не было, и я всю ночь ёрзала с боку на бок, почти и не спала. В Котлас приехала утром, около 10 часов, а поезд на Л-д идёт в 8 часов вечера, и вот я болтаюсь здесь целый день и ничего не делаю, а от безделья голова уже трещит и не дождусь конца этим ожиданиям. (…) Потом пошла бродить по Котласу, какая всё-таки здесь глушь, ну типичный грязный, какой-то разрушающийся провинциальный городишко. Мне кажется, что здесь скучнее, чем у нас в Индуре. Правда, строят большой новый вокзал и есть красивое здание Печорского управления ж/д, а остальные домишки, как трухлявые грибы, которые так и хочется ногой пнуть. После экскурсии пошла обедать в ресторан на речном вокзале и простить себе этой затеи не могу. Во-первых там ужасная грязь и множество мух, во-вторых все блюда – французская кухня, а в третьих, я попала в общество трёх пьяниц, они макали хлеб в водку и спорили, кто кого перепьёт. Тьфу! И везёт же мне на славную компанейку.
Потом сидела очень долго в саду, если так можно назвать заплёванное и замусоренное пространство, огороженное забором.

Наблюдала за ребятишками, им очень хотелось газ. воды, но денег у троих всего 15 коп. Вертелись они вертелись, а потом выстроились в очередь и купили по стакану воды, но без сиропа. С важными лицами удалились в сторону, чтобы никто не мешал, хлебнули по разу, сморщились и вылили всю воду.

В четыре часа открыли кассу, сегодня мне помогла командировка , благодаря ей меня поставили вперед и мне достался плацкарт (…) И вот сейчас шестой час, билет в сумке, хочется спать, но до отхода поезда ещё больше двух часов. (…) Погода здесь жаркая, я уже кофточку сняла и жакетку на руках ношу. А пропылилось всё у меня, ужас, чехол на чемодане стал не синий, а белесый. (…)


21/VIII-55 г. (матери)


(…) Вот я и добралась до Индуры, целых пять дней была в пути, надоело до ужаса. Я вся пропотела и прокоптилась и только могла думать о бане, больше ни о чём.
До Л-да доехала очень хорошо, все попутчики были молодые. Один дядя с реденькой бородкой и бакенбардами заунывным голосом читал нам Некрасова вслух, а мы все со вниманием слушали его. Рядом ехала шайка пьяниц, они пили и пели козлика, играли на аккордеоне. Их концерт привлёк многих слушателей, в том числе и солдат. Набилось народу  у нас много и все дымят. Я и давай одного солдата прорабатывать, а он ничуть не обиделся, сказал, что может обойтись и без курения. Оказалось, что он служит на севере, на берегу Карского моря. У него умерла мать, и он едет домой под Череповец. Кончился наш разговор неожиданно, он позвал меня к себе в деревню, мол, у него там есть дом и корова, но я наотрез отказалась, тогда он стал просить мой адрес и обещал приехать в Гродно. Но и тут я не согласилась, так и вылез он очень грустный в Череповце.

В Л-д я приехала 19 августа в половине одиннадцатого утра. Погода очень жаркая, чемодан тяжёлый, Михель меня не встретил. Я пошла в камеру хранения и заодно узнала, что поезд в Гродно уходит в 11 ч.35 мин., т.е. до отхода поезда осталось совсем мало. Я сама не знаю, что делать, билета нет, Михеля тоже  и ехать нужно. Решила зайти в кассу, узнать о билетах. Оказалось, что билеты есть, а народу нет, а до отхода поезда всего 15 мин. Я решила ехать, всё бегом, как всегда, чуть не кувырком, но за 5 мин. я уселась в поезд. А варенье я и зимой Михелю доставлю. И вот жара, духота, грязь ужасная, я похожа на чорта, но до Гродно добралась вчера вечером. Остановилась в гостинице и скорей в баню. А сегодня утром приехала в Индуру. Здесь стоит очень жаркая погода, сегодня базар. Мне купили масла, яиц, яблок и помидор. Люба уехала с детишками, в доме непривычная тишина. Они сюда ещё приедут копать картошку. Платочки и духи отдала тёте Фене , она просит передать большое спасибо. Она жила в моей комнате и сейчас везде развешаны иконы. Сегодня вечером тётя Феня будет «эвакуироваться» отсюда со своими богами.
 
В школу сегодня не пойду, т.к. выходной день. Встретила нашу завуч Ольгу Антоновну, она меня расцеловала и рассказала все новости. У нас два новых учителя: биолог и немец. Уехала Нина Климентьевна в Гродно и не знает, что делать Валентина Максимовна. Она любит нашего физрука, но в Минске встретила инженера, у него образование, зарплата и ростом в самый раз. Смешно право рассуждать по этому поводу, мне кажется, что это значит торговать любовью. (…)

Да, и ещё есть одна новость. Здесь меня ожидало письмо от львовского «земляка». Письмо с огромным количеством ошибок, но это можно простить, т.к. «земляк» украинец. Из этого письма я только поняла, что меня зовут «Ниной» и что я должна дать согласие выйти за него замуж, и что если я захочу, то мы останемся здесь, а если нет, то поедем в его «любимый город Львов». Он об этом мечтает, и всё его счастье «будет зависить большинство с вашей стороны». Вот, мам, какие дела, у меня сразу два «жениха» на сей раз оказалось, а Евд.Мих. всё расстраивается, что мы замуж не выйдем , да в любой момент. Удивляюсь я людям, ну как можно не зная друг друга так скоро всё решать? Смех, да и только. (…)


24/VIII-55 г. (Э.И.Лосевой)


(…) Я снова в Индуре, ещё не начались занятия, а у меня уже всё ходуном ходит внутри и голова прямо раскалывается от противоречивых мыслей. На осенних экзаменах девятиклассники проваливаются один за другим. Трое не сдали русский и одна немецкий язык. Ещё завтра двое сдают алгебру. Очень жаль мне одного мальчишку, он весной сдал на пятёрки и четвёрки, а вот русского языка не выдержал. Ходят они как тени, и мне тоже реветь хочется. Знаешь, Эмма, я просто удивляюсь, но я очень привыкла к своему классу, прямо в сердце как-то больно становится, как подумаю, что с ними нужно расстаться в этом году.(…)

Как-то в этом году мне не очень нравится обстановка в школе, у всех какое-то натянутое настроение, все словно чего-то выжидают, чего-то боятся.
 
Дело в том, что одну учительницу перевели в другую школу по просьбе директора и завуча за то, что она не справилась с работой, разложила якобы дисциплину в школе и т.д. Она работала первый год, очень тихая по своему характеру, но работать старалась изо всех сил, ведь не сразу всё получается, и ещё то, что она плохо по-русски говорит, т.к. сама белоруска и жила всегда в деревне. Как несправедливы бывают люди, если чувствуют у человека бессилие постоять за себя.

28/VIII-55 г. (…) Я только что приехала из Гродно с конференции. Говорить о ней не стоит много. Наша конференция – это говорильня, причём ужасно скучная и никому не нужная. Мы устали за эти дни и больше ничего, да сходили в баню и в кино, посмотрели «Княжну Мери», тоже скучнейшая вещь. На секции мы просидели ровно час, прослушали доклад «о месте географии где-то», я не запомнила названия мудрого. В том докладе что-то говорилось о кукурузе, больше я ничего не поняла. Все поболтали, позубоскалили и мирно разошлись по своим делам. Мне кажется, что начальству нашему должно быть стыдно за такую работу, ведь эта трагиконференция проходит так каждый год.

Перед отъездом в Гродно у нас был педсовет, мне оставили десятый класс, я и рада, а как-то очень волнуюсь, т.к. .не знаю, какую работу с ними проводить, никакой фантазии нет. Дали опять географию во всех классах, но я очень боюсь, что нам не пришлют биолога, и я опять погрязну в дарвинизме и анатомии. Эмма, ты не можешь представить, как я устала в прошлом году, ведь у меня было 30 часов, я была вся зелёная, ничего не ела, не могла спать, когда поехала домой. А резать живых лягушек я так и не научилась, поэтому по всему я просто с ужасом думаю о том, что будет, если не приедет биолог.
 
(…) и хоть мне уже 25 лет, очертя голову замуж не собираюсь, может быть, потом буду жалеть? Вряд ли, а впрочем, кто его знает, но себя изменить не могу.


12/IX-55 г. (матери)


(…) В школе дела идут довольно сносно. Директор был на уроке в восьмом классе. Я почему-то чувствовала себя очень спокойно, да и ребята что-то лепетали, за урок я поставила две пятерки, одну 4 и 3. Директор наш, «всемогущий Медведев», остался очень доволен. Мой план воспитательной работы тоже не подвергся особой критике, просто с черновика велено переписать на беловик.

Мама, я так и не дописала вчера, пошла в школу, там уже все «любители географии» собрались и с нетерпением ждали. Смотрели с ними на небо, искали Полярную звезду и ориентировались по ней. На прощание детишки сказали, что ночная экскурсия им понравилась, и что они слухались бы всю ночь. Черти маленькие, их не разберёшь, но в общем они славный горластый народец.

(…) Опять я ничего не читаю, кроме журналов, да начала ещё «Остров сокровищ» перечитывать.

(…) Молока у на теперь нет. Живёт у нас теперь замурзанный крошечный котёнок, его кошка бросила, так тётя Феня иногда приносит молоко мне и ему.


18/IX- 55. (Э.И. Лосевой)


(…) Мои хозяева собираются на свадьбу, по радио играет веселая музыка, передают вечерний концерт для молодёжи. Может быть и ты, Эмсик, важный секретарь, слушаешь эту передачу, в таком случае мы с тобой вместе провели вечерок. Сегодня получила письмо от Михеля, пишет, что службу во флотах сократили до четырех лет, и ему осталось служить всего один год.

(…) И знаешь, мне очень интересно, как живут у вас на Кубани в колхозах, как людям платят на трудодни, какие урожаи, какую работу делают  комсомольские колхозные организации? Ведь ты бываешь часто в районах, и, вероятно, хорошо знаешь положение дел. Да, была ли у вас американская делегация, ты её не видела? Ну всё равно, раз они были на Кубани, то, наверное, много писали о них и их отзывах.

(…)  я занимаюсь комсомольской деятельностью. Проводили ученическое собрание, выбрали нового секретаря, моего Петро «с чубом», чудный парень. Директор хотел меня назначить на эту должность, но я всячески отнекивалась, убеждала его и т.д. и т.п., и всё же добилась своего, но с условием, что я должна «руководить». Сидели с Петро в директорском кабинете, сочиняли план, пыхтели и потели. Сочинили, отнесли директору. Одобрил, уф! Нужно ещё агитировать молодёжь в вечернюю школу и провести отчётное собрание учителей-комсомольцев. Дрожь берёт, т.к. закатят мне выговор. Эмма, ещё один насущный вопрос, как у вас работают агитаторы среди колхозников? У нас это сплошное мученье для всех. Скажу о себе, я согласна ходить и готовить, и проводить всякие беседы, читки и прочее. Но колхозников собрать очень трудно, они идут без всякого желания. И ты знаешь, что странно, соберутся и слушают охотно, иногда вопросы задают и сами что-нибудь рассказывают, но вот собрать их бывает просто невозможно. Ходила я вчера с пионервожатой в своё Белево, это 9 км туда и обратно. Бригадир ушёл на собрание, мы ждали целый час и пришло всего 8 человек. Как я вчера расстроилась, так тяжело было на душе. А сегодня узнала от других учителей, что у них та же картина, а нас упрекают, что мы редко бываем, что нужно ходить два раза в неделю, разве это возможно?
 
(…) Эмма, передают концерт-загадку, сейчас исполняют хабанеру из оперы Кармен, нет, не хабанеру, а песню, нужно узнать, чей голос, но на это я не способна, может быть Давыдова поёт, нет, конечно, Борисенко Вероника. (…)


21/IX-55 г. (матери)


(…) А вечером три часа слушали о методике проведения урока и о составлении планов. В качестве примера дали лектору мой план, он разнёс его в пух и прах и заявил, что цель урока и учителю не ясна. (…) Лектор оказался очень интересный, показывал в лицах сцены между педелями и вучнями на уроках. Мы посмеялись до слёз и полезного много услышали.

(…) а вечером комсомольское собрание, на котором меня будут свергать а избирать нового секретаря. И нужно писать отчёт о работе ( а работы-то никакой и не было!), да ещё нужно составить план работы метеорологического кружка и начать что-то делать с ребятишками.

(…) Живу я сейчас почти целиком на иждивении тёти Фени, т.к. у меня ничего нет, ни денег, ни товару. Зарплату обещают числа 26-27/IX.

На улице уже третий день ветер, выйдешь, волосы в разные стороны, и голова моя превращается в настоящее помело. Я уж и гребенку с собой ношу, но она мало помогает. Ветер дует прямо в окна, и всё тепло выдул, в комнате холод собачий, я уж сижу на кухне. Здесь много мух, но зато тепло, т.к. целый день топится плита, то картошка варится, то обед.

(…) мама, учителя просят, если можно, купить ещё две книги о древней Греции Куна, Но вряд ли они есть в продаже? Если есть, то пришли бандеролью, деньги они отдадут.

Сейчас мы готовим вечер о Репине. Никаких материалов нет, кроме репродукций из «Огонька», да коротких заметок о картинах. Очень нужна книга Репина «Далёкое близкое», но взять негде, нужно попытаться найти в Гродно. Но я там не записана ни в одной библиотеке, нужно кого-то просить.(…)

Я сейчас читаю книгу Выгодской «Опасный беглец» о Индии. А в школе все увлекаются продолжением «Поднятой целины» Шолохова. Я тоже хочу прочесть.

(…) Мама, я купила себе ещё одни туфли рублей за 200 с чем-то. Я их ещё не купила, т.к. нет денег, но они лежат в магазине и ждут меня. Они из жёлтой кожи на венском каблучке со шнурками и впереди узор прострочен, мне понравились.
Сейчас пойду, заберусь под одеяло и буду читать, а потом спать, т.к. завтра рано утром вставать на первый урок.(…)


1/X- 55 г. (матери)


(…) Как-то плохо у нас стало. Скучно без Левика и Али, тётя Феня всегда ворчит, жалуется, что ей «нима коли робить», т.е. она ничего не успевает. Ссорится она с Лидой (жена её сына Славы). Грязь у нас в доме ужасная, мух у нас огромное количество, они плавают в кастрюле с чаем и в чугуне со щами, путаются в волосах и лезут куда угодно, одним словом мушиное царство. Один день я хозяйничала, варила обед, т.к. все копали картошку. Я почти полдня отмывала тарелки и ложки, тёрла стол и наводила в кухне порядок. Сейчас у нас живут только взрослые, а грязи больше, чем при детях, т.к. никто и ничего не хочет делать и всем «некогда». Ещё отравляют жизнь два тощих и голодных вечно кота. Того махонького котёнка уже нет, его куда-то сплавили, мне его очень жаль. (…) И ко всем этим дрязгам прибавилось ещё одно «горе-злосчастье», не дают нам теперь хлеба, т.к. пекарня закрылась на ремонт, и в Гродно за хлебом очереди. И вот всё учительство только и говорит, что о хлебе, где бы его достать и т.д.

(…) В школе у нас сейчас опять изменения. 8 и 9 классы ходят в колхоз на уборку картофеля и будут работать целый месяц. Это очень плохо, т.к. половина первой четверти пропадёт для учёбы.

(…) Мама, у меня появился в классе новый ученик – солидный дядя, капитан какого-то ранга. На вид он не очень солидный, а даже наоборот, мои милые дети веселятся по этому поводу и хитро поглядывают на своего коллегу. Проводила я с ними беседу о Дрезденской галерее, получилось очень хорошо, на мой взгляд, конечно, но, кажется, и они остались довольны. Теперь будем готовиться к вечеру, посвященному Репину, я уже тебе писала об этом. Нашли брошюру о Репине, статью из Литературной газеты и репродукции из «Огоньков». Дело будет.

(…) И ещё, мам, помнишь, я тебе не раз говорила, что меня с треском свергнут с поста секретаря ? Было у нас отчётное собрание, правда директора не было, он уехал в Гродно. Я настрочила на бумажонке отчёт в духе, я мол ничего не делала и мне не о чём говорить, но добросовестно перечислила работу других учителей. И что же? Очевидно поэтому работу признали даже «хорошей», а меня оставили секретарём опять. Уф! (…)


13/X-55 г. Э.И.Лосевой)


(…) Вчера целый день была на картошке, там очень хорошо, погода чудесная, я работала с большим удовольствием. Ребята балагурят, шутят, и я вовсю смеюсь с ними. Завтра опять поеду, а сегодня вот уроки в пятых и шестых классах, а я такая вялая и сонная.

Была на той неделе в райкоме и разругалась там со всеми, почему-то нигде нет никакого порядка, не понимаю, как людям не надоедает бездельничать. Оказывается, что у них страшный беспорядок с учётом и снятием с учёта, а на комсомольцев многих нет учётных карточек и в этом виновата я. Ну скажи, Эмма, откуда я знаю, что творится в райкомовских делах, в их бумагах? Они должны требовать от нас сведения, а уж приводить их в порядок я не знаю, кто должен. Второй год работаю секретарём и до сих пор не знала, как снимать с учёта. Одни говорят (инструктора), нужно отдавать талон и посылать в райком, другие – писать заявление и отдать талон, и каждый по-своему, разберись тут! Хотя бы провели семинар, что ли, какой-нибудь по всяким организационным вопросам.

От пропаганды я в этом году отказалась, не поехала на бюро, директор не отпустил. Назначили пионервожатую пропагандистом, я очень и очень рада.

19/Х-55 г. Дорогая Эмма, письмо застряло, долго не писалось. (…) Вчера читали письмо комсомольским организациям о пьянстве и хулиганстве в рядах молодёжи. Нужно сказать, что у нас здесь такого ничего не бывает среди комсомольцев.
Вчера был директор на уроке в седьмом  классе, ему страшно не понравилось, что даже при нём в классе шорох и лёгкий шумок, как у нас говорят, «рабочий шум». Он ужасался, что же без него творится на уроке, если при нём так. Я очень не расстраивалась, т.к. они и при нём и без него сидят одинаково, а что они вертуны и болтуны отчаянные, так это всем давно известно, кроме разве директора. Но географию они всё-таки знают. Как ни странно, но на третьем году моей работы в школе ребята, наконец-то, стали разбираться в премудростях сей науки, как-то и двоек меньше, и бормочут что-то, и даже связи и взаимосвязи устанавливают, поэтому директора я «ниц» не боюсь.

(…) Получила письмо от Зои, даже два. Пишет, что берётся за диссертацию, в голове зреют мысли, как ей кажется, довольно интересные. Шьют ей новой пальто с голубым песцом из бостона (не шути, брат!) (…) Приглашает зимой к себе.(…)


30/Х-55 г. (матери)


(…) Сегодня с утра ходила с пятиклассниками в экскурсию. Ходили мы с ними в «Могилянские горы», это моренные гряды, измеряли их высоту нивелирами. Замёрзли там детишки, ветер был очень сильный, а потом ничего, разошлись и даже уходить не хотели. Прошли мы с ними километров десять.

(…) Мама, я купила отрез на костюм, светлосерая шерсть, 2,5 м за 650 руб. Привезли её из Польши одной нашей учительнице. Решила, что деньги всё равно разойдутся, а костюм новый нужен. (…) Денег от этой зарплаты совсем не осталось, даже на праздник, правда мне должны ещё и потом у меня есть в запасе продукты, так что проживу безбедно до следующей зарплаты. Я к деньгам отношусь очень безразлично , но всё таки они пока ещё необходимы в жизни, что и говорить.
Сегодня мы натопили в доме, это у нас целое событие. Мне ещё школа торфа не привезла, поэтому я от хозяев ничего требовать не могу. (…) Тётя Феня и Лида постоянно ссорятся из-за всяких мелочей, они просто не выносят друг друга. Я уже им вчера сказала, что невозможно в доме жить из-за их ссор, а они обе плачут и каждая обвиняет другую во всяких неполадках. Хуже нет, когда люди не могут дружно жить.(…)

Недавно ходила в деревню, вела разговоры о продаже картофеля государству. В этом году у нас очень плохой урожай картофеля, поэтому решили покупать у крестьян. На базаре пуд картошки стоит 15-20 руб, а государственная цена 4 р.80 коп. Вот и веди тут агитацию! Правда в нашей деревне 850 кгм всё таки продали, обещали и остальные, ну не знаю, что из этого выйдет.

(…) мама, у меня ещё одна просьба к тебе, если будет какая-нибудь литература по астрономии, особенно нужен астрономический календарь на новый год, то пожалуйста купи и пришли мне, а то тут ничего нет. (…)

12/XI-55 г. (матери)

(…) Праздник я провела в кругу учительства, три дня мы собирались сами, собирали у кого какие найдутся финансы и усердно жевали мясо с хлебом и запивали дамы яблочным, а мужчины самой что ни на есть московской, горланили вовсю песни и вообще старались веселиться вовсю. Правда, это не очень получилось в первый день, но во второй и третий педели всё-таки разошлись. Был вечер в школе, мои милые дети с успехом показали пьесу, сами они остались очень довольны. Затем местная молодёжь устраивала концерт, но он мне гораздо меньше понравился.
 
(…) Хотели мы ехать в Гродно на демонстрацию, но лил сильный дождь и из этого ничего не вышло.

(…) Четверть кончилась лучше, чем в прошлом году, успеваемость по школе 71%. Вчера был педсовет и досталось нам всем от директора по первое число, правда не совсем справедливо по отношению к некоторым он высказался. Меня в числе других записали в рекордсмены по двойкам, т.к. у меня 21 гаврик не усвоил премудростей географии. Честно говоря, меня это мало задело, т.к. географию ребята теперь знают, а кто не знает, тот и получил по заслугам. Правда дополнительных занятий я почти не вела, у нас совсем нет места в школе, все классы всегда заняты.

Вчера приехали к нам две матроны из райкома комсомола и начали выспрашивать, почему, да отчего, а это вы знаете, а там вы были и т.д. Меня зло разобрало, как будто нет у меня других занятий, кроме бюрократической возни с бумажками. Не люблю я райкомовских наших работников, чаще всего они бездельники. Собираются вызвать меня на бюро и слушать о вечерней школе, которая у нас не открылась. Я и не знала, что это моя обязанность – «открывать» вечернюю школу, ну что ж, познакомлюсь с заседанием бюро в райкоме, но кажется мне, что из этого особого толку не будет.

(…) И ещё видела недавно трофейный фильм «Мадам Х», его очень расхваливали, а я убеждена, что из всех иностранных фильмов большей и худшей ерунды я не видела. Очень жалею, что пошла смотреть. Всё ещё читаю «Балтийское небо» Чаковского, книга начинает нравиться. (…)


16/XI-55 г. (матери)


(…) Сегодня ведь воскресенье, а я не заметила его. Утром встала и пошла в школу, т.к. сегодня собрались ехать на выставку. (…) По выставке бродили часа четыре, пробежали по павильонам. В этом году очень хороший лён, за него один колхоз получил золотую медаль на ВСХВ, хорошие хлеба, особенно озимые, собрали по 23 ц/га. Смотрели овец, лошадей, коров, видели кабана весом 485 кгм, ужасный прямо, как гора из мяса. Посмотрели пушного зверька нутрию. Потом слушали митинг и видели выдачу премий. Премировали доярок, пастухов и других простых людей швейными машинами, часами, патефоном, приемником; и музыка вовсю играла. Это было очень хорошо!

Больше никуда не сходили, ждали машину и поехали домой.

(…) Завтра первая смена, пойду к пятиклассникам. Знаешь, мама, я почему-то последнее время хожу сама не своя, не могу на ребят смотреть, потому что они очень грубые. Как-то очень обидно становится от того, что к ним относишься очень искренне и всегда хочется, чтобы они узнали что-нибудь новое, интересное, а они какие-то грубияны и никакой привязанности у них нет к школе и к учителям. Разговаривать спокойно они не могут, только бурчат себе под нос или огрызаются, а часто и орут во всё горло, никогда сразу не послушаются, стараются не здороваться, на хор и в драму их нужно тянуть и без конца уговаривать. Одним словом, все действия и слова наши встречают очень враждебно.

А в школе с этой картошкой такие беспорядки, уроки срываются, никакой внеклассной работы нет, дисциплина совсем разболталась, в школу идти не хочется.
Очень плохо вести уроки последние во вторую смену. Свет горит плохо, в классе ни черта не видно, а под окнами ходит всякая шантрапа и орёт, и стучит, и ругается. Что хочешь, то и делай!

Директора в школе целыми днями нет, всё на охоте пропадает, или в Гродно без конца ездит, поэтому и в школе всё вверх тормашками идёт. Все прямо не дождутся, когда у нас начнётся нормальная работа и кончится это дёрганье.
Мама, сегодня пришло уведомление, что яблоки ты получила, ну как они доехали? Скоро должны и вторые прибыть, они вроде получше. Как-то нет хороших яблок, только на выставке сегодня видела чудесные яблоки, какой-то сорт грейсельский что ли и антоновка хорошая.(…)

Каждый вечер задрав голову стою на дворе и «взираюсь» на небо, всё отыскиваю созвездия и прочие всякие небесные светила. Звёздное небо очень интересное, уже несколько созвездий нашла и проследила, как они движутся по небосводу. С изумлением слежу за луной и впервые в жизни пытаюсь проследить её фазы и понять их как следует. Гляжу на небо и думаю, ну почему нас учили в школе астрономии так, что мы её терпеть не могли, почему ни разу не показали ни одной звезды, ни одного созвездия? А теперь вот я учу и сама должна учиться, да ещё и как!(…)


19/XI-55 г. (Э.И.Лосевой)


(…) Приду домой и лягу и не хочется ни за что браться. Дома холодно, торфа всё не привезли, денег ни гроша, и ни у кого нет из учителей, все ходим и охаем.
(…) Конференция у нас прошла очень нудно, заморили нас там совсем. Два дня подряд сидели и слушали и ничего не ели, всё откладывали перерыв на обед. Показали нам кино «Солдат Иван Бровкин», спали мы в гостинице по двое на кровати. Все выступления сводились к одному, что де райком не помогает, и нужно, чтобы больше помогали, а что сами делают на местах, да ничего, я по своему опыту знаю. Состав райкома у нас остался тот же, меня избрали в кандидаты членов райкома. Что я должна делать, понятия не имею. После голосования все двери заперли и никого не выпустили до объявления результатов голосования. Сидели часа полтора и изнывали от голода и скуки. Пытались развеселить делегатов, объявляли конкурс и на чтеца, и на певца, и на танцы, пробовали петь хором, но ничего не получилось, вот и комсомольские вожаки, сами не веселые и не интересные люди, какой же работы от нас требовать? (…) Резолюции конференции нам до сих пор не прислали. Сейчас будем изучать инструкцию по обмену комсомольских документов.
 
(…) Последние дни я места не нахожу от головной боли, никогда ещё такого не испытывала. (…) Никаких новых впечатлений, ничего радостного, какое-то состояние бестолковой суеты и целого ряда неприятностей.

(…) Михель мой покинул Л-д и ушёл в плаванье. Писал, что в Л-де было сильное наводнение, что видел он великих мореплавателей – англичан, и что все они зелёные и против наших дохлые на вид, пили по-страшному водку и меняли плащи на матросские ленты.

(...) а сегодня в школе уже в который раз я смотрела «Детство Горького» и тронуло оно меня очень. Люблю Горького. (…)

Знаешь, Эмма, я часто вспоминаю, как мы жили в десятом классе, какие мы были счастливые тогда, никогда не хандрили и о чём-то мечтали. А университет, какой он был родной, казалось, что всегда так будет. И вот разошлись наши пути навсегда, вряд ли мы когда встретимся, нет, мы обязательно встретимся, но уже не будем вместе жить, вот о чём я хотела сказать. Зоя кончает аспирантуру, Лида стала обеспеченной дамой и вполне всем довольна, ты, мне кажется, тоже нашла своё призвание (правда?), я не могу представить тебя вне коллектива и без кучи неотложных дел, ведь так было и в университете, а я так и остаюсь «небокоптителем», какое точное и злое выражение у Гоголя. И знаешь, я даже не могу сказать, чего я хочу, вернее я очень хочу, чтобы получалась работа в школе, но она не получается, т.к. я ничего не умею. Теперь, когда я стала сама работать, я убедилась в этом и от этого мне ужасно плохо.


22/XI-55 г. (матери)


(…) У меня, мама, случилось чрезвычайное происшествие, «ЧП», как Михель говорит. В это воскресенье у нас был день учителя. Ехать в Гродно мы сначала не хотели, т.к. ни у кого не было денег, но директор дал приказ, пришлось подчиниться. Прибыли в Гродно с песнями, а там снег и дождь. Пришли в районо, учителей много, на повестке дня три нуднейших доклада, а докладчиков нет, и когда будут неизвестно…

Короче, мы отметились и решили провести время с пользой. Прежде всего пошли в баню и плавали в ванне целый час, потом пообедали и отправились в кино, смотрели «Двенадцатую ночь» по Шекспиру, я видела в Л-де, в театре эту вещь. Мне кино очень понравилось. После кино зашли в магазины и, наконец, добрались до перекрестка. Машин нет, людей много, снег идёт вовсю. Уселись в одну машину, высадили, т.к. до Индуры не идёт. Подъехало такси, шофёр в военной форме, молодой, до Индуры просит по 10 руб. с человека (а стоит проезд 4 р.) Нас было трое, мы согласились и уселись в машину, а ему ещё двоих нужно. Полчаса стояли, всё ждали пассажиров, наконец, после долгих разговоров влезли два пьяных дядьки, но довольно мирных. Едем со скоростью 70 км в час и радуемся, вот мол хорошо, как мы чудно едем и т.д. И, вдруг, машина повернула назад и перекувыркнулась вверх колёсами в канаву. Я ничего не могла разобрать, только увидела лампочку под ногами и подумала: «Интересно, что у меня сейчас хрястнет, голова или нога?» Но ничего не хрястнуло, только туфли с ног слетели и я оказалась верхом на одном дядьке. Сообразив, что у меня всё цело, я возопила в темноту: «Живы все?» и мне в ответ послышалась возня, кряхтенье и ответ, что, кажется, все целы. Кое-как, на четвереньках выбрались на дорогу и смеемся, и трясемся, и понять ничего не можем. А шофёр ни одного слова не сказал. Машину здорово побило, поднимали её долго, но так и не смогли поднять. Нас забрала грузовая машина, а шофёр так и остался на дороге. Все удивлялись, как это мы живы остались. Анастасия Александровна (учительница, с нами вместе летела вверх тормашками) только и твердила, что кто-то из нас счастливый, а тётя Феня сказала, что мне не суждено умирать . Я с ней согласна, ещё поживу на свете. И вспомнила слова майора Деева из поэмы «Сын»: «Держись, мой мальчик! На свете два раза не умирать! Ничто нас в жизни не может вышибить из седла, такая уж поговорка у майора была!»

Через три дня после «полёта» я обнаружила шишку справа и шишку слева на затылке и царапину на плече, больше никаких последствий. Я жива и здорова и каждый день ругаюсь со своими «милыми детьми» (…)


5/XII-55 г. (матери и брату Мише)


(…) Вчера смотрели финский фильм «Дерзкая девчонка», помню, его ещё в Сыктывкаре рекламировали. Смотришь с интересом, но с глубоким убеждением, что так в жизни не бывает, впрочем, чего и ожидать от буржуазной культуры. (…) С трудом читаю Достоевского «Подросток», в голове ничего не остаётся от прочитанного. Сейчас начала читать повесть Адамова «Дело пёстрых» в журн. «Юность». Ребята, особенно семиклассники, нарасхват читают мои книги «Гиперболоид…», «Таинственн. Остров», «Записки натуралиста». Читают, а потом содержание пересказывают. Я сама дочитала с рёвом «Повесть о Зое и Шуре» и рассказывала своим подопечным о них целый час.
Ходила я к своим отчаянным ученикам домой, в деревню Дубовку. Это около 4 км от нас. Пошла часа в 4, а вернулась в 9 ч. вечера. Была в домах и говорила с родителями. После всего этого остаётся очень тяжёлое чувство. Как ужасно живут люди, какая у них грязь в домах, а сами они, на кого похожи. Я так и вспомнила «Путешествие Радищева из Петербурга в Москву».
 
Один мой ученик врун ужасный, дома всех обманывает, долго из школы не приходит и говорит, что я их задерживаю, что у нас в классе воровство и ведётся всегда следствие. И надо же такое придумать! Знаменитые Витольд и Тадеуш матери не слушают, а отца боятся, т.к. он их лупит. При мне он тоже начал хлестать Витольда по голове и по лицу. Я, конечно, вмешалась, и сама чуть не получила затрещину. Но всё же польза от моего похода – Витольд и Тадеуш пришли на другой день с отмытыми рожицами и руками, оказывается, они у них всё же белые, а вовсе не загорелые.
И была ещё в одном доме. Там нищета настоящая. Отца нет, мать не встаёт почти с кровати, а работники по 13-14 лет. Из этого дома учится у меня Стась. Такой он бледный, неспокойный, грязный. Оказывается, он утром уходит совсем голодный, не может ничего есть, его тошнит, ну ясно, что ему учёба в ум не идёт. Ну и горе с этими чумазыми ребятишками! (…)

Я получила письмо из Л-да от Татьяны Георгиевны, она начала по своей инициативе хлопотать о какой-то характеристике для меня и очень решительно пишет, что я должна оставить школу и учиться дальше. Другие за меня решают, а я сама решить не могу.(…)


14/XII -55 г. (Э.И.Лосевой)


(…) Прошло уже несколько дней, как я получила твоё письмо. Я прочитала его, и мне стало очень стыдно, в самом деле, до чего я распустилась и ною без конца. Будто бы кто-то виноват во всех  моих неудачах, кроме меня самой. Я было воспрянула духом, но выбраться из такого душевного состояния мне очень трудно.
Если бы ты только знала, как тяжело, когда за всё и всегда ругают, и в школе одни двойки и двойки, от которых меня прямо мутит, и я скоро возненавижу географию. И знаешь, Эмма, я очень плохо себя чувствую, часто болит голова, а вчера ночью обморок какой-то был, наверное, я очень угорела, поэтому сегодня на уроках не могла языком пошевелить ребятам на удивленье.

(…) сегодня весь урок хлебом кидались и орали во всё горло. Только отвернусь, так и летят хлебные шарики, а кто кидает, никак не могла заметить. Одним словом, на уроке дисциплинка, целый урок длится организационный момент, и никак я их не организую. А в школе у нас холод собачий, ребята мёрзнут, я ещё не очень мёрзну, т.к. по классу бегаю и злюсь очень. И откуда во мне столько злости берётся, очень смешно, наверное, смотреть на меня со стороны.

Одно изменилось к лучшему – провели в нашем доме свет электрический, правда, он иногда мигает или совсем не горит, но чаще всего исправно светит, но зато всё остальное в моей жизни идёт кувырком и никак больше. Вечно самые спешные дела, за всё хватаюсь, ни одного не выполняю до конца и нормально не живу.

(…) Эмма, ты читаешь в «Комсом.пр.» корреспонденцию Аджубея «Встречи на американской земле», хорошо он пишет (…), но отношение американцев к нашим мне не нравится, лучше бы наши к ним и не ездили, уж больно они зазнаются.

(…) И словом добрым они меня не помянут, я убедилась в этом давно. Сколько учеников встречаю, которые теперь не учатся, они даже не здороваются. А я поработала в школе и убеждаюсь, что большинство учителей не любят своё дело и не отдают ему всей души, и сами знают часто не больше ученика, да и то плохо.
У нас есть новая учительница-биолог, она ведёт химию в девятом классе, и чтобы знать больше учеников, каждый раз читает на два урока вперед и на два урока назад от того материала, что собирается объяснять. Оригинально, не правда ли, я до такого никогда не додумалась бы. (…)


25/XII- 55 г. (матери)


(…) Каникулы, конечно, пройдут быстро, их и не заметишь. В Л-д ехать очень хочется, но есть и важные минусы, во-первых, нет лишних денег, а во-вторых, мне страшно надоела дорога, я прямо не могу теперь выносить эти вагоны и поезда.
У нас кончается четверть, опять подводим итоги своей работы. В двойках мы утопаем., что-то ужасное творится. Я думала, что мой класс хуже всех учится, а оказалось, что у других в классах и того хлеще.

(…) Была у нас в школе инспекторская проверка. Присутствовал у меня в 7-м классе заведующий районо и чуть не заснул. Я проводила повторенье, ребята все чего-то бормотали себе под нос у карты, другие тихонько сидели и так прошли 45 минут без всяких конфликтов и замечаний. А он сидел и еле сдерживал зевоту, ну а я тут при чём? И ещё не понравились ему наши карты, такие они все рваные. На это я ничего не могла возразить, но ни клея, ни марли у меня не было, с директором я не раз ссорилась по этому поводу, но «воз и ныне там», а карты наши в страшном беспорядке. После проверки в нашей школе проводились открытые уроки. Давала и я открытый урок в 6 «б» классе, где у меня сидят самые буйные «гаврики». Но они меня не подвели, отвечали на 5, я их готова была расцеловать, особенно один чудо-ребёнок Марцуль Войтех, такой тихий, руку всегда тихонько поднимает и сидит, и все щипки и толчки терпит безмолвно от Ковальского, только потихоньку отодвигается от него, когда уж он очень наседает. А отвечает, прямо заслушаешься, чудный ребёнок. Я всегда слежу, чтобы Ковальский сидел от него на расстоянии. Урок прошёл как-то удачно, даже интересный получился, правда. Директор и все прочие строгие судьи остались довольны, ну и я тоже, всё-таки я очень волновалась, ведь это был первый открытый урок! И тема довольно трудная для шестиклассников – население Азии, всякие там языковые группы.

(…) А вечером у нас должен в школе выступать участник дрейфующей станции СП-2 и будет кино «367 дней на льдине». (…)


1956 год.


12/I-56 г. (матери)


(…) Три дня была на конференции, там в докладе назвали моё имя в числе плохих учителей, заявили, что я не применяю карты на уроках. Вот это меня очень задело, т.к. это неправда. Сколько я разговаривала с учителями географии, должна сказать, что они даже и не делают того, что у нас в школе проводится. Я сказала об этом Ивану Тихоновичу (директору), он мне велел не обращать внимания, т.к. этот вывод сделал инспектор, который был у меня на уроке один раз. Но всё-таки довольно противно. За время конференции были мы в театре, смотрели  «До скорой встречи» Розова, кино «Таланты и поклонники» и показали нам концерт художественной самодеятельности. В нём принимали участие и мои чудные дети. Выступали они с гимнастическими упражнениями, педели очень дружно им аплодировали. В магазине купила несколько картин Дрезденской галереи и всё. После конференции клеила карты в школе (холод там был собачий) и кое-что читала. Кончила Бределя «Внуки», прочла пьесы Корнейчука и книгу Пановой «Времена года» и ещё какую-то пьесу «Сердце не прощает» даже забыла кого. Ничего не делала, но каникулы прошли быстро.

Сейчас в школе полнейшая неразбериха, т.к. нашего директора назначили председателем колхоза, и наша школа оказалась без «главы правительства», нового пока не предвидится. Мы все очень жалели Ив. Тихоновича и в знак нашей печали и полной симпатии к нему вручили ему подстаканник из серебра с позолотой и стакан с золотой ложечкой. Ему теперь достается, т.к. колхоз ему дали самый передовой с конца.

В школе у нас холод уж-жасный, мы все похожи на сине-зеленые водоросли, прыгаем в учительской, но это мало помогает. Торф нам до сих пор не привезли, топливо у хозяев кончается, и тётя Феня начинает брюзжать потихоньку и тяжело вздыхать. Я купила 2 кбм дров по 47 рублей в МТС, должны завтра привезти.

Вчера я чуть не сбесилась, голова грязная, чешется, не могу терпеть. Не пошла в кино, затопила печку и топила снег, а он сухой, почти три таза принесла, пока чугун воды нагрела, а сажи туда налетело. Таким рассолом из сажи и мылась.
А сегодня в школе «подралась» с физруком, зашвырнула его шапку на печку, а он моё пальто, шарф и варежку. Я так и ушла домой без пальто (на улице очень тепло), а он сидел в учительской без шапки, она упала за печку. Все учителя на моей стороне, а Павел Алекс. очень злится и говорит, что был бы он мальчишкой, а я девчонкой, то мне бы здорово досталось. Конечно, если бы да кабы…
Письмо прервала, т.к. зашла Юлия Севастьяновна и принесла мне новый календарь, у меня до сих пор его не было. Сходили в чайную, купили колбасы и конфет и пришли ко мне чай пить, а чая-то и не оказалось. Ну ничего, мы и холодного напились и главное наговорились.

У меня завтра нет уроков, только воспитательный час, на котором я должна чему-то научить своих «гавриков». Они сморщат физиономии и будут ёрзать, с нетерпением ждать конца «воспитания». Сама не знаю, о чём только с ними говорить. Решила пока рассказать о исследованиях Антарктиды, которые сейчас ведутся.(…)


15/I-56 г. (Э.И. Лосевой)

(…) Ты не представляешь, какая меня обуяла лень, я ничего не хочу делать. Я могу только читать астрономию, разбираться во всех премудростях небесных. Астрономия меня очень увлекает, хотя я и разбираюсь в ней с большим трудом. Очень жаль, что здесь ничего нельзя достать почитать по этому предмету, хотя статей в журн. «Наука и жизнь» и «Знание – сила» пожалуй, достаточно. А так, у меня полнейшая апатия ко всему.

(…) У нас теперь новый директор, наш бывший математик Якубец. Человек он очень дельный и учитель был прекрасный. Ребята что-что, а математику знают. Сегодня нам прислали ещё одного историка, и он же географ. (…) Он рекомендовал себя «сухим историком», который в силах взяться ещё за географию, но больше ни за какие другие предметы. Судили мы, рядили, и всё-таки дирекция решила, что я с анатомией  дарвинизмом справлялась «прекрасно», а потому забрали у меня всю географию в пятых классах и «догрузили» меня этими чудными предметами. Помнишь, как я в прошлом году пыхтела над дарвинизмом и путалась во всех нервных системах, и теперь я опять буду корпеть над этим же. Почему-то мне можно вести эти предметы, а ему нельзя. Мне немного обидно, что пришлось менять географию из-за того, что кто-то и в чём-то не желает разбираться. Правда, теперь я не буду работать в пятых классах, это меня несколько утешает. (…) Но в этом году на дисциплину жаловаться грех по сравнению с тем, что было в первый год, да и привыкаешь к ним бродягам. (…) Теперь у меня будет 22 часа и семь разных подготовок. Вообще в школе у нас полнейшая неразбериха, как-то нет настоящих учителей, знающих и любящих своё дело. Я уже писала, как наша биолог готовится к уроку, чтобы знать больше учеников, и она же клянёт химию. И совсем не знает её, чтобы вести её в старших классах. От десятого класса она наотрез отказалась. Ребята меня спрашивают, почему у нас химик не ведёт химию? Дали химию нашему физику, он в ней тоже ни в зуб ногой, да ещё пришёл на урок и заявил, что он не специалист, вроде того, мол, вместе будем разбираться. Стал объяснять, а они и полезли в книги проверять, правильно ли он реакции пишет. А он им и бухнул: «Что же вы думаете, что я на урок пришёл и даже учебника не прочитал?» Мне кажется, что Мих. Вас не совсем прав, нельзя так унижать свои знания перед учениками, просто нужно много и основательно работать над собой, и всё будет в порядке. Одним словом, у нас дела идут, контора пишет, а наши милые дети ехидно посматривают на нас.

(…) Знаешь, если бы мы вместе жили, я бы так лодыря не гоняла, ты в меня бодрость всегда вселяла своей бурной деятельностью.(…)

   
12/II-56 г. (Э.И. Лосевой)

 
(…) Холодно везде, на улице вторую неделю стоят морозы около 30 и ветер ещё, погодка самая неприятная. В школе ещё хуже, пальцы не гнутся, чтобы оценки в журнал поставить. А дома хоть волков морозь, вечером ещё можно терпеть, а утром невыносимо. Сама понимаешь, что в таком холоде руки ни за что не берутся, а мысли все разбегаются. В доме у нас жить стало очень тошно, наша тётя Феня превратилась в настоящую мегеру, житья от неё никому нет, как это противно. В школе ребята из-за мороза стали хуже заниматься, сидят все в платках и рукавицах, посиневшие, а утром приходят со слезами, больно рукам или ногам от холода.

(…) проводилось отчётное собрание колхоза им. Калинина, где председателем наш Иван Тихонович. Эмма, как ему тяжело всё-таки придётся. Я как зашла в зал, так и окунулась в атмосферу такой злобы, что меня всю передёрнуло.  Реплики всякие, шум во время доклада, всякие ехидные разговоры. Одним словом, люди настроены против нового председателя, они думают, что сменился председатель, и сразу им на трудодни будут платить много, а работать должен кто-то.
 
Перед колхозниками ребята должны были самодеятельность показать, собрались наши артисты, ждали, ждали , но так и не удалось им блеснуть талантами. Собрание затянулось, а потом стали показывать бесплатно кино «Максим Перепелица». Да, и вчера же проводили спортивный вечер, награждали детей значками. В общем, всё сразу и всё кувырком, только детки наши намучились от всех этих зрелищ.
 
Мне очень хочется, чтобы пришёл конец этому году, уж очень он бестолковый и в то же время хочу, чтобы время не так бежало, т.к. придётся мне расставаться со своим классом. Сколько они мне доставляют всяких мучений, сколько я из-за них не спала, но чувствую, тем больнее мне будет с ними прощаться, но придётся.

(…) Перечитала за последние дни Макаренко «Флаги на башнях» и «Педагогическую поэму», не могла оторваться, читала, как раньше, ночи напролёт. (…) Решила своим детям рассказать о Макаренко, они почти никто его не читали.
 
Недавно мы удостоились посмотреть «Красное и чёрное». Ты видела, очень интересно, какое у тебя впечатление. Мы смотрели эти две серии два дня. В первый раз нам читали лекцию о атомной энергии (не слышала ни одного слова, меня душил смех от окружающей обстановки – гул и проклятья по адресу лектора и лектор, которого даже атомная бомба не могла бы вывести из равновесия, бубнит что-то себе под нос). После лекции мы сидели часа два в напрасном ожидании, движок отказался работать. На другой день волокита с движком продолжалась, а потом начался с бесконечными перерывами фильм, причём ни одного слова не было слышно. Выбрались мы часов через пять после начала со страшной головной болью и с чувством стыда, в глаза смотреть людям не хотелось. Эмма, меня удивляет всё-таки наглость европейцев утверждать, что у них есть культура, а у нас нет. Ведь они испортили произведение Стендаля, ведь у нас последняя шпана сидела и плевалась, а во Франции этот фильм считается одним из лучших. Сколько я о нём читала рецензий и всяких отзывов, и о исполнителях была написана статья. Как им не надоедает делать всегда одно и то же, где же тут искусство? Мне понравилась только одна сцена, когда госпожа  Реналь пришла в тюрьму и ещё понравились платья её и всё.
 
(…)У нас в учительской все тренируются, выжимают гирю в 36 кг, а я её с трудом от пола поднимаю  см на 40.

(…) А итогами олимпийских игр ты довольна? Мои дети очень радовались победам, вопили «вот здорово!» и молотили друг друга кулаками, или усердно тёрли в затылке. Мы очень довольны, что наши набили всем зазнавшимся и «непревзойдённым».   
(…) Я очень хочу, чтобы ваш райком, да нет, просто ты сама побольше писала о своей комсомольской работе, что у вас интересного есть, чтобы и мы могли перенять. О нашей комсомольской работе я могу сказать одно, что она нудная до боли в сердце, висит камнем, давит сознание, но как её изменить?

(…) А у меня подруг нет, нет и всё. Я одна никогда не бываю, поговорить тоже найдётся, а вот близкой подруги нет и почему-то не страдаю особенно, сама себе удивляюсь.(…)


5/III-56 г. (брату Мише)


(…) А недавно ездили в деревню с концертом и с докладом – просвещать массы. Пока всё это кончилось, я сама чуть концы не отдала от всяких волнений. Сначала никак не могли договориться о транспорте, потом прислали лошадей, а у нас не явился главный герой. Ждали, ждали, поехали за ним. Наконец, все собрались, погрузились в скрыни, тронулись и…  вывернулись. Лошади вперёд, а скрыня набок и всех вывернула на дорогу. Собирали, собирали всё это устройство, еле разобрались, какая палка куда должна влезть. На наш концерт людей собралось много, остались люди очень довольны. Одним словом, мои детки не хуже профессионалов имеют славу.
(…) Была я недавно в Гродно, ездила на примерку костюма и на обратном пути попала в снежный ураган. Ехала в грузовой машине в кузове, ехала 4,5 часа 24 км. Машины буксовали в снегу, люди их толкали, вытягивали. Проедем несколько метров и опять застрянем. Я была в туфлях и не знаю, почему не заболела после этой поездки. Смёрзла, как суслик. На половине дороги меня посадили в кабину, и мотор шофёр не выключал, сколько мы ни стояли, чтобы я согрелась, но это не помогло. Я ехала и от холода ничего думать не могла, но одна мыслишка не покидала головы, ну до чего терпеливые люди, и как можно выносить любые положения, и ничего, остаёшься жив и здоров.

Получила от мамы письмо и посылку, а в посылке умывальник, макароны, книги и подкладка к костюму. Умывальник вызвал всеобщее волнение и переполох. Куда мы его приколотим? Это ужасно. Нет места в нашем доме умывальнику и зачем он? Люди жизнь прожили и в бане никогда не были и умывальником не пользовались, и все слава богу живы, и все здоровы. Полюбовалась я на умывальник, да и засунула его в коробку, как говорят, «плетью обуха не перешибёшь». (…)


25/III-56 г. (матери)


(…) Наступила весна, по астрономическому календарю она началась с 20 марта, но до нас она никак не дойдёт. Солнышко, правда, светит, но не греет, у всех каникулы, а у нас нет. Ждём, когда солнце растопит снег, потекут ручьи и нельзя будет нашим ребятам пройти из деревень. Так мы ждали каникул, так устали всё-таки, и вот их отложили.
 
(…) Четверть у меня закончилась довольно успешно, в моём классе все детки успевают, уж не знаю, правдами или неправдами. У меня как-то всё переменилось в школе, дисциплина на уроках стала вполне сносная, из класса никого не выгоняю, посторонними делами никто не занимается, я даже представить этого не могу. Все сидят, уткнувшись носами в карты, ужасаются, если кто-нибудь несёт чушь, все поднимают руки, и каждый хочет исправить, дополнить и идти отвечать. Ещё не так оживлённо идут уроки в девятом классе, но в других классах ребята вполне справляются и кое-что знают. Мне как-то и на уроки хочется идти. А ребята, чуть свободная минутка, сразу развешивают карты и толкутся около них. Это меня как-то очень утешает, всё-таки есть прогресс в работе. Перестала я бояться ребят, даже самых отчаянных, как-то увереннее стала в себе.

Со своими милыми детьми пишу диктанты по вечерам в школе. Напишем и ошибки разбираем. Занималась вечером по астрономии, смотрели в телескоп на луну и на звёздные рассеянные скопления Плеяды. Показывала им созвездия и яркие звёзды, а также и переменные по силе света звёзды. Сначала они ничего не видели, а потом пищали от восторга, что так ясно всё видно. Велела и сегодня придти в девять вечера, т.к. мальчики не все смотрели ещё в небеса. Взялись мои детки соблюдать чистоту в классе, решили оформить его получше. Уже сделали рамочки для спортивных дипломов, и занавески на окна из марли будут строчить девочки.

(…) Ничего теперь не читаю, кроме газет, журналов и некоторых статей по астрономии. Между прочим, сегодня только узнала о путешествии на Кон-Тики. Оказывается, о этом путешествии у нас издана книга Хейердала, а я даже о ней никогда и не слышала. Всё хотела у тебя спросить и вот сегодня вычитала о ней из газеты. Мама, если попадётся эта книга «Путешествие на Кон-Тики» Хейердала, то, пожалуйста, купи её и пришли мне.(…)


26/III-56 г. (Э.И. Лосевой)


(…) Происходил у нас в БССР 19 съезд ВЛКСМ, был на нём делегатом и наш первый секретарь. Просим от имени школьной и учительской организации приехать к нам на собрание и поделиться своими впечатлениями. Согласие получено немедленно, день назначен. Ребята ждут с нетерпением, ну, приедет к нам Гецман? Ждём-пождём, напрасно. Не стоит забывать, что обещанного три года ждут.

Да, а как мы билеты меняли! Я до сих пор со старым билетом живу. Приехали в райком честь-честью, у всех чуть приподнятое настроение. И что же? Оказалось, что мы все фотографировались, все уплатили по три рубля. А карточек фотограф не сделал, а те, что сделал – сплошные мутные пятна в крапинку. Да пока эти карточки лежали, их половину растащили из райкома, кто хотел, рылся в них, и если какая личность понравилась, брал себе на память. Ну и заявили, идите снова фотографируйтесь. Ну ты подумай, как об этом ребятам сказать? Думали, думали и решили сфотографировать второй раз за счёт райкома, всё-таки мудрое решение. И вот я поеду в четверг менять свой билет и получить некоторым ребятам билеты. Ну как тебе нравятся такие дела? Да и ещё одна неприятность, сообщили, что в день нашего обмена в райкоме пропали календари со стола, перчатки и мелочь из кармана пальто, и это, мол, украли наши комсомольцы. Меня всю передернуло от такого заявления, но завтра нужно начинать «следствие».

(…) В моём классе каким-то чудом все успевают, за все три года это впервые. Дети мои рады, ну и я тоже.
 
(…) я всегда не знала, что делать с классом при опросе, когда один отвечает, а другие сидят, чем их занять, как заставить работать? Я поняла, что моей главной ошибкой  было то, что я всё сама исправляла, а ребятам нечего было делать. А теперь они ни одного слова не пропустят, всё сами исправляют, дополняют и все хотят идти отвечать. Я часто провожу объяснение нового в форме беседы или работы с картой, одним словом, стараюсь как можно меньше сама говорить, если им что-либо знакомо и по карте мало сама показываю. И это лучше, ребята перестали карты бояться, даже знают её теперь. Интересно, что приходят до звонка и сразу развешивают карты, хотя у них география далеко не первый урок. А семиклассники просят дать у них открытый урок, подумать только, как уверены в себе и в своих познаниях! Я не знаю, когда всё так переменилось, но факт, что теперь я провожу уроки совсем по-другому и если раньше они были сплошное мученье, а потом страшная головная боль, то теперь я часто прихожу с уроков в хорошем настроении.

(…) Больше всего я люблю астрономию (…) Сегодня пришли ребята из деревень, до сих пор приходили только индурские жители.

Смотрим мы в небеса, а вокруг нас собралась золотая рота, всякая шпана, всё больше бывшие ученики, которых из школы выгнали. Стоят они, зубы скалят, раза два объектив шапкой закрыли. Ребята мои хмурятся, ко мне поближе подходят, а я что, раза два сделала замечания и всё, что ж я с ними могу поделать? Ладно, насмотрелись мои десятиклассники и по домам. А я осталась ещё с девочками Венеру посмотреть.

Подходит один типус и воинственно спрашивает, а нам можно посмотреть?! Смотрите, если хочется. И стала я им показывать всё снова. И что только с ними стало? Стоят все вокруг тихо-тихо, слушают, что я говорю, и в телескоп все смотрят так послушно. Я с ними около часа на небо «взиралася», они что-то спрашивали, а я что-то отвечала. Потом я замёрзла, и сказала, что хватит. И вся эта шайка-лейка сказала мне спасибо и до свидания, занесли табуретки и телескоп в школу и мирно отправились, вспоминая пятна, полосы и звёзды. Эмма, я пишу об этом потому, что год назад я их просто боялась встретить на улице, или даже издали увидеть, потому что они разбили мне окно и не раз вопили что-то вслед дикими голосами и даже камнями швыряли не раз. А теперь я тоже с ними физически не справлюсь, конечно, но я их и нисколько не боюсь. Говорю, что всё почему-то переменилось. Я что-ли солиднее стала выглядеть, постарела?

Хочу ещё вот что у тебя спросить. Не можешь ли ты объяснить мне зоины слова: «Сейчас в голове у всех каша и сумбур из-за ужасно неприятных вещей, творившихся столько лет. Я всё еще не могу придти в себя после чтения. Ты, конечно, понимаешь, о чём идёт речь. Так невероятно, что трудно верить. Ходишь, как оплёванная…»

Я ничего не понимаю, ничего и нигде я не читала , может быть тебе ясно что-либо из её слов? Я пишу тебе, т.к. когда напишу Зое, сама не знаю и т.к. у меня болит сердце от чего-то страшного. До нас тут доходят такие слухи, которые я даже тебе не могу повторять, но от них я не могла заснуть, и мне кажется, что будь это всё истиной, я-то никогда не могла бы поверить. Как всё у нас теперь запутанно, сложно, ничего ясного и определенного, как было раньше.(…)


11/IV-56 г. (матери)


(…) У нас в школе опять неприятности, взяли у нас учителя немецкого языка работать в Германию переводчиком. Специалист он был хороший, ребята немецкий знали. Работал он очень спокойно и как-то незаметно, а теперь вот не стало одного человека и в школе целый переполох, кому-то нужно распределить 29 часов. Делили, делили, так ничего и не вышло, и всё из-за меня. Хотели дать мне немецкий язык в восьмых классах, шесть часов, все почему-то решили, что раз я выписываю немецкую газету, значит, я прекрасно могу его преподавать. Но я отказалась от этой затеи, я и так перед восьмыми классами гастролирую, то была всё географом, вдруг явилась в образе анатома, а теперь и ещё новая роль. Но это бы всё ничего, привыкли бы как-нибудь, но я совсем забыла грамматику немецкого языка, да я её и не знала никогда толком. И вот с таким сознанием, что я сама ничего не понимаю в грамматических премудростях, я должна чему-то учить других. Всё это я взвешивала и перевешивала в уме и пришла к выводу, что деньги получать хорошо, но притворяться и обманывать я не умею, а поэтому буду только краснеть по поводу и без повода, и будет не урок, а сплошная мука. Сейчас в школе кризис немецкого языка.

Мама, я написала в Москву и в Л-д, не знаю, что я выясню относительно работы по специальности. О конкурсах на вакантные места я тоже часто читаю, но там всё нужны профессора и научные сотрудники с учёными степенями, и потом нужно указать список научных работ, всё это так меня пугает. И выдержу ли я этот конкурс, и в чём он заключается? Я ведь забыла уже всё университетское учение и знаю географию в пределах школы!

(…) В каникулы ездила два раза в Гродно, посмотрела «Два капитана», «Пути и судьбы» и французский фильм «Любовь женщины», были также на концерте художественной «самодеятельности», ничего хорошего, кроме одной певицы Лодовик, у неё голос очень красивый и сильный. Со своими милыми детьми приукрасили свой класс, теперь в него приятно войти и съездили на электростанцию. Экскурсия получилась шумная, весёлая, не очень толковая, но мне она понравилась. День был очень холодный, дул сильный ветер, машину ждали больше часа. Я уже хотела командовать отбой, и стала было заикаться об этом, но они дружно возопили, что им совсем не холодно, что ехать они хотят, лишь бы я только хотела, и всё будет добре. Ну что ж, машина пришла, мы все уселись и с отчаянными песнями поехали. По пути в деревнях захватывали своих. Электростанция маленькая, турбины мы так и не видели, она вся залита водой. С нами ездил физик – учитель, он что-то им объяснял и рассказывал, объяснял нам и сторож, но мы так ничего и не поняли, да и слышно плохо. Ходили на плотину, лазили смотреть турбину, смотрели генератор и пульт управления, а потом зашли на водяную мельницу, измазались в муке и очень довольные вернулись домой. Хорошая была прогулка. А теперь вот опять учимся, но конец уже совсем близко, мои детки кончают 20-го мая, а остальные 25-го мая, а там экзамены пройдут быстро.

Мама, Хейердал – норвежец. (…) Эта книга есть в детской б-ке в Гродно, поеду, хоть там её почитаю. (…)


2/V-56 г. (матери)


(…) Последний праздничный день, у нас прекрасная погода и тишина на всех улицах стоит, какой я не привыкла слышать. А вчера было много народу, радио на всю вселенную распевало, наша школа демонстрировала свою силу и мощь. Колонна получилась очень красивая, дошли до трибуны, минут 15 постояли, был митинг. И обратно к школе направились. После такой сильнейшей демонстрации отпустили нас поспать, а в три часа мы продолжили свой вечер. Вечер наш педельский начался 30-го апреля. Веселились кто как мог до 4-х часов утра, мне понравилось, на сей раз у нас было довольно просто и весело. А вчера ходили вечером в кино, смотрели «Педагогическую поэму», я уже смотрела второй раз. Звук был плохой, после пьянства мы все хотели спать, а поэтому кино нам не понравилось.

Сегодня уже 6/V, я так тогда и не дописала, даже не помню, что помешало.

(…) «Кон-Тики» тоже доплыл до меня, чему я очень рада, начну читать, а потом и своих деток просвещу, правда, коротко они о нём уже знают.

(…) Долго я не соглашалась брать немецкий, очень боялась, меня трясло всю при мысли, что я появляюсь в новой роли перед ребятами. Но всё-таки пришлось согласиться, т.к. все классы кое-как распределили, остались только восьмые. Первые уроки меня просто лихорадило при мысли о уроках немецкого языка, а теперь я уже успокоилась, т.к. тексты в восьмом классе лёгкие, я перевожу их запросто, а ребята знают всё же гораздо меньше меня. И потом, я была уверена, что совсем забыла грамматику, а сейчас вспоминаю. Как это ни странно. И теперь я даже не жалею, что взялась за немецкий, хоть сама припомню его.

В моём классе заболел один ученик туберкулёзом, у него оказался открытый процесс, ему не разрешили ходить в школу и положили в больницу. Как это всё-таки страшно заболеть в 18 лет, перед самым концом десятилетки. Мне его от души жаль. На первое мая собрали с классом финансов, купили ему яблок, лимонов, конфет вкусных, приложили мою «Американскую трагедию», т.к. все книжные магазины были закрыты и отправили всё это с делегацией в Гродно. Он прислал письмо, пишет, что ему гораздо лучше теперь, я очень рада.

Мама, писала я в Москву о своей работе, мне ответили, что  министерство не располагает никакими данными о потребностях в ботанико-географах и ничего рекомендовать не может. Я другого и не ждала. (…)


1/VI-56 г. (матери)


(…) У нас начались экзамены в школе. Я уж и сама понять ничего не могу, кто хуже в нашей школе, учителя или ученики. Писали десятиклассники сочинение о В.И. Ленине. Какое убожество мысли, никакого чувства, даже желания получше написать и то нет. Знают, что всех выпустят из школы. Ошибок делают самое невероятное количество. Если ставить оценки по заслугам, то добрая половина получит одни колы, да и то с минусом. И нельзя сказать, что они не занимались языком. Дополнительные занятия всегда были и каждый свободный урок использовался русским языком. Мы сидели в классе, вся наша комиссия во главе с директором и завучем, проверяли работы и безбожно исправляли все лишние ошибки. В парте стоял пузырёк с синими чернилами, а на столе с красными. Действовали мы, как настоящие жулики, но хорошо, что все заодно и все давились от смеха над измышлениями наших выпусткников.

А сегодня я была ассистентом на арифметике в 5 «в» классе. До сих пор не могу придти в себя от познаний пятиклашек. Я могу сравнить этот экзамен с тем, как у меня сдавали первый год в 7-х классах, они ничего-ничего не знали и всё, вот так и сегодня. Но я работала первый год, ничего ещё не умела, а тут ведь учитель имеет рабочий стаж! Впрочем, его недаром прозвали «свистун», он совсем не работает над собой и ничему не учит ребят. Ты бы видела, мама, как у них расцветали физиономии, когда они слышали свою фамилию и оценку три за то, что они ничего не решили и не ответили. Особенно Предко-второгодник, так и подпрыгнул от удовольствия. Перед экзаменами он говорил, что теорию изложит, а задачу-то не решит. Теорию излагать он пошёл без подготовки, изложение состояло в том, что он хлопал глазами, шмыгал носом и упорно молчал, задачу он даже и не пытался решить.
Я возмущалась, протестовала против дутых троек, но что же делать, ставить всему классу на экзамене два? А директору я сказала, что нужно было больше проверять работу в году. Ну вот, мама, будет тут хорошее настроение? А впереди ещё предстоит слушать два экзамена по географии. Мне кажется, что они не лучше будут сдавать.

Письмо прервала, сходила тёте Фене за водой, хотела выпить молока, да расселся у нас директор маслозавода и обсуждает вопрос с Лидой, почему так долго нет Славы с машиной. Он поехал получать машину в Горький. Я ему говорю, что можно позвонить в Горький на автозавод и узнать, получили ли машину. Он заявил, что я ничего не понимаю и что со мной нечего говорить, ну кому звонить и кто там знает, кому выдаются машины? Странное рассуждение, дирекция завода не знает, кому выдаются машины, ведь есть же контроль за выпущенной продукцией.

(…) Недавно мы ходили загорать. Это было неповторимое путешествие. Наши учителя пытались где-то загорать в кустиках, но их оттуда выгнали камнями люди, похожие на наших вучней. Мы решили это учесть и выбрать безопасное местечко. Шли и оглядывались. Увидели посредине пшеничного поля возвышенность. Илия Севастьяновна заявила, что на сей возвышенности есть яма и туда мы можем залезть. Ямы не оказалось, но нашли узкую канаву, забитую мусором и камнями. Залезли туда, разделись. В канаве тесно, жарко, комары кусают, от камней синяки на животе и коленях. Вертелись, вертелись, не выдержали такого загорания, потные и грязные вылезли на вершину холма и разлеглись на виду у двух деревень сразу. Загореть, конечно, не загорели, только измазались и насмеялись до слёз.(…)


7/VI-56 г. (Э.И. Лосевой)


(…) А я только что прочитала книгу Хейердала «Путешествие на Кон-Тики», какие замечательно смелые люди и какая у них прочная прекрасная дружба. Стоило Хейердалу (он был в США) послать телеграмму своему другу в Норвегию о том, что он собирается плыть через океан на плоту и приглашает друга с собой, тот немедленно ответил: «Еду»… и подпись. Здорово, правда ведь! Книгу я прочитала с большим удовольствием. Я всё думаю, вот бы и нам куда-нибудь поехать, ведь мы географы. Эмма, давай поедем на стройки, в Сибирь Восточную или на Дальний Восток. Мне думается, что специалисты там нужны и нам найдётся работа, а если будет необходимость, то и мы научимся делать что-нибудь полезное. Ведь туда едут сотни людей без всякой специальности. А как это здорово, проехать весь Союз, столько увидеть нового, следить по карте за маршрутом и сравнивать увиденное со своими знаниями и представлениями. Ведь мы ещё комсомольцы и пока ещё молодёжь. Такие вот и строили Комсомольск. И ещё мне очень хочется съездить за границу, меня очень тянет в Албанию на Адриатику. Но в этом году нет столько денег, чтобы купить путёвку, но на будущий год постараюсь поехать.

(…) Сдаёт у нас экзамены инструктор райкома, нахал порядочный, ничего не знает и к экзаменам совсем не готовится. Отвечает с улыбкой, много разглагольствует, а толку мало. Книгу Кетлинской «Мужество» присвоил Коптяевой, на вопрос о Добролюбове ничего не мог сказать и свой билет совсем не знал, у него были постановления ЦК о лит-ре в 1946 г. Наизусть ничего не знает, кроме двух строчек: «Плакала Саша, как лес вырубали». Мы сидели и смеялись, лезли под стол, чтобы не очень заметно было. Уж не знаю, как он будет сдавать физику, химию и др. мудрые науки.

(…) У меня отпуск начинается с 25 июня, я сама ещё не решила, куда двинусь, есть всякие умопомрачительные проекты и ничего определенного.(…)


25/VII-56 г. (Э.И. Лосевой)


(…) Я, конечно, каждый день долго сплю, часов до 10-11 и даже дольше. Встаю, навожу порядок на нашей микрожилплощади и готовлю обед. Приходит мама, обедаем. Я мою посуду и куда-нибудь отправляюсь, или никуда не отправляюсь, сижу, зеваю, иногда читаю. Жизнь совсем как у Обломовых. (…) Как только ты уехала, у нас начались дожди и наступил холод, ни о каком купании не может быть и речи. Только два дня последних стало теплее, но дождь всё равно идёт каждый день. Но сегодня я на реке была, каталась на лодке и договорилась о занятии в секции плаванья, хочу научиться плавать каким-нибудь стилем. А в секции этой одни пацаны. Я их спросила, примут ли они меня, они важно заявили, что нужно спросить у тренера и что девчонок у них нет. Вот теперь я ещё буду.
 
Хотела я здесь повысить свою квалификацию, посетить курсы переподготовки учителей географии, но оказывается, что географы здесь всеми забыты, никаких курсов нет, нет и никаких пособий и материалов для географов.
 
(…) Прочла пока «Журбины» и детскую книгу французского писателя Мало «Без семьи», а сейчас читаю Диккенса «Холодный дом». (…)


6/VIII-56 г. (Э.И. Лосевой)


(…) Но вот пришла телеграмма, конечно, я тысячу раз благодарю за верную память, да и пришла она ночью с 30-го на 31. Ладно, я решила рождения своего не праздновать, к этому много всяких причин. Во-первых, некого приглашать, это не совсем правильно, но я решила, что так  ( я, конечно, не имею в виду твою маму и Вову, они считаются у нас свои люди), потом, и это самое главное, уж очень у нас мало места, просто негде развернуться и нет у нас музыки, а я убедилась, что на всяком веселье люди любят хорошенько выпить, а потом танцевать до упаду. Ну я и думаю, люди придут, подарки принесут и будут сидеть на своих местах и пить чай. Совсем никакого равновесия. Да и дата тоже мало интересного представляет – 26 лет, а человек всё ещё в стадии гусеницы находится, никаких подвигов и вообще никаких ясных мыслей в пустой голове. Но мама всего наготовила и купила вина. (…)

(…) я ездила за ягодами. Набрала половину ведра, а все по целому. В лесу чудесно, я ведь так давно не была, какая там красота, тишина, какой ароматный воздух, а под ногами мягкий сфагнум, так и вспомнила Карелию, нашу экспедицию и свою злосчастную ботанико-географию.

Усердно посещаю секцию плавания, правда проблесков пока не обнаруживается в моём стиле. Но мы по очереди гребём, а потом бултыхаемся в воде до посинения и стука зубов. Тренер у нас очень хороший и спокойный дядя. Пацаны на меня не обращают внимания, им и в голову не может придти мысль, что я – грозный педель. Между прочим, сегодня вышло довольно забавно. Я сидела в парке и читала, ко мне уселись трое пьяных «джентльменов», которые решили со мной познакомиться. Я сижу, просто не хотелось сразу удирать, думаю, посмотрю, что из этого выйдет. Пустились в догадки, заявили, что я поступаю в ин-т и что я – абитуриентка, что поступаю в пед. ин-т на физмат, наверное. Я отличница, т.к. все зубрят, а я книгу читаю, да ещё роман. Как старшие и опытные (сдали экзамен на стипешку, они кончили II курс, один из Арханг. лесо-технич. ин-та, другой из ж/д в Тбилиси) дали совет не забивать голову перед экзаменами, а читать после экзамена. Я им ответила, что они очень проницательны, всё точно угадали, я просто поражена, но т.к. они не совсем твёрды на ногах, то пожелала им счастливо добраться домой, и сама ушла. Не смешно, как бы ты сказала, но довольно забавно, что мне 26 лет, а меня все считают за девчонку, даже такая шантрапа.