Добрынины. Часть 2. Глава 70

- Неужели на белом свете есть не одна, а целых две женщины, не реагирующие на красоту Берсенева? - фыркнула Ляля.

     - А кто вторая? - не понял Добрынин.

     - Я, дурень... - напомнила ему жена.

     - Может быть, вы поговорите о своем потом? - поинтересовалась Зинаида Васильевна. - Вадим, что было
дальше?

     - Проводив девчонку до дома и обломившись, Берсенев, если верить Нине Константиновне, в растерзанных чувствах поехал к Виноградовым...

     - Чего? - от души расхохоталась Ляля. - Берсенев? В растерзанных чувствах? Вадим, ты говори, да не
заговаривайся...

     - Представь себе, - улыбнулся Добрынин, - Берсенев в растерзанных чувствах отправился к Виноградовым и весь вечер утешал Шапокляк, впервые увидевшую убийство своими глазами и от увиденного совершенно расклеившуюся...  А на следующий день, опять же в лучших традициях, описанных еще средневековыми трубадурами, он поехал к девочке в гости с цветами и шампанским, но был избит и спущен с лестницы буйными алкашами, живущими в той квартире, на окна которой девушка показала, как на свои...

     - Не может быть! - не поверила Ляля.

     - Представь себе! - рассмеялся Добрынин. - У нее хватило ума привести Мишку не к своему дому...

     - Умничка...

     - Из-за этой, ..., умнички, до полусмерти избитый Берсенев после встречи с настоящими хозяевами квартиры вел машину через весь город одной рукой... - вздохнул Добрынин.

     - Почему одной? - удивилась Ляля.

     - Говорю же - избили и спустили с лестницы...

     - Вторая рука была сломана? - догадалась Ляля.

     - Угу... А про видок Мишкин пельменник рассказывал, что непонятно было, чем этот трубадурень на дорогу смотрел...

     - Бедный мальчик... - вздохнула Зинаида Васильевна.

     - Он тогда прожил у Виноградовых месяц или что-то около того...

     - Естественно, до дома он со сломанной рукой не добрался бы... - отозвалась Ляля.

     - Да, супруга, ты права - не добрался бы однозначно... - согласился Вадим. - Нина Константиновна тогда почти на месяц отвлеклась от похождений своего собственного сыночка...

     - И он, воспользовавшись случаем, все это время не показывался дома? - рассмеялась Ляля.

     - Не то слово... - хохотнул Вадим. - Погулял тогда мужик на свободе от души...

     - А Миша? - вернула разговор в исходную точку теща.

     - А Мишку Нина Константиновна несколько дней кормила с ложечки, как маленького, колола лошадиные дозы обезболивающего и плакала от жалости, - рассказал Добрынин, - потому что он все время метался от боли и звал эту девушку, Лизу.

     - А что теперь? Он нашел ее? - спросила Ляля.

     - Если бы... - грустно вздохнул Добрынин.

     - Он возненавидел ее? - предположила Зинаида Васильевна.

     - Он ищет ее по всей Волгоградке и сходит по ней с ума... - ответил Добрынин.

     - Берсенев? - не поверила Ляля.

     - Да.

     - Сходит с ума?

     - Представь себе...

     - Ты ничего не путаешь?

     - Нет, Лялечка... - улыбнулся Добрынин. - Не путаю... Этот одинокий волк встретил, наконец, свою волчицу...

     - В каком смысле?

     - Подрастешь - узнаешь...

     - Дааааа... - вздохнула Ляля, подумав о том, что будет, когда свою волчицу найдет ее одинокий волк. -
Узнаю я... Узнаю, когда мой волк потребует развод...
    
     Но Добрынин не был бы Добрыниным, если бы тут же не потребовал своего...

     - Ну что, супруга, с завтраком ты, зараза малолетняя, вывернулась на редкость удачно... Как будешь действовать дальше?

     - Дальше, дружок, ты будешь чистить картошку и все остальное для огромной кастрюли твоего любимого борща... - объявила мужу свой вердикт Елена Гурамовна.
 
     - А сегодня? - не понял Добрынин.

     - А пока ты будешь заниматься овощами для борща, - ответила Ляля, - я тем временем сварю тебе на сегодня куриный суп с...

     - Клецками... - подсказал ей муж.

     - Да-да, с клецками... А пурген я положу в них вместо соли...

     Зинаиде Васильевне от услышанного стало дурно...

     - Ляль, в кого ты такая кровожадная? - хохотнул Добрынин.

     - В соседей...



    
     Александра Мироновича Яковлева выпустили под подписку о невыезде и надлежащем поведении только пятого января...

     Донельзя счастливая Альбина Петровна немедленно помирилась с подругой, даже извинилась перед ней, и немедленно начала подготовку к грандиозному банкету по случаю дня рождения супруга...

     Поскольку, как обычно, ожидалось большое нашествие гостей, госпожа Яковлева очень быстро поняла, что и в этом году ей тоже не обойтись без помощи госпожи Савельевой, и точно так же, как и в прежние годы, привлекла к хлопотам охотно согласившуюся помочь Зинаиду Васильевну...

     Госпожа Савельева, совершенно не умевшая готовить повседневную пищу, за исключением бутербродов и манной каши, еще хуже умела готовить праздничные столы, в кухонных хлопотах очень давно полагаясь на Лялю...

     При этом, на словах она готова  была взять на себя любой объем работ ради того, чтобы помочь подруге. Но только на словах...

     На деле же она опять надеялась на то, что ей удастся сломить сопротивление дочери и заставить Елену приготовить праздничный стол для того, перед кем, по мнению матери, ее дочь была кругом виновата, и только по причине природного упрямства и дурного влияния мужа свою вину признавать не желала...

     Уже к вечеру пятого января Зинаида Васильевна начала приставать к Елене...

     Придя от Яковлевых, она, найдя свою дочь на кухне варившей очередной суп для своего супоядного чудовища, якобы без сил опустилась на табурет и пожаловалась:

     - Альбина в этом году затеяла совершенно невообразимый банкет...

     Елена даже не повернулась к матери...

     - Она задумала приготовить столько всяких закусок, что я ее уже предупредила о том, что гости не съедят и трети приготовленного... - продолжила Зинаида Васильевна.

     Елена молча продолжала делать зажарку для супа...

     Подождав еще минутку, но не дождавшись от дочери никакой реакции, мать продолжила:

     - Конечно, сейчас зима, оставшееся можно будет вынести на балкон, но более двух-трех дней все эти продукты нельзя будет хранить и там, а я сомневаюсь, что Аля с Сашей даже за четыре дня смогут вдвоем съесть все, что останется, и не лопнуть... 

     Дочь упорно хранила молчание...

     Поняв, что таким способом ей не удастся разговорить Елену, Зинаида Васильевна была вынуждена оставить свой дипломатический политес и приступить к основной части беседы уже открыто...

     - Ляля, я не могу ей объяснить, что ее желания неразумны... - пожаловалась Савельева-старшая дочери. - Она не слышит меня... Сама она при этом не слишком старается, делает все вразвалочку и явно опять надеется на меня, а я не семижильная... Я просто не справлюсь... Устану и заболею... Лялька, что мне делать?

     - Оставить политес и объяснить подруге все так, как только что ты объяснила мне. - холодно ответила дочь.

     - Я пыталась...

     - Значит, плохо пыталась...



Продолжение следует...