Жертвоприношение - фрагмент

Над землей надровов стояла глубокая ночь. Несмотря на то, что зима уже совсем подходила к концу, было морозно, сухо. В высоком небе необычно ярко для здешних мест светили звезды и сияла огромная луна – каждое пятно на ней было видно в самых мельчайших деталях. Воздух, казалось, звенел от напряжения бесконечности, так явно, так отчетливо соединявшей в эту ночь небо и землю. Во всем этом было ощущение необычности, волшебства.  И было ожидание чего-то…

По сияющему в лунном свете насту, толстой коркой сковавшему подтаявший за день снег, шел человек с простой холщовой котомкой на плече. Человек слегка припадал на правую ногу, но шаг его был уверен и скор. По еле видной, но, по-видимому, хорошо известной ему тропинке он шел к лесу. Вот он вошел в лесную чащу, но не остановился. Тропин-ка вела его все дальше к какой-то известной только ему цели там, в глубине леса.

Так человек шел через лесные заросли довольно долго. Наконец его тропинка привела его к дубу, высотой и стройностью выделявшемуся среди других деревьев. Подойдя к дубу вплотную, человек сначала снял с плеча котомку и опустил ее на снег, затем положил обе руки на ствол дуба и так долго стоял молча, вглядываясь в его вершину, уходившую далеко вверх, в звездное небо.

Сколько времени так прошло – неизвестно, но вот человек, нагнувшись, подобрал котомку и достал из нее два глиняных кувшина. Открыв первый, он вылил его густое содержимое на корни дуба, и в холодном воздухе сладко-сладко запахло летом, цветущими травами, старыми дуплами деревьев, таящими в себе пчелиные семьи. Открыв другой кувшин, человек вылил туда же и его содержимое, которое было белого цвета, но в лунном свете отдавало голубым. И в воздухе пронесся запах живого коровьего тела, хлева, надежной сытости. После этого человек обхватил дуб руками, прижался лицом к его холодной, шершавой коре и стал о чем-то горячо говорить, то ли рассказывая ему что-то, то ли о чем-то умоляя. И время остановилось для обоих. Оба они – человек и дуб – стали единым целым под бесконечным звездным небом.

А где-то под этим же небом, в маленьком деревянном срубе далеко от прусской деревни старый вайделот сидел у очага, вглядываясь в его огни и думая о чем-то своем. И усы его скрывали добрую, довольную улыбку.