Трое в Пути. Хроники. 72. Татьяна Дума

72

Не думала, что именно это мне сейчас так нужно. С первыми звуками оркестра я оставила все свои заботы и тревоги. Музыка, особенно в хорошем исполнении, способна творить чудеса. Гармония звуков постепенно приводит в гармонию и все внутренние потоки человека. Иногда это происходит через проживание трагических моментов, а иногда упорядочивание происходит постепенно. Я уже не видела зал, мужа, который держал мою руку, забыла о Цесси. Мастерство исполнителя не возникает сразу. В начале пути исполнитель неизбежно думает и технике исполнения. С годами появляется свобода от забот о технике, идет поиск передачи содержания, и лишь затем возникает та свобода, которая передается и слушателям. Мне посчастливилось слушать оркестр под управлением Владимира Спивакова в разные периоды его творчества. Вместе с ним росло мастерство оркестра, он все больше становился единым целым.
 
Антракт наступил неожиданно, вызвав легкое огорчение.
Мы прошли в буфет, захотелось пить. Внучка моя проявила все свое умение создать образ. Она играла во взрослую женщину, ей это доставляло удовольствие. Беременность еще не проявилась явно, но ее движения стали иными. Прав был старый Алхимик, когда сказал, что не мог не заметить этих перемен. Странно, я вдруг отчетливо вспомнила его лицо и интонации. В момент разговора я это упустила. Нужно будет вернуться позже и подумать, что меня сейчас удивило.
Говорить не хотелось, мы вернулись в зал.

Скрипка в руках мастера – это маленькое чудо, которое нам предстояло пережить. Погас свет, он вышел на сцену и зал замер. Тишина была особенной, звенящей. Я с детства люблю скрипку. В этом мы едины с исполнителем. В его руках скрипка грустила, плакала, ликовала, задумывалась о вечном. Это состояние передавалось слушателям, душа мгновенно отзывалась на каждый звук.
Все завершилось быстро, казалось - время остановилось. Мгновение тишины – люди приходили в себя, затем последовал гром аплодисментов, на сцену выносили корзины цветов, люди выстроились в очередь, желая лично поблагодарить и вручить цветы.

Мы выходили из машины в особом состоянии. Я поблагодарила Тори за чудесный вечер, который они нам подарили.
Наполненность звуками не уходила. Муж знал, что я люблю после концерта побыть одна, так было всегда. Он не сразу стал любителем классики, это пришло с годами. Возможно, мужчины иначе проживают все это. Он решил немного поработать. Ему пришла какая-то идея, он не хотел ее потерять. Мы разошлись – я в спальню, а он в кабинет.

Прежде чем лечь, я подошла к окну. Большая, убывающая луна висела над деревьями. Было что-то тревожащее в ее лишенном полноты облике. Ее свет напомнил свечение Великой Белой Пирамиды. Город всегда вносит свои краски в звездное небо. Это не бесконечный темный бархат неба, когда глубокая синева переходит в черноту, увлекающую в свои владения, которое я не раз  наблюдала у озера.
Я легла и прикрыла глаза. Опять возникло лицо Алхимика. Что было в нем необычного?
Через какое-то время поняла – он не умел лукавить, но в момент разговора он что-то утаил и это его смущало. Что он мог утаить? Он сказал, что знает о беременности Цесси. Да, похоже, он не стал раскрывать всего, что знает. Он знает о докторе Сане, о том, что произошло в гостинице в последнюю ночь перед их возвращением с конференции в Москву. Я была уже уверенна в этом.  Почему он утаил это? Ответа не было.

Это не вызвало тревоги и не нарушило моего состояния после концерта. Ресницы стали слипаться, я не стала этому сопротивляться. Сквозь сон я услышала голос Бабочки. Она уговаривала Дорна  немного подождать.