Размышления ни о чём

Блин, руки трясутся, при этом никакого спиртного. Я вообще с этим завязал! Когда последний раз рюмку к губам подносил, уже и не помню. А руки? Что руки?.. Не всегда, конечно, но если на них хотя бы небольшая нагрузка идёт — трясутся. Что с ними делать? Вроде это особо и не мешает функционированию в окружающей среде, но взять со стола тарелку с овсянкой, залитой кипятком, и в микроволновку сунуть — целое дело. А потом, вынимая её оттуда, о холодильник…, эдак приложить! Случайно, конечно, пусть всего-то чуть тронешь, но обязательно прольётся. А потом убирай... Муторно это, но я не сетую особо — всё гимнастика какая-никакая…, а то так и атрофироваться от безделья можно.

Не верите, что не пью совсем? Это зря. Здоровье так прижало, что пришлось решать: кайф ловить, но в гроб закидываться, или потянуть ещё немного, но без всяких препон со стороны разбитого организма. Я выбрал второе и не прогадал. Скриплю по сей день…

А сколько друзей полегло в неравной битве с этим зельем, я со счёта сбился… Каким образом жив ещё, не знаю. Семьдесят пять стукнуло. Обычно мужик так долго не живёт. Он не приспособлен к жизни в старости.

Посмотрите, все поликлиники забиты женщинами в преклонном возрасте. На десять женщин один старичок приходится, и того жена из дома насильно вытолкала, понимая, что скопытится скоро…, а ей потом возись с ним.

А тут живёшь, и никаких предпосылок для «бессрочной командировки» пока не видно. Порой стыдно бывает. Помните, как у Высоцкого: «Простите, что живой». Вопрос в другом: в честь чего там наверху так расщедрились и решили попридержать меня? Я же совсем бесполезный элемент. От меня никому не горячо и не холодно. Что я есть, что нет меня — один чёрт. Пришло разочарование в том, чем всю жизнь занимался. Так, живу, небо копчу, пребывая в собой же выдуманной философии. 

Кота завёл. Живое существо по комнате бродит. Говорят, что они лечат даже. Я мало в это верю, но вместе веселей — этого не отнять. Он куда лучше, чем человек. Человек не может без пакостей всяких. За свою жизнь натерпелся я от людей через край. Более мерзкого существа, живущего на Земле, трудно себе представить. Вся история человечества соткана из войн, конфликтов, междоусобиц, заговоров и просто убийств. И во всём Каин виноват. Подал не лучший пример своим потомкам. 

Создаётся впечатление, что людям больше и делать нечего, как только уничтожать себе подобных. Вот поэтому мне кот куда милее будет! Так и живём с моим любимчиком вдвоём. И это очень хорошо. Я не один. И от одиночества не страдаю. 

Чего? Друзья... Какие друзья? Их нет... Нет просто физически... Они давно сошли с дистанции. Есть один, ещё теплится, но и тому печати негде ставить — весь в болячках, начиная с диабета и далее по списку, хотя лет на десять моложе. Ещё на женщин посматривает, а может, и того больше. Вспоминаю себя в шестьдесят пять — гусь лапчатый, да и только! Всё кипело внутри. Многое мог ещё... А сейчас, если только любоваться ими, женщинами этими, ну как цветами в вазе, но не больше.

Напротив моих окон — офисное здание. Все помещения которого сдают в аренду. В каждом окне или двух — своя организация. Работа идёт полным ходом. Окна никогда не зашторивают. Видно всё как на ладони. Офисная меланхолия наполняет содержимое отсеков. Спроси: чего они делают там? Зачем они это делают? И нужно ли это кому-нибудь? Никто не скажет. Но будут упорно высиживать своё время, всячески демонстрируя свою занятость и преданность боссу. Все есть хотят. Этого не отнять. Поэтому нужно создавать вид хоть какой-то деятельности, и за это платят нормально.

Я помню времена расцвета этого «пчелиного улья», когда он был переполнен доверху и служащие, как насекомые, сновали туда-сюда по коридорам и помещениям здания.

Как в нормальных организациях бывает: утром пришли, вечером ушли. Потом тишина и покой. Но это не про нас. В течение всего дня в парадную дверь входят и выходят, при этом она производит такой мерзкий звук: будто пьяный сантехник ломом бьёт по трубе. Причина подобного звука — сломанный доводчик.

Починить, видите ли, им недосуг. От чего каждое закрытие — это удар по моей нервной системе. Они здесь работают. Им деньги платят, а я здесь живу... напротив... И почему, лёжа у себя на диване, я должен подпрыгивать от звука, пробивающего тебя насквозь. Хорошо хоть летом на дачу уезжал — забывался на время. Осенью мучения возобновлялись, с одной только разницей, что окна закрыты — похолодало, и звук не так слышен, но всё равно радости мало.

А тут — пандемия?! «Пчёлы» ещё чуть пошевелились и стали исчезать. Одно за другим закрывались офисы. Помещения пустели, но по ночам горел свет. Кое-где ещё можно было увидеть уборщиц в масках, но и те вскоре пропали. В некоторых помещениях появились ремонтные бригады. Работы велись медленно через пень-колоду. Настроения никакого. Что будет дальше — никто не знал.

Где-то через год «улей» стал оживать. Но не все организации вернулись сразу, а через одну, через две... Некоторые сгинули безвозвратно. А кто к работе приступил — были уже другие люди. Настороженные какие-то. Больше напоминающие рыбаков весной: расположившись на льдине, удят рыбу свою, а краем уха прислушиваются: не треснет ли под ними лёд?

Через некоторое время, всё как-то утряслось. Те, кому быть, осели на своих местах, а довольно большое количество окон так и остались зиять пустотой.

Вот тогда я и увидел её впервые. Кого её? Девушку… Ба, самому смешно становится. Между нами стены, пластиковые окна, улица, пускай и неширокая, но всё же… А я увидел её?! И что? Вот только не надо давить, я и так всё расскажу. Она просто меня заинтересовала. Лет? Около тридцати… Пожалуй, поменьше. Брюнетка. Всегда распущенные волосы… И больше я ничего не видел. Далеко.

С этих пор стало намного веселее. Я радовался каждому приходу дня, зная, что ровно в девять я вновь увижу её. Она всегда приходила вовремя. Садилась за свой стол и начинала скучать. Перебирала какие-то бумажки, уныло смотрела в компьютер…

Не подумайте, чего такого, мне просто было приятно каждое утро «встречаться» с ней. Смотреть на неё и чувствовать себя не одиноким, вспоминая молодость и всё то хорошее, что было в жизни. В это время испытываешь примерно те же ощущения, как и при созерцании кота, сидящего на коврике. Вот только погладить нет возможности и прижать покрепче… Ну и ничего страшного.

Со временем я её жалеть стал: каждый день за один и тот же стол. Подбородок в руки, глаза в компьютер и… скучать. В отделе ещё три женщины, но те — после сорока, а может, и под пятьдесят… Ужас?!

О чём с ними говорить? Им уже всё надоело, всё приелось, а у неё всё только начинается! Наверное, жить её учат. Как мужика найти, да какого. Кого брать, а кого стороной обходить. Вот только обходить некого — одни бабы кругом. Мужик вымирает, как особь. Скоро он на вес золота будет.

И где искать его прикажешь, если пять дней в неделю за этим столом зевать приходится, когда ловкие подруги на вечеринках парней по углам растаскивают, а когда туда поспеваешь, ловить уже нечего будет.

Мужик нужен, нужен обязательно! Прежде всего — ребёнка зачать, а если он потом и обеспечить сможет, то это вообще класс!

Как хорошо, что мне уже не надо проходить этот квест под названием «жизнь». Плохо или хорошо, и пускай с потерями, но каким-то образом я смог пройти его. А эта девушка сидит там и счастлива оттого, что всё ещё впереди и мечты её обязательно сбудутся! Она обязательно станет счастливой! Не понимая главного, что каждый из нас призван сюда для выполнения своей миссии, а для любой женщины что может быть важнее рождения ребёнка и продолжения рода человеческого?

Вот только для чего это всё, если вокруг бесконечное пространство и ему нет никакого дела до нас: с нашими мелочными проблемами, заботами, переживаниями, рождениями, смертями. Оно не может уловить целую Землю, а чего уж говорить о ничтожных букашках, снующих по телу планеты, монотонно пожирающих друг друга.

Здесь всё имеет своё начало и обязательный конец. Чтобы ни начиналось — оно обязательно закончится. Придёт время, что и жизнь на Земле закончит свой очередной цикл. И всё начнётся сначала. Вопрос только когда?

Однажды посмотрев в окно, я увидел за её столом мужчину, разговаривающего с другим, а потом они же стали выносить мебель. В других окнах я заметил те же движения. А на следующий день я обнаружил, что все окна пусты... Здание, наверное, купил новый хозяин и решил всё перекроить под себя. Через неделю его задрапировали, и на этом всё закончилось. «Улей» не только затих, но и опустел...

Как быстро всё меняется: кажется, что только вчера ты на свет божий появился, а сегодня — помирать пора. И это жизнь, целая человеческая жизнь, а чего говорить о более малом: купить, продать, кем-то стать... Зачем?

Я, Филиппов, один из самых признанных художников конца 70-х. Моя картина в Новой Третьяковке на Крымском висит?! Пускай одна, но занимает своё почётное место среди признанных грандов. И что? Лично для меня — ничего... Потешило моё тщеславие, и будет, а потом и вовсе забывать стал, а чего уж о зрителях говорить? Тем более о современных. Я не удивлюсь, что через годик-другой они по залам на самокатах будут раскатывать. Дай только срок.

А сейчас стою, смотрю в окно на задрапированный «улей» и ловлю себя на мысли: придёт момент, и меня «задрапируют», но только в целлофан... в чёрный...

А люди, как всегда, спешат на работу, чтобы быстрей плюхнуться за стол и уткнуться в компьютер. Время ещё есть, и наш общий «улей» ещё слышно, но и его скоро к зиме начнут готовить...

               
                Апрель 2024 г.)