Порт Арктур. Глава 12. Хозяева. Часть 2

Терния Звёздная "Порт Арктур", 2024

Словарь: http://proza.ru/2024/04/16/16
http://proza.ru/2024/04/16/17
http://proza.ru/2024/04/16/19

Предыдущая часть: http://proza.ru/2024/04/06/1742


Зашла Эхттенмэари. Ровно в полдень. Точная, как часы. Они вышли, и Лилли заметила, что она снова затянула проём в теперь уже её горницу-файэнх. Мужчины ждали их возле своего входа. Трое: капитан, замминистра и генерал. Теперь, проходя этими коридорами, Лилли усматривала в них всё больше деталей и даже, наконец, провела рукой по одной из стенок – шершавой и каменной на вид, но, удивительное дело, совсем неожиданно бархатистой и упругой под кончиками пальцев. По ощущениям этот материал скорее напоминал пробку. «Это точно не камень, не металл, не пластик. Тогда что?»
- Боец Левская, тебя всё тянет пощупать.
- А как же. Теперь ведь можно.
- Я бы без разрешения всё-таки ничего тут не трогал и не пробовал. И никуда без спросу не ходил. Мой тебе совет сейчас и на будущее: сначала уточни, что можно, чего нельзя. А то так можно без пальцев в лучшем случае остаться.

Вернулись в Ме;и айттин эсмарр. Кьянази Хессихортхаат был уже на месте – восседал одиноко тёмной бронзовой грудой на таком же массивном чёрно-синем лабрадорите. «Как памятник, честное слово. Бронзовое изваяние. Монумент «Чужой разумный», автор неизвестен». Рыцарь в саврасовых доспехах отсутствовал. «Видимо умчал патрулировать Гранплая; Терптсмэр, что бы это ни значило и как бы грозно ни звучало». Зато присутствовал высокий рцав;и Амриэммель. Он стоял неподалёку от Хессихортхаата, и, как показалось Лилли, раухтопазовый кьянази с маренговым рцав;и о чем-то говорили. Голосом. Хотя до этого она от него и звука не слышала, не считая того короткого смешка, который он издал, когда Эхттенмэари показывала чудеса акробатики. Но завидев вошедших, высокий резко умолк.

Все расселись на свои места и продолжили переговоры. Хессихортхаат напомнил:
- Итак, мы закончили на том, что выяснили, как был послан сигнал бедствия. Земля Мэти’Лаа;и объединенными усилиями с человеком Лилли сформулировала и транслировала призыв о помощи. Что ты можешь сказать об этом?
- Только то, что я действительно произносила эту фразу. Но понятия не имею, почему она звучала у меня в голове и что она значит. Это просто набор каких-то неизвестных мне слов… я даже не знаю на каком языке… но похожем на Финир;е. Просто в один момент мне захотелось это произнести.
- Я понял. Давай, это мы потом подробнее обсудим. Надо разобраться. Тем более, сигнал отменяли и посылали повторно. Но второй раз он был сильно искажен и очень слаб, - Хессихортхаат сделал паузу, как бы предлагая объяснить ей хоть это.
- Правда, я не могу объяснить про отмену, про то, почему сигнал был слаб второй раз. Но я на самом деле снова произносила эти слова накануне… я так полагаю вашего прибытия. Я тогда попала в здравницу, и мне нужно всё вспомнить и синхронизировать даты.
- Хорошо, это мы позже спокойно выясним. Но истина в том, что дом Мэти’Лаа;и и населяющие его живые организмы действительно нуждаются в помощи, причем незамедлительной. Мэти’Лаа;и требуется глубокая очистка. Я хочу сразу предупредить, скорее всего с отселением людей и всех существ на некоторое время.

Повисла пауза. Замминистра и генерал хлопали глазами. Капитан, казалось, ничуть не удивился, лишь хмыкнул в ус и еле слышно процедил:
- А, чего-то такого я и ожидал.
- Как это понимать? Это необходимость? Каким образом будет осуществляться «чистка» и «отселение», - уточнил дипломат.
- Это один из вариантов развития событий. К тому же этот процесс тоже может отличаться. В зависимости от степени разумности населения и степени загрязнения… не только земли, но и умов.

Хессихортхаат выдержал несколько секунд молчания в своей и без того неспешной речи, а Лилли успела подумать: «Вот опять, ответ на вопрос порождает с десяток новых». Но он продолжил:
- Задача населения Мэти’Лаа;и сейчас показать себя как можно лучше, проявить качества аунниойет. Тогда есть шанс, что сообщество Аунниойе обойдется с вами иначе, чем с… «расслабями», - Лилли перевела последнее слово так, как услышала. Ничего другого ему на замену, более понятного из современного русского, у нее не нашлось в словарном запасе. Пришлось пока оставить «расслабей». Хессихортхаат продолжал:
- Не вдаваясь сейчас в подробности, я скажу так: я увидел в вас больше признаков аунниойет, чем неразумных, несмотря на все ваши сомнительные «достижения» и отношения внутри сообщества. Тем не менее, решаю не я, а другие. И у них может быть свое субъективное мнение, отличное от моего, к моему огорчению и вашему сожалению.

Лилли озадачилась: «А я еще шутить посмела с ним. Вот бы на его месте оказался кто-то другой. Мог бы расценить мое поведение как «неразумное». К тому же люди и так уже дискредитировали себя, хуже и не придумать, вооруженным нападением. Но он еще разбирается, кто прав, кто виноват. Надо отдать должное, несмотря на свой воинственный вид и важность, он довольно терпелив и снисходителен».
- Хорошо, это понятно. Что нам делать? – спросил дипломат.
- Обучаться и меняться.
- Допустим, какая-то часть людей согласится учиться у вас, принять ваш образ жизни. Но поверьте, половина не захочет, если не большая часть. Они служат мормулам добровольно, им нравится такой образ жизни, они по своей воле выбрали силы сатаний, как вы говорите. Что тогда?
- Тогда будет разделение. Как было уже однажды у вас, когда келладви отделились и ушли отсюда.
- Так, еще и келладви какие-то есть?
- О них позже. Я знаю об этой расе поверхностно. Никогда не видел, но говорят, они похожи на вас.
- Хорошо. Значит, вы отделите тех, кто с вами от тех, кто против вас?
- Именно. В Аунниойе всё добровольно, никто не принуждает. Каждый выберет, к нам присоединиться или с мормулами остаться.
- И что мы будем должны за это? За знания, за возможности.
- Вы должны будете в первую очередь именно себе. Поддерживать достигнутые результаты и развиваться дальше, стремиться к общему уровню аунниойет. В Аунниойе есть более сильные расы и слабые. Да, у нас есть система обязанностей и взносов. Но никто не принуждает слабых отдавать наравне с сильными. Также, более сильные и богатые не обязаны платить больше. У нас есть общее хранилище ресурсов - каждая раса снабжает его равными даяниями. И совместное исполнение должностей – каждый вкладывает свои силы, знания, способности. Затем это общественное имущество распределяется равно между всеми нуждающимися. Каждый получает то, что ему нужно от сообщества, происходит обмен энергиями. При этом всегда есть запас и избыток, так как нуждающихся у нас гораздо меньше, чем самодостаточных. Поэтому, у нас нет голодных, обделенных. Аунниойе предоставляет всем защиту своими специально подготовленными силами. И соблюдение прав. Если коротко, то каждый имеет право на жизнь, здоровье, свободу, дом, землю, труд, знания, защиту, культуру. Право оставаться собой и не смущать ближнего. Аунниойе заинтересована в культурном разнообразии, но при этом в единой сплоченности, следовании общим интересам, а именно: в стремлении к развитию, процветанию, укреплению. Также мы занимаемся сдерживанием внешних вражьих сил и боремся с внутренними лживыми силами.

- То есть, вы боретесь с ложью? А как насчет воровства, коррупции?
- Лживые силы – это не только ложь, это вражьи, сатаньи силы, которые имеют множество проявлений и прорастают с удивительной живучестью и способностью приспосабливаться, как сорняк. Ложь, воровство, подкупность и прочий тлен – практически исключены в обществе, где каждый третий владеет телепатией. Все спорные вопросы решает суд, где допрос ведется сильными телепатами, от которых невозможно скрыть не только мысли, но и самые потаенные намерения. Но важнее другое, что не страхом разоблачения и наказания сдерживаются преступления, а самовольным отторжением от себя помыслов, их порождающих.
- Впечатляет. Этот опыт нам бы пригодился. А что насчет земель? Они тоже становятся общими? То есть, вступив в сообщество Аунниойе, мы должны будем делиться своей планетой, но при этом у нас будет возможность посещать и использовать другие?
- Родная земля – это как дом. И вы в нем хозяева. Никто не претендует на вашу родину. Если вы признаны аунниойет. Но вы можете принимать гостей на отведенных территориях. И сами посещать другие земли, следуя местным законам.
- И как это осуществляется? Каким транспортом, как продолжительны по времени путешествия?
- Мгновенно. Мы используем развитую древнюю сеть путей — систему каналов и узлов коллективного познания для перемещения всех оболочек личности. Но это непростая тема, мы поделимся знаниями с вашими учеными. В русле нашей беседы я лишь обращу ваше внимание, что с недавнего времени, относительно долгой истории Аунниойе, мы стали активнее расселяться по всей обитаемой Соувардегхаа. С большим интересом осваиваем ранее дикие окраины, населенные весьма преисполненными богатствами землями. Прежде все старались тесниться ближе к центру, где многими эпохами прокладывались транспортные пути. Аунниойе раздает дальние земли для освоения под гораздо более лояльные требования, чем те, что предъявляются при получении уже обустроенных. Есть определенные сложности в таких местах, чувство оторванности и отдаленности от сообщества, но со временем это проходит. Ваша твердь Мэти’Лаа;и тоже находится в пределах отдаленной пустоши, со слабо развитой системой очень давно заброшенных каналов, поэтому вы можете не волноваться, что завтра к вам прибудет множество рас аунниойет.
- Может пока оно и к лучшему. Но я бы хотел подробнее узнать про систему раздачи плодородных земель. Можем ли мы позволить себе приобрести еще земли в пользование? И что значит «лояльные и нелояльные требования»? Это система выплаты процентов?
- Нет. Проценты сверх истинной ценности – это бесчестная нажива на том, кто нуждается. Это путь тлена, выбор злых сердец. Таких рас, как мормулы, которые совратили умы людей. Они служат сатаниям и род человеческий пытаются вести за собой в пропасть. Аунниойе помогают нуждающимся. Как своим детям – без корысти, без обмана и воровства. Но, как и со взрослых детей, требует помощи в будущем, отдачи. Так, если ты берешь землю, то ты должен возделывать ее тем способом, которым умеешь и желаешь. Отдаешь посильно частью прибыли, ресурсами, эйяханнао, трудом, мастерством – любым удобным полезным способом. По времени тоже нет жестких ограничений. Отдавать могут и потомки. Если нет желания и возможности больше соблюдать требования, то за семьей остается выкупленная земля, остальная возвращается сообществу. Аунниойе заинтересованы в росте и процветании каждого своего участника, семьи, рода, расы. В этом сила и крепость сообщества.

Лилли даже сама себя заслушалась, пока переводила. «Звучит-то как красиво и чинно. Но надо не забывать, что все блага у них для аунниойет. А мы пока не они. Мы в тлену лжи».
- Это коммунизм какой-то, - засмеялся генерал и, спохватившись, добавил для Лилли: - Ты только не переводи пока.
- Это не коммунизм, а христианский социализм, - шутя поправил его замминистра иностранных дел.
- Социальный индивидуализм и «столыпинские бионы», - добавил капитан.
Лилли прыснула: «Это же надо так суметь перевернуть «столыпинские вагоны»! Даже в моей голове не возникло такого каламбура».
- Как знать, может у них получилось лучше, чем у нас, - задумчиво подвел итог генерал.
- Лилли, ты не собираешься мне перевести? – встрял кьянази Хессихортхаат, до этого терпеливо наблюдавший за веселым возбуждением среди землян.
- Это трудно перевести, чтоб стало понятно. Но в общем, они пытаются сравнить устройство Аунниойе с моделями государственного строя когда-либо существовавшими на Земле, найти наиболее походящее названия из доступных нам…
- Получается?
- Пока не очень. А как у вас называется такая система взаимоотношений, как ты описал, кьянази?
- Коротко. Закон Э;-е-;Э.
- «Я – есть ты, а ты – есть я»? [сноска: «Я есть ты» или «ты – моя иная часть» - выражение на языке индейцев майя: «In Lake'ch» (произносится как «Ин лакеее'ч», в современном русском языке более известно как «Инлакеш»)]
- Совершенно верно. Ты отражаешься в мире, мир в тебе. Что ты даешь, то ты и получаешь. Пусть это не всегда работает, даже у нас. Но это совершенная модель взаимоотношений. Мы стремимся к ней всеми силами. Поступай с другими так, как хочешь, чтоб поступали с тобой.
- К сожалению, у многих людей не работает этот принцип. Скорее, работает наоборот. Отсюда бесконечные противостояния, конфликты интересов. Та или иная сила постоянно навязывает хаос в отношениях, причем целенаправленно, - заявил дипломат.

- Насилие, войны, которые происходят на Мэти’Лаа;и, - это надо прекратить. Война внутри одной расы – это большая беда. Каждая такая война – это братоубийство.
- Сорок лет прошло с последнего конфликта, который мы завершили на своей территории – выдворили местных «сатаний» с наших территорий. После было несколько вооруженных противостояний в других странах, где мы использовали свои силы для нормализации обстановки, выступали как миротворцы, выводили население, ставшее по сути заложником своих правительств. Десять лет назад у наших «не партнеров» случилась внутренняя трагедия, техногенная катастрофа. Смертоносное развитие которой мы помогли им предотвратить, по их же просьбе. Это была наша последняя операция на территории другого государства – война против обезумевшего ZEUS и SHS2050. Против сверхмощной машины искусственного интеллекта и его армией нелюдей. За эти годы не было развязано ни одной войны, так как им стало не до того, они полностью задействовали свои оставшиеся силы на решение внутренних проблем. И мир вздохнул спокойно, - кратко пересказал новейшую военную историю генерал.
- Это хозяева мертвой земли? Подчиненные мормулам?
- Да, можно и так сказать.
- Очень проблемное место. Скорее всего из-за него земле Мэти’Лаа;и придется уйти в глубокую очистку, а вас всех отселить.
- И ничего нельзя придумать?
- Посмотрим. Сейчас мы исследуем это место. Проанализируем, как можно помочь.
- Можно уточнить, как вы его исследуете? Там очень высокий уровень радиации, - уточнил генерал.
- У нас есть свои методы. Это не тайна, но узнаете обо всём постепенно. Сейчас не будем тратить время, это не первоочередной вопрос. Я хочу вернуться к теме разоружения.
- «Россия не развязывает войны, Россия их прекращает». Нам не нужно оружие, как средство нападения. Но мы будем беззащитны против агрессии врагов.
- Мы обеспечим вам защиту своими средствами. Более мощными, но не радиоактивными.
- Я не сомневаюсь, что они во многом превосходят наши. Но на это нужно время. Согласование. Это очень сложный и болезненный вопрос. Мы должны быть полностью уверенны, что нам ничего не будет угрожать. Поймите, наша страна веками боролась с врагами и совершенствовала свои оборонительные и ответные мощности не для того, чтоб однажды всё потерять. У нас уже был похожий период в истории, когда мы поверили, разоружились, а нас обманули.
- Такое не повторится. Будут гарантии. Главное, когда вас спросят главы Аунниойе, готовы ли вы жить в мире, простить врага, не пытаться мстить ему, готовы ли вы отказаться от собственного оружия и стать под защиту сил сообщества, вы должны подтвердить это. Именно основываясь на подобной готовности, руководство Аунниойе повысит ваш статус и примет в свои ряды, неминуемо отделив вас от тех, кто останется верным мормулам. Другого варианта быть не может. Вы должны быть к этому готовы. Часть ваших братьев по расе вы больше никогда не увидите.
- Что ж. Это будет их выбор. Уверен, они будут только рады больше нас никогда не увидеть. Но пока они нас видят, пока мы населяем одну планету, мы постоянная их цель. Их невозможно победить, разве что полностью истребить это племя. Но мы не готовы на такую жестокость. Каждый раз жалеем и даем еще один шанс. Но с каждым новым поколением, они начинают новую волну. Такое ощущение, что ничему их история не учит. Или же они во власти мормулов, не используют свой разум. Проводя анализ многовековой истории, складывается впечатление, что мормулы выключают у них часть сознания, сострадание и прочие человеческие качества, но запускают свою программу, используя эти массы людей для достижения своих целей. Для разорения нас и последующего саморазрушения нападающих.
- Мы хорошо вас понимаем в этой проблеме. На протяжении становления нашей цивилизации, мы неоднократно сталкивались с такими же трудностями.
- И каким способом удалось их преодолеть?
- Боремся.
- До сих пор?
- Это вечное противостояние.

Затем кьянази Леодэйстовв’и интересовался по поводу нашей общей истории, нынешнего политического устройства, верований, некоторых традиций. Многое для него было понятно, и он проводил аналогии с такими же явлениями на пути прогресса собственной саймехианской расы или общего длительного развития Аунниойе. Когда речь зашла о времени, о способах его измерения, то выяснилось, что вполне логично, большинство рас пользовались издревле ориентиром на простейшие природные циклы: сутки – оборот земли вокруг своей оси, год – оборот земли вокруг светила, год разбивался на периоды, в зависимости от изменения сезонов, процессов посева и сбора урожая. Но были и отличия. Например, они использовали также цикл активности и частоту пульсации своих солнц, что имеет влияние на жизнь. Земли, имеющие больше одного спутника, привязывались и к движению своих разных лун, которые в свою очередь в разных комбинациях по-разному оказывали влияние на жизнь этих земель и их обитателей. Хессихортхаат рассказал это вкратце, не забивая лишней информацией умы нашей делегации, но обещал, что рцав;и Амриэммель на своих повестиях посвятит этим вопросам время. Упомянул кьянази и о том, что эпохи, годы, сутки делятся у всех на разные величины. Рассказал про различия в системах мер и зависимость формирования их от особенностей каждой расы. Но отметил, что в преобладающих случаях меры напрямую зависят от природы, физиологии, естественных циклов. Мало рас, которые, как люди сейчас, используют искусственные величины. Искусственность, синтетичность отрывают сознание от природы, от космоса, от Творца, и делают его более плоским, посредственным. Предположил, что мормулы намеренно внедряют синтетику в мерах, языках, материалах для легкого управления людьми.

 Хессихортхаат главным образом коснулся этого вопроса лишь с целью донести, что Аунниойе используют единую систему измерений - Систему Найяге, как основную и обязательную во избежание разногласий и путаницы, но каждая раса внутри своего общества, на своих землях может и должна продолжать применять внутренние традиционные меры. Такой подход, считается, позволяет не отрываться от корней, чтить традиции, предков, что делает каждую расу крепче, сильнее, здоровее. А также это составляет многообразие жизни во всех ее проявлениях, делает сообщество Аунниойе богаче и многогранней. И всех устраивает такой подход. Саймехиане, как все, используют Систему Найяге и свою собственную, традиционную саймехианскую. Хессихортхаат предупредил, что нам тоже придется перейти на Систему Найяге, но с сохранением своей привычной земной, внутри людского общества.

Время, какой бы системой оно не исчислялось, постепенно клонилось к вечеру, а звезда по имени Солнце к западному горизонту земли по имени Мэти’Лаа;и. Переговоры завершались. Подняты были основные животрепещущие темы, волнующие как людей, так и саймехиан. По каждой получилось пройтись коротко, но ёмко. Условились, что далее поэтапно будут проходить более углубленные диалоги по каждому важному и наиболее актуальному вопросу. Было решено, что общаться можно удаленно, с помощью спутниковой связи. Как выяснилось, саймехиане чуть ли не под угрозой порки вынудили мормулов предоставить им спутниковое оборудование для связи с людьми, так как сами дети Саймехи не пользуются механическими средствами связи. Лилли подумала, что «раскаленной стали в голосах бронзового кьянази Леодэйстовв’и на пару с латунным арноуэкхом Хэймурсаальгом вполне достаточно, чтобы принудить непокорное полчище сатаньих серых выкормышей к выполнению любых их требований». Договорились, что на следующем этапе люди составят свой список вопросов и предложений, расскажут о проблемах, которые хотели бы решить, о знаниях, которые хотели бы получить. В свою очередь саймехиане тоже подготовят свой список, способы решения, а также займутся формированием послания к человечеству, чтоб каждый услышал о целях Аунниойе, требованиях к людям и праве выбора. Хессихортхаат предложил саймехианскую неделю – 9 дней на разработку первых текстов. Или по мере готовности обеих сторон.

Также речь зашла о том, что нужен толковый специалист, желательно человек из научной среды, которого саймехиане обучат управляться с эйяханнао здесь, на борту, чтобы затем он передал эти знания администрации президента.
- Зачем ещё специалист, если этим может Сатурн Пшёнкин заняться? Он астрофизик и свой человек, я его с детства знаю. На него можно положиться – он служил в армии, лейтенант запаса. И он всё равно тут будет находиться.
- Рассмотрим его кандидатуру, - уклончиво пообещал дипломат, слегка улыбнувшись.
Хессихортхаат попросил перевести. Воспользовавшись минутой, пока замминистра с генералом, склонившись над записями, обсуждали что-то своё, кьянази мысленно позвал её подойти поближе. Лилли встала и приблизилась к тёмному мерцающему постаменту с бронзовым изваянием, поблёскивающим «натёртыми» местами, словно тысячи туристов изо дня в день полировали его прикосновениями, особенно в области верхней части головы.
- Кто он тебе, этот человек Сатурн?
- Близкий друг.

«Опять с личными вопросами! И какое ему дело. Хотя я рассуждаю как эмоциональный ребенок. А он - как руководитель. Ведь на нём ответственность, и ему надо блюсти взаимоотношения между подчиненными и обитателями дайрфёл;. Тем более в замкнутом пространстве. Чтоб никаких конфликтов, склок, распутства, отвлекающих влюбленностей или неприязней. Ведь часто второе вытекает из первого. А вот интересно, средство от влюбленности и враждебности у них тоже есть? Типа той панацеи от всех вирусов? Проглотил - и сердце никто и ничто не тревожит».
- Родственник? Брат?
- Нет. Просто друг с детства.
Пока Хессихортхаат сочинял и неспешно формулировал следующий «вопрос первоочередной важности» для переговоров такого уровня, у Лилли была возможность поближе и спокойней рассмотреть его. Ведь во время первой встречи она была слишком ошеломлена внезапностью его вопросов и громоздкостью его незнакомой фигуры, нависающей над ее хрупким станом. Второй раз она была слишком отвлечена на поразительные светильца эйяханнао. А сейчас она снова стояла очень близко, и ничто не отвлекало ее, не считая навязчивого любопытства самого объекта исследования. «И всё-таки какой необычный материал, словно жидкий матовый металл. Твёрдый, но при этом такой пластичный. И эти полированные блестящие детали, действительно, словно из полупрозрачного камня – такое же отражение, каустика, внутреннее свечение, но при этом он тоже эластичный, гибкий. У кьянази, точно как раухтопаз, такого же благородного оттенка и преломления. У Эхттенмэари - как берилл или нефрит, мерцает бледно-зелёным что твой лист алоэ на срезе, у Амриэммеля – как виноградно-голубой халцедон. У «белого офицера» словно лунный камень".

Между тем, допытливый сын Саймехи вопрошал дальше:
- Мне показалось, у вас с ним более близкие отношения.
- Да куда уж ближе. Если ты, кьянази Хессихортхаат, подумал, что у нас ним роман, то это не так.
- Нет, такого я точно подумать не мог. Но показалось, что родственник. Вы очень похожи.
«Вот ещё! Чем мы похожи? У меня такая же рыжая борода и мускулы? Хотя, как знать, какими глазами смотрят на нас они. Может они видят иначе. Ведь Сатурн мне, и правда, как брат».
Хессихортхаат отпустил её, и наши уже собрали бумаги, поднялись с мест, собираясь расходиться. Дипломат уточнил:
- Значит, завтра на рассвете мы покидаем ваш дайрфёл; Гиллаэрт-Эвиетт (это уже Лилли добавила от себя, так как дипломат явно не помнил названия и сказал просто «биолёт»), и через 9 дней вновь выходим на связь.
- Да.
- Мы передадим по спутнику пакет документов на русском, но Лилли Левской нужно будет еще время перевести их, - Лилли пока не стала переводить, а обратилась к начальнику:
- Нет, я же лечу с вами, а вернусь позже с Сатурном.
- А, вот как. Я так понял, что ты тут останешься.
- Потом да, но сейчас, раз выпадает случай, хочу попрощаться с мамой, взять необходимые вещи.
- Ясно. Значит, сделаешь перевод на месте. Так даже лучше, - согласился дипломат.
Тогда вдруг подал голос командир отряда СОБРа:
- И он тебя отпускает? Спроси у кьянази.

Лилли повиновалась, хотя ей совершенно не хотелось заострять на этом тему. Хессихортхаат, неожиданно для нее и для всех, ответил, что отпускает. Лилли выдохнула. Но капитан не отступал:
- Очень ценного специалиста отпускаете. И вы должны понимать, что на нее устроили настоящую охоту. Несколько покушений. Но жуткие подробности, как тут принято говорить, «я бы раскрыл позже, не утомляя вас деталями сейчас». Лилли в недоумении оглянулась на него:
- И что, я должна это переводить? Зачем ему это знать?
- Он должен знать. Чтоб обеспечить тебе безопасность. И понимать, как на самом деле всё тут у нас. Может помогут нам своими хвалёными «ауниетскими силами». Почему бы не начать прямо с завтрашнего дня?
Лилли не знала, что придумать, но ей меньше всего хотелось доносить эту информацию до Хессихортхаата. Она перевела суть, без сарказма, а командир продолжил:
- Скажи, что мы не знаем, кто это, мормулы или какие-то еще фигуранты, но действуют они дерзко, решительно, не жалея себя. Скорее всего, это биороботы-камикадзе, довольно многочисленные и обладающие большой силой и выносливостью. Не SHS2050, конечно, но тоже опасные. Похоже на разработки «не партнеров», может из сохранившихся запасов. И конечно, мормулов нигде не видно. Если это они, то работают очень аккуратно и хитро. Как всегда - чужими руками.
- Спасибо за предупреждение. Я приму меры, - ответил Хессихортхаат.

«Примет меры? Вот и отлично. Значит, мне ничего не угрожает. Раз меня будут защищать наши, да теперь еще и саймехиане вмешаются. Скорее всего, мормулы эти просто отступят. Если они к нам не сунулись, когда мы летели, то против мощи саймехиан вряд ли вообще вылезут где-то».


Наконец, наступил этот долгожданный момент, и они покинули Ме;и айттин эсмарр. Нет, конечно, будь ее воля, Лилли бы с удовольствием задержалась тут и внимательнее рассмотрела это удивительное и восхитительное место, прошлась бы раз-другой по расписным стенкам до потолка и обратно. На выходе она оглянулась, сожалея, что у нее было так мало времени налюбоваться этим неземным дивом, хотя провела тут почти целый день. Однако переговоры утомили её. И сейчас она помышляла лишь об уединении и отдыхе.
Оказавшись вновь в своей горнице-файэнх, Лилли первым делом попросила у Эхттенмэари кипяток.
- И можно так сделать, чтоб он не остывал? Может хоть крышкой прикрыть.
Саймехианка вновь с минуту преобразовывала бурое облако эйяханнао над столом, и Лилли могла наблюдать поэтапно процесс сотворения из бесплотного ничего каменный сосуд с водой, судя по всему, обретший массу в последний миг и с глухим стуком приземлившийся на поверхность э;ируэ эсмарр. Но этот кувшин отличался от предыдущих. В его основании находилась емкость, похожая на глиняную, с крупными отверстиями, закрытыми изнутри тонкой металлической сеткой, а внутри её тлели угли. Да ещё и источали запах древесины. «Ух ты! Прямо как наш самовар. Но тоже такой, в эстетике ваби-саби, порожденный недрами пещер».
- Лилли, еда у тебя есть? Достаточно?
- Да. Всё есть, спасибо.

Лилли стало интересно, а что же едят саймехиане? Но решила отложить этот вопрос до следующего раза. Пожалуй, на сегодня впечатлений и открытий произошло более чем достаточно, и она не готова была пробовать новое. Уходя, Эхттенмэари поинтересовалась, закрыть ее сейчас, будет ли она уже спать?
- Нет еще, пусть открыто будет. Мало ли, вдруг кому понадоблюсь из людей.
- Я позже зайду. Перед наступлением ночи, тогда и закрою тебя.
- А это во сколько?
Эхттенмэари взглянула на свой браслет:
- По-вашему будет 19 часов.
- Хорошо, договорились.
Саймехианка сделала шаг и исчезла.

«Так рано, в 19 – и уже ночь? Видимо, у них свои ритмы. Не важно, к семи вечера для меня точно день закончится, дотянуть бы ещё».
Лилли, наконец, осталась наедине со своими бурлящими эмоциями и водой, подогреваемой углями на столике общения.
Она прижала к груди кулачки в избытке чувств, в порыве воодушевления, и запрыгала от переполняющей радости, не сдерживаясь более. Единственное, что она старалась обуздать, – это нестерпимое желание задорно завизжать, да вдруг услышат и подумают, что на нее кто-то напал. Но на нее действительно напали - восторг и голод. Она прыгала как дитя и сама с себя смеялась, а еще с чуднОй мысли: не притянет ли ее ненароком к потолку? Вдруг там тоже гравитация, и если выше подпрыгнуть, то упадешь на потолок! Озорно и смешно. Тут ей жаль стало, что она одна в такой момент. Вот парням там вшестером весело, наверное, обсуждают вовсю, делятся впечатлениями. А ей не с кем.

«Как же это всё… потрясающе! Это же новая эпоха. И я непосредственная участница этих событий. Уникальных за всю известную нам историю человечества. Такой сладостный момент и огромная ответственность перед всем человечеством за ход развития взаимоотношений с этой цивилизацией. Я и сама отдаю себе отчет, что в полной мере пока не осознаю всей глубины происходящего. Возможно, это придет позже. Сейчас, в вихре событий и напряженной занятости ума, всё кажется уже должным и естественным. Слишком много насущных трудоемких задач, и сознанию некогда просто отвлекаться на подобную философию и созерцание. И все-таки. Как же это немыслимо и изумительно. А я, глупая, так боялась встречи с ними. Но может есть подвох? Рано я радуюсь?» Только не было сил сейчас думать, тем более о плохом, – голова была просто как пузырь. Уже минут 15 прошло с переговоров, а внутри всё еще звучали голоса, перебивая друг друга, вспыхивали фразы, мелькали образы. Всё это броуновское движение воспоминаний болезненно билось о стенки черепа изнутри, и затем ещё неутомимым эхом отражалось по несколько раз, пока совсем не выбивалось из сил и не затихало глухо в вате извилин.
Она чувствовала себя перевозбуждённой, но в то же время очень утомлённой. Хотелось и прилечь, и посидеть-подумать у окна, и записать впечатления с мыслями, накопившиеся за день.

«Нужен чай, душ и сон. Начнем с чая. Время у нас 16:31».
Залила кипятком второй пакетик из набора, стянула скорее ботинки и носки, распустила волосы. Встряхнула пушистой пшеничной гривой, склонила голову, отчего на тонкой белой шее едва обозначились бугорки – к которым так бы и захотелось прикоснуться, если бы кто-то со стороны наблюдал её. Но наблюдателей этой изящной красоты теперь не было. Лилли слегка прошлась своими тонкими лилейно-белыми пальцами от затылка к вискам и выше.
Не в силах больше сидеть, прилегла тут же. Просто у стола, головой на свёрнутой кошме. Раскинула руки в стороны. «Пол тёплый, приятный на ощупь, немного пробковый, как и стены. Чистый. Но обувь впредь буду снимать возле входа. Хоть пару минут полежать, а потом всё остальное. Всё потом. Как жаль, что нет флейты. Она так меня успокаивает. Сейчас бы наиграла пару мелодий, и мысли бы утихомирились. Но можно послушать музыку на масе».

Заварился чай. Лилли стала перебирать содержимое армейской коробки. Как раз остались в фольгированных упаковках гуляш, говядина и тефтели. Вот теперь у неё проснулся волчий аппетит. «Только это всё надо бы в разогретом виде. А что если…»
Она попробовала снять кувшин с чаши, наполненной углями. Получилось. Разогрела себе тефтели и говядину с гречневой кашей. Взяла ещё оставшийся паштет, плавленый сырок, галеты, повидло. «Всё такое вкусное! Да, пока буду дома, надо набрать кучу вкусностей, ведь непонятно, что тут за еда. Ничего, через 10 дней узнаю, какую кашу и чьё мясо едят, чтоб вымахать такими здоровяками и гениями. Интересно, а у парней там есть такие же угли, чтоб разогреть себе еду? Надо бы сходить к ним». И она засмеялась, снова вспомнив, как капитан присмотрел себе очаг в полу, чтоб «картохи испечь».

Стол удачно располагался напротив панорамного округлого витража. Поэтому отсюда хорошо было видно, как вечер постепенно завладевает миром. Но она не поленилась перенести свою трапезу вплотную к окну, прямо на пол, по-походному, чтоб действительно ощущать себя словно внутри горного грота, ведь так еще романтичней было наблюдать величественной красоты закат. Созерцать, как пунцовое от дневных забот солнце укладывается спать в свою каменную почивальню, разложенную изломанной линией горного хребта, и накрывается рваными клочьями взбитых черничных туч, отороченных мареновым мехом. «У солнца тоже сегодня ужин и сон в атмосфере ваби-саби».

Лилли наблюдала родную Землю и любовалась привычными, хотя и невыразимо благолепными пейзажами через непривычно-странное окно чужеродного загадочного космолёта.  «Ну что ты, красавица Мэти’Лаа;и, добилась своего? Никто тебя и слушать не хотел все эти годы, десятилетия. Задыхающуюся, истерзанную, выпотрошенную, отравленную. И тогда ты породила человека, «дитя Земли», думающего, понимающего, говорящего с тобой на одном языке, способного услышать. Чтобы вместе - дуэтом, в унисон - докричаться до помощи сквозь толщу пространства и необратимость времени».

С ужином она быстро справилась и теперь не спеша потягивала горячий чаёк в своё удовольствие, обхватив широкую каменную пиалу двумя руками. «Как же хорошо с чаем. Из дома обязательно возьму целую упаковку и трав разных, хватит на долго, до нового года точно, а там и домой вернусь. Должны же у меня быть каникулы на праздники. Хотя, такая работа – это просто мечта. Сколько тут всего интересного! Как бы хотелось побольше узнать о них, об их мире, как там всё устроено, как они передвигаются, путешествуют. А что там в космосе? Какие планеты, какие ещё существа населяют их? Что они знают и умеют, в отличие от нас? Боже, сколько же вопросов и какое непреодолимое желание познания! И общения. Да, мне пока трудно поверить в своё счастье, но я теперь буду вести не только мысленные монологи, но и вполне себе настоящие долгие беседы на Финир;е – «выдуманном языке из детских фантазий», на котором, как вдруг неожиданно оказалось, говорит вся наша галактика. Вот бы мои психиатры и логопеды удивились».

Лилли засмеялась в безлюдной вечерней тишине своим мыслям и с небывалым наслаждением, окрыленная грядущими переменами в жизни, сделала очередной глоток крепкого сладкого горячего напитка. Пожалуй, еще никогда в своей взрослой жизни, в целом счастливой, но сильно омраченной женским одиночеством и смертью любимейшего отца, она не провожала щемящие сердце закаты в таком весёлом расположении духа. Даже несмотря на физическое состояние полнейшей разбитости и изнеможения.

«Постепенно привыкну к этим устрашающим верзилам. Хотя сейчас, конечно, их непривычный вид и массивность вызывают неконтролируемый рефлекс внутреннего сжатия, а также желание держаться на расстоянии и иметь заряженный пистолет на поясе. Кроме Эхттенмэари. Она почему-то сразу располагает к себе. Может потому, что женщина, возится с нами. Но если серьезно, скорее всего, и остальных не стоит бояться. Способны ли злые существа создать такую красоту? Как этот биолет, Место источного камня, да даже вот эти окна во всю стену. Додуматься до таких технологий и воплотить их. Они могут быть холодными, отстраненными, но вряд ли злыми. Тем более, сразу сделали нам такой щедрый подарок. Я хочу верить в лучшее. Что они лучше нас.
Но пока, раз выдается такая возможность, надо побывать дома. Попрощаться, забрать вещи. Кто знает, как надолго я потом тут застряну. Наконец, смогу проверить все входящие сообщения. Там, наверняка, уже тысячи их! Даже если с маса запретят в сеть выходить, я могу с домашнего компа. Хочу маму уже увидеть. Как же я соскучилась! И Надю. Ночи напролет болтать будем! Сколько всего мне им рассказать надо. Жаль, что Нади здесь не будет».

Солнце – рыжая лиса - уже совсем практически унырнуло за хребет в свою нору. И так же сгоряча выбросило только хвост наружу, как в сказке, собакам сумерек. Которые вцепились в этот огненный ломоть, пока не изодрали его напрочь, раскидав лишь клочки по низким и узловатым веткам вытянутых вдоль горизонта туч. Последний, самый яркий и весёлый багрово-винный луч, отброшенный так далеко, лизнул окно, противоположную стенку файэнха, каменный край э;ируэ эсмарр, светлый непокорный локон девушки, и был таков. Лилли подняла свою недопитую чашу в его сторону и чокнулась с ним в воздухе, не касаясь «стекла» витража.

«С Максимом надо будет нормально проститься. Но спать я с ним не буду. Не хочу совсем таких отношений. Наверное, надо сразу сказать, что мы расстаемся, чтоб не было у него напрасных надежд. Пусть строит жизнь без меня на Земле. Я скорее всего свою буду строить в другом мире. Может мы с Сатурном, наконец, сойдемся, как знать? Он изменился, возмужал, стал такой интересный, деловой, более смелый, уверенный что ли. Робость ему не шла. А вот мускулы, загар и борода – очень идут. А может тут среди ученых встречу свою любовь или потом, когда вернусь на Землю. Ладно, сейчас это не важно. Гораздо важнее, наконец, сделать тест на беременность. Надеюсь, это ложная тревога. Как сейчас это было бы некстати. Совсем некстати… Ладно, прочь глупые мысли, надо список составить».

Лилли решила так: брать только предметы первой необходимости и такие, которые саймехиане не смогут сделать из эйяханнао, так как у них этого пока нет, и не с чего воспроизводить копии, если она правильно поняла суть технологии. Те вещи, которые у нее сейчас были с собой: лекарства, бумага для оригами, бумагий и писчие принадлежности – она решила оставить на биолёте, отдать Эхттенмэари, чтоб та «разобразовала» их и занесла в гёрт; («базу» - как Лилли наспех перевела это, не имеющее точных земных аналогов, слово).

Поэтому список вещей, которые она наметила забрать из дома, выдался не таким уж и длинным: флейта, чай, кипрей, зеркальце, маникюрный набор, термометр, бельё, немного одежды и обуви. «Вроде бы всё. Но почему бы не взять конфет к чаю? Килограмма три, например? Туда же можно и орехи – полезно и вкусно. Вдруг у саймехиан и во всей Аунниойе не найдется орехов – как быть? Будет тоскливо без них. И линзы надо взять. Вдруг не получится повторить один в один, а мне очень нужно. Не всегда можно в очках ходить. Может пару книг взять? Что-то из папиных и из любимых художественных. Настоящая книга, пахнущая книгой и шуршащая страницами, - это тоже предмет первой необходимости, особенно в длинном путешествии, когда ты оторван надолго от дома. Тем более, когда ты оторван от Земли и бороздишь дальние просторы галактики. Если, конечно, меня туда пустят. Книги напоминают о доме. И о родителях».
 
Хорошо было так сидеть перед окошком. Тепло, уютно, сытно, радостно, умиротворенно. Вставать и продолжать вечерние дела совсем не было сил и желания. Так бы и прикорнула тут, не раздеваясь, калачиком на кошме, укрывшись военной тёплой курткой. Как это было днем. Но надо было двигаться: убрать за собой остатки после ужина, принять душ и, хочешь не хочешь, взглянуть на раны.
Они больше не дёргали плоть, как было ещё в обед. «Возможно, то были их предсмертные конвульсии, и они просто умерли там, не дождавшись перевязки». Лилли откладывала этот тягостный момент, но больше тянуть было нельзя. Отдохнула, напрыгалась как маленькая, пора заняться малоприятными взрослыми обязанностями.
 
Она уже начала раскрывать верхнюю эластичную повязку, как в горницу зашла Эхттенмэари. Удивительно, но через проем в стене, как человек. Было только 5 часов вечера, и саймехианка пришла не с целью закрыть ее на ночь, а с вестью: неугомонный кьянази Хессихортхаат желает видеть ее и о чем-то побеседовать. «Интересно, он вообще имеет представление, что такое усталость и сон? Спят они вообще?»
- Э;а маалэ та Ме;и айттин эсмарр (Мне пойти в Место источного камня)? – спросила Лилли.
- Нет, он сюда зайдёт, если ты не против.
- Нет, конечно, не против. Да, еще вот что… Эхттенмэари, ты можешь мужчинам тоже поставить такую чашу с углями? Они бы ужин себе могли разогреть.

Саймехианская заботливая женщина ответила, что уже сделала им такой же и очаг. Засим удалилась. «Замотали мы её сегодня, наверное. Но командир таки добился очага. Даже не зная Финирт;е. Нигде не пропадёт! Что значит – российский офицер. Ладно, душ и обработка ран откладываются. Но я надеюсь, он быстро. Не будет еще два часа расспрашивать меня своим неспешным голосом о Сатурне, о моей броши и о возрасте. Иначе я просто засну, хоть сидя, хоть стоя. Обуваться не буду, не могу себя заставить вновь натянуть грязные носки и ботинки. Так приятно босиком».
Лилли собрала упаковки от еды и поместила их в огненную мусорку. Всё быстро сгорело, от фольги остались лишь сморщенные комочки металла. Запаха гари и дыма не было – всё сразу же уходило куда-то под пол, видимо, так была устроена вытяжка. «Как удобно всё-таки. Вот бы дома такую! И мусор постоянно выносить не надо».

Пока не явился сам, она быстренько включила мас и просмотрела свои наработки по Финирт;е: объемный словарь, который она кропотливо составляла годами, разговорник основных бытовых выражений, как и полагается, а также аудио-файлы - многое из этого материала было уже озвучено с помощью нейросети. Все эти годы она трудилась на чистом энтузиазме. Не для кого, для себя. В стол. Это никому не было нужно. Только профессору Свободашевскому, который считал, что так или иначе, это не напрасный труд, и где-то когда-то он пригодится, может даже как инструмент для более глубокого познания и изучения существующих языков. А теперь вдруг это всё понадобилось. Не зря столько труда, веры и надежды она вложила в это дело.

«Вот и отлично! Отдам кьянази, отвезет на большой борт, и люди начнут потихоньку общаться с саймехианами, может даже какие-то знания смогут перевести без меня. По крайней мере, теперь легко разберутся с бытовыми вопросами. Только как бы эти файлы передать им? Кьянази что-то придумает, наверняка, есть способ. Раз они телепатией владеют, то передать информацию с устройства – вообще не проблема».
Хотя она решительно не хотела обуваться, но распущенную копну золотистых волос всё-таки решила забрать в привычный свободный пучок на затылке – так всё же официальнее что ли, солиднее выглядит, по-взрослому. Закручивая пряди улиткой, чтоб затем подколоть их всё теми же шпильками с лилиями, она подошла к окну, пока ещё можно было наблюдать последние дерзкие багряные штрихи - завершающие эффектные кадры долгого и насыщенного полнометражного дня.

Продолжение: http://proza.ru/2024/04/13/17