Злой этил...

Из воспоминаний прапорщика Анатолия Яворского

В 80-м году Краснознамённый Туркестанский Военный Округ неожиданно для большинства советских граждан стал воюющим, на южных рубежах страны началось полномасштабное формирование новых частей и соединений войск, в числе которых создавался изнова и 36 Армейский корпус. Штаб корпуса расположился в микрорайоне под названием Киши на окраине Ашхабада. При штабе организовали Узел Связи с позывным «Автоклуб».

На вновь созданный УС «Автоклуб» при штабе корпуса потянулись связисты. Только с нашего 811 обс дивизионного подчинения ушли на новый узел офицер, начальник узла капитан Махонько, и два прапорщика – Витя Зубец и ещё кто-то. Соответственно этому, на УС «Конус» освободились должности начальника узла, техника узла и техника радиоотделения, а потом и много других.

Есть вакансии, есть люди не удельные, скорой ногою я быстренько напомнил комбату, что готов принять должность техника, заступить на службу немедленно. Под сурдинкой перипетий, комбат Миллер Давид Андреевич пошёл на повышение начальником связи «Конуса», командиром 811 обс назначили Маронова Владимира Ивановича, а я всё-таки принял должность техника узла.

Дело такое, для производства профилактических работ мы получали на узел спирт. Ежеквартально. Не вспомню в килограммах, объём выходил на двадцать восемь литров. Следуя неуставным приёмам общения между службами, чтобы получить хороший спирт, годный к употреблению внутрь связиста, кладовщику надо было оставить с литр. Иначе спирт сгодится лишь на аппаратуру. Допускать такого было нельзя, потому жертвовали малым.

Накладная на руках, беру канистру на двадцать литров, силиконовую пятилитровку и до нужной отметки термос с ГАЗ-66, вмещающий два литра с парой проверочных, но всегда уместных для начала общения глотков. Приезжаю на склад ГСМ, горючкой там заведовал тоже прапорщик, мой тёзка Толик Каравай, выставляю тару.

Негласные приёмы обращения спиртов отработали мы с Толиком как условлено, получаю двадцать семь литров. Пару проверочных глотков решили в термос не доливать, перемигнулись исподтишка и опробовали чистоту выдаваемого продукта на вкус, не отходя от разливайки.

Спирт оказался в редкость качественный, обжигающий горло, отрезвляющий голову и прочих противных запахов не обозначающий. Техник я без году неделя, конечно, но понимал, что спирт надо бы быстро и тайно от завидущих глаз запрятать в прочный сейф, и закрыть на огромный замок, иначе потянется очередь желающих протереть все не протёртые места. А кому откажешь – все же свои?

Привожу добро на узел, но с порога сообщают, продукт надо срочно нести в кабинет к Миллеру. Кабинет начальника связи был оборудован при узле, тащить предстояло недалеко. Вваливаюсь к Миллеру, он с хитрым прищуром: «Ну, что, получил?» «Так точно!» – рапортую. «Сколько?!» «Двадцать семь литров!» «Почему двадцать семь? В бумагах выходит двадцать восемь?» – округлил глаза начсвязи. «Сколь выдали, столько и привёз?!» – мнусь на пороге.

Миллер ссоюзил брови, взял бумаги, со словами: «Сейчас разберёмся!» – прыгнул в машину и убыл на разборки. Время вперёд, возвращается довольный, брови вразброс, сияет, будто сорвал куш: «Двадцать семь, говоришь, прапорщик? Вот, посмотри, я все тридцать привёз!»

Ну и слава КПСС, радуюсь, прапорщики нечета подполковникам, властей у офицеров больше. Уединились мы с новым начальником узла капитаном Стеценковым, сидим в его кабинете, думу думаем, как бы спирт у Миллера отжать? Неожиданно стук в дверь, заглядывает Костя Яковлев, помощник начальника связи по должности, в жизни стукачок, коих мало. Прозвище Шуруп. Командирам нужны бы всякие сексоты и прочие прихлебатели, но жалуют они таковых даже хуже непробиваемых молчунов.

«Мужики, у вас есть что-нибудь шефу закусить?» – без обиняков и напрямую спрашивает Костя. «Вон, банку тушёнки возьми, хлебушка отломи, луковицу отнеси. Нам не жалко, чем богаты, тем поделимся!» – предлагаем.

Шуруп сгрёб в котомку, что дали для Миллера, и исчез. И не прошло четверти часа, на весь узел раздаётся густая брань, притворный рёв и непереводимые на русский язык воззвания настоящих, проверенных спиртовыми баталиями коммунистов. Выбегаем в коридор, смотрим, из двери кабинета начальника связи вываливаются большезвёздные офицеры, матерятся на чём свет стоит, отплёвываются, горько морщась, и расходятся в разные стороны.

Давид Андреевич созывал в тот вечер начальственный состав с жёнами на банкет, а чтобы собирались Большие Звёзды подготовленными, начсвязи пригласил их сначала на дневной междусобойчик. Спирт в наличии, закуски подогнал верный Шуруп, сели, налили, махнули за шиворот.

Всё было хорошо, если вдруг не стало бы плохо. Спирт оказался не тот чистый и питьевой, который я отведывал на складе с Толиком Караваем, а настоящий технический с присадками ацетона, то ли бензина или каких-то масел. Пить который невозможно даже под достойную  закуску, и который годен только для ежеквартальной регламентной обработки аппаратуры войска связи. Поймался Давид Андреевич на своей же жадности, так выходило...

Заметил меня Миллер в коридоре, манит пальцем: «Забирай-ка это говнецо, товарищ прапорщик, вези обратно, меняй на нормальный спирт!» Подполковнику попробуй, откажи, звоню Толику, обрисовываю картину: «Жди, еду! Только чистой тары у меня нету – найдёшь?» «Приезжай, разберёмся!» – успокаивает хитрый Каравай.

Приезжаю, Толик лыбится: «Двадцать пять, лить больше не во что!» «Ничего страшного, ты придержи остатки, потом подъеду с термоском – порешаем?!» – подмигиваю кладовщику. Привожу Миллеру пять пятилитровых силиконок: «Это всё, что удалось раздобыть!» Начсвязи снова ссоюзил брови, поморщился, но воздействовать властью было поздно. Четыре канистры заныкал в свой сейф, одну отдал нам на производство техобслуживания.

Неделя-другая вперёд, Олимпиада в Москве уже отгремела, медали розданы, Миллер уходит в отпуск. Канистры слиты в единую железную двадцатилитровку, та заперта в сейфе, горловина опечатана дополнительно, а не будет хватать: «Всем будет кирдык – якши?!»

Кот из дома – мыши в пляс! Нет начальника связи, есть помначсвязи, имеющий к сейфу прямые подступы. Костя-Шуруп, душонка хитрая, что сделал? Нашёл, где просверлить, или надфильком подпилить – доступ к отрезвляющей жидкости открылся. Выпросил у нас с метр кембрика, начал канистру периодически подаивать, но надоенным оздоровлялся сам и оздоровлял товарищей. К моменту возвращения Давида Андреевича из отпуска, дополнил канистру водой, а дырочку замазал пластилином.

Начальник на службе, подчинённые на рабочих местах. Снова был объявлен сбор Больших Звёзд, снова рёв, крик и вопли на весь УС «Конус». В канистре оказалась даже не водка, а безвкусная вода крепостью градусов семнадцать. Кирдык пришёл первым Косте-Шурупу, затем дотянулся до каждого кадровика вместе и по отдельности. А вскорости, как-то незаметно Костя Яковлев вообще исчез сначала с глаз долой, потом с узла в неизвестном направлении.

Вот такие случались истории с этиловым злом...