Эльза

Свет мерцал, болели глаза, ждать надоело.
Пошёл тусклый холодный дождик.
— Спой, спой мне напоследок. Я дам тебе доллар и кружку горячего грога, красотка.
Спой и уходи. Живым здесь не место, ты помнишь?
Бармен — свеженький. Видать, недавно шандарахнуло. Щеки левой нет и только. Волосы чистые, очки — эстет, бля.
Не, в этих районах не особо опасно. На краю сектора, вот там – да!
Говорят, живых сейчас не жрут — забирают на опыты. Ну, да разница невелика, как по Эльзиному.
Эльза — живая, иммунитет. Красный ошейник. С одной стороны — козырь, с другой — как посмотреть. С иммунитетом — на очередь не ставят. Значит — трупакам не отдадут.
Зато — видно всем.
У зомбаков тоже, говорят, учёные есть.
Оно, конечно, несладко — живьём разлагаться-то.
Ищут лекарство. Наши ищут. Ихние ищут.
Заигрались, заигрались Старые. До фига умные стали. В человеке поковыряться решили — ну, чисто дети в папином компе.
Ну и поковырялись, ага.
Поначалу, конечно, всё как в старых фильмах — Старые это зомбоапокалипсисом назвали. Охота было язык ломать?!
Всё у них тогда, до Конца, было через одно место — это дед так говорит. В общем — войнушки, карантины там, мародёрство, работорговля — это всё было, конечно, да.
А потом — собрались кто поумнее и — договорились между собой.
На районы поделились и дань трупакам отдают — живыми, без иммунитета.
Люди — всегда договариваются. Хоть живые, хоть мёртвые.
Хотя, зомбаки — они тоже вроде как живые. Глянь вон — полный бар. Бухать не разучились, да и пожрать — мастера.
Про жратву Эльза старалась не думать — слухи ходили разные. Выпить — ещё куда ни шло. Дополнительная дезинфекция, как дед говорит.
А вот пожрать — дураков нет.
Взяла микрофон, минусовку воткнула.
— If I should stay
I would only be in your way.
So I'll go but I know
I'll think of you
Every step of the way.
Плачет вон девка ихняя. Говорю ж — типа живые они, только страшные.
Стемнеет скоро. На кордоне ещё проваландаешься.
Доллар!
Не соврал трупак. Неделю можно не высовываться! Две сигареты дал — деда порадую. Настоящие, те ещё — с ковбоем на пачке. У нас, поди, стоят немерено.

— Лоб, правая рука. Не толпитесь, кому говорю!
Новенькая. Не застрять бы. Обыскивать наверняка полезет. Девки — редкость в патруле. Отбор больно строгий. Вот они и выслуживаются. Ценность свою доказывают.
Эльзе пофиг, лишь бы пройти быстрее. Рукав закатала, шлем сняла. Ждёт.
— Откуда? — две нашивки на погоне, сержант. Значит, не первый год служит.
— Набережная, второе строение.
— Откуда идёшь, говорю? — совсем служака тупая, что ли?
— Оцепление — откуда ж ещё? — усмехнулась Эльза.
— Погавкай мне ещё, — голос равнодушный, плоский. Такие — самые противные.
— Разрешение есть? Что ты мне показываешь? Бумаги свои знаешь куда засунь? На чипе всё должно быть. Вали давай, на заметку ставлю.
Даже не обыскала, ни фига себе?!
— Во табак, а? Делали ж раньше, — дед скинул одеяло, встал с кресла. Окурок в пепельнице задавил, вторую сигарету нюхает, улыбается.
«Точно кот, — улыбается Эльза, — точно кот на солнышке.
— Доллар, дед! Живём!
Дед — здоровский у неё. Напрягается весь, когда за кордон провожает, а вида не подаёт. Переживает, конечно! Назад вернёшься — аж светится весь. Он, конечно, и один не пропадёт. Иммунный, кровь сдавал всю жизнь. Служил опять же, по военной части. Хрен его знает где — улыбается, не говорит ни фига, но пенсия хорошая, да и паёк опять же. Есть у Эльзы подозрения, да на то они и подозрения — дед знает, куда их засунуть. В общем, нормально дед устроился. За ячейку опять же не платит. Не пропадёт, в общем.
Да только одному — совсем хреново теперь. Злые люди стали, пугливые, недоверчивые. И поговорить не с кем. Тоска. То ли дело — они с дедом! Вот ужин сготовят — в уно станут играть.

«Внимание всем районам! Комендантский час. С шести вечера до девяти часов утра проход разрешён только синим и оранжевым ошейникам. Патруль стреляет без предупреждения. Предупреждение — родители погибшего ребёнка с красным ошейником — уходят на обмен вне очереди!»
Внимание всем районам…
Внимание всем районам…

— Что это они? Последний раз в двести шестом такое было. Случилось, видать чего. Тама ничо такого не видела?
— Да вроде нет, как обычно всё. Я там особо по сторонам не гляжу, деда. Стрёмно там. Бар ближайший ищу, внутри вроде как безопасней.
— У нас, у живых, не так, — улыбается дед, — как напьются — тут тебе и веселуха начинается. Давеча вон — Джима порезали. Пришлый какой-то, с запада. Раньше-то их на запчасти бы забрали, конечно. Обоих. А щас — суд, разбирательство. Тьфу!
— Стучат, деда. В дверь стучат.
— Эльза Хаген? — давешняя патрульная в дверях. Фонарём прям в глаза светит.
— Да. Что-то не так?
— Собирайтесь.
— Так ведь комендантский час, сержант, — это дед вышел.
— Не Вашего ума дело, папаша.
А что, и правда — не нашего. У патрулей — вся сила и права все. Что скажут — то и делаешь. Надо идти. Заныло внутри. Так хорошо вечер начался.
— Что, параграф четыре дробь восемнадцать не работает уже? — это дед опять.
— Папаша, — фонарь на деда направила, смотрит внимательно, — Вы мне ещё о правах поговорите.
— А то! — дед повеселел. — Поговорим, конечно. Жетон свой поверните, пожалуйста — номер на разгляжу.
— Весёлый у тебя дед, — это патрульная. Но жетон повернула.
— Ага. Вы мне вот что объясните, сержант, — вкрадчиво так дед. В детстве, когда вызнать чего хотел — также с Эльзой говорил. — С каких это пор литера «С» у нас по ячейкам ходит?
— Чего?! — патрульная аж побелела. — Тебе чего, дед — проблем на старости не хватает?
— О, как. Этикет нарушаем. Ая-яй! — дед вроде как в шутку, да только знает Эльза шутки эти его. — А начальство узнает? Не отшлёпает! А лычку снимет? Лычки-то, поди — не за здорово живёшь вешают?
— Вы, папаша, не в своё дело вмешиваетесь, — о как заговорила патрульная-то. Видать, и на них управа есть. — Внучка Ваша через кордон проходила, без надлежащих документов.
— Да что Вы говорите?! — удивился дед. Эльзе смешно, а виду не подаёт. — Когда это бумажные носители отменили? Цельными днями вещалка бубнит, а такого не слыхал что-то.
— В понедельник распоряжение вышло — чипы проверять, — нехотя так патрульная отвечает. Видно — скисла, скисла совсем. Весело Эльзе, страх отошёл. Тепло стало, тепло и весело. Силён дед у неё, прям обнять захотелось.
— Внутреннее, конечно?
— ДСП, — о как девчушка потускнела, ага. Дед у Эльзы — кремень! Видать, не зря мыслишки-то у Эльзы. Не простой служака, не простой.
— Давайте-ка мы время тратить не будем, а поступим следующим образом, — вот и голос у дедушки изменился. Прям командирский стал. — Ты, Эльза, в комнату иди. Иди-иди, потом поговорим, — хотела патрульная что-то сказать, дед рукой её остановил.
— А Вы, сержант, во избежание дальнейших недоразумений — мой чип считаете.
Эльза в комнату ушла, к двери прижалась — вслушивается. Вот сканер прожужжал и — тишина сразу.
— Госпо…
— Тихо, тихо, сержант, — это дед. — Есть ещё вопросы?
— Никак нет, — прям как в армии отвечает. Посмотреть бы на неё сейчас, ага. Что там у деда на чипе — страсть как интересно! — Прошу прощения за беспокойство.
— Хорошей службы, сержант. Только дохлых мертвяков.
— И живых Живых!
Щёлкнул замок, дымком потянуло. Эльза в коридор вышла — дед окошко приоткрыл, курит.
Дождик крапает, маячки на фургоне патрульном — красный, синий, красный, синий. Тополиной почкой пахнет.
Обняла Эльза дедушку, прижалась к нему.
Хорошо жить.
Хорошо.

16 марта 2024