Череп в подземелье

Я был некогда
В подземельях злых
Заточён царём.
Я был обречён
Сгинуть там навек
В одиночестве
Средь гранитных стен
Серых и сырых.
А на них росли
В пыльных трещинах
Бледные грибы
Ядовитые,
Видом схожие
С трутами весьма.
Тусклый свет они
Источали все,
Будто призраки
Заплутавшие
Да уставшие,
Не стяжавшие
Утешения.

Я же в пору ту
Молод был и бодр.
Я не прекращал
Бой с несчастием
С горькою судьбой,
Потому нашёл
Способ выломать
Из решётки прут
И, покинув клеть,
Стал исследовать
Мрачный лабиринт.
Стал я, крадучись,
Лестницу искать,
Что вела б наверх,
К небу светлому…

Долго я блуждал
И от стражников
Много прятался
В нишах да углах,
Тьмой заполненных.

Как-то раз едва
В пропасть не упал,
Испускавшую
Одуряющий
Тошнотворный смрад.

А из тупиков
Незнакомых я
Не единожды
Уходил ни с чем.
Но в одном узрел
Человеческий
Ветхий череп я.
Он лежал в кругу
Ржавых кандалов,
Улыбаясь мне,
Словно Смерть сама.
Взор пустых глазниц
Навсегда застыл,
Но, по-моему,
Был осмысленным.
Чувствовался в нём
Истинный покой,
Заменивший скорбь
Жизни проклятой,
Покорёженной
Неизбежными
Полчищами бед.

И внезапно я
Замер, позабыв
О спасении
Из темницы сей.
Помыслы мои
Полностью сошлись
На неведомой
Костяной главе.

Я стоял как столб
И гадал о том,
Кто в ней обитал,
Чей нетленный дух,
Прежде чем его
Прочь позвал Творец.

Силился беду
Я вообразить,
Что в узилище
Это скверное
Ввергла данного
Жизнестранника.

Также думал я,
Почему лежит
Только череп здесь,
А не весь скелет.
Человеки ли
Кости унесли?
Или крысами
Мощи сгрызены?

Но чуть позже мне
Стало всё равно
Кем умерший был
И останки где
Оного теперь,
Ибо веяло
Из его глазниц
Вековечною
Заразительной
Безмятежностью,
И она легко
Овладеть смогла
Мною целиком.

Я на хладный пол
Сел и не сводил
Взгляда с черепа.
Не моргал почти
И не размышлял
Больше ни о чём.

Ну а где-то там,
Очень высоко,
Очень далеко
Реки времени
Реяли среди
Суеты сует
Мира бренного.

Где-то высоко,
Где-то далеко
Стоны страждущих
Дряхлых стариков
Предваряли плач
Новорожденных
И пророчили
Им недобрый рок.

Где-то высоко,
Где-то далеко
Лязгали клинки,
Славили войну
Многоликую,
Что одним несла
Муки адские,
А иным фанфар
Звуки сладкие,
Правда, краткие.

Где-то высоко,
Где-то далеко
Богател один,
А другой беднел,
Ну а третий к ним
Тенью крался, чтоб
Гнусно обокрасть.

Где-то высоко,
Где-то далеко
Кто-то пировал,
Пел и танцевал,
Ведь хотел успеть
Он пресытиться
Развлеченьями,
Прежде чем их все
Враз отнимет Смерть…

Мне же в глубине,
В зыбкой полутьме
Наслаждением
Чудодейственным
Ныне сделалось
Отрешение
От всего и вся.

И, наверное,
На поверхность я
Никогда уже
Не поднялся бы…

Но случилось так,
Что, устав сидеть,
На бок я прилёг
Да прижал свой лоб
К мёртвой голове,
Словно к верному
Сотоварищу.
Словно к мудрому
Другу старому.
Он же скрипнул вдруг
И, растрескавшись,
Обратился в прах.
Звенья кандалов
Звякнули в тот миг –
Разорвался круг
Вражеских цепей,
Разомкнулся он,
Развернуться чтоб
В ладную спираль,
В символ правильной,
Райской вечности.

Тотчас же меня
Встать заставил путь
Воспомянутый,
Путь непройденный,
Незаконченный.
Но спокойствия
Не утратил я.
Вновь направился
К цели выбранной,
К воле, к выходу.
И в последствии
На развилках я
Поворачивал
Вправо каждый раз
Так же, как спираль,
Явленная мне.
И в дальнейшем я
Не был в тупиках.
А в одной из ниш
Меж завес теней
Человеческий
Обезглавленный
Углядел скелет.
Он сидел, держа
Левою рукой
Сломанный кинжал,
Сплошь зазубренный
Да без острия.

Мёртвых грабить я
Раньше никогда
И не помышлял.
И сейчас того
Не желал ничуть.
Но случайно ли,
Или воздух, мной
Потревоженный,
Всколыхнувшийся,
Мертвеца шатнул,
И клинок, скользнув
Из фаланг сухих,
Пал у ног моих,
Шума не издав.

Посему я счёл,
Что не согрешу,
Взяв оружие
Повреждённое
И наружу с ним
Лихо прорублюсь
Через нескольких
Лютых стражников.

Так и сделал я.
Так и выбрался
Из застенков тех
И свободным стал.