Аннотация и краткое содержание.
2005 год. Идет обычная жизнь ССДР – Союза Советских Демократических Республик (реформированного в 1990 году СССР). Страна на пике своего успеха и могущества, внедряется компьютерное планирование, роботизация, компьютерная сеть и новые средства коммуникации… Обычной ростовской одиннадцатикласснице снятся странные сны – из совершенно непонятного места. Ей приходят видения из совсем другого мира – будни страны рэкетиров, наркоманов и проституток. В ходу ворох цветных бумажных, ничего не стоящих денег, а также царство криминала и бессилие и продажность полиции. Ей открывается знакомо-незнакомая страна, до боли напоминающая Россию 90-х. Однажды в поезде главной героине случайно встретилась женщина, которая рассказала ей несколько событий, подтверждающих сюжет Машиных снов. Она просит Машу о помощи, и девушка обещает помочь ей. Маша понимает, что эта гостья оттуда – из другого варианта реальности, и решается найти ее. С этого момента жизнь Маши постепенно, но неизменно меняется.
I. ЭКЗАМЕНЫ
– Машка, вставай! – У тебя же экзамены скоро!
Голос мамы еще вибрировал в голове у одиннадцатикласницы Марии Бекасовой, выхватывая ее из пучин сна. Снова снился неприятный сон. Нет, это не было связано ни с предстоящими экзаменами, ни с волнениями по поводу окончания школы и выбору дальнейшего своего пути. Да и сны она быстро забывала, вот только они продолжали давить на подсознание, сохраняя плохое настроение в течение всего предстоящего дня.
Маша встала и прошла на кухню. Там мама уже поспела с оладьями, к которым полагалось немного омлета и варенье. Маша включила громкоговоритель-радиоточку на кухне, чтобы как-то отвлечься от увиденного во сне.
– В эфире радиопередача "Пионерская зорька", – бодрым голосом начал радиоведущий.
Кухонные часы вскоре прогрохотали один раз – была половина седьмого утра. Разгоралось солнечное утро, обещая сегодня, 27 мая две тысячи пятого года, не менее позитивный и солнечный день.
– Как там Максик? Не проснулся еще?
– Дрыхнет Максик. Братишка, поди, опять засиделся до двух часов ночи за компьютерными играми. Но все, надо это дело прекращать. Закончит четвертый класс, сдаст все экзамены, – и к дяде Федору в деревню его, месяца на полтора! Пусть и воздухом дышит, и рыбу ловит, и на велосипеде катается! И вообще, он какой-то низкорослый, пусть лопает побольше и подрастает.
А экзамены у Машки начинались в десять утра. Мама специально разбудила ее пораньше, чтоб было время повторить, настроиться, пешком пройтись до школы... Тревожное настроение понемногу улетучивалось, растворялось, как утренний туман под восходящим и набирающим силу солнцем.
...Пятнадцать минут девятого. Маша уже собиралась в коридоре, готовясь к выходу. Сняв с вешалки свою счастливую блузку, случайно уронила Максов пионерский галстук, который небрежно был накинут на соседний крючок.
– Ох уж этот Макс! Дам я ему нагоняй! – подумала Маша, и выскочила из дома в теплое майское утро.
В двенадцать Маша позвонила маме на мобильный.
– Ну как, сдала?
– Отлично, мам! Где-то до половины второго буду в школе, подожду, пока Леська сдаст. А потом мы в кафе сходим! Надо отметить предпоследний экзамен! А то после последнего уже всех не соберешь!
– Ну хорошо, иди!
И Маша отключилась.
Следующий экзамен у нее был через семь дней. Вернулась домой выпускница ближе к вечеру. На ближайший день Маша решила отдыхать, а потом – снова готовиться. Незадолго до сна девушка встала из-за стола, прошлась по комнате, размялась. Раздвинула шторы, выглянула в окно. Вот и заканчивается ее школьная жизнь... Это она особенно остро ощутила после экзамена. После того экзамена, которого она так где-то в глубине души боялась... Но все прошло благополучно, и сдали его все. Ожидая свою подругу после экзамена, перед походом в кафе, и бродя по школьному коридору, Маша испытала какое-то странное чувство. Это была смешанная эмоция и радости и какой-то сентиментальной светлой грусти. Это было сродни того, что она что-то теряет, с чем-то прощается... Это то, что у нее никогда больше не будет. Последние дни одиннадцатого класса. Как сложится ее дальнейшая жизнь? Неизвестно... Но именно эта неизвестность и притягательна...
Девчонка отошла от окна, закрыла шторы и улеглась. Вскоре она выпала в довольно глубокий сон.
Глава II. ПОБОИЩЕ НА ЦЕНТРАЛЬНОМ РЫНКЕ
...Она вдруг очутилась на главной площади своего района. Что-то знакомо-незнакомое было вокруг. Маша узнавала места, но решительно не могла понять "антураж": моду, манеру общаться и проводиться досуг.
Прямо посередине пешеходной зоны площади академика Нестерова нагловатый мордатый парень, бритый наголо и чуть-чуть уже обросший, высунувшись в боковое окно машины, за рулем которой находился, завопил на девиц, что стояли на дороге, мешая ему проехать:
– Эй, чиксы! Сдриснули отсюда быстро! – и несколько раз надавил на клаксон автомобиля.
Одетые в рваные джинсы девчонки непонятного возраста и рода занятий с метелками и банданами на голове, презрительно и недовольно посмотрели на нагловатого бесцеремонного "ездуна" мутными глазами с расширенными зрачками.
– Ну чего уставились, соплюшки!? Свалите, говорю! Дайте проехать!
И, нажав акселератор, рыкнул двигателем.
Девчонок было трое, а одна уже была вовсе невменяемая. Та, которая была адекватней всех, оттянула свою кайфующую подругу к тротуару, а третья деваха показала проезжающему братку оттопыренный средний палец на вытянутой руке. Такого оскорбления Лысый не потерпел, и, опустив стеклоподъемник машины, зашвырнул в "метелок" недопитую банку Кока-колы, и злостно вдавив педаль в пол, дал по газам.
Девки разразились нецензурной бранью и неприличными жестами, но он был уже далеко.
– Падаль чертова, шалавы обдолбанные! – беззлобно и привычно, но с выражением произнес мордатый.
– Подруга, косячок есть? – услышала совсем рядом с собой Маша. Она обернулась и увидела тощего парня лет восемнадцати, а может, и двадцати пяти с острым носом, впалыми глазами, одетым, как и почти вся молодежь на этой улице, в рваные джинсы (как будто неделю лазил по колючей проволоке) в бейсболке с низко надвинутом на лицо козырьком.
– Простите, это вы мне? – изумилась Маша.
– Ну да, кому ж еще. Хотя... А, ладно, вижу, ты не из таких. Не, вообще-то к нам в район приличные люди редко забредают. Так что прости, подруга, пойду вон, у тех, стрельну...
И парень свалил, где в стороне ларьков тусила местная шпана. Маше стало тут крайне тоскливо и неуютно, и она решила уйти с площади. В дальнем конец площади находился продовольственный рынок, пройдя сквозь который можно было попасть в центральный парк. И Маша двинулась вдоль торговых рядов. И снова непонятная и незнакомая странность бросилась ей в глаза. За прилавками были сплошь нерусские люди – кавказцы или азиаты. Одних от других она отличала плохо... Маша была на Кавказе, с мамой были у дядьки Георгия в Тбилиси. Ей там очень понравилось. Конечно, немного поначалу страшили местные нравы (говорят, тут невест воруют!) – в шутку сказал ей дядя Герго, но освоилась она быстро. Несмотря ни на что, все местные по отношению к ним были очень приветливы, гостеприимны, отзывчивы. А уж родственники дяди натащили им с мамой в подарок самых сочных и спелых фруктов, и прочих всяческих деликатесов.
Эти же сыны гор, за торговыми рядами, сразу производили впечатление либо бандитов, либо жуликов. Пожирая глазами испуганную девчонку, они отпускали сальные шутки. Маша, стараясь не смотреть по сторонам, быстрее двинулась вдоль прилавков. И боковым зрением заметила в глубине торговых палаток какое-то движение. И сразу же – гортанный крик одного из этих нерусских на своем языке. Маша повернула голову и увидела, что несколько парней славянской внешности, коротко стриженные, а некоторые – и вовсе лысые, одетые кто в кожу, кто – в камуфляж, и обутые в тяжелые рабочие, как показалось Маше, ботинки, охаживают дубинами и этими самыми ботинками торговцев-кавказцев. Парней было около десяти человек. Двое тем временем рассыпали и давили товар ногами, остальные – пинали ногами и лупили дубинами продавцов. По остальным рядам пролетело какое-то бодрое шушуканье, и торговцы принялись быстро сворачиваться и закрывать торговые палатки и контейнеры.
Парни в камуфляже напали еще на нескольких продавцов в ряду. Больше всех доставалось старику, который, упав со своего торгового места, и лежа в промежутке между двумя контейнерами, получал град ударов по всем частям тела. Из под виска его текла кровь, а парни продолжали охаживать его ногами в тяжелых ботинках.
– Стойте, подождите! Что вы делаете! Вы же убьете его, – крикнула Маша, пробираясь к старику, пытаясь добраться скорее до того места и закрыть его от ударов. Бегущие торговцы с охапками товара шастали по проходу, толкали друг друга, и Маша бежала к тому месту, отпихивая снующих туда-сюда азербайджанцев.
Подбежав ближе, Маша вообще оказалась в шоке. На рукавах камуфляжной одежды нападающих красовалась свастика. Нет, не такая, как у немецких нацистов, но свастика – это уж точно.
– Остановитесь немедленно! Вы ж прибьете его! – крикнула Маша.
– Отстань соплюшка, не до тебя сейчас, – переводя дыхание ответил ей дюжий парень двухметрового роста, весом, наверно, не меньше ста тридцати килограмм, который самозабвенно давил ногами арбузы, под его весом лопающиеся как помидоры, – мы им, хачам этим, мы им покажем, кто настоящий хозяин Руси.
И вожак скинхедов с грохотом перевернул очередной прилавок, а Маша стояла в слезах и в ужасе.
– Атас! Омон! – раздалось из-за угла крайнего торгового ряда.
– Все, парни, уходим, – надсадно крикнул самый здоровенный из них, – как смогли, так и поработали! Хрен с ними!
– Все, валим! – подхватили с другой стороны.
Тут со всех входов в торговые ряды повалили некие люди в серо-синем камуфляже, касках, с наручниками, гибкими какими-то дубинками и щитами. Некоторые из новоприбывших блокировали выходы из рынка, а остальные в серо-синем камуфляже и касках принялись гоняться за бритоголовыми в зелено-пятнистой, напоминающей военную, одежде.
Маша поняла, что эти бойцы, больше напоминающие спецназ, и есть тот самый некий «омон». Как расшифровывается данная аббревиатура она не знала.
В соседних рядах наиболее отчаянные из продавцов решились наконец-то сойтись врукопашную со скинхедами, и образовалась небольшая свалка, в которой непонятно кто одерживает верх.
– Девка, ты лучше шустри отсюда, а то щас такой замес начнется, под раздачу точно попадешь. А еще лучше на землю бухнись, – на бегу сказал ей промелькнувший между торговых палаток один из бритоголовых.
Машка поспешила к выходу. Несколько бойцов в серо-синем пятнистом подскочили вдруг к кучке дерущихся людей и принялись яростно дубасить и тех и других всем, что у них было. Трещали воротники, послышались вопли разнимаемых. Один зелено-пятнистый в борцовской позиции "партер" уютно расположился на асфальте, в то время как по всем его мягким частям сыпался град ударов сине-пятнистых. Из губы тонкой струйкой капала кровь.
Оставшиеся пока еще не схваченными бритоголовые метались по проходам от преследовавших их омоновцев, бегая туда-сюда, и многим успешно удалось скрыться. Так как экипировка этих, сине-пятнистых, была заметно тяжелее, а люди в зеленом камуфляже были практически налегке.
В панике и суматохе и те, и другие толкали прилавки, остатки неубранных фруктов и овощей, бесхозные джинсы и прочие тряпки сыпались на землю, под тяжелыми сапогами тех и других превращаясь в одно сплошное месиво, напоминая или подавленный виноград или недоваренный овощной компот. Вся эта жижа начала струиться между прилавков и стекать в более низкие места. Над всем этим безобразием уже тонким роем кружились осы и мухи, слетевшиеся в поисках легкой добычи. Не успевших убраться бритых "синие" в касках поодиночке загоняли, отлавливали и тщательно обрабатывали всеми имеющимися в сиюминутном распоряжении средствами. После чего те в позе эмбриона оставались тихонько лежать, поскуливая и держась за все отбитые места, в то время как автобус бойцов перебазировался поближе к месту схватки. Всех пойманных и хорошо обработанных парней в зеленом камуфляже бойцы в серо-синем камуфляже тащили под руки в автобус марки «пазик». Некоторые отбивались, но большинство вели себя уже смирно, их боевой запал уже прошел, потратившись на выходцев с солнечного Юга.
Если после прихода зелено-пятнистых бритоголовых были целы еще некоторые палатки с нетронутым товаром, то после нашествия сине-пятнистых бойцов спасать торговцам было уже нечего. Остатки фруктов и овощей аккуратно расположились прямо на проходах, и из них тек самый разнообразный сок. Кавказцев же вела другая группа омоновцев в другой автобус, к другому выходу. Вскоре рынок опустел. И лишь рои насекомых, слетевшихся на сладкие соки, кружились над разрушительной картиной недавно учиненного грандиозного побоища.
Маша, плохо понимая, что делает, начала пробираться между палаток, наступая в жижу, чавкающую под ногами, и боясь поскользнуться в своих летних туфлях-лодочках. Она стремилась как можно скорее убраться из этого страшного места, но не могла найти выход. Рынок, до этого сравнительно маленький вдруг превратился в бесконечно-запутанный лабиринт с бесчисленными проходами и тупиками. Девушка бегала по абсолютно опустевшему рынку, и ей было уже даже более страшно, чем в тот момент, когда дрались. Наконец, она поскользнулась на каком-то размазанном по асфальту фрукте и упала.
...Она упала снова в свою постель и резко дернув ногами, проснулась. Все тело от пережитого во сне испуга покалывало. Хотелось пить. Поднявшись и попив воды, она выглянула в окно, переводя дыхание. На улицах были редкие ночные прохожие. Одиноко моргал желтый глаз единственного на этом перекрестке светофора. Не зажигая свет и посидев в кресле немного под музыку, не зажигая света, она выключила проигрыватель и улеглась снова. Остаток ночи она провела без сновидений.
Глава III. ПОЕЗДКА НА ДОН
Девушка проснулась снова, когда в открытые окна уже вовсю лупило яркое майское солнце. В этот день она отдыхает, и планировала встретиться со своей подругой Леськой. А дальше, уже с завтрашнего дня, снова будет готовиться к следующему, последнему экзамену. Как говорится, на аттестат зрелости.
Позавтракав и приведя себя в порядок, Маша приняла прохладный душ, одела самое красивое шелковое платье, и вышла на улицу. До площади академика Нестерова она решила идти через парк. Улицы, казалось, были полны ощущением праздника, школьники-выпускники и студенты, радуясь заканчивающейся учебе, выпускным, удачно сданным экзаменам, да и просто хорошей солнечной погоде, заполонили улицы.
В самом парке ей попалась пара пионерских отрядов, и она вспомнила про своего брата Максика, которому этим летом исполняется двенадцать лет. «Интересно, не забыл он свой галстук сегодня?» – подумала Маша. И через минуту, будучи легким на помине, с соседней аллейки выскочил и сам брательник с двумя своими одноклассниками. У них намечалась сегодня общественная работа по закладке новой аллеи парка, посвященной шестидесятилетию Победы.
– Привет, Машка!
– Привет, Макс!
Школьники пошли дальше по своим делам, догонять своих. Маша, пройдя еще немного вперед, боковым зрением заметила, как один из одноклассников Макса чуть оглянулся на девушку. Посмотрел в ее сторону и Макс.
– Красивая у меня сестра, да, Алёх? – спросил он вполголоса у товарища.
Лицо Машки чуть тронулось улыбкой, ей было приятно. Но она снова напустила на себя серьезный вид. Нельзя пока сильно расслабляться, экзамены еще впереди.
Через десять минут она миновала парк, и вышла ко входу в тот самый рынок, который видела во сне. Настроение ее при этом чуть подпортилось. Но пока ничего не предвещало беды. Хотя где-то глубоко внутри лопнул какой-то мышечный зажим и Маша тяжело вздохнула со звуком, похожим на всхлип. Немного колеблясь, она вошла в промежуток между торговыми палатками. Все было спокойно... И не было никакого нашествия кавказцев. Дачники и огородники за торговыми рядами уютно расположились, торгуя, кто чем горазд. Пока еще время было не бойкое, еще не было одиннадцати утра, поэтому посетителей было немного. Пожилые мужчины и бабульки за прилавками перемывали последние новости, обсуждали динамику цен на сахар и крупу, делились впечатлениями от недавнего похода на почту и в поликлинику.
Но, собственно, Маше пока ничего не надо было на рынке. А взгляд ее упал на спелую раннюю клубнику. Купив один стаканчик, она пересыпала его содержимое в небольшой лоточек для еды, что таскала еще со времени экзамена в сумке.
...С Лесей она встретилась через тридцать минут у остановки пригородного автобуса. Они решили махнуть на несколько часов на природу, чтобы как-то развеяться, снять с себя напряжение, подышать свежим воздухом. Олеська, в силу ее эмоционального склада, была «на подъеме» и немного возбуждена из-за последнего экзамена, из-за окончания школы, из-за будущих перемен в жизни, которые чуточку страшили (а кого они не страшили?), все тараторила без умолку, успела ответить на два звонка по мобильному, выяснить кучу каких-то своих подробностей, и переключила, наконец, внимание на подругу. Пока Леся была занята разговором, она знаками показывала Маше, куда хочет идти. Оказывается, она не все купила в дорогу, и вот они вернулись назад, на тот самый рынок, где, рысью снуя по проходам, Леська набирала продукты, которые можно будет взять с собой, чтобы на природе не пришлось голодать.
Маша едва поспевала за своей бодрой энергичной подругой, пока та, снуя от прилавка к прилавку, успела ухватить где-то шпик копченый, несколько сосисок на развес, половину буханки черного хлеба, бутылку сладкой и несладкой газированной воды, парочку яблок и несколько груш, упаковку печеньев, ну, и еще так, по мелочи.
А затем они поспешили на остановку где, помимо городского, останавливался еще и пригородный транспорт, и оттуда они планировали поехать в сторону Обуховки. Там и Дон близко, и искупаться будет можно.
В дороге они еще обмолвились кое о чем, но Леська уже выдохлась, и перестала извергать поток речи. С собой у них был довольно объемный походный чемодан, Леськина сумочка, ее же корзинка.
– Ну ты даешь, подруга! Словно в поход собралась, а не на прогулку выходного дня! – только покачала головой Машка.
Да, это было в характере ее подруги. И природная щедрость, и импульсивность, и принципиальность, и любимая поговорка «все или ничего» – все это как-то сплелось в гремучей смеси ее характера. Но в целом она была доброй и положительной, хотя совладать окружающим с ее характером было ох как непросто. Со стороны могло показаться, что все ее любили. Но это только на первый взгляд. Своей импульсивностью, открытостью и прямолинейностью Олеся нажила себе не то, чтобы врагов, но явных недоброжелателей. Сама она, впрочем, по этому поводу, не зацикливалась.
– А это-то зачем? – копаясь в ее сумке в поисках воды, Маша вдруг нашла ПЭТ-пакет с винным напитком.
– Так экзамен отметить! – прямодушно ответила Леся, – у тебя «отлично»?
– Ну да!
– Так вот, и у меня тоже! А ты говоришь «зачем»?
Вскоре автобус подошел к конечной остановке, и они, в числе прочих пассажиров, соскочили. Рельеф был в округе простой и незамысловатый – степи и редкие перелески, а чуть поближе к водохранилищу – ивовые заросли.
Наконец, последние пассажиры вытрусились из автобуса, и две подруги вместе с ними. Солнышко еще не было высоко, но припекало уже порядочно. Поиграв немного в бадминтон, и Олеся, и Маша быстро выдохлись и пошли на берег реки. Немного посидели, поболтали, и решили переходить к водным процедурам. Так вот они отплыли от берега, предоставив неспешной, пока еще не до конца прогревшейся ласково-прохладной реке нести их разгоряченные тела.
Довольно быстро, впрочем, стало холодно, и девушки вылезли снова на берег.
– Машк, а ты куда поступать думаешь после окончания?
– Пока не думала, если честно.
– Ну а все-таки, задумки были какие-то?
– Может, в агротехнологический, на ландшафт-дизайнера...
– Ясненько.
– Ну, а ты?
– В политех на экономиста.
– В этом году пробовать будешь?
– Неа, в следующем. Погулять еще хочу, просто так, поболтаться. Отдохнуть после школы. Да и деньжат подзаработать надо.
– Молодец, правильно мыслишь.
Олеська усмехнулась.
– Ну что, давай еще сплаваем?
– Давай!
И подруги снова погрузились в зеленовато-голубые волны Дона.
Назад они возвращались уже вечером, когда начинало стремительно темнеть. Дождавшись автобуса, они заскочили на заднюю подножку, и «Пазик» резко сорвался с места, покатив в сторону города.
Но добраться до дома засветло не получилось, и Маша и Олеся уже шагали по городским улицам, когда на город спустилась уже бархатная темнота ночи. Было около без десяти десять вечера, когда Машка ключом открыла дверь. Мама пока еще не спала, да и Макс еще копошился в своей комнате.
– Привет, Машка! – высунул он свою голову, – загуляла ты сегодня?
– Молчи уж, обормот, – послышался голос мамы из смежной комнаты, – сам только заявился домой двадцать минут назад!
– Да молчу я молчу, – насупился Макс, – во блин, даже с сестрой поздороваться не дадут.
Вскоре брат погасил свет. Легла спать и мама.
Позднее всех сон сморил нашу новоиспеченную выпускницу. В половине двенадцатого вырубилась в сон и она.
Глава IV. СНОВА В ЧУЖОМ МИРЕ
...Быстро вечерело, и город окутывала своим нежным покрывалом темная, но теплая южная ночь. А на площади генерала Катукова творилось что-то очень странное... С точки зрения Маши, конечно. Там текла своя обычная, размеренная жизнь. И по широкой стороне площади по-прежнему стоял помпезный, выстроенный еще в пятидесятые годы, дворец культуры. Первоначально, в первые два десятилетия после основания здесь располагался провинциальный театр. Потом – заведение расширили, и здание с высокими римскими колоннами уже арендовали несколько организаций: вышеупомянутый театр, кроме него – музыкальный театр, и творчески-образовательный кружок для выпускников. Количество организаций со временем только росло, и уже к текущему, две тысячи пятому году тут располагались не только два театра, но и городское управление ветеранов, районная пионерская организация, а также кружок юных техников, да еще и опытная станция юных садоводов.
По вечерам здание красиво подсвечивалось разными огнями. Обычной, дежурной подсветкой была белая. В дни государственных праздников, на школьные выпускные и на день Победы здание подсвечивали красные прожектора. В мировой день эколога и садовода – зеленым, а в день защиты детей, под Рождество и Новый год – синим цветом. Подсветка была сделана столь искусно, что не видно было самих прожекторов, и свет, казалось, исходил, от самих стен.
...И в этот вечер здание было освещено, но совсем не так, как привыкла видеть Маша. Как-то раз она смотрела американский фильм. Крупный американский город, выстроенный посередине пустыни, является крупнейшим мировым игровым центром. Туда съезжаются богачи со всего мира, чтобы просаживать в казино целые состояния. Город весь переливается и светится разноцветными огнями: неоновыми, ксеноновыми, голубыми, красными и розовыми, золотистыми огнями переливаются все здания вокруг.
Вот и в этот раз здание Областного дворца культуры было освещено подобным образом. Смотрелось богато, но вместе с этим – вызывающе пошло... Аляповато-помпезно, с показной роскошью, но абсолютно бесвкусно. Прямо над крыльцом повесили мигающую огнями вывеску. Колонны здания закрутили спиралями мигающих гирлянд. Государственный флаг убрали с портика здания. А сам портик также переливался бегущими дорожками огней, словно в каком-то американском казино. А на самой вывеске, которую водрузили на верх крыльца, то разгорались, то слегка притухали гигантские латинские буквы Las-Vegas – и чуть ниже, мелкими буквами «Развлекательный центр».
«Так вот как назывался этот город!» – вспомнила Маша. У двери стоял пожилой швейцар в ливрее, и регулярно открывал двери перед то и дело прибывающими гостями. Ну а гости... А они все были один важней другого! Многие приезжали на сверкающих дорогих машинах, и дверь перед ними распахивал либо их же шофер, либо специальный «мальчик на побегушках» развлекательного центра.
Ну а этот подъехавший и очень плавно затормозивший автомобиль вообще был похож на океанский крейсер – и размерами, и манерой передвигаться. Он словно не ехал, а плыл по улицам. И когда уже плавно-плавно замедлил ход, то дверь гостю, степенно выбирающемуся из пассажирского салона, открыл, конечно же, не водитель, а уже дожидающийся расторопный сотрудник заведения. После чего человек из лимузина чинно проследовал по ступенькам крыльца, и швейцар с невозмутимым выражением лица поспешил распахнуть перед дорогим во всех смыслах гостем дверь, попутно пожелав ему приятного отдыха. Тот чуть заметно кивнул ему, не удостоившись даже произнести благодарность (не царское это дело – благодарить холопа, пусть даже в ливрее), исчез за дверями заведения.
Машка заинтересованно подошла к интересному, доселе невиданному в данном амплуа Дворцу Культуры. Посмотрела и даже поднялась на крыльцо, но дальше швейцар ее не пустил. «Вас нет, говорит, в списке приглашенных». Девушка в огорчении спустилась с крыльца, так и не попав в райский уголок вожделенной мечты богатеев. Она решила пройти к боковому выходу – у правого входа в здание есть еще одно крыльцо, она это точно знала. Там сначала она не поняла, что происходило, но подойдя поближе, увидела...
Картину из совсем другой жизни, дореволюционной или заграничной. Словно смотришь какой-то зарубежный фильм. Девушки в откровенных нарядах выстроились словно на каком-то пошлом параде в неровную шеренгу. "Прикиды! девушек были один откровеннее другого, и Маша сразу поняла, что это никто иные, как жрицы любви. Чуть в стороне стоял дорогой автомобиль – вытянутая в длину, сигарообразная иномарка представительского класса. А еще чуть поодаль стоял автомобиль сравнительно скромнее, хотя тоже достаточно дорогой. Из этой второй машины вылез среднего роста толстый здоровячок, некоторое время назад бритый наголо, но теперь, в прошествии времени с короткими равномерно отросшими волосами. Неспешно и легко, очень раскованной походкой, он этаким развязным шагом двинулся к нестройной шеренге девушек.
Подойдя к ним поближе, он лениво, но сильно хлопнул несколько раз в ладони, и неожиданно легко и непринужденно, для человека его комплекции, взбежал на ступеньки бокового крыльца.
– Так-так, – сопровождая свои слова громкими хлопками, – теперь повернулись! Сексуальней, сексуальней! Демонстрируйте все свои прелести!
Тот, перед кем они демонстрировали прелести, стоял внизу, перед лестницей. Очевидно, ему было поначалу интереснее оглядывать девушек именно снизу. А выглядел он внешне импозантно, кстати, имел нерусскую внешность: широкий с горбинкой нос, курчавые, начинающие седеть, волосы, большая лысина продлевала его и без того немаленький лоб. На вид мужчине было лет сорок пять или же чуть больше.
Он, жестом еще более ленивым, чем вел себя толстячок, подозвал сутенера к себе, переложив большую темную сигару из правой руки в левую, и чуть махнув ему правой. Очевидно, что все жесты и, тем более, устные пожелания этого человека, немедленно принимались к исполнению. Но он уже настолько к этому привык, что давно перестал обращать внимание на подобострастие окружающих, и тем более, обслуживающего персонала.
Толстячок немедленно метнулся к нему.
Кавказец плавно поднял руку, на пальцах которой поблескивали перстни и кольца. Украшений не было только на мизинце и указательном пальцах руки. Лениво-лениво переложив сигару между соседних пальцев, он еще ближе подозвал сутенера к себе.
И сказал негромко, но отчетливо толстяку с ежиком торчащих в разные стороны волос:
– Пусть вторая, пятая и шестая спустятся сюда, э?
Сутенер немедленно вбежал еще раз на крыльцо, выводить избранных.
Маша, не отрывая глаз, смотрела на девушек, пока еще не подходя слишком близко из-за соображений элементарной безопасности. Ведь разыгрывающаяся перед глазами сцена была на сто процентов криминальной. «Где же милиция? Может, позвонить им?» – колебалась Маша, не решаясь еще пока достать трубку сотового аппарата.
Впрочем, никому никого, похоже, не было до этого дела. Боковой дворик Дворца культуры имел довольно глухое расположение. Видимость сильно была ограничена боковым ограждением, и высоким, почти в высоту кованой изгороди, густым кустарником.
Маша трясла трубку мобильного, но та не подавала признаков жизни. «Ну где же вы, стражи порядка?» – думала Маша. Впрочем, она быстро нашла их глазами. Но здесь, в этом загадочном месте милиционеры носили какую-то странную, мышасто-серого цвета, форму. И странные кепи, больше напоминающие головные уборы французских жандармов из популярных кинокомедий. Вот только выглядели они совсем не забавно.
Один из стражей порядка, оказавшись на боковой площадке здания, где и разворачивалась вышеописанная сцена, так же лениво, как и приснопамятный кавказец, махнул рукой сутенеру. Толстяк поспешил к нему. Обменявшись парой дежурных фраз, и несколькими жестами, суровый страж порядка повернулся и зашагал, засунув руки в карманы и что-то теребя рукой в левом кармане форменной куртке. На спине куртки красовалась надпись «Уличная гвардия», и чуть ниже, мелко-мелко: «отряд Кобра».
А девушки, которых уже вовсю лапал носатый лысоватый субъект при временно отсутствующем «хозяине» картинно и для вида мялись и жеманно хихикали, явно переигрывая. Но взгляд Машки упал не на них, а на тех пятерых, что остались на крыльце. Точнее, на ту, которая стояла в середине...
– Олеська! – ахнула Маша, – не может быть! Ты как здесь? Что ты тут делаешь?
Девушка в вызывающем фиолетовом наряде и розовых высоких чулках чуть повернула голову, очевидно, узнав ее.
Маша тем временем бежала на крыльцо и стояла практически лицом к лицу с ней.
– Ты что? – продолжала вопрошать подруга, – идем же отсюда! Как ты сюда попала?
Но Олеся не двинулась с места, сделав вид, что не имеет к этой девчонке никакого отношения, чуть сквозь зубы прошипев:
– Уйди...
– Ты чего это, Олесь?
– Чеши быстренько, – стараясь не выдать своего волнения и стыда, чуть слышно ответила подруга, – ну сдерни же отсюда, а? Я на работе здесь.
Машка натурально выпала в осадок.
– Э, а ти хто? – с сильным акцентом спросил Машу лысоватый мужчина, Маша даже не заметила как он подошел, – э, а ты, н-да, ничего так себе. Почем берешь? – и сразу обернулся к сутенеру, – кто она, э?
Толстячок уже подоспел на боковое крыльцо
– Не знаю, не из моих, это точно. Тебя как звать-то, подруга?
Тут Маша почувствовала такую нереальность происходящего, что сразу же проснулась. Тело вновь дернулось на кровати, простыня была вся влажной от пота. Все туловище словно покалывало иголочками, как это обычно бывает после страшного сна.
Маша тотчас пошла на кухню, вскипятила воды и заварила горячий чай с мятой – для успокоения. Пока пила уже остывающий чай, не заметила, как съела половину шоколадки. Потом девушку снова сморила сонливость, и она пошла укладываться, заменив простыню. Остаток ночи прошел спокойно и без сновидений, Маша спала глубоко и хорошо.
На следующее утро предстоял предпоследний день подготовки, а еще через день – последний экзамен. В принципе, время подготовиться еще было... Маша вовсю занялась предметом, и вскоре позабыла про увиденный накануне сон. Время в подготовке текло незаметно. Она сидела, практически не отрываясь, и только к обеду поняла, как проголодалась.
Найдя на кухне немного еды с предыдущего дня (родители уехали на полтора дня на дачу, а Макс – на летний пионерский слет), девушка посмотрела полчаса телевизор, и продолжила занятия. Закончила заниматься она ближе к шести вечера, и решила выделить себе время отдохнуть. Хотя вернется ли она к повторению сегодня, или нет – еще не решила. Завтрашний день Маша решила сделать менее загруженным, так как необходимо было очистить голову и настроиться на позитивный исход.
...Последний, одиннадцатый класс уже позади. Надо сказать, что в течение последнего года учебы Маша все чаще мысленно возвращалась к начальной школе. Когда все ей казалось пугающим, непонятным, волнующим... И предстоящая учеба, и поиски друзей. И какие-то романтические искания... Как давно и как недавно все это было!.. Кто же знал, что все так быстро пройдет! Но вот это уже почти и прошло... И как-то грустно от этого. Сколько друзей найдено и сколько потеряно... Сколько радостей и огорчений пройдено. Столько убеждений переосмыслено! И столько еще забыто... И еще бы сколько она с удовольствием забыла! Нет, Маша принципиально не возвращалась в прошлое никогда. «Пусть прошлое похоронит своих героев!» – была у нее всю сознательную жизнь такая поговорка. Маша даже не помнила, когда зацепилась за эту мысль. Но эта краткая, и достаточно емкая мысль была ее основным постулатом, помогающим отделять ей зерна от плевел и двигаться вперед.
Вечер этого дня она уже твердо решила посвятить отдыху и провести его в одиночестве. Нет, сегодня она ни с кем не встречается, а просто погуляет. Дойдет до своего любимого парка, съест там мороженое. Возможно, ностальгируя, Маша еще возьмет в автомате какое-нибудь ситро или напиток Буратино. Или «дюшес»... А можно будет сходить и вглубь парка на рукотворный пруд... И посидеть там, никуда не торопясь, дожидаясь вечера... И бродить потом по опустевшим затерянным аллейкам, наблюдая за вспыхивающими где-то за живой изгородью неоновыми огнями и вечерним безалкогольным баром под открытым небом, собирающим в свое лоно последних забредающих сюда посетителей.
А потом… нет, не по улице и не через рынок, по боковой аллее свернуть на сквер Космонавтов – это широкая улица с озелененной пешеходной частью посередине, и неспешно вернуться домой, прихватив в магазинчике на углу ячменного кваса и каких-нибудь снэков. И отсыпаться до самого завтрашнего утра!
А там... А там и со школой придет пора прощаться! К сожалению или к счастью... Но пришла пора переходить на новый этап своей жизни, и хорошим он будет или плохим – судить не нам... Мы же можем только прилагать силы, чтобы сделать наше ближайшее будущее достойным.
Сдав последний экзамен, который, конечно же не вызвал у нее затруднений, Машка почувствовала, что словно натолкнулась лбом на какую-то стену. Словно предыдущая полоса жизни для нее кончилась, и она пребывает где-то на перепутье. В этот день и в несколько последующих Маша была в легкой прострации и не понимала причин своей депрессии. Вечером родители решили устроить Машке небольшой праздничный ужин. Сентиментальное настроение у девушки продолжалось... Но так – хоть чуть развеялась. Выпускной вечер был запланирован на двадцать первое июня. Результаты экзаменов – через день. А сегодня – пятнадцатое. Но волновалась она совсем не по этому поводу. А непонятно из-за чего.
Но в последующие два-три дня как-то все пошло на лад... И депрессия постепенно улетучивалась, и летняя погода радовала! И день рождения предстоящий через месяц, и совсем уже скоро – последний в их школьной жизни совместный вечер – выпускной школьный бал! Как же она этого ждала! И как не хотела с этим расставаться! Как же радостно и как все-таки грустно все это...
Глава V. СТРАННАЯ ВСТРЕЧА
Но жизнь Машки как-то незаметно для нее уже входила в новую полосу. Грусть рассеивалась, и как семнадцатого числа огласили результаты экзаменов, она решила развлечься и смотаться с Леськой куда-нибудь за город. Олеся предложила поехать на ее дачу. Родители туда уже гораздо реже выбираются – купили домик ближе к городу, но тот участок решили не бросать – иногда на пикники сгодится, да и места там красивые. А ехать туда далековато: чуть больше часа.
Вот Маша уже стоит на перроне вокзала и ждет свою подругу. Та чуть припаздывала. Леся вообще не была слишком пунктуальной.
...До отправления пять минут. Леськи все нет. И тут входящий звонок на мобильный:
– Привет, Машк! Езжай без меня, встретимся прямо там! Я на автобусе подоспею.
– Ну ладно! Вообще-то вместе веселее было бы. Может, я с тобой?
– Да не езжай-езжай. Тут дело одно обтяпать надо.
Что за дело, Маша уточнять не стала. Надо – так надо. Но какая-то тревога помимо воли закралась внутри. И Маша никак не могла найти этому объяснение. Может, это связано с поездкой? Может быть. Вообще-то Маша, несмотря на свою частичную легкомысленность порой прислушивалась к голосу интуиции и никогда, впрочем, не жалела об этом.
Маша уже стояла в тамбуре вагона. Прошло каких-то две минуты, раздался предупредительный свисток первого вагона, двери закрылись, и поезд тронулся. Маша, пристроившись на лавочке, довольно скоро погрузилась в сон – дороге не особо близкая, расслабиться, а то и поспать, вполне можно было успеть. Дремала она минут тридцать. Так, что, по приблизительным подсчетам, находилась примерно на полпути.
Надо сказать, по этой железнодорожной ветке Маша ездила крайне редко, и практически не знала мест, через которые лежал путь поезда. За окном мелькал привычный сельский пейзаж. В вагоне народу было мало, да и те, кто был, вели себя как сонные мухи – кто читал газету, кто – разгадывал кроссворд, кто – просто дремал.
Маша внезапно почувствовала себя не очень хорошо. Она не знала, что именно с ней происходить, но была какая-то тяжесть – толи на желудке, толи на сердце. Хотя девушка по жизни не испытывала проблем со здоровьем. А теперь у нее появилась настоятельная потребность выйти в туалет. Маша с трудом встала, голова у нее кружилась. Кое-как придерживаясь за поручни на краях кресел вагона, она стала передвигаться вперед по движению поезда. В соседнем вагоне народу было еще меньше и никто, в принципе, не обращал на девушку внимания, а еще через вагон – практически было пусто абсолютно. До туалета Маша не дошла – он был или закрыт, или занят. Она пристроилась на соседней лавке, и снова потеряла сознание. Когда она очнулась, перед ней сидела женщина лет сорока, одетая как-то не по-здешнему. Она чуть-чуть потрясла Машу за плечо и та, наконец, очнулась.
– Вам плохо, да? – услышала сквозь сон Маша.
– Да нет, все хорошо.
– Я слышала, вы стонали во сне.
– Может быть. Наверно, съела что-то не то.
– Может, пить вам дать? Активированный уголь есть с собой.
– Нет, вода у меня есть, да и не хочу пока. Активированный уголь практически не употребляю.
– Ну как знаешь. Далеко едешь-то? – интересовалась женщина.
– Да до Таганрогского.
– А мне немного дальше, на Украинском. Кстати, – продолжала попутчица, – меня Аллой зовут.
– А я Маша, – ответила девушка, – а вы к кому едете?
– К сыну. Он теперь там живет. Продукты вот ему везу, ироду непутевому.
– Теперь? – с акцентом на первое слово спросила Маша, – и почему ироду?
– Да жили то мы в городе. Да вот, окаянный мой с бандосами какими-то связался, задолжал им много. Пришлось квартиру продавать. Теперь я в комнате, в общежитии живу, на Путилова, а он вот там. Да, да мало того, что денег должен был. Дык чуть не посадили его. Во какая штука!
– А что случилось-то?
– Да бизнесом пытался заняться. А времена нынче сама знаешь какие. В общем, со своими дружками он коммерсантом захотел заделаться. А сам мало того, что не семи пядей во лбу, так еще и простофиля. А это, знаешь ли... – тут она покрутила пальцем у лба, – а это, знаешь ли, надолго... Так вот, поскольку денег особенных для начала дела ни у него, ни у дружбанов его, как водиться не было, заняли они у делового одного. Под малые, кстати проценты, но с обязательством через восемь месяцев отдать. И поначалу вроде пошли дела. А потом дружбаны его с дела соскочили, ответственность на него спихнули. Да и по документам он генеральным директором числился. Еще ходил такой... Хвост павлином! Так вот, соскочили они, а платить ему! А одному – сама понимаешь, что все не успеть. Ну не потянешь в одиночку какой-никакой бизнес! Торговли нет, долг увеличивается, да и поставщикам должен теперь остался. Да и этот стал звонить... Партнер! Так они его звали. Какой он на хрен партнер! Аферист, кровопийца, за счет других живет! Чтоб пусто было ему и его детям до седьмого колена!
Эх, еле откупились. Квартиру пришлось продать. Да и ментам на взятку тоже кое-что ушло. Это чтоб не посадили... За мошенничество. За мошенничество, слышь! Его – Петьку-то моего! Да это того делового надо сажать было, чтоб ему черти в аду тошно сделали!
А теперь вот я на рынке горбачусь, а он вот – в Украинском. Механиком. Про бизнес и думать забыл, сидит себе ровно, в колхозе трактора расковыривает.
– Алла, а вы на каком рынке торгуете?
– На Нахичеванском. Ну там, где азеры со всего Ростова, знаешь, наверно.
Маша мысленно вернулась к своему сну, где разворачивалась битва между бритоголовыми, рыночными торговцами и подключившимся к этому делу ОМОНом.
– Совсем недалеко от того места, где я живу, – просто так сказала Маша.
– А знаешь, девочка моя, что там на прошлой неделе такой разгром устроили! Пришли нацисты с битами и арматурой и давай лупить черных! Те – сматываться. А потом еще ОМОН подтянулся, да и стали наши доблестные органы, не особо разбираясь, дубасить и тех, и других. Благо, контейнер у меня рядом с выходом. Быстренько закрыла, да едва ноги унесла!
– Ничего себе! – вслух едва вымолвила Маша.
– Детка, а ты в самом Ростове живешь, да? – интересовалась Алла.
– Да, микрорайон Сельмаш, неподалеку от парка Островского.
– А, понимаешь, племяша у меня там! Вот голова тоже садовая! Анькой зовут. К местному сутенеру Вадику попала. Теперь в сексуальном рабстве. А ведь как все красиво начиналось! Нашла себе кавалера. Приличный так, ниче, с виду. Упитанный, аккуратно стриженный. На машине заграничной ездит, на «Мерседесе». Не олигарх, значит, но мужик состоятельный, копейки не считает. За Анькой пару раз подкатывал на «мерине» своем. Ну та, поначалу цаца была, а потом быстро как-то раскрутилась на его деньжата! Ох, и что он только не обещал! Ух язык у него подвешен, чтоб отсох он у него вконец! И пальмы, и острова, и золотые берега, и молочные реки -- кисельные берега, и виллы на Канарах, и попугая в золотой клетке. Ну, я-то простофиля, я-то не знала, что он всех, кого симпатичных увидит, так загребает. А Анька моя тем более дурашка. Все в бедности росла, отца не было у нее... Но все, сладкой жизни попробовала, коготок увяз – птичке пропасть! И не сказать, что он цепями ее там держит! А ее зовешь нормальную работу найти, мужа достойного – так не идет назад, дура стоеросовая! Мне, говорит, здесь больше нравится. Хоть жизнь посмотрю, цацки поношу, по заграницам покатаюсь! Чтоб ей пусто было! – выругалась Алла, – ой дура-дуреха! И как таких земля носит.
– А где обычно этот Вадик тусит? – спросила Маша.
– Площадь комбайностроителей. Там ДК Ростсельмаш раньше был. Еще давно, до перестройки. А в девяносто пятом, и вот уже десять лет как казино там открыли! «Лас-Вегас» называется! Так вот, в казино – центральный вход. А Вадик Пронин там у правой боковой лестницы и ошивается обычно вечерами до поздней ночи. «Ночных бабочек» продает. Баксы трудовые зарабатывает.
Переливается все разноцветными огнями это казино, будь оно неладно, а вот муж у соседки моей базарной, Нинки, там каждую неделю появляется – трудовые деньги проигрывает. Чтоб руки у него поотвалились, у гада!
Маша, слушая рассказ своей попутчицы, вздрогнула второй раз. С этим она встречалась в своем очередном сне. И казино, организованное во Дворце культуры, и девушки-проститутки на его боковом крыльце. И тут Машка на какое-то время застыла, вспомнив увиденную во сне подругу Олеську которая там, в том мире, работает на сутенера Вадика.
Значит, все сходится, и не врали ее сны! И вот она, попутчица – живой свидетель ее правоты. Вот только где находится то место? Допустим, есть, какой-то другой вариант реальности, в котором все это происходит. Допустим! А толку? Ведь все равно она живет в другой вариации мироздания, где все и с близкими людьми, и с ее друзьями, да и со страной вообще по-другому! А, вот еще что! Там и флаг она видела во сне на одной из улиц какой-то другой, трехцветный, дореволюционный.
Маша неплохо знала историю, и такие флаги у России были, начиная от Петровского периода до предреволюционного времени. Как странно! Но сейчас-то она живет в Советском Союзе, которому в нынешнем, две тысячи пятом году, исполняется 81 год. Получается, эти видения, которые навещают ее время от времени во снах – это реальность из совсем другой страны. Или из той, которая могла бы быть на месте нашей. Может быть, она и сейчас существует в данный момент на месте нашей родины как некое ответвление реальности.
Машка тут проснулась от раздумий, а ее попутчица все не закрывала рта:
– И если еще, говорю, тебя, увижу негодяй, рядом с ней, – с лестницы спущу!
– Это вы о ком? – невпопад спросила Маша.
– Господи, да я ж тебе говорила только что – Вадик, который поначалу к ней клеился.
– Ну а он что? Не отвалил? – не заметно переняла Маша ее манеру общения.
– А что ему будет, этому толстому, бритому гусю? С него ж, как с гуся вода! Эх, пнуть бы его хорошо прямо под жирный зад! – никак не успокаивалась Алла.
Машка, поскольку не взяла часы, а мобильный у нее был глубоко в сумке, побаивалась, что пропустит свою остановку. Да еще то ли машинист, как на грех, не объявлял станции, то ли система оповещения сломалась. Маша периодически взволнованно оглядывала платформы, у которых останавливался пригородный поезд. Но, как ни странно, знакомых названий не видела, несмотря на то, что уже ездила этим маршрутом ранее. Правда, всего раз или два.
– Да не бойся, девочка, не проедешь, – поняла ее опасения Алла. Твоя станция – примерно через десять-пятнадцать минут. А потом – и моя за следом.
– Вот слушай, – продолжала Алла, – тут у меня к тебе такая просьба есть. Если нетрудно, сделай, пожалуйста. В городе есть человек. Это мой старый знакомый, но поругались мы в свое время сильно. Леонидом Михайловичем его зовут, и работает он в отделе соцзащиты. Тут, в принципе, дело какое: мне, как ветерану аварии в Чернобыле, квартира положена. Без разницы какая, можно без шика. Главное, что в городе. Причем я точно знаю, что имею на это право. Хоть поживу нормально, а то своей нет теперь уже, да и сын может, ко мне переберется. Только показываться Леониду пока не хочу, да и думаю, он меня не сильно хочет видеть.
– Так мне попросить за вас? Мне, в принципе, не сложно.
– Да уж, если можно! Как-то надо найти к нему подход, может, скажи, что знакомая моя. Так-то он мужик невредный, но уж больно мы в свое время разругались.
– Ну ладно, что в моих силах, помогу! А фамилия-то ваша как?
– Лыкова моя фамилия. Ой, да меня многие на рынке знают! Как придешь к нам на базар, со стороны генерала Малиновского вход, там – и я, третья палатка от входа. Да заходи, подруга! Скидочку сделаю! Фрукты у меня хороо-ошие!
Тут поезд внезапно применил экстренное торможение. Маша по инерции соскочила с сидения, и больно ударилась лбом о соседнюю лавку. Потом, очевидно, потеряла сознание, и очнулась, как ни странно, в тамбуре, перед самой своей остановкой. Аллы в вагоне не было. Да и вообще, может она Маше целиком привиделась?
Потирая ушибленный лоб, Маша выскочила на платформу.
Глава VI. НА ОТДЫХЕ С ОЛЕСЕЙ
Она быстро вспомнила дорогу до дачи своей школьной подруги Олеськи. Вот только на месте ли сама Олеська? Может, уже приехала… Ноги уже бодро несли Машку к дачному дому.
– Привет, подруга! Увидев из-за калитки Машу, воскликнула Леся, – слушай, я тут уже заждалась тебя! Блин, а я думала я позже приду.
– А ты тут сколько?
– Да уж час где-то!
– Не фига ж себе! И ты на автобусе поспела быстрее?
– Ну да, получается так…
– Успела, где хотела, в городе?
– Ага! Там такая история, щас расскажу, – говорила Олеся, попутно провожая Машу в дом, – а пока присаживайся, будем чай пить!
В общем, за чаем две подруги просидели целых два часа, аж до семи часов вечера. Потом только, встав из-за стола, решили прогульнуться! Эх, а места-то здесь красивые! Низовье Дона недалеко, степи, перелески, поля… И Машу охватила вновь та болезнь, которая свойственна всем, увлекающимся историей. Она начала фантазировать и выпадать своим сознанием в прошлое.
Вот по этим степям лет восемьдесят назад, – подумалось Маше, – скакали казаки с нагайками, в фуражках с красными околышами. Сегодня – одна власть, завтра – другая. Тут и разворачивалась Гражданская война. Да и фильм знаменитый «Свадьба в Малиновке» – тоже, по большему счету, про эти же места, про донские станицы. Что, все же за история с той женщиной, которую я видела в поезде? Откуда она? Надо будет про нее разузнать все, что я смогу. Только вот как это сделать?..
– …уеду поступать в аграрный, – когда Маша очнулась от раздумий, она услышала реплику своей подруги.
– А когда? – невпопад спросила Маша.
– Что когда? – переспросила Олеся.
– Ну когда уедешь поступать?
– Блин, Машка, ты совсем меня не слушаешь?! Только что же говорила, поступаю не я, а моя давешняя подруга Света, одноклассница в мою бытность обучения в двадцать первой школе!
Когда у Олеси прошел бурный эмоциональный выпад из-за отсутствия внимания со стороны подруги, та продолжила свой рассказ, а Маша постаралась не выключиться вновь в свои раздумья. Она поддерживала разговор, хотя по-прежнему себя чувствовала немного разбитой и усталой после той странной поездки на поезде. Может, потому что она внезапно потеряла сознание, или же это потому, что упала из-за толчка поезда? Кто знает…
Когда они нагулялись и вернулись домой, точнее, в дачный дом, была практически уже полная темнота, – на юге темнеет быстро и достаточно рано. На даче же они планировали пробыть или до завтрашнего вечера, или до послезавтра. В любом случае, торопиться было некуда, вся жизнь была еще впереди.
Легко поужинав, обе подруги присели на диван, и укрылись одним пледом, – в доме было по ночам прохладно. Олеся вразнобой тыкала пультом различные каналы, коих, кстати, было тут сравнительно немного – шесть или восемь. Машка еще предлагала включить DVD проигрыватель – она прихватила с собой несколько дисков – последний сборник зарубежной фантастики, комедийный сборник – двенадцать фильмов на одном диске, и научно-познавательную серию из цикла «Мир путешественников». Но Леська пока хотела смотреть телетрансляцию, и не желала включать проигрыватель.
Так, понемногу, они попадали то на новости, то на спортивную трансляцию. Причем Леська, в силу ее буйного энергичного темперамента, не могла задерживаться на одном канале больше трех минут – она уже быстро теряла интерес, и ее несло куда-то дальше…
…Генеральный Секретарь Коммунистической партии Советского Союза Валерий Власов сегодня сделал очередное обращение к партии и правительству. По итогам тридцать второго Всесоюзного съезда и знаменуя окончание пятнадцатой пятилетки экономического развития (двухтысячный – две тысячи пятый годы), Власов обратился к руководителям отраслей Космической промышленности, робототехники и интегрально-компьютерного планирования…
…Были созваны делегаты от космической отрасли, в стране планируется создать новый вид спутниково-телефонной связи, используя орбитальные комплексы. Таким образом, отпадет необходимость строительства ретрансляционных станций…
Машка душераздирающе зевнула.
– Лесь, ну переключи ты!
…Венский оперный концерт! – хорошо поставленным голосом заявил конферансье.
– Блин, и тут смотреть нечего, – посетовала подруга.
– Оперу не хочешь послушать?
– Неа, я как-то, знаешь, не любитель. Я больше по року убиваюсь.
– Ну-ну, рок-н-рольщица… Забыла, что ли, как в восьмом классе под «Ручки вверх» отплясывала?
– А-а-а, ну так это ж в восьмо-о-м! Это когда было!? Что было, Машк, то быльем поросло, а теперь мы уже взрослые, интересы наши меняются.
Олеся перещелкнула на следующий канал. Все остальные, пустые и ненастроенные телепрограммы в настройках телевизора были «залочены» и, девушка, пользуясь только двумя кнопками пролистывания на пульте «вверх» и «вниз», гоняла по кругу все семь каналов.
Теперь с экрана вещал седобородый профессор.
…Таким образом, Вселенную можно рассматривать и как совокупность субпозиционарных субстанций, так и некоторую целостную сущность. Плотность Галактик в какой-либо точке координат не является величиной постоянной. Про так называемую «параллельную» Вселенную можно говорить, когда какая-либо из пространственно-временных координат ее вступает в противоречие Рейнера со вторым законом Энштейна. Таким образом, имеющий место пространственно-временной парадокс расщепляет временную линию на несколько параллельно идущих характеристик, обладающими чуть схожими, и чуть различными параметрами.
Профессор повернулся к доске, и мелом стал чертить несколько параллельных прямых.
– Да что ж такое, и тут скукотища! – недовольно заметила Олеся, и потянулась к кнопке.
– Погоди, не переключай! – выпалила Маша, – дай-ка поглядеть, интересно!
– С ума сойти! Ты чего, подруга?
– Дык дай уже ж посмотреть! – с характерным «донским» диалектом цыкнула Маша на нее.
– Хорошо-хорошо, замолкаю!
Профессор, как уже мысленно окрестила Маша пожилого седобородого дядьку, уже тем временем нарисовал несколько линий, в одном конце сведя их в одну жирную точку.
– А вот здесь могут сходиться временные линии. И, таким образом, в один и тот же момент времени есть несколько текущих на данный момент вариантов реальности.
Маша снова подумала о своих снах и о встретившейся (действительно ли это было?) в вагоне женщине. Получается, это была как раз таки гостья из некоего другого «ответвления» реальности, в котором что-то похоже, но в целом сильно все не так. В той непонятной стране, которая существует на месте нашего Советского Союза, царят непонятные порядки. В чем-то жизнь напоминает зарубежную (центры развлечений, большое количество машин на улицах), но в чем-то, и в нравах в том числе, царит сильный упадок. «Мне ведь не спроста встретилась эта «гостья»! Которая подтвердила определенную правдивость моих снов. Может, она сможет в чем-то изменить и мою жизнь к лучшему!»
Вскоре и Олеся, и Маша захотели спать, и решили готовиться ко сну. Олеся довольно быстро засопела, а Маша пока лежала и думала. Но вскоре и она заснула довольно глубоким сном, в котором ни предчувствия, ни тревожные сновидения из такой близкой и такой далекой страны, которая есть где-то во вселенной, ее не беспокоили. Проснулись обе почти в одно и то же время. Девушки хорошо выспались, и настроение было прекрасным. Про вчерашнее дневное событие Маша уже не думала, ушибленное место не болело (как будто ничего и не было), они быстро попили чай. И подруги решили пойти искупаться. Когда возвращаться домой, они еще не решили, но пока стоит лето, надо использовать это драгоценное время по полной, что называется, программе. Наплававшись вдоволь, Олеся и Маша вылезли на берег, и перекусили еще фруктами, запасливо взятыми разумницей Олесей и аккуратно упакованными.
После того, как со вторым завтраком было покончено, девчата позагорали еще немного, и решили пройтись до лесной опушки – поиграть в бадминтон. Энергия переполняла девчонок, и они прекратили играть раньше, чем начали выдыхаться их силы. Оно и понятно – лето, фрукты, свежий воздух и водные процедуры творят с нами чудеса. Маша и Олеся решили возвратиться в домик – готовить обед. Но прежде они зайдут в небольшой минимаркет, которым пользовались рабочие близлежащего совхоза «Красный Луч».
Купив там немного снеди, а среди всего этого были и вяленая рыба, и тушка цыпленка, несколько картофелин, пара лимонадов, парное молоко и выпечки, девушки двинулись к дому – сварить обед и отдыхать до вечера.
– Классно все-таки тут! – помимо воли обронила Маша.
– Ой да ладно, Машк, скажешь тоже! Вон мой дядя двоюродный был в Болгарии недавно – вот там вот классно! И море, и музеи, и экскурсии в горы, и даже поездка в замок к графу Дракуле! Вот там вот классно. Да в том году я сама в Болгарии была! А в этом родаки решили взять меня в Турцию. Эфес – знаешь такое место?
Маша вспомнила античные руины и колонны, которые видела как-то по телевизору. Эти остатки великих империй, построенные то ли в греческую, то ли в Римскую эпоху в Малой Азии, возбуждали в Маше самые разнообразные чувства.
«Ну это надо! – думала она, – сколько веков прошло, столько видели эти стены, а они все живы… Давно уже истлели останки тех, кто играл на сцене этого амфитеатра, как и не осталось праха от тех, кто был на этих спектаклях зрителем. Какая же уйма времени не смогла стереть эти стены и колонны с лица земли! Рождались, расцветали, достигали пика, прогнивали и распадались империи, меняли друг друга императоры, травили друг друга их придворные… Жили, строили какие-то планы генералы, министры и военачальники, варились в своем болоте начальники рангом помладше… Воевали и умирали от ран солдаты, пребывали в вечной неге любовницы и жены Великих Консулов. Свергали друг друга правители. И не осталось следа в истории ни от тех, ни от других. А живы лишь камни – немые свидетели прошлого. И будут еще жить много веков – это ли не повод подумать о вечном! Есть старая поговорка: все боится времени, а время боится пирамид!»
Тут Маша испугалась, что опять не слышит, что ей говорит Олеся. Маша вышла из раздумий, но ее подруга молчала и любовалась окрестными видами. Так вскоре они подошли к дому.
Олесе позвонили родители, и поэтому такой хороший их отдых заканчивался раньше времени. Вечером Леся собиралась уезжать в город на автобусе, отъезд она планировала на шесть, а автобусы ездят каждый час.
– Машуньк, я буду завтра нужна дома, так как родители вернулись с дома отдыха. У нас три дня на домашние заготовки, плюс еще мелкий ремонт в кухне, а потом мы вместе уезжаем в Анталью. Так что прошу прощения, еще свидимся!
– Жаль, так тут было здорово!
– Да я понимаю. Хочешь, поживи тут еще? Я оставлю тебе ключ!
– Да не, какой смысл мне без тебя-то?.. Нет, я тоже поеду!
– Тогда вместе, на шестичасовом автобусе?
– Давай так.
Ростов их встретил теплом нагретых за целый день и не остывших еще улиц, плеском фонтанов, беготней ребятни вокруг них, тусовками молодежи по летним тенистым аллейкам и прочим, к чему они так привыкли за все их время проживания в городе.
Глава VII. В ПОИСКАХ НЕЖДАННОЙ ГОСТЬИ
А Маша приняла решение на следующий день сходить на рынок на то самое место, про которое ей говорила Алла – та самая давешняя пассажирка из поезда. Судя по всему, это место... Дай Бог памяти... Так, Нахичеванский рынок, фруктовый ряд, третий контейнер от входа со стороны ДК машиностроителей.
– Здравствуйте! – пришла она к искомому торговому контейнеру.
– Здоровенько! – подняла на нее глаза женщина средних лет, сочного телосложения.
Хохлушка не мигая и с легкой улыбкой смотрела на Машу, словно была уверена в том, что девушка хоть что-то, да купит! А выбрать было из чего! И круглые абхазские мандарины, и хурма, только-только с дерева. Пять-шесть видов винограда, как местный, так и кавказский, черешня, уже слегка переспелая. Машка, наконец, определилась с выбором и попросила торговку взвесить ей несколько яблок и пару-тройку персиков.
– Извините, – наконец, спросила у нее Маша, – а тут такая... Алла. Не торгует? Давеча виделись с ней в электричке, так вот она мне сказала, что продает фрукты, третий контейнер от входа. Может, вы с ней попарно работаете?
– Да нет, милка моя, – добродушно ответила тетка. – Здесь только я. И лишь иногда, пару раз в месяц брательник мой двоюродный, Гришка, с Харькова.
– Жаль... Так хотела ее увидеть!
– А навищо тоби?
– Да, по личному вопросу. А может, она где-то еще, тут на базаре, а я просто контейнер перепутала?
– А шо она тоби сказывала, где стоит с товаром?
– Фруктовый ряд...
– Тут фруктовий.
– И третье место.
– Як раз третя...
– Странно, – задумалась Маша, – ладно, бывайте!
– Бувай! – сказала ей словоохотливая торговка, – а зачем она тоби? Денег должна, чи ни?
– Да не... Просто тут, понимаете...
Маша наспех рассказала ей историю про то, зачем ей понадобилась Алла, и про то, что в общих чертах, надо похлопотать за нее перед районным начальством, а телефона и адреса она не оставила, лишь сказала, где работает, то бишь торгует...
Женщина, которая тоже разговорилась и представилась Леной, сказала, что ничего не знает про Аллу, несмотря на то, что торгует уже на Нахичеванском четвертый год, и практически со всеми знакома.
– Алла Лыкова, говоришь? И сын у нее Петька? – пораскинула мозгом Лена, – слушай! Не знаю, о разных людях говорим мы или нет... Но в соседнем доме, моей соседке по лестничной клетке подруга ее как-то подогнала дубленку. Я так сразу не вспомнила имя ейной подруги... И тут меня осенило! Алла Лыкова. Заведующая отделом технического обеспечения автоматизации и роботизации в Ростовском агроНИИ.
– Да не, не может быть... – подумала Маша, – слишком уж она проста! Не может быть, что именно та Алла Лыкова!
– А сына у нее Петром, кстати, зовут! – в довершение ко всему заметила одесситка Лена, вспомнила, как она про него тоже рассказывала.
– Он ведь не механиком работает в совхозе?
– Неа, лаборантом в том же НИИ. Защищает кандидатскую.
– Офигеть, – вырвалось у Маши.
В такие совпадения Маша не верила. И район, и возраст, и имя сходится. Может, в этой реальности действительно все вокруг нас по-другому... Хотелось бы верить. Но за каким, извините за выражение, чертом, Алле Викторовне Лыковой, этой зрелой и влиятельной женщине, в этой реальности может понадобиться помощь вчерашней школьницы?
Но тем не менее, обещание сдерживать надо, а для этого требовалось найти Аллу. НИИ АгроМаш находился через четыре остановки в соседнем квартале. Маша решила съездить туда прямо сегодня, чтобы во-первых, узнать расписание работы отдела, и во-вторых, наметить предварительный план действий.
«Так, здание открыто с восьми утра до десяти часов вечера!» – прочла про себя Маша надпись на вывеске. А как быть с тем отделом, который мне нужен? Пускают ли всех внутрь?
Маша решила пройти внутрь здания. Миновала вахтершу. Та подняла на нее глаза, посмотрела ничего не значащим взглядом и снова уткнулась в газету. Стояла сонная обеденная атмосфера. Народу по коридорам ходило мало. Посмотрев поэтажное расположение отделов неподалеку от вестибюля, Маша узнала, что некий «Отдел технического обеспечения автоматизации и роботизации» находится на третьем этаже левого крыла здания.
Прошла вестибюль второго этажа, где было расположено большое настенное панно, иллюстрирующее будни народного хозяйства и большой надписью сверху: «Министерство автоматизации и промышленности Советского Союза», затем девушка поднялась по боковой лестнице на третий уровень здания, и нашла отдел технического обеспечения автоматизации и роботизации, где и должна была отыскать Аллу.
Маша оглядывала таблички всех кабинетов по очереди, ища дверь с надписью: «начальник», «руководитель», или кто там она еще... Наконец, нашла сравнительно маленький закуток, где, очевидно, и располагалось руководство вышеупомянутого отдела.
У двери была надпись: «Административно-хозяйственная часть» и, на той же табличке, строкой ниже: «Отдел смет и бухгалтерии». Так и не найдя табличку с указанием руководителя, Маша постучалась и вошла внутрь.
– Здравствуйте. А Аллу Викторовну где найти можно?
– В отъезде, – ответила сонного вида секретарша, очевидно, старше самой начальницы, – ждать будете?
– А долго?
– Точно не знаю. В администрации города. Архитектурно-инженерный отдел. А потом к снабженцам заедет в АХО. Может, через сорок минут вернется, а может и часа два там проторчать. Там начальники большие, с чужим временем не считаются, – вздохнула сотрудница.
Маша тем временем, которая время, решила разговорить секретаршу, но вскоре от своего порыва отказалась. Тетка около сорока лет возрастом была замашками как-то инфантильна, а темпераментом напоминала вареную макаронину. Машка еще около часа поболталась по коридорам и этажам здания, читая и рассматривая стены и панно, и подробно оглядывая стилизованные композиции в фойе каждого отдела. То были макетированные выставки, иллюстрирующие антураж, касающийся той или иной сферы деятельности данного министерства, к которому и относился НИИ.
Затем наша юная героиня вернулась, уже зная дорогу, и снова постучалась в отдел. Секретарша как раз чаевничала. Сотрудница, а назвалась она Яной, предложила Маше кофе. Маша, уже зная характер собеседницы, не лезла с расспросами.
Так минут пятнадцать прошло, пока Яна допила чай с кремовыми рожками, а Маша не спеша покончила с кофе. Маша слегка стесняясь, не будучи уверенной в том, правильно ли она сделала, что пришла сюда, и ее пока не покидало ощущение, что она занимается ерундой, и ей не стоит вмешиваться в жизнь малознакомой женщины, которая, может быть, вовсе не нуждается в ее помощи, и которая в силу своего зрелого возраста способна сама разрешить свои проблемы, а не выслушивать девчонку – вчерашнюю школьницу с какими-то околоненаучными бреднями.
И тут как раз в кабинет вошла Алла. Когда та еще находилась в предбаннике, Маша сразу, по уверенным шагам поняла, что это идет хозяйка. Наконец, она вошла. Несомненно, лицо у нее было точь-в-точь как у той забитой жизнью тетки, которую Маша на днях встретила в электричке. Но вот все остальное...
И прическа, и умение держаться, и даже взгляд, не говоря уже об одежде были другими. Исчезла растрепанная китайская олимпийка, что была на «ней» тогда, на деревянном сиденьи пригородного поезда. Зато появились очки, из-за которых глаза смотрели уверенно и пристально. Прическа вместо наспех уложенной «я у мамы огородница» сменилась стильной женской стрижкой. На лице почти не было глубоких морщин, а юбка прикрывала до середины колена ее хорошо ухоженные ноги.
Начальница отдела взглядом оценила Машу, словно спрашивая, «а зачем это столь юная особа пришла в этот кабинет?» А вслух спросила: «Девушка, вы ко мне? Слушаю вас».
Маша уже какое-то время молчала, абсолютно не зная, как начать разговор. В поезде беседа из Аллы лилась сама собой. А сейчас она была строга и выдержана, хотя неприязни в ее лице не читалось. Пока Маша выходила из ступора, ее старшая собеседница спросила ее первой:
– Вы ведь не аспирант из РСИ* (Ростовский сельскохозяйственный институт) – заявила Алла, – нам обещали прислать парочку человек на практику.
– Да нет, что вы! Я только недавно закончила школу!
– Тогда что вас привело сюда?
Маша пока не решилась выдавать всю подоплеку ее визита. Но молчать она тоже стеснялась.
– Видели наши выставки? Не стесняйтесь, посмотрите! – предложила ей Алла.
– Прикольно! – Маша почувствовала, что сморозила чушь, и быстро добавила: – впечатляет!
– То ли еще будет! – с легкой гордостью ответила Алла, – планируем расширять экспозицию... – и , через некоторое время продолжила, – значит, если вы не практикант, тогда, может быть, у вас дело лично ко мне.
Маша, смутившись еще больше, кивнула.
Алла Викторовна тем временем попросила Машу немного подождать, отдала секретарше Яне парочку устных распоряжений. «Вареная макаронина» пару раз сонно кивнула. Перекинув несколько папок на столе с места на место, она обнаружила то, что понадобится ей в первую очередь. С этим документом она планировала поработать дома. Быстро опустив папку в свою служебную сумку, Алла кивнула Маше, и они вдвоем вышли из здания НИИ.
Идя вдоль по улице, Алла Викторовна обратилась снова к Маше:
– Так что за дело у вас ко мне?
Маша на какое-то время замялась.
– Да дело-то, в общем… личного характера.
– О как! Уже интересней. Ну а суть…
– Понимаете, мы ведь с вами недавно виделись…
– Где же? У меня обычно хорошая память на лица, а также на обстоятельства, при которых встречаюсь с людьми. Так где мы с вами пересекались, моя юная собеседница?
– В электричке.
– Где??
– В пригородном поезде. Мы на дачу ехали. В смысле, вы. Ну, то есть, я тоже. И разговаривали в вагоне.
– Ты что-то путаешь, Мария. Во-первых, у меня нет дачи. Просто нет на это времени. И второе – я уже лет десять не езжу пригородными поездами. У меня служебный автомобиль с личным водителем.
Маша тут подумала, что, может быть, ей приснился разговор с Аллой Лыковой? С той, другой Аллой. Точнее, не совсем с другой, а с той же женщиной, но живущей в другой реальности, как и все яркие персонажи из ее снов. Но нет! Встреча на самом деле была! Значит, Маша, помимо того, что она видит сны «оттуда», может и иным способом перемещаться между мирозданиями. Так вот, в тот самый раз, наверно, так и случилось. Она случайно вывалилась в другой вариант реальности, другими словами, в другое ответвление современности, попав при этом в то же самое время, но как бы в параллельный мир. То есть, ту жизнь, то общество, которое существует в том же месте, что и мы, только немного другое. Где привычные нам люди живут немного другой жизнью, имеют другое социальное окружение. Словом, этот мир реально существует, но немного «на другой волне». Да, встреча на самом деле была. Об этом говорил и ушиб на голове у девушки, когда она «приложилась» лбом о сиденье, правда, уже проходящий. Но шишечка пока еще полностью не прошла.
– Вы ехали к сыну своему, Петру. Он за городом, в колхозе механиком работает… Работал…
– Да, сына у меня Петром зовут. Но он не механик, а аспирант. Младший научный сотрудник то есть. И работает в том же НИИ, что и я.
– Ах, ну да…
Маша, поскольку волновалась, продолжала нести околесицу, почерпнутую из давешнего откровения Аллы, и, поправляясь, сопоставляя ее с текущим вариантом действительности.
Алла, обдумывая Машины слова, наконец, выдала ей:
– Знаешь, Маша. Бред какой-то, извини. На мошенницу, хотящую втереться в доверие, ты непохожа. Не того теста человек, сразу видно. Я-то по работе двадцать пять лет с людьми общаюсь, из них на руководящей должности – пятнадцать. Так что, обычно сразу вижу, врет человек или говорит правду. Так вот, твой рассказ, как я чувствую, в целом правдив. Но этот пересказ не укладывается ни в какие естественные объяснения. С какой планеты ты свалилась, Маша? Откуда у тебя эти сведения?
– Да Бог его знает, Алла Викторовна. Я сама не понимаю. Просто ехала-ехала в поезде… Бац – лбом о лавку. Очнулась – и тут вы подсели… Ну а дальше – уже знаете…
– А знаешь, пойдем-ка ко мне. Чаю попьем, пообщаемся. Надо мозг в порядок привести после такого ушата информации.
…Маша вернулась от Аллы Викторовны только вечером. Она чувствовала себя достаточно «выжатой» и уставшей. Но вместе они додумались до определенного плана действий.
Ну а ближайшей ночью девушке снова приснилась Алла. Только не та, с которой она сегодня встречалась, а та, которая в давешнем ее видении из электрички просила ее помочь.
«Спасибо тебе, что занимаешься моим делом! Я ведь, честно говоря, не думала, что ты решишься мне помочь! Конечно, на то, что дадут жилье, я особо не рассчитываю. Но хотя бы за то, что взялась помогать, уже спасибо!»
Потом ей снился сутенер Вадик. Недавно лучшая подруга Маши попала к нему в логово. А заодно и племянница Аллы Лыковой. Что точно было в тех снах, Маша уже не помнила. Помнила только то, что, схватив за руки обеих, – и Леську, и Аню (племяшу Лыковой), – пыталась вытянуть их обоих из этой ужасающей реальности. Когда она проснулась, пальцы на обеих руках дрожали и болели – так, словно она на самом деле совершала физическую работу.
Помнила она и ехидную усмешку Вадика, которая не предвещала ничего хорошего. Но в целом лицо его было хоть и хмурое, даже с нарочитой серьезностью, но не злое. Он больше напоминал упитанного Космического пирата Весельчака из фильма про Алису.
На этой же неделе Маша надумала пойти на практику в АгроНИИ под руководство Лыковой. Куда поступать, Маша пока еще не решила. Но, поскольку абитуриентская практика по всей стране была абсолютно доступна и бесплатна, она решилась пойти. К тому же, они с Лыковой смогут обсудить их общие дела.
Так Маша пошла на практику. А личная проблема у Аллы действительно была, и она позже о ней рассказала.
Глава VIII. НЕЖДАННАЯ ВСТРЕЧА С ПЕРСОНАЖЕМ ИЗ СНА
И так, потихоньку-полегоньку, понеслось первое ее лето – первое лето взрослой и более самостоятельной жизни Маши. Она периодически виделась с выпускницами. Кто-то уехал, но многие остались в городе. И те что остались, они, несмотря на то, что прошло, казалось бы, немного времени, незримо изменились. «То ли еще будет!» – думала Маша. Пару раз с Лесей они выбирались на природу, гостили у нее на даче, но уже не подолгу.
Жизнь текла своим чередом.
А однажды, состоя в волонтерской организации (был в жизни у девушки такой период), она как-то была вынуждена на общественных началах смотаться в летний лагерь оздоровительного актива – так теперь назывались пионерские лагеря, с началом в нашей стране незабвенных реформ. Первоначально многие от них отказались, но потом, когда экономическая ситуация уже выправилась, стали пользоваться моментом, чтобы «спихнуть» своих поднадоевших за зиму чад на вольный воздух. Плюс к этому – за небольшую сумму детки отвлекутся от компьютеров и мобильных устройств, подзагорят, поднаберутся сил к новому учебному сезону. Так что в этих-то лагерях были свои преимущества.
Так, казалось, какой смысл забесплатно работать в лагерях летнего досуга? Ан-нет – смысл-то был: во-первых – новые знакомства и связи, возможно помогут в будущем трудоустройстве. Возможно – скрасят и привнесут позитивную волну в повседневный наш досуг. А к тому же – чем черт не шутит – вдруг в таком непринужденном общении доведется повстречать свою любовь?
Но это дело будущего, а пока – ежедневные хлопоты. Поскольку, как поняла Маша, все в жизни достается согласно затраченным усилиям и счастье, как огромный кирпич, с неба не падает, а кропотливо создается нашими же созидательными усилиями. Она и решила не быстро, но верно разнообразить свою деятельность расширением круга общения.
И общение с волонтерами пошло ей на пользу. Они, как и все от природы альтруисты, заряжали всех окружающих своей позитивной энергией, зажигали такой лучик внутри, который, в свою очередь, хотелось дарить по цепочке всем окружающим.
Встречи волонтеров и последующие поездки на задания проходили около двух раз в неделю. Маше это нравилось, и так можно было, с одной стороны – разнообразить свой летний досуг, а с другой стороны – не поддаваться сентиментальным «наплывам», и аккумулировать энергию в творческое русло.
В этот раз собрались они вчетвером – Маша, Ирина, Олег и Барсик. Вообще-то, этого последнего звали Борисом, но в силу определенных причин к нему приклеилась подобная кличка. Дело в том, что Борька очень любил кошек. Это раз, и второе – обожал долго поспать. Так и повелось – Барсик – он и есть Барсик.
Набрав на дорогу продуктов и на некоторое время пребывания там (им бесплатно предоставлялись только обеды, а остальное время – на собственном хозрасчете), двое девушек и двое молодых людей рванули в сторону бывшего лагеря «Заря». В свое время это место летнего досуга детей чуть было не пришло в упадок. Так продолжалось около шести лет, но в конце девяностых все-таки удалось переломить ситуацию, и дело пошло на поправку. И в первые года нового тысячелетия эти долины янтарных сосен снова начали наполнять гомонящие детские голоса, звуки горнов и зарниц, и прочих пионерских развлечений.
Корпуса отреставрировали, и даже построили еще несколько новых – в том числе и для обслуживающего персонала. Здесь-то и поселился малочисленный, но воодушевленный отряд молодых добровольцев. Их пребывание в течение каждого заезда делилось на несколько смен продолжительностью от трех до семи дней. Доставлял молодых энтузиастов в пионерлагерь микроавтобус местного снабженца Михаила Тарасовича. Снабженец выглядел как типичный завхоз подобного заведения – лысоватый, но еще не старый мужчина, возрастом за сорок пять, с хитрым прищуром зорких глаз, худоватым морщинистым лицом и неизменной сигаретой в зубах, которую он, будучи за рулем гонял языком из одного угла рта в другой, и неизменно щурил тот глаз, под которым располагалась сигарета. Так он заработал довольно глубокие морщины, но улыбка, несмотря на это, была часто на его лице. Он был каким-то подвижным, стремительным, деловым, постоянно «при деле».
И так случилось, что на полпути к лагерю заглохла машина – старый «рафик» латвийского производства. В связи с отделением в свое время от Советского Союза двух стран Прибалтики запчасти на подобную технику в нынешнем 2005 году уже стали раритетом. Дядя Миша с досады швырнул свою кепку на переднее пассажирское сиденье, сунул руки в карманы и нервно прохаживался взад-вперед вдоль левого борта автобуса.
Но здесь они, похоже, засели надолго. Тем не менее, снабженец, он же – водитель, запалив очередную сигарету и снова надев засаленную кепку, принялся копаться в инструментах, чая отыскать-таки неисправность в движке. Неисправность-то он нашел, но как устранить ее – не знал, это пока не представлялось возможным.
...Веселый сигнал автомобильного клаксона прервал, наконец, мытарства неунывающего завхоза. Сзади на лесной грунтовке остановилась машина – новый японский «минивэн» – современный микроавтобус, не чета дяди Мишиному. Из-за руля бодро вышел полноватый крепыш и бодрым шагом двинулся вперед по лесной грунтовке.
Когда водитель японского автобуса подошел поближе, Маша вдруг вздрогнула. Ее не покидало ощущение дежа вю – в этом полноватом парне она узнала персонажа из своего сна. А в ее снах это был никто иной, как сутенер Вадик Пронин. Впрочем, в текущем варианте реальности этот парень, похоже, ничем предосудительным не занимался.
– Засели, туристы? – поглядывая на мытарства водителя с мотором, вопрошал он.
– Мы не туристы, мы волонтеры в оздоровительном лагере «Заря» – ответил ему Барсик.
– Не заводится антиквариат? – обратился Вадик к дяде Мише. Тот хмуро покосился на него и промолчал, мол, не мешай сосредотачиваться.
– Вам далеко? – спросил он теперь у Маши.
– Да тут до лагеря осталось километров двенадцать.
– В общем так, волонтеры, – не успокаивался неугомонный толстячок, – давайте, собирайте манатки, попрыгали все в мой автобус, так и быть, докину до лагеря.
– А как же машина? – спросил почему-то вместо дяди Миши Олег.
– А машина? А что ей будет... Она ж стоит. Вернемся потом, посмотрим. Никто не украдет, кому она понадобится.
Дядя Миша, некоторое время растерянно почесав в затылке, махнул рукой.
– А хрен с ней! Правда, поехали!
Вскоре мощный японский минивэн, ловко объехав старый насмерть заглохший рафик, ринулся вперед по лесной дороге. Они и сами не заметили, как приехали. Потом неугомонный услужливый Вадик помог девушками донести вещи прямо до корпуса. А сам через пять минут забрал дядю Мишу к месту случившейся поломки.
Маша провела этот день как обычно. А у самой не уходила из головы мысль о повстречавшемся сегодня парне – этом неугомонном, несколько развязном, но вполне отзывчивом Вадике. Она вспомнила недавний свой сон, в котором была также ее подруга Леська.
Она уж думала, что никогда его не увидит – появление его навевало неприятные воспоминания о своих снах. Но через пару дней (как раз под их отъезд), она снова столкнулась с ним чуть ли не лицом к лицу – он зашел в их актовый зал, где совсем недавно группа волонтеров устраивала концерт для воспитанников лагеря.
Маша замерла от неожиданности. Он же, в своей обычной манере, не спеша и не пряча взгляд, оглядел ее с ног до головы, чуть заметно кивнув, словно одобрив внешние данные девушки. Маша снова вспомнила его сутенерское амплуа, и ей от этих воспоминаний стало неприятно.
– Привет, – сказал, наконец, толстяк.
В этом варианте реальности, а не в Машиных снах, он выглядел немного по-другому. Вместо прически модным ежиком а-ля 90-е носил теперь волосы на пробор. Вместо «сутенерской» пятнистой рубахи – довольно приличная, в узкую полоску. Вместо тех темных очков (что носили бандосы в девяностые) – изящные очки в золотистой оправе, даже, кажется, с диоптриями. Но манера держаться была, за ничтожной разницей, та же самая. Это очевидно, был никто иной, как тот самый Вадик. Человеческую натуру не спрячешь.
Машка тем временем выжидательно смотрела на него, но без неприязни.
– Да я вообще, познакомиться хотел, – добавил он.
– Вы Вадим?
– Точно! Откуда знаешь, а, подруга?
– Пока я Вам не подруга.
– Как славно меня обнадеживает слово «пока». Но все же – как тебя звать-величать, красавица?
– Маша меня зовут.
– Чудесно. Работаешь тут?
– На общественных началах. А вы?
– Да я вроде того, тоже. Точнее, не забесплатно, но здесь я по своей инициативе. А так я вроде снабженца по оздоровительным лагерям. Записываю все, что необходимо, и заказываю. Так что, весь здешний реквизит – на мне.
– А что конкретно возите? – пока еще не переходя на «ты», спросила у него Маша.
– По-разному. Бывает, одежду. Ну, для сцены тоже – декорации, сценические костюмы. Музыкальные инструменты. Строительные инструменты. В общем, снабжение.
– А с дядей Мишей нашим знакомы?
– На лицо – да, но где виделись, уже не помню. И как зовут его, до этой поры не знал.
– Ладно, извините, Вадим, собираться пора.
– Н-ну, давай, – смазливо ответил Вадик, и еще раз в своей фирменной манере оглядев девушку теперь уже, в противоположном направлении – с ног до головы, неторопливо повернулся и зашагал из актового зала мелкими, почти семенящими шагами.
Вскоре после того, как удалился Вадик, к Маше в авральном порядке подбежали Ирина и Барсик – не успевали до отъезда собрать оборудование, и Маше тоже пришлось принять участие в комплектовке реквизита и аудиоаппаратуры. Отъезд выдался довольно суетным, теперь предстоит пять свободных дней перед следующим заездом. Но, кажется, ничего не забыли, все взято...
Дома Маша попыталась как-то упорядочить свои мысли и немного позаниматься просьбой Аллы Викторовны. Но какой-то был несколько нескладный период. Мысли все как-то не хотели упорядочиваться, скакали «Фигаро-там, Сидоро-тут». Из рук все валилось, нередки были перепады настроения. И девушка решила отложить все до лучших времен. Выражение «до лучших времен» у Маши не означало «отложить все в долгий ящик, а просто перетерпеть по удобного случая. Жизнь у нее текла достаточно интенсивно, настроение менялось тоже сравнительно часто. Сама Маша по эмоциональному складу была, с одной стороны – довольно уравновешенной, а с другой – достаточно восприимчивой. Это значило то, что если выбить ее из колеи, то она теряла сосредоточенность надолго.
Так и произошло в этот раз. То ли Вадик так на нее повлиял, то ли последние события и знакомство с Аллой Викторовной, то ли «вещие» сны, но Маша была сильно эмоционально всклокоченной и не могла сосредоточиться на чем-то важном. В конце концов, она решила забросить все дела в сторону и тупо отдохнуть. Передышка на несколько дней обещала восстановить ее силы, как и способность нормально думать.
Макс, который порой раздражал своей неугомонностью Машку, третью неделю находился в лагере, папа – в санатории, бабушка – почти на все лето уехала в деревню к своей двоюродной сестре, так что Маше в одиночестве отдыхалось спокойно.
Через три дня спокойствие временно прервется – снова предстоит заезд. Но Маша пока не желала никакой активной «движухи» – пока еще хотелось пассивного отдыха, и она подумывала о том, чтобы отказаться от поездки конкретно в этот раз.
Хотя ребята, с которыми она уже не первый раз принимала участие, уже притерлись друг к другу, и возлагали на нее определенные надежды. Но у Маши все по-прежнему валилось из рук, хотя эмоционально она несколько успокоилась.
– Езжайте без меня тогда, – созвонилась она с Ириной накануне отъезда. И пожелала ей и мысленно всем удачи.
– Давай, пока! Мы тоже тебя любим! – сказала ей Ира.
Маше немного взгрустнулось. Ребята относились к ней очень душевно, и как-то неловко было ей оставлять их. «Но ничего, выкрутятся! Они команда сильная, сплоченная!»
Дав отбой, она присела на дивал и задумалась. С этого момента тишина и уединение стали немного угнетать девушку, но она уже почти восстановилась и почувствовала себя лучше. «Еще несколько дней – и я войду в нормальную колею! Думаю, что в следующий раз точно поеду!»
Еще она порадовалась, что в этот раз не увидится с Вадиком – этого парня ей не очень-то хотелось видеть. Чем-то он был ей неприятен. Маша пока не знала, как связано его появление во сне, и в ее реальной жизни, но словно предчувствовала, что ей предстоит решить какую-то задачу, связанную не только с ним, но еще и с Аллой.
Глава IX. СНОВА С ВАДИМОМ
...А пока сама недавняя выпускница решила в одиночку сходить на городской пляж. Вода, как правило, позитивно на нас влияет. Море может вдохнуть в нас позитив и гармонию, расслабленность. Реки, наоборот, активизируют энергетическое начало в человеке, придают сил, дарят новые идеи. Холодные источники или небольшие озера открывают энергетические каналы. Все это благотворное влияние воды. И это влияние и исцеление как раз сейчас очень нужны были Маше. Именно лета она ждала каждый год долгое время, именно летом не могла насытиться, именно вода давала ей чувство отдохновения.
И, придя на пляж, отдохнула на нем аж до вечера. Как только солнце коснулось горизонта, девушка пошла в очередной раз купаться. Но вечерняя прохлада еще не наступала, казалось, наоборот – вода стала только теплее.
Маша вернулась домой, только до изнеможения наплававшись. Спала она как убитая. Никакие плохие сны ее не беспокоили.
На следующее утро раздался звонок на мобильный. В принципе, Маша ждала весточки от своих, что поехали в очередной «волонтерский» заезд, но это была Алла Викторовна.
– Привет, Маша!
– Здравствуйте.
Девушка вначале не поняла, кто ей звонит. Но все быстро встало на свои места. Алла звонила с просьбой встретиться и обсудить их общее дело. Поняв это, Маша засобиралась и вскоре выскочила из дома.
– Понимаешь, он к ней приходил!
– Кто?
– Да в женихи набивался. Вадик.
Они сейчас говорили о племяннице Аллы Ане.
– Ну а за чем дело стало?
– Да понимаешь, боязно как-то.
– Из-за нее?
– Да. Конечно, это звучит странно, но все же... Чувствую, добром это не кончится.
– Да, мне тоже этот Вадим не особо нравится.
– Ты, оказывается, с ним знакома?
– Не особо близко знаю, так, виделись пару раз.
– Ну а ты что о нем скажешь?
– Ну я скажу, что он мне може малоприятен, Алла Викторовна.
– А где ж вы встречались?
– В летнем лагере.
– Он в лагере работает?
– Не совсем. Экспедитором. Возит реквизиты, и по лагерям в том числе.
– Вот думаю, может, отговорить Аньку с ним встречаться?
– Да кого когда останавливали эти отговоры...
– Это уж точно!
– А сама она не прочь с ним встречаться?
– Да, Маш, думаю, нет. Она вообще как-то решения принимать не особо любит, а инициативу других всегда принимает. Дело еще в том, что доверчивая очень.
– Н-да, ничего, это быстро лечится... – заключила Маша.
И, помолчав немного, добавила:
– А знаете что? Как он еще раз придет, позвоните мне, хорошо?
– Хм, давай так. А у тебя что, какие-то виды на него?
– Да вот, личный интерес.
* * *
– Ну, рассказывай, что у тебя там? Не виделись ведь уже неделю… – все расспрашивала Маша Вадима.
Они общались около половины месяца, и то, с какой стороны преподнес себя Вадик, вселяло в Машу осторожный оптимизм. «Нет, ну он определенно исправляется. Впрочем…»
Да, в этот раз они давно не видели друг друга. И постепенно, общаясь, девушка узнала его уже с другой стороны. Да, мы все такие, носим маски, социальные роли давят на нас, и эти маски так прирастают к лицу, что уже не разобрать, где мы – настоящие. На работе мы одни, с близкими людьми – другие, с друзьями – третьи, с просто приятелями – четвертые.
Вадим же больше не вел себя так, как в день знакомства с Машей, и уж тем более не так, как в Машиных снах. Тем интереснее для нее было понемногу узнавать его как личность. С одной стороны, был он каким-то степенным, порой даже надутым, как гусь. С другой стороны – просыпались в нем порой и хулиганские замашки. Был он и по-своему непредсказуемым, оригинальным на взгляд. Внимательным также, чем нередко удивлял Машу, а то и ставил ее в тупик. Про себя рассказывал мало, больше слушал.
Так они провели в общении почти месяц. Маша с неожиданностью для себя отметила, что ей ничуть ни жаль такому знакомству, более того, ей пошло на пользу общение с парнем. Она как-то незаметно для себя, но неожиданно для окружающих кстати, даже повзрослела. Своими жестами, манерой общаться, она уже не напоминала себя-выпускницу.
Глава X. ВИКА
А еще была Маша рада тому, что удалось избавить Аллу Викторовну от тревоги, связанной с ее племянницей. Она «перехватила» парня на подступе, чему была довольна. Постепенно Маша свела на нет общение с Ириной и Барсиком. Этот уровень был уже пройденным этапом для нее, повзрослевшей. Да, мы растем, меняемся, и вместе с нами меняется наше социальное окружение. Которое чаще всего – как зеркало. Но меняется наш характер, и в зеркале мы уже видим не прежнего себя, а другого.
Общалась она и с Аллой, и это переводило характер ее личности еще на более высокий уровень. Как-то Алла Викторовна обронила, что у них в НИИ не хватает молодых специалистов, и заронила тем самым в голову Маши весьма интересную мысль о пробе себя на этом поприще. Мысль должна была дать ростки и вызреть, так как сама идея обещала быть интересной. Маша и раньше-то крайне редко, а теперь почти никогда не принимала решения скоропалительно, предпочитая, как говорят англичане, «переспать» с свой идеей.
Не так давно Алла Викторовна познакомила Машу со своей младшей сестрой. Лыкова собиралась поехать к сестре, привезти ей продуктов и вещи первой необходимости. Это был загородный дачно-садовый кооператив «Энергетик», что располагался рядом с поселком Варин Лог, в двадцати километрах от города. Сама Виктория (сестра Аллы) жить в городе не могла – начинала кашлять еще при подъезде к Ростову. Вика страдала астмой, и поэтому почти весь год, с начала марта и до второй половины ноября жила в дачном поселке, перебираясь в город лишь на зиму, когда гарантированно не было пыли.
Когда Алла предложила Маше поехать навестить Вику, она быстро согласилась. «Интересно, похожа Вика на свою старшую сестру или нет?» – уже в дороге думала она. Когда Маша с Аллой подходили по узкому проезду поселка к дачному домику, из перпендикулярного проезда выехала какая-то девчонка на велосипеде.
– Вот и наш домик! – сказала Алла Викторовна Маше, – а вон и Вика!
Повернув голову к девчонке-велосипедистке,
– Привет, сестренка!! – громко позвала она.
– О, привет, Аллочка! – отозвалась девушка, слезая с велосипеда.
Маша никак не ожидала узнать Аллину сестру такой… Она в своем воображении думала, что та, подкошенная болезнью, ведет по большему счету, постельно-домашний образ жизни. И никак не могла поверить, что эта жизнерадостная, подвижная, загорелая и активная девчонка – это и есть ее сестра-астматик Вика.
Во-первых, Виктория выглядела и внешне, и по повадкам лет на восемь моложе своего возраста. А было ей тридцать три года. Но по внешнему виду этого никак не скажешь. Вика была всегда активная, такая егоза по жизни. Свои длинные роскошные волосы сплетала в две толстые косички. Почти все активное время проводила на воздухе, не расставаясь с велосипедом. Работала на местной почте. Точнее, не совсем на местной, а в расположенном недалеко поселке Варин Лог. Почта отнимала у нее немного времени – трудиться на полной ставке ей было нельзя по состоянию здоровья, а еще Вике платили социальное пособие по болезни.
– Пошли все в дом! Чай будет через пятнадцать минут! – объявила Виктория, – с плюшками моей собственной выпечки. А ужин сварганим часа через полтора.
И тем временем провела все в гостиную комнату. Ну, собственно, «гостиная комната» – это громко сказано. Всего в этом небольшом домике, расположенном почти посередине участка, было четыре помещения: микроскопическая веранда, кладовка, размером чуть побольше, большая комнатка, которая использовалась как кухня, и маленькая – своеобразная «гостиная».
После того, как попили чай, все и разговорились. Алла узнала последние новости из жизни Вики, а Маша пока больше слушала. После чая они втроем вышли на терраску, где Вика вскользь упомянула о своей проблеме.
– Что, никаких подвижек пока?
– Да нет, Вик. Пока подвисло это дело.
А дело заключалось в том, что Алла Вике обещала как-то в городе похлопотать, чтобы ее домик на дачном участке перевели в жилой фонд. Сделать это надо было для того, чтобы Вике перечисляли пособие по болезни прямо в сельское почтовое отделение, и ей бы не пришлось ездить в город два раза в месяц. Эти поездки сестра довольно плохо переносила, болезнь сразу давала о себе знать.
По возвращении из города Вика каждый раз в течение дня-двух была издерганной и в плохом настроении. Но вот беда – в домике-то можно жить сколько угодно, но только прописаться нельзя. А коль скоро прописаться нельзя, то и пособие получать на местной почте тоже невозможно.
Алла как-то пообещала похлопотать в городском муниципалитете (был у нее там знакомый, Леонид Михайлович, раньше вместе работали). Да только незадача – разругались они в свое время очень с этим Леонидом Михайловичем. Еще когда были коллегами. Поскольку оба были воспитанными людьми, на работе общались ровно и только в пределах служебной компетенции. Но вот с личной просьбой Алла к нему уже не могла подойти. А потом он уже пошел на повышение, в городскую администрацию, и совсем оборвалась та ниточка. Так и повисла Викина просьба в воздухе. А здоровья такие вот «рейды» в город не прибавляют, и Вика из-за этого издергалась совершенно.
Алла и Маша пошли в дом помочь Вике посуду после чая, и сама Вика, поиграв длинным стеблем травы с дворовым котом, тоже пошла в дом. «Не скучай, Гришка, – сказала она на прощанье коту, – будет тебе на сегодня угощение!» Кот, мявкнув и дернув на прощанье пушистым хвостом, лениво отправился валяться в густой траве.
– Вот такая история у нас с Викой, – поделилась эмоциями Алла.
– Как же так, неужели ничего нельзя сделать? – все интересовалась Маша.
– Наверно можно, только кто ж знает как, – покачала головой Алла.
– А еще какая-нибудь живность есть у вас дома? – чуть погодя, вспомнив уличного кота, решила перевести разговор в другую тему Маша.
– Дома нет, – сказала Вика, – кашляю я от шерсти. Был как-то попугай, да и тот недолго прожил, на него аллергия началась. Соседям отдали его. А так тут живности полно – кот Гришка, ну тот, которого ты видела; кошечка Мила, два песика – Бимка и Димка, козочка Задира. Правда эти кошачьи-собачьи, они вроде бы ничьи, такие дворовые, полудикие. А козочка, несмотря на свое прозвище, гораздо более ручная, чем эти шерстяные проказники. И погладиться дается, да и молоко у нее тако-о-ое! От всех болезней поднимет, можете не сомневаться!
– Здорово!
Проговорили они в тот вечер о многом. И о друзьях, и о работе, и о дальнейших планах на жизнь. Маша как-то загорелась желанием подсобить Вике в ее просьбе, только вот как это сделать, она пока не знала. О Вадике, с которым она стала общаться в последнее время, тоже никому из них не рассказывала.
Улеглись уже поздно. Маша уснула быстро и спала без задних ног. Да и то сказать, на природе, на отшибе от цивилизации так хорошо спится! Такая тишина кругом и воздух! Правда иногда устраивали перебрех соседские собаки, откликающиеся на любой звук. Но Маша даже сквозь сон их не слышала.
Еще засыпая, она почувствовала, что ей прохладно – девушка плохо прикрылась одеялом. Маша свернулась клубочком. Вика, которая еще не спала в это время, подошла и поправила ей одеяло. Маша ей благодарно улыбнулась.
Ну а как настало утро, она стала помогать Вике с огородом. Алла же в это время почти час «сидела на телефоне» – какие-то срочные дела по работе. В одиннадцать, после второго завтрака, она подошла к девчонкам:
– Там обстоятельства такие наклюнулись – ехать надо. Хочешь, вместе поедем, Маш, хочешь – оставайся с Викой. У меня встреча в региональном министерстве.
– Хорошо! А как тогда с практикой? Отпускаете меня на день – ведь завтра понедельник…
– Да даже не на день, а на три – до четверга теперь. Так что чао!
– До свиданья! Спасибо, Алла!
– Пока не за что! Общайтесь с Викой. Ты не думай – она только с виду егоза, а так человек очень порядочный. Верная, надежная, да и у нее просто закаленный характер, даже тверже, чем у меня.
– А даже не верится…
– Но это так. И, кстати, (тут Алла наклонилась и почти шепотом сказала), – там жениха никакого у тебя нет на примете?
– Для Вики?
– Для нее, родимой, – шепотом продолжала она, – понимаешь, в здешней глуши ни с кем особо не познакомиться. Тут один ухлестывал за ней, местный техник, он же – электрик. Но в возрасте мужик, лет сорок пять ему. Так ее пока сосватать не получается.
– А-а… Хорошо, если кто-то будет на примете – дам вам знать.
– Ну ладно, отдыхайте тут! Купайтесь, в теннис играйте (теннисный стол во дворе). А я НИИ до четверга не появлюсь.
– До свидания, Алла.
– Пока Маша.
И, поглядев на сестру, попрощалась и с ней:
– Пока, Вика.
И отбыла.
Выйдя на практику в четверг и отработав свои задания за два дня, Маша не могла дождаться выходного. Она планировала встретиться с Вадимом.
– Привет, ну ты как? – спросил он ее.
– Да как обычно, одним словом хорошо. Виделась вот на тех выходных со своей давней знакомой…
– Это у начальницы, что ли твоей? У которой практику проходишь?
– Ну пока она не начальница, а координатор предпроизводственной практики.
– Ну я понял. А чем ты вообще там занимаешься, на этой своей практике? Что в вашем НИИ делают?
– Вадь, там внедряют различные инновационные методы в агротехнической отрасли.
– Ух, как завернула! А нельзя ли попроще, э, так скажем, спустившись на мой уровень. Для человека со среднем техническим поясни.
– Ну видишь ли… Сейчас уже вовсю внедряются разные механизированные средства обработки на разных этапах земледелия. Это и механический, программно-управляемый полив, и программирование температурно-влажного режима в теплицах, и генная, не подумай ничего дурного, модификация…
– Ну а твоя-то обязанность там какая, Маш?
– Я-то? Документы обрабатываю, расчет режимов произвожу. С электронной почтой работаю. Основы селекции еще изучаю.
– Надо же… А помимо практики где бываешь? Ну, я имею в виду в какие места в городе ходишь?
– Да я не до такой степени тусовщица. По-разному. Летом – в основном на пляж, покупаться. В скверике Космонавтов занимаюсь пробежками. Но это – не каждый день, под настроение. На природе люблю бывать. На даче еще. У меня самой дачи нет, но у подруги моей Леськи есть. Там тусим подолгу иногда. А родаки ее недавно еще один летний домик купили, туда теперь ездят. А тот домик, в Шелупаево – в нашем полном распоряжении. Правда, это до недавней поры так было… Сейчас все заняты трудоустройством, у нее тоже времени порой бывает мало. Так вроде подумаешь, ладно, Бог с ней, с работой – до осени может подождет… Это с одной стороны, может, и правильно. А с другой – не люблю плыть по течению. Так вот вдруг почувствуешь нарушение внутренней дисциплины и расслабишься.
Маша немного помолчала и продолжила:
– Ну а ты давно трудишься?
– Третий год уже. Как училище закончил, так можно сказать, и безвылазно за баранкой. Не, работа, с одной стороны интересная – много мест уже объездил, много народа повидал. Со многими познакомился. Но минус в том – что утомительно порой. Порой аврал, загружают по полной, а спешки я не люблю.
– Ну а кто ж любит… …Слушай, у меня просьба к тебе будет знаешь какая?
– Я весь внимание.
– Помнишь, ты говорил, что Леонид Михайлович Вербицкий, вроде, родственник твой.
– Ну да. Дядя Леня – мой двоюродный дядя.
– Тут вот какое дело… – немного поначалу замялась Маша, и, наконец, рассказала ему про Вику.
– Ну так это мы сообразим! Не вопрос. Я уж думал – случилось что-то серьезное. Дядя Леня такие «задачки» на раз решает, как орешки. Только подзавален он сейчас. Из Департамента прессуют. Но раз надо – так надо, и… сделаем, конечно. Тебе как, дней семь – десять, терпят?
– Терпят. Главное, чтобы сделано все было.
– Да будет! За это даже не переживай.
– Это очень хорошо.
Ей так хотелось помочь такой хорошей и неунывающей Вике.
Погуляв немного еще, Маша и Вадим отправились по домам. Впереди оставались еще вечер субботы, а также – воскресенье. А еще свободным днем на следующей неделе был вторник – Алла Викторовна опять куда-то уезжала по делам.
Снова у Маши была тяжелая голова наутро после очередного тревожного сна, хотя она, по логике, должна была отлично выспаться. Через два дня позвонил Вадик с хорошими новостями – дядька сделал-таки для Вики, что у него просили Маша и Вадик. Леонид Михайлович даже не стал интересоваться, зачем это Вике – просят за нее хорошие люди, да и ладно. Об Алле Викторовне он даже не думал, и не догадывался, что это ее сестра – у Вики была другая фамилия. Маша, обрадовавшись исполненному обещанию, приехала к Виктории с документами, Вика написала заявление и передала через Машу в городскую управу недвижимости. Через неделю проблема решена была полностью.
Глава XI. ОПАСНОЕ ЗНАМЕНИЕ
…Так уж получилось, что август месяц выдался каким-то очень суетным и «дерганым» для Маши. Дел навалилось невпроворот, какой-то непредсказуемый аврал. Маша по-прежнему посещала предпроизводственную практику. Кроме этого, она устроилась работать на неполную рабочую неделю ассистентом товароведа. Плюс к этому родители затеяли ремонт в пристройке к дому. У Маши теперь были свободны только выходные, да и то не полностью, а только один день из двух. С одной стороны – это напрягало и создавало нервозность и суету. А с другой – Маша спала, как убитая, и тревожные сны ее больше не беспокоили. Это вселяло осторожный оптимизм и надежду в то, что она смогла что-то изменить в своей судьбе и в жизни окружающих ее людей.
Но Маша, тем не менее, издергалась совершенно, и желала, чтобы этот период ее жизни медленно и верно остался в прошлом. Плюс к этому заболела Машина тетка, и ей приходилось еще буквально через день ездить в другой район покупать ей продукты и сопровождать ее в поликлинику. А ремонту конца и края было не видно. С Вадимом она пока не встречалась. Не до этого было, хотя созванивались довольно часто.
Еще Маша мимоходом пару раз поинтересовалась, как там Вика, но приехать пока не получалось. С Викой было все отлично. Она все по телефону интересовалась Машиными успехами и была бесконечна благодарна за исполненную просьбу. Так, что Маше было даже неловко, ведь она сама только на словах передала просьбу и ничего особенного не сделала. Виктория обещала Маше по приезде ее в Варин Лог закатить такой пир, что Маша даже невольно краснела, но не желала отказывать подруге в ее благодарности.
«Ох, надеюсь этот период быстро пройдет! – все чаяла Маша, – как же я устала!» Она надеялась расправиться с делами, пока еще длится бархатный сезон, с тем, чтобы немного отдохнуть перед зимой. А как она раньше любила раньше сентябрьскую солнечную теплынь, «бабью осень», как она ее называла. И на рыбалке они с отцом в это время бывали, и по грибы ходили!.. Наконец, с мамой, у которой очень долгий период времени отпуск выпадал как раз на осень, они гостили в деревне Казинка, в которой жили ее двоюродные дядька с теткой. У них был сын Мишка, младше Машки на десять лет, совсем еще карапуз в те годы. Со своей троюродной сестричкой Маришкой Маше тоже очень нравилось общаться и дружить.
Ах, как же быстро прошли эти времена и как, казалось, давно это было!!! Да, ей хотелось снова поехать туда, навестить их. Вот только ее троюродные уже подросли, у них своя жизнь, свои друзья… Да и мы частенько, когда вырастаем, забываем просто бросить один взгляд назад. Как знать, может там, кроется часть наших душевных и теплых воспоминаний как частичка утерянного незаметно детства… Да разве вернешь его теперь уже…
С этими мыслями, лежа в постели, Маша, уже, наконец, стала засыпать. Последние дни убедили в том, что этот сумасшедший период заканчивается. Тетя уже поправилась, ремонт будет завершен во вторник-среду. Впереди – два выходных. Можно будет и отоспаться, а не спешить сломя голову то на практику к десяти утра, то на работу – к половине девятого. Ее последняя две недели практики были завершающими, и близилась такая своеобразная знаковая веха, как постоянное трудоустройство в вышеупомянутом НИИ. Она уволится с временной работы, и, наконец, вдохнет спокойно. Жизнь войдет в спокойную размеренную колею.
Маша уже, продолжая думать, сама не заметила, как погрузилась в глубокий сон. Обычно самые приятные сны ей снились либо в середине ночи, либо под просыпание, и заметно реже – под засыпание. Но то, что ей приснилось в кои-то веки сегодня, трудно назвать приятным. Из каких диких пучин подводного айсберга нашего подсознания всплыло к ней такое, трудно объяснить…
Поздний вечер повис над улицами. Город уже засыпал. Час пик остался позади, летняя ночь пока не торопилась. Лишь только редкие прохожие, задержавшиеся по каким-либо причинам, торопились по домам, к призывно манящим родным окнам, да такие же одинокие редкие автомобили проносились по переулкам, спеша уже уютно устроиться либо на парковках, либо под окнами их же хозяев.
За рулем был Вадик, Маша сидела рядом с ним на переднем сиденье. Девушка к вечеру довольно сильно утомилась, за плечами был интенсивный рабочий день. Ее клонило в сон, она то прислоняла голову к боковой стойке машины, то запрокидывала на подголовник, расположение которого было таким неудобным, что невольно напоминало кресло зубоврачебного кабинета. Так она сидела практически всю дорогу, периодически проваливаясь в легкую дремоту.
Впереди близился большой двенадцатиэтажный дом, на первом этаже которого расположился банк. Дальнейшую дорогу Маша знала как свои пять пальцев – всю жизнь она прожила в этом районе. Оставалось только свернуть на перекрестке налево, миновать короткий проезд-дублер, въехать во двор, и оставить машину на парковке под круглосуточным наблюдением отставного спецназовца, что работал сторожем на местной стоянке.
Маша как-то на подкорке поняла, что спит и видит сон. Она по-прежнему сидела на пассажирском сиденье, то и дело проваливаясь в дремоту. Но сон во сне продолжался недолго. Маша посмотрела вперед, на автостоянку перед банком и увидела какие-то вспышки. Вспышки эти в вечернем сумраке, как она поняла спустя какие-то секунды, были ничем иным, как стрельбой из автоматического оружия.
Подъехав ближе, они стали на светофоре. Машина сейчас остановилась совсем недалеко от банка, так что разворачивающееся перед глазами действо можно было наблюдать во всей красе. Если, конечно же, вообще уместно такое слово к творящемуся вокруг. Человек в черном открыл огонь по блокировавшей выезд с парковки милицейской машине. Сидевшие в машине двое патрульных вяло огрызались одиночными выстрелами из пистолета. Тем временем у открытых дверей банка происходила какая-то склока. Очевидно, это напарник грабителя затеял поединок с подоспевшей погоней охранников банка. Отскочив наружу, он дал короткую очередь из автомата. В дверях, где-то внутри взвизгнули, раздался крик и все стихло.
Дверца милицейского УАЗика распахнулась, оттуда наполовину выпал человек в форме, а с головы его упала капитанская фуражка. Трое грабителей устремились к боковому выезду с парковочной платформы, где у них, очевидно, стояла машина. Напарник милиционера перелез на водительское сиденье, пустился в погоню. Тем временем зажегся зеленый сигнал светофора, открывая проезд с поворотом налево. Вадик осторожно тронулся, приготовившись через двести-триста метров повернуть еще раз налево и свернуть во двор.
Той же дорогой поехала зеленая «Мазда» с грабителями, а сзади, метрах в пятидесяти, маячил ментовской УАЗик. Маша сползла поглубже на сиденье, с ужасом думая о том, что же будет, если преследуемые начнут стрелять. Но – слава Богу, – вот он, спасительный поворот. Вадим сбавил скорость и свернул во дворы. Будто что-то сообразив, с визгом развернулся поперек дороги автомобиль грабителей – они тоже решили срезать и уходить дворами, выйдя вперед перед Вадиковским Фордом, используя их машину в качестве прикрытия.
Наконец, бандитский водитель выскочил из машины и побежал. Через несколько секунд покинул свое место и пассажир. Занявший за рулем милицейского УАЗика место застреленного капитана лейтенант вместе со своим напарником-сержантом не придумал ничего лучше, как немедленно открыть по ним стрельбу, вместе того, чтобы отвести преступников подальше от жилых зон. Грабители уходили в сторону пустыря, надеясь оторваться. Не слишком прицельные очереди лейтенанта заставляли их сгибаться и петлять. Лейтенант, преследуя их, споткнулся и растянулся во весь рост прямо рядом с машиной, в которой все сидели, не решаясь выйти, Вадим и Маша. Тут же милицейский сержант-первогодок, видимо слабо соображая, что делает, испустил вопль индейца и принялся поливать свинцом уходящих бандитов, видимо, думая, что они застрелили его напарника. Один грабитель нырнул в густой бурьян, а второй, повернувшись и встав на одно колено, прижал к плечу еще не до конца расстрелянный автомат.
Автомат отбил раненое плечо сильной отдачей, и очередь ушла в сторону. Но послышался звон бьющегося стекла, и очень длительный сигнал автомобиля. Окно салатового «Форда» было со стороны пассажира разбито выстрелами автомата. Сидящая рядом с водителем пассажирка уронила голову налево, треснувшись лбом о рулевое колесо. Ее белую блузку заливала кровь, и несколько пулевых отверстий было в правой стороне груди. Вадик, раненый в правое плечо, шлепал Машу по щекам, как будто это могло привести ее в чувство. Еще надеялся, что все обойдется. Но, кинув еще один взгляд, он увидел смертельное ранение – на левой стороне груди. Вдалеке послышалось завывание амбулаторной машины, но спасать было уже некого. Вадику сделали перевязку на месте, а Машу вытащили с переднего сиденья, положив на носилки. Врач скорой помощи, тощий и длинный, с козлиной бородкой, провел ладонью по Машиным глазам. А другой врач в присутствии вернувшегося с погони лейтенанта констатировал смерть.
Маша проснулась с отчаянно бьющимся сердцем, которое было живо, несмотря на то, что ее недавно застрелили. Она вынырнула из пучин охватившего ее ужаса, и несколько минут сидела на кровати, пытаясь угомонить разошедшееся сердцебиение. Все приснившееся было настолько реалистично, просто до ужаса. А последние мгновения сна она видела себя как бы со стороны, что впрочем, ничуть не облегчило ее испуг.
Наутро Маша была совершенно раздавлена. После того сна ей, конечно же, не спалось, только под утро чуть вздремнула. Надо сказать, девушка обычно забывала многие сны сразу после просыпания. Но, по правде говоря, сон не забылся, в просто вытеснился в подсознание. Но настроение осталось. Как хорошо все-таки, что сегодня начинаются выходные. Работать в таком состоянии Маша совершенно не могла. После завтрака она час слонялась по дому, выходила во двор. И тут ей вспомнилось, что ее приглашала к себе Вика. Она созвонилась с ней, и договорились о приезде. Да и погода благоволила – утренняя хмарь постепенно рассеивалась, уступая место голубому небу и яркому солнцу. День предстоял быть жарким. Да и ночи были пока еще теплыми. Так что сегодня, 24 сентября, да и завтра тоже можно будет искупаться, возможно, последний раз в этом сезоне.
Глава XII. МАША ИЗЛЕЧИВАЕТ ДУШУ
К Вике Маша попала уже после двенадцати. Заждавшаяся обитательница поселка уже приготовила, как и обещала, для Маши целый стол угощения. Торопиться было некуда, и они не спеша, кушали и болтали на разные темы. Маша совсем забыла про свой сон, но давящее настроение по-прежнему оставалось. Девушка не знала, что с этим делать, но неназойливая болтовня этой стрекозы Вики постепенно расслабляли ее.
– Что случилось, Маш? Ты устала, наверно, за последнюю неделю, – спросила Виктория.
И тут Маша поняла, что, несмотря на свою расслабленность, ее лицо по-прежнему сохраняет озабоченное и тревожное выражение. Сна она не помнила, поэтому решила свалить все на усталость и напряжность последнего месяца.
– Давай-ка я тебе заварю кое-какие лечебные травки! – предложила хозяйка.
Маша не стала отказываться, и покорно кивнула. После обеда они поболтали еще некоторое время на открытой террасе, а потом, в качестве добавки к чаю, Вика подлила ей те самые травки. Чуть похоже было на шиповник. Вскоре после этого Маше неудержимо захотелось спать. Она понимала, что тем самым, возможно, проявляет невежливость по отношению к хозяйке, но организму-то не прикажешь – он-то, организм, упорно требует то, что недополучил в течение ночи.
Маша извинилась перед Викой и едва доплелась до дивана, а как улеглась, ее сразу же накрыло глубоким сном.
Спала она часов до пяти вечера. Проснулась как-то быстро, и поняла, что все ее тревоги отошли на задний план. Вика сидела в соседней комнате и листала какой-то журнал по вязанию. Когда Маша заворочалась на постели, она повернулась в ее сторону.
Маша виновато подошла к ней, приобняла и сказала:
– Прости, что заставила тебя скучать.
– Да что ты, не извиняйся! Примерно такой эффект и ожидался. Я рассчитывала, что ты уснешь, и это очень даже хорошо, этот травяной сбор – он же со снотворным эффектом. А лечение эффективней всего происходит во сне.
– Вот даже как? – спросила Маша, во всем теле чувствуя легкость.
– Да! Подойди к зеркалу.
Маша подошла и была приятно удивлена. Под глазами исчезли темные круги, взгляд был уверенным и спокойным. Глаза больше не напоминали две прожженные тлеющие дыры в одеяле, каковыми являлись поутру. Кожа лица приятно порозовела. И такое ощущение, что Маша внешне помолодела.
– Ну вот, видишь! Замечательные травки! – подытожила Вика.
– Эти травки просто волшебны! – с улыбкой подтвердила Маша.
– Эти пряники просто волшебны!!! – процитировала Вика фразу из популярного тогда фильма о поездке американских подростков по Европе.
Обе прыснули, сразу вспомнив сценку из фильма.
Машино напряжение совсем улетучилось. Она, еще, когда просилась в гости, попросилась остаться у Вики на ночь – в загородном воздухе очень хорошо спится, тишина, спокойствие и расслабон. Хозяйка с радостью согласилась, и к вечеру выделила своей гостье самое комфортное и приятное место.
Наутро Маша почувствовала себя гораздо бодрее, лучше и спокойнее – сюжет позавчерашнего сна ее не беспокоил. Она планировала быть в гостях часов до двух-трех и потом уже собираться – завтра, во вторник, начиналась рабочая неделя. Как же хорошо они провели время вместе! Сколько общих тем было обговорено, столько фильмов просмотрено, сколько разных вкусностей попробовано… Кстати, Вика научила ее готовить замечательный штрудель, поделилась рецептом пельменей, а под конец они вместе испекли замечательный торт, половину из которого было решено взять с собой – угостить Машиных родных. В общем, время удалось провести на славу и с пользой для обоих!
Маша отбывала в город, нагруженная различными кушаньями, фруктами, травками-приправками и всеми прочими дарами природы, которыми щедро снабдила ее Вика в качестве благодарности за ее тогдашнюю услугу.
Эта неделя, точнее четыре рабочих дня выдались настолько суетными, что Маша, придя домой, напрочь вырубалась от усталости и спала, как правило, без сновидений. Обычно какие-то путаные сны приходили под утро, но, что в них было, девушка почти не помнила. Ах, сколько удалось переделать, сколько нового узнать! Она теперь составляла заявки служебных писем в различные министерства и ведомства, читала служебную документацию, ездила в патентное бюро, связывалась с Москвой по важному служебному вопросу, составляла акты нововведений, даже пару раз принимала посетителей!
И каждый день задерживалась на службе до семи-восьми часов вечера. А там уж не до отдыха – чайку попить, ТВ немножко посмотреть, с близкими парой слов перекинуться, да и на боковую отправляться. А как всем понравились Викины кушанья! Сколько благодарных слов Маша выслушала в ее адрес! «Так, ей обязательно надо передать! Пусть порадуется!»
Засыпала Маша в пятничный вечер с благодарными мыслями о Вике и милом гостеприимном поселке, в котором она жила. «Да, надо ее навестить еще пару разиков, пока длится теплый сезон!» И, словно услышав ее намерения, Алла Викторовна поручила передать ее сестре кое-какие вещи, на осень. «Вот и славно – еще одна встреча будет с радушной хозяйкой!»
В ночь на субботу, когда можно славно выспаться, Маша вновь заварила Викины травки. Почувствовав, как по сосудам разбегается живительная добрая энергия, Маша заснула.
На выходные она, кстати, была не совсем свободна, а взяла с работы домой штудировать кое-какой материал – пригодится на работе. Там были образцы служебных писем, классификация специфической номенклатуры и прочая специфическая документация. В субботу девушка даже не покидала своей квартиры – 1 октября погода стояла серая, такая, что и вылазить-то неохота было. До обеда позанимавшись квартирой и полистав документацию, она успела навести порядок в своих компакт-дисках, которые валялись по полкам, неразобранные еще со школьной поры, упорядочить домашнюю картотеку справочников по лекарственным травам (мама давно интересовалась этим, с института еще залежались, а теперь вот Вика заразила и Машу своим интересом), рассортировать рабочую документацию и залезть в Интернет – скачать образцы почтовых бланков и поинтересоваться одной узкоспециализированной темой.
Маша не заметила, как солнце, робко выглянувшее после обеда, уже стало клониться к закату, и решила отложить дела и просто тупо поглядеть в телевизионный экран.
Смотреть Маша любила либо образовательные каналы (со школы еще привычка сохранилась), либо про природу – National Geografic, Discovery и тому подобные. Показывали очень красивых рыб, окрашенных, словно волнистые попугайчики, в зелено-голубоватые тона. В этой передаче Маше был интересен сам ведущий – бывалый, видавший виды путешественник, который умел легко и непринужденно заинтересовать любого слушателя. Чем-то он напоминал покойного ныне Жака Ива Кусто, чем-то – живущего и здравствующего Дмитрия Крылова, знакомого Маше по коротким воскресным выпускам передачи «Непутевые заметки». Ах, в свое время это была любимая Машина программа – когда она, как следует отоспавшись в утро выходного дня завтракает с родителями, а потом с кем-то из домашних садится за просмотр… Эх, как давно и как недавно все это было… Сколько воды с тех пор утекло, сколько убеждений переосмыслено. Сколько нового познано! А сколько предстоит еще познать!
Даже подумать страшно… Маша все думала, кем же станет она, когда состоится уже полностью в своей профессии? Пока она шагала рядом с той стезей, которая была ей действительно интересна. И интересно было день за днем осваивать что-то новое. Да, кстати, их НИИ собрались расширять – и уже прислали в командировку из самой Москвы специалистов общесоюзного уровня.
Так продолжалось еще недели полторы. А потом Алла огорошила ее новостью. Перед этим Лыкова два дня ходила сама не своя, какая-то вздернутая. Последние дни ее регулярно тягали к вышестоящему начальству.
Глава XIII. НЕЖДАННАЯ НОВОСТЬ
Алла Викторовна позвала сотрудников лаборатории, а также двух практиканток – Машу и Олю, работавших пока посменно.
– В общем так, уважаемые коллеги. У меня для вас не очень хорошие новости.
Помолчала еще немного, не зная, как продолжить. Обвела взглядом сотрудников.
– Вашей вины, как и моей в этом нет. Наш НИИ расформируют. Дорабатываем так: наш отдел – где-то шесть недель, до первого декабря. Отделы планирования и продразверстки расформируют уже к ноябрю. Вот так, уважаемые друзья. Пособие по выходу получите на четыре месяца вперед, по истечении этого срока можете зарегистрироваться на бирже труда. Ну, как-то так…
Алла уселась за свой стул, ожидая вопросов и предложений.
– Как же это так, Алла Викторовна? – спросила ее молодая планировщица Марина, работавшая здесь примерно год после окончания института, – вроде бы, расширяться собрались. И столько проектов было… И планировалось столько всего?
– Марин, для меня для самой это новость. Я сама только вчера узнала.
– А в Департаменте что говорят? – поинтересовался Петр Сергеевич.
– А ничего толкового! У них мало информации. Все, что знала, вам передала. Кризис, говорят, в отрасли. Надо подзатянуть пояса.
Маша почувствовала смутную и пока еще неясную тревогу. Ничего хорошего эта новость не обещала. Судя по тому памятному рассказу Аллы в поезде, а также по Машиным снам, именно с такого «затягивания поясов» началось потом «развязывание пупков» у всей страны. Раздрай, сокращение финансирования и падение дисциплины, приведшее страну к столь печальному, хотя и предсказуемому финалу.
«Что же будет, что же теперь будет?» – думала Маша в последующие дни. Пока ей не давала покоя эта мысль и не давала ответа ее обычно чуткая интуиция. Тревога помимо воли закралась в ее сердце. А ведь она так надеялась работать там! Конечно, какой-то частью сознания она понимала, что на этом НИИ свет клином не сошелся, что есть много других замечательных НИИ по всему Союзу. Вот так и разбиваются мечты.
А еще на этой неделе, как будто ничего страшного и не предвиделось, обрушился аврал работы. Как будто институт перед своим закрытием стремился все раскидать по полочкам, рассчитаться со всеми поставщиками, утрясти все дела, передать в республиканские институты подвешенные, но не закрытые и не отработанные до конца проекты. Маховик работы вращался во весь опор, и Институт пока не подозревал, что уже обречен.
– Надо обязательно вырваться к Вике! В самый ближайший выходной, – решила она ближе к выходному, – за неделю все нервы себе ушатала.
Когда Маша переступила порог уже давно ей знакомого дома в Варином Логе, она внезапно успокоилась. Словно было тут какое-то удивительное место, вселяющее надежду во всех приходящих.
Как только попили традиционного чаю, поболтали минут десять, так тревога стала неуклонно покидать Машу.
– Да не переживай, все еще образуется! – увещевала ее Вика – это временно. Просто настрой себя на это! «И это пройдет!» – знаешь, на чьем колечке было написано?
– Знаю-знаю! Твои бы уста да Богу в уши…
– Ничего-ничего! Гости у меня хоть до понедельника, хоть до следующей пятницы! Мне одно веселей будет! Не менжуйся! Вон нашу почту раза три грозились закрыть и всех распустить! И ниче, рабо-о-отаю!! Седьмой год будет скоро, как работаю! Все еще образуется, Машунь! У тебя как, кстати, дополнительные выходные будут на неделе?
– Да куда там! Такой аврал… Все долги подбить, все подвисшие проекты закрыть либо распихать по партнерским НИИ.
– А партнерских НИИ сколько?
– Три. Один в Ташкенте, второй – в Новосибирске, третий – в Ижевске.
– А вас, значит, закрывают?..
– Стало быть…
– Да, кстати, Алла там не планирует ко мне?
– Не, вряд ли, Вик. У нее сейчас запарка. Да мы это и не обсуждали. Не до этого ей сейчас.
– Хммм…
В воскресенье после обеда Маша уехала в город и решила теперь поделиться новостью с Вадиком.
– А я уже знаю про это, – выдал он.
– Как?!
– Ты забыла, кто у меня дядя?
– Ах, ну да, ну да. …Слушай, а дядя, Леонид Михайлович, ничего сделать не может?
– Каким таким образом?? – Вадим повращал пальцем у виска. Это напомнило намеком не очень приятный жест, мол, «Машка, ты рехнулась?» – он не министр сельского хозяйства! А всего лишь замруководителя кадастрового и земельного Департамента города.
– Ну а ты как?
– В смысле – я как?
– Работаешь? Все нормально с работой?
– Да все пучком! Не жалуюсь! Еще и калымить успеваю.
– На служебной машине?
– Да не, зачем? На своей. А, я ж не говорил тебе! Я ж впридачу к своей легковухе минивэн еще приобрел!
– Прости, что приобрел?
– Ну, как бы объяснить… Такой, полуджип-полумикроавтобус.
– А-аа… – и, помолчав немного, добавила, – а знаешь, вообще-то я за тебя рада! И знаешь, даже немного завидую.
– Чему, интересно?
– Столько мест успеваешь перевидать! Со стольким народом переобщаться! Да и вообще, мне было бы, наверно, это интересно. Я люблю быть в дороге.
– Так за чем дело стало? Как разделаешься в НИИ, получишь расчет, вэлкам к нам!
– А кем?
– Ну, экспедитором. И не переживай – ничего тяжелее ручки таскать не будешь! У нас для этого грузчики есть. А ты только с документами.
Маша пока не говорила ни да, ни нет. Все зависело… В общем, посмотрим. “All depends” – есть в английском языке такое выражение. Словом, следовало взвесить все «за» и все «против». Но на заметку она этот вариант взяла.
– А, если соглашусь, работать будем на твоей или на служебной?
– Посмотрим, Машк… Не знаю пока. У нас ведь тоже застой бывает. И, знаешь, такое предчувствие, что затянется это… Но ты ничего, если что – звони, организуем.
Неуверенность прозвучала в словах Вадима. «Значит, у них тоже не все благополучно. Что же происходит?..»
Сбросив аврал на следующей неделе, НИИ вошел в обычный, если так можно теперь было выразиться, режим работы. Работа шла согласно плану, словно бы ничего и не случилось. Аллу Викторовну по-прежнему периодически вызывал замдиректора. После чего она иногда возвращалась мрачнее тучи.
Маша опять пришла с работы позже обычного – снова завал на службе. Поужинала, взяла пульт от телевизора. Устало щелкая каналы, она то всматривалась в передачи, то просто витала в облаках. Такое времяпровождение «ни о чем». Но девушка за этим занятием отдыхала, глядела одним глазом новости, порой листая журнал, забивала буквы в сканвордную сетку. Периодически отдыхая, после ужина, набирала бывшим одноклассникам. Все как-то устроились, но мало у кого школьные мечты о профессии реализовались так, как у Маши. Она, вспомнив про ситуацию, немного опечалилась. «Ничего, прорвемся еще! Может, перевестись заодно с нашим НИИ? Только куда?» Маша слышала, что такие случаи были, и обычно перевод предлагали опытным сотрудникам. А она-то – вчерашняя школьница. «Ну а если, все-таки? То, наверно, в Ташкент… Не хочу я ни в Новосиб, ни в Удмуртию, хочу, где потеплее. А в Ташкенте – там самое оно! Но это еще вилами по воде писано, там посмотрим».
Но Машиным мечтам не суждено было сбыться. Она, тыкая пультом вразнобой каналы, попала на трансляцию новостей. И снова убедилась, что не все благополучно в стране. «Секретарь Совета госбезопасности собрал на совещание всех республиканских и краевых министров. Будут обсуждены также вопросы урегулирования Карабахского конфликта, что тлел в Закавказье уже без малого двадцать лет, то почти затухая, то разгораясь с новой силой… В связи с дефицитом продукции будет пересмотрен план на шестнадцатую пятилетку (2005-2010 годы)… Республиканское федеральное правительство обсудит вопрос о госзаймах у населения…»
Разные ведущие поднимали разные темы, но Маша улавливала между строк одно: страна уже больше не будет жить, как раньше. Часть информации, которую Маша почерпнула из своих снов, где-то на треть была потенциальной истиной. «только там, в снах моих, вообще от Союза остались рожки да ножки!.. Может, удастся избежать самых гибельных последствий?..» – все раздумывала девушка, и не успела заметить, как погрузилась в глубокий сон. Обычно она смотрела передачи, уже улегшись в постель, программируя по таймеру выключение телевизора заранее, чтоб попусту не бубнил. Так было и в этот раз.
Глава XIV. БЕДА У ВИКИ
И снова Маше снился тревожный сон. Она спала неглубоко, но видела яркий сон. Какой-то частью сознания понимая, что спит. Может, тревожные новости последних дней так отрицательно подействовали, может то, что она мало отдыхала. Во сне Маша брела по ночному лесу. Лес был осенний – ни листочка на деревьях. Ветки зло хлестали ее по лицу, но она снова и снова только ускоряла шаг, повинуясь своему тревожному предчувствию. Там, куда она очень торопилась, в ней нуждались – могла случиться беда, и Маша кожей чувствовала опасность. Знала она также и то, что не успевает. И поэтому сильней рвалась, почти бежала через чащобу к поселку. И уже издали увидела отблески огня – впереди, за краем леса, набирал силу пожар.
Она еще сильней прибавила шаг, перейдя на легкую трусцу, насколько это было возможно в условиях ночного враждебного леса. Выбравшись, наконец, на опушку, она в отчаянии увидел, как охвачен огнем давно уже ставший знакомым и гостеприимным дом. Она знала, что в доме Вика, и без посторонней помощи ей не выбраться. Но ноги словно приросли к земле и стали ватными. Маша не могла сделать ни шагу, видя в окне отчаянное и испуганное лицо молодой женщины. Почему Вика не могла покинуть дом – Маша не знала. Просто не могла – и все тут. Маша рванулась вперед, огонь опалил ее волосы. И она почувствовала, что просыпается. К простыне прилипло ее потное тело.
Маша резко поднялась на кровати, и поняла, что долго теперь не уснет. Как всегда в таких случаях, она размяла короткими щипками руки и ноги и пошла на кухню заваривать мятный чай. Еще она взяла тех травок, которые дала ей давеча Вика. И сразу же подумала о ней. Что так тревожно на душе? Маша пыталась дать себе ответ. Когда чай был уже заварен, раздался входящий звонок Маше на телефон. Звонила Алла. Словно бы извиняясь за ночной звонок, Машина начальница быстро перевела разговор в нужную тему. «Маш, не знаешь, как там Вика? Давно с ней виделась?» «А что такое, Алла Викторовна?» «Трудно сказать, но кажется, что-то случилось. Как будто укол тревоги почувствовала. Хотя сама толком не знаю, со мной в жизни ничего такого экстрасенсорного не было. Что-то чувствую, а что – сама не могу сказать…»
Маша, помявшись немного, решила рассказать ей свой сон. После чего они решили встретиться у автостанции, и выезжать на такси в «Энергетик». До места встречи Маша не стала брать такси – тут было всего восемь минут ходу. Пока еще не холодная, а вполне мягкая октябрьская ночь царила над городом. В воздухе был слышен запах далеких пожаров. Вскоре и подоспела Алла.
– Не ответила она на звонок, Маш?
– Нет. Три раза ей звонила.
– И я тоже. Ну что, залазим? – и Алла ее подтолкнула к старому бело-зеленому «рафику» на стоянке такси.
Микроавтобус уже 15 минут мчался по лесной дороге. Сзади, сверкая проблесковыми маячками, но без сирены, обогнала их пожарная машина.
Водитель прибавил скорости, и пошел вслед за «пожаркой» с отрывом в сто-сто пятьдесят метров. На его лице вспыхивали синие отблески от мигалки. Как и боялась в глубине души Алла, машина свернула как раз в тот проселок, который вел к «Энергетику».
– Дальше куда? – спросил водитель.
– За ним, – сказала Алла.
– Понял.
Через семь-десять минут ухабистой грунтовки они были уже у дачного поселка. А у крайнего ряда домов уже стояли коллеги едущих впереди пожарных. Огня нигде не было, и это обнадеживало. Но на крайней улице скопилась уже порядочная людская толпа. Увидев такси, к обочине подошли человек пятнадцать, с надеждой быстрее попасть в город.
Водитель не стал останавливаться, а проехал еще вперед метров сто, к наспех созданному пожарному штабу. Там была штабная пожарная машина, спецмашина МЧС и механизированная штатная «пожарка». Запах гари пока еще стоял в воздухе. Маша и Алла через окно жадно ловили слухи, гуляющие по поселку.
Как они наспех поняли, от огня пострадал крайний ряд домов, еще задело несколько во втором ряду. Пять недель отсутствия дождей высушили все на корню. Так что этого, с одной стороны, следовало ожидать, а с другой – все так моментально произошло.
– Ждите здесь, дальше мы сами – сказала Алла, отодвинула дверь пассажирского салона и хотела уже выпрыгнуть. Но только повернулась, и услышала знакомый, но с хрипотцой голос:
– Вы уже здесь, родные? Алла? Маша? Никак не ожидала ночью вас увидеть…
– Ты как, Викуль? – чуть не сорвался голос Аллы, но она сразу овладела собой.
– А как? В поряде… – не успела произнести она и закашлялась сразу. Викин недуг дал о себе знать.
– Дом пострадал, Вик?
– Не… – преодолевая першение в горле ответила она. И поправилась: – почти нет.
– Пойдем скорее в дом!
– Алл, не надо. Я только что оттуда. Давай, поехали! – настаивала Вика, – да еще тех, кто просит, в город закинем.
Народу в дачном поселке сейчас, в середине осени, было сравнительно немного. Но дачным он был только номинально, тут около трети домов, даже больше, были капитальными, и в основном, двухэтажными кирпичными строениями. Но они-то как раз и не пострадали. А досталось больше тем, кто использовал свои летние домики как дачные летние «бунгало» без отопления, водопровода и прочих удобств.
После того, как микроавтобус собрал всех желающих выехать (а таких было меньше половины, человек восемь-десять), водитель повел машину по грунтовке к трассе. Вика тем временем, прокашлявшись, делилась своими тревожными впечатлениями. Волнение у нее еще не улеглось и голос время от времени срывался.
– В какой-то момент почуяла запах гари. Спала, конечно с открытыми окнами – иначе душно. Около половины двенадцатого это произошло. До этого почти и не спала – если дремала, то неглубоко, ворочалась долго.
Почуяла вонь, сразу проснулась. Выбегаю наружу. Открываю дверь, стена веранды уже занялась. Пытаюсь сбить пламя. Потом взяла с скамейки ведро – наутро всегда воды оставляю колодезную для умывания. Вылила два ведра, пока еще тлело. Живая изгородь полностью сгорела.
– А у тебя ж были вроде средства тушения. Да и пожарный щит я во дворе видела. Там песок…
Вика снова прокашлялась и продолжила:
– Да есть-то есть… Там и огнетушитель тоже был, но его запаса вряд ли бы хватило на такой объем. А полыхало по всей соседней улице, целый ряд напротив нашего проезда. Я срываюсь, бегу к механику. Он на другом конце квартала. Механик, Женька, сообразительный. Он хоть сразу мало что понял (ветер от его дома в сторону огня), да и суеты не было никакой – тот ряд домов практически весь пустовал. Все разъехались. Так вот, он повел меня в обход поселка. Рысью бежим, а там – трактор у него стоит, рядом с водонапорной цистерной. В тракторе – пожаротушительный шланг. Подключили шланг к цистерне, врубили насосную станцию и дали полный напор. Вдвоем шланг еле удержали. Но на треть улицы хватило. Поливаем дома и с горящей стороны, и с пока еще не горящей. Часть улицы отстояли. Ну вот так…
Поселок остался уже далеко, и они свернули на трассу.
– А как же ты у нас будешь? – поинтересовалась Алла, – мне-то тебя принять как нечего делать, но как ты перенесешь – вот вопрос. В городе сейчас еще хуже – на всех подступах торфяники горят.
И правда, уже километров за пять до Ростова, а то и раньше, почувствовалась незабываемая «атмосфера».
Как только прибыли в квартиру к Алле, она сразу включила кондиционер с полностью подключенной фильтрационно-очистной функцией. В квартире было немного полегче.
Поскольку все были довольно вздернутыми и взволнованными, уснули только часа через полтора. А следующее утро Алла, пользуясь положением начальника, не пошла на работу, осталась с Викой. Никаких непредвиденных дел на службе не намечалось, а ее сестре поддержка сейчас была нужна.
Вика не могла никуда выходить, безвылазно находясь в квартире – недуг сразу же давал о себе знать. В былые времена перед краткосрочными вылазками в город Виктория принимала ударную дозу антиаллергических препаратов, но с возрастом они стали ей переноситься все тяжелее, да и эффекта планируемого от них не ожидалось. Поэтому Вика оставалась дома, а сестра сходила за продуктами.
Глава XV. САНАТОРИЙ
Уже в послеобеденное время Аллу хотели сдернуть из дома в НИИ. Там встала очередная задача, требующая ее очного присутствия. Алла пообещала расправиться как можно скорее, и выехала. Домой она вернулась около пяти вечера, а вскоре и Маша подоспела. Вика очень хотела ее видеть. Так они в свое время сдружились. После долгого чаепития Маша принялась откланиваться. А Алла решила порадовать сестру новостью. Оказывается предприятие (хоть уже умирающее, но все еще честно исполняющее обязанности перед персоналом), предложила путевку в санаторий свободного типа. Алла и предложила Вике съездить туда, тем более сестра имеет все основания для этой поездке и по состоянию здоровья, и в качестве реабилитации после пожара.
Вика подумала-подумала и согласилась. Санаторий свободного типа «Пихтовый бор» находился в окрестностях Кисловодска. Вика прежде была в той местности на отдыхе, но в санатории – еще ни разу. Но санаторий свободного типа как раз и относился к числу тех учреждений, который в отличие от прочих режимных объектов типа профилакториев предоставляет своим постояльцам максимальную свободу и небывало либеральный подход, обеспечивая и досуг и питание, и необходимый минимум лечебных процедур, которые опять же, посещаешь по желанию. Этот вариант приглянулся свободолюбивой и своенравной егозе Виктории и она, чуть подумав, сказала да. Да и воздух там, конечно же, чище, и пожаров нет, а минеральная вода есть. Есть лечебный пихтовый лес и соляные пещеры.
Выезд планировался через два дня. А пребывание планировалось в течение двух с половиной недель. За это время в Ростове, они надеялись, наступит настоящая осень, и продолжительные дожди затушат, наконец, пылающие леса, сухостой и торфяники.
…Утром своего второго дня пребывания в санатории Вика начала в фойе. Там она обычно дожидалась завтрака, который после подачи заявки в столовой готовили примерно в течение пятнадцати минут. Вообще, такой либеральный подход очень радовал Вику – спи, пока не выспишься, когда хочешь, тогда и кушай. Где хочешь, там и гуляй, а не только по территории учреждения. Все это благотворно влияло на настроение. Только скучно периодически было.
Здесь, в открытом фойе-веранде набирал свою силу южный день. Было слышно пение птиц, и восходящее солнце играло лучами на зеленой стене леса. А примерно посередине обширной веранды стоял концертный рояль, и на нем вдохновенно играла Алена, одна из отдыхающих.
Мелодия звучала достаточно быстро, легко, ненапряжно, создавая своеобразное настроение полета, расслабленности, и в то же время бодрости мысли. Глядя на то, как славно играет Алена, Вика в очередной раз восхитилась этому полету души, фантазии. Так окрыленно, творчески, и в то же время торжественно звучала эта мелодия. Вике, общительной по своей натуре, так хотелось разговориться с исполнительницей, но подходило время завтрака, и Виктория поспешила в столовую. После еды она уже не застала Алену, но все еще не оставляла намерение повидаться с ней в течение дня.
Вика хотела вспомнить и свои навыки игры. Но ее навыки ни шли ни в какое сравнение с Алениными, хотя самой Вике собственная игра нравилась. Но, еще раз хочется повториться, она играла исключительно под настроение и только простые мелодии. Ее непоседливый темперамент брал свое, и она была довольно неусидчивой.
Вика принялась исполнять минорную композицию Вивальди, завершающую из цикла «Времена года». Немного сфальшивила, но по памяти уверенно брала в подавляющем большинстве верные ноты. Играла не торопясь, со вкусом, наслаждаясь красотой процесса. Зрителей, то есть слушателей не было – и слава Богу. Так даже спокойнее. Наконец, отзвучали последние аккорды мелодии.
– Вы хорошо играете… – раздалось сзади.
Она повернулась и увидела одного из парней, которого, кажется, видела еще вчера. Вчера, а где?.. А, как-то, кажется, на волейбольной площадке. Но он не участвовал в игре – просто смотрел.
– Да скажете тоже… – смущенно ответила Вика, – просто вспомнила юность.
– Давно учились играть?
– Училась… – ну это громко сказано. Можно сказать, пробовала. Так пробовала-пробовала, и кое-чему научилась… Давайте уж представимся друг другу. Вика.
– Игорь, – отозвался собеседник, – а после завтрака чем занимаетесь?
– Да пока ничем особенным. Прогуляться можно.
– Я составлю вам компанию, не против?
– Пойдемте вместе.
Так они с Игорем сходили до пихтовой аллеи, которая в своем продолжении выходит на горную тропу. Но высоко подниматься не стали, ограничившись только небольшой «обзорной экскурсией».
Вернулись, когда уже было время обедать. А на следующий день снова решили увидеться. Вика изначально не планировала заводить отношения, а просто общаться – хм, прочему бы и нет? Кашель после пожара еще давал о себе знать, хоть в целом стало и лучше, но спала Вика пока плохо.
Ежедневные прогулки, горный воздух и горное солнце делали свое дело, самочувствие, хотя и не очень быстро, но верно улучшалось, они уже переговорили на многие разные темы. Игорь был очень общительным, но в дополнение ко всему этому абсолютно неназойлив, не переходил границы приличия, уважительно относился к Вике. Она рада была такому собеседнику, и даже не заметила, как прошла уже целая неделя ее отдыха.
– А тебе правда понравилась моя игра тогда?
– Не нравилась бы – не похвалил бы.
– Спасибо.
– Мне – не за что, это тебе спасибо, что сыграла, – Вика, а на гитаре сможешь?
– Когда-то могла. А есть?
– Дойдем до корпуса, там и покажу.
– Ой, а далеко мы уже зашли. До четырех вернемся, как ты думаешь?
– А что в четыре, Викуль?
– А процедуры. Не, ну там как… Хочу – могу ходить, не хочу – могу не ходить. Добровольность – вот основной принцип тутошнего лечения.
– Да, мне он тоже нравится.
– Ой, и не говори! Особенно приятно то, что высыпаться можно. Я хоть и не сова, и не жаворонок, а нечто среднее, все равно приятно! А на процедуры все равно хочу попасть – пропускать неохота. Мне, кстати, уже лучше – дыхание в соляных пещерах помогает.
– А с чем сюда попала?
– С астмой. Ну и еще обострение астмы после пожара плюс перенесенный стресс.
И Вика рассказала Игорю историю того вечера в поселке. С одной стороны – она очень скучала по родным местам, а с другой – почему-то не хотелось возвращаться. Неприятные воспоминание будет теперь навевать Варин Лог. Как будто частичка ее прошлого сгорела в этом пожаре. Но чувствовала Вика также и то, что жизнь ее скоро изменится, поменяется в лучшую сторону, открывая дорогу каких-то ярких открытий, новых впечатлений, эмоций. Пока Вика не могла сказать, с чем это связано, но вера в грядущие перемены была такая сильная, просто на уровне знания. Она точно могла сказать, что счастье будет в ее жизни! Да нет, почему будет? Оно уже есть! И у Вики были все причины дышать полной грудью, радоваться жизни и каждому наступающему дню.
Так и пролетели две с половиной недели Викиного пребывания в ведомственном санатории. Она поправила здоровье, с пользой для души и тела провела время, пообщалась, вновь помузицировала на гитаре, чего не делала уже лет восемь, открыла в себе что-то новое. Вика уже успокоилась после перенесенного стресса и стала нормально спать. Еще через день, как улеглись все впечатления, она встретилась с Машей и Аллой.
Они поспешили ей рассказать последние новости из своей жизни и с работы. Поскольку Маша и Алла работали в одном месте, Маша уступила право говорить о работе своей руководительнице. Невеселые дела в институте уже не были новостью. Но никто уже не печалился по этому поводу, приступ вселенской скорби прошел. Погода выправилась, дышать стало легче. Прошедшие неделю назад интенсивные долгожданные дожди, затушили все, наконец, а последние три-четыре дня даже потеплело и погода сменилась на безоблачную. Сегодня, двадцать шестого октября, было + 19 градусов. Южная осень дарила всем последние прощальные солнечные лучи.
Но Вика чувствовала себя хорошо, и все этому были очень рады, дождавшись, наконец, выздоровления близкого человека. А работа – дело, в принципе, временное.
О многом проговорили, о многом вспомнили к концу вечера. НИИ планировали окончательно закрыть к Новому году. Маша дорабатывала до 20 ноября, а Алла – до 15 декабря. Вопрос о переводе сотрудников пока еще находился в подвешенном состоянии. Маша дала себе время на принятие решения, как она часто делала. Время уже подходило, а решение еще не было принято. Но она чувствовала, что останется в Ростове. У Аллы она пока не интересовалась, переведется ли она, и пока не решалась спросить. В домашней обстановке, когда Маша с Аллой общались практически на равных, они эту тему не поднимали, а на работе, она старалась, опять же, не отвлекать лишний раз Аллу, как лицо начальственное. Тем более, что последняя все чаще, несмотря на всю свою природную уравновешенность, все чаще ходила задерганная и нервная.
А тут еще пошли нехорошие новости с окраин нашей страны. В Казахстане требовали смены Секретаря, коим являлся Виталий Колбин. Националистические тенденции в некоторых республиках обострялись уже с весны. Казахи требовали назначить Секретарем Сакена Акежанова, местного уроженца.
Бузил и Узбекистан. Так что переводиться в Ташкент Маша уже передумала, а в Сибирь она переводиться точно не хотела. Обострялись настроения и здесь. Правда, к русским пока относились спокойно, но в некоторых районах этнические узбеки ополчились на этнических киргизов, проживающих в Узбекистане. Поводом для столкновений чаще всего становились простые бытовые случаи, чаще всего имеющие далеко идущие серьезные последствия, вплоть до вызова милиции и военных из других регионов Союза.
Республики, особенно такого «горячего» региона, как Средняя Азия, все меньше подчинялись Центру. С осени опять ожил Карабахский конфликт. А Маша еще собиралась в гости в Ереван к своей однокласснице. Давно уже мечтала поехать. Но теперь, хотя в Ереване было по-прежнему спокойно, туда закрыли перелеты и из Москвы, и из Ростова. Напрямую из Ростова поезда также не ходили.
А работы в НИИ стало, тем временем, ощутимо меньше, и Машу перевели на неполную рабочую неделю. А еще она нашла подработку в редакции на свободные дни. Да так здорово получилось, что по деньгам выходило даже больше. Сны тревожные вроде бы пропали, и жизнь, казалось, пошла на лад.
С Викой тоже было все в порядке. Но в Варин Лог она больше не вернулась. Алла выбила ей государственную квартиру в Зеленках, что в пятнадцати километрах от Ростова. Квартира располагалась в двухэтажном коттедже на несколько семей, и жить тут Вике нравилось гораздо больше, нежели в дачно-коттеджном поселке.
В ноябре Маша ходила в НИИ уже раз или два в неделю. Институт уже умирал, доживая свои последние дни. Чуть позже Маша поняла, почему нервничает Алла, до нее донеслись обрывки разговора своей начальницы. Оказывается, ни о каком переводе речи не шло, НИИ просто закрывали. И не просто закрывали, а, похоже, намеренно «валили» всю отрасль за отсутствием финансирования. Это первое, а второе, что случайно услышала Маша из обрывков разговора, в Ташкенте НИИ тоже не будет. Родственница Аллы, кажется то ли тетя двоюродная, то ли сестра троюродная жила в Узбекистане. Работала в городской администрации Чимкента. Ходили упорные слухи, что в Азии скоро будет гражданская война. Повод уже был – этнические столкновения в некоторых республиках.
…На такой вот минорной ноте и наступал Новый Год. Маша уже вовсю занималась другой работой, рассчитавшись с институтом. С Викой периодически созванивалась, но вырваться к ней за город ни сил, ни времени пока не было. «С кем же Новый год отметить?» – вертелось в голове у Маши. Она пока не знала. Может, созвонится с бывшими школьными подругами и они, наконец, соберутся. Может, дома с родителями. Может, и с Викой. Вика после пожара месяц получала пособие по безработице (с почты в «Энергетике» пришлось уйти), а потом устроилась на неполную рабочую неделю.
Глава XVI. ПОДВЕДЕНИЕ ИТОГОВ
А Маша была очень рада за свою новообретенную подругу. Во-первых, радовало, что Вика восстановила здоровье, хоть и частично – та поездка в санаторий ей во многом помогла. А во-вторых, и это главное, скорее, даже, во-первых – Вика тесно сблизилась с Игорем. Ну, с тем, с которым они отдыхали в санатории, там и познакомились.
«Кажется, у Вики налаживается личная жизнь. Это вот у меня пока ни шатко, ни валко…» – так думала Маша, как-то подзабыв, что Вика почти вдвое старше ее самой, и что Машино время еще придет.
В целом же, эмоциональный фон девушки с приходом зимы стабилизировался, войдя в какую-то ровную, рабочую колею. Новогодние праздники пронеслись яркой чередой дней. Маша и не заметила, как быстро это промелькнуло… А там… А там и новый сезон на подходе! Эх, как идет время… На самом деле оно не идет, а летит! И чувствуется это особенно сильно при смене времен года. Казалось, только вот было зимнее солнцестояние… А глядь – уже и Рождество! А еще пару недель после Рождества – уже Крещение. А как заметно уже прибавились дни… А еще через недельку – незабвенный Татьянин день, он же – день студента. Этот день был знаменательным в ее классе, там учились вместе с Машей целых три Татьяны! А следующий праздник – день всех влюбленных. Потом – Восьмое марта. Потом – привет, Весна! – весеннее равноденствие! Ах, как Маша любила эту эпоху, когда сильно прибавившееся после зимы Солнце высвечивает все уголки в ее квартире! Как охота бывает в эти дни начать что-то новое, выкинуть хлам из дома и хлам старых своих привычек из головы! Как хочется вдохновиться чем-то, просто влюбиться в саму жизнь и крутить с ней нескончаемый роман. В жизни так много вещей, которые нас радуют. Так много счастливых моментов. Но так почему-то редко ощущение истинного счастья…
Как волшебно в эту пору щекочет в носу этот неугомонный весенний воздух и как ему рада уже освободившаяся от снега земля… А как пахнут осенние наполовину спревшие листья, и как приятны и прохладны в городе апрельские вечера… Как же Маша порой хотела крикнуть… Встрепенуться и крикнуть самой себе: «Время, остановись! Весна, не уходи! Юность, не покидай нас! Пожалуйста, дай нам еще один шанс…» И чуть заметным шепотом: «ну постой же, пожалуйста…»
Пусть и не все эти праздники отмечала Маша, но по таким вот знаковым датам можно отслеживать приближение к весне. А там и другие заботы пойдут! И нежданно-негаданно, но очень скоро, наступит лето. И так по кругу… И так по кругу.
И время неумолимо летит вперед…И назад дороги уже нет. Никогда не возвращаемся к прежней жизни, даже если, казалось бы, сделать все по-старому… По-старому не получится! И дело не во времени, и даже не в возрасте. Просто – мы уже другие. В тридцать лет ты уже не тот человек, что в восемнадцать. К сожалению, или к счастью, но за то время, которое ему отведено, человек переживает не одну, а несколько жизней. Сам порой того не осознавая. Просто постепенно, исподволь копятся в нас определенные качества, перемены характера. Потом их количество переходит в качество, бац – и рождается другой человек. Такие перемены порой сопряжены с внутренним кризисом, и это понятно. Роды – это всегда больно.
Скольким людям Маша уже помогла в последний год, сколько знакомых приобрела, столько убеждений переосмыслила… Она стала сильно взрослей за это время.
А еще она пришла к выводу, что человек за время своего существования на земле должен осуществить какую-то миссию. Каждый должен знать свою цель, знать зачем живет. Маша не знала пока свою задачу. Но как она много сделала за последнее время!
Как-то, около полугода назад Маша смотрела один фантастический фильм. Там жили существа, ну, людьми их нельзя было назвать, но внешне были похожи, так вот – это мир, который существует в ином измерении. И чтобы выполнить какую-либо миссию, эти бесплотные, по нашим понятиям создания (просто, существующие на другой волне), воплощаются и спускаются на землю, в мир обычных людей. Когда их земная миссия осуществляется, они перерождаются, и становятся на ступень выше. Для всех остальных людей они умирают, то есть переживают земную смерть, теряя тело, но их душа продолжает жить в ином измерении, где и получает новые задачи.
И те люди, которые были рядом с нами в течение нашей прошлой жизни, скорей всего, вероятно, будут где-то поблизости в других наших жизнях и иных измерениях. Так как там могут возникнуть схожие задачи, которые они будут разрешать, помогая друг другу.
Маша подытожила результаты своей работы за прошедшие полгода. Нет, не работы в НИИ. А своего круга общения, своего личностного роста, помощи своим знакомым и новообретенным друзьям. Подумала, конечно же, и о Вике. Да, виделись они теперь редко, у нее было все ровно. Созванивались иногда, хотя в гости Вика пока ее не звала. Что ж, на это, наверно, свои причины. Меняемся мы – меняется и наше окружение.
Окончательно рассчитавшись с НИИ, она как-то почувствовала временное душевное запустение. Но потом сильно прибавляющиеся дни, долгие каникулы как-то придали ей снова настроения, и Маша настроилась на лучшее, поняв, что не все так плохо. Теперь она частично работала корректором в издательстве, но это так, скорее, разово. Выходила в типографию примерно раз-два в неделю. В остальное же время, трудилась там же, куда и звал ее в свое время Вадим – экспедитором.
Все шло ни шатко, ни валко, словом, как всегда. На работе, хоть ничего физически тяжелого не было, уставала она довольно часто. Да так, что порой дремала в машине по дороге домой, когда Вадик ее подвозил. В большинстве случаев, когда позволял маршрут, Вадик успевал закинуть Машу домой. И следом ехал сам.
А над городом уже висело набухшее ярко-голубое весеннее небо и неспешными и мягкими, но уверенными шагами, по улицам ступала молодая весна. Темнело все позже, день равноденствия прошел. Давно сошел и снег с улиц. Теперь уже Маша почти всегда возвращалась домой засветло. Так было и в этот раз. Закончила она сегодня минут на сорок попозже – но все еще было светло.
Набирающий силу вечер повис над улицами, выдавливая последние солнечные пятна одно за другим куда-то в темные закутки и подворотни, а доставая из сумерек, напротив, сияние осветительных и рекламных огней. Час пик остался уже позади.
За рулем был Вадик, Маша сидела рядом с ним на переднем сиденье. День был более усталым, чем обычно. Девушка к концу смены довольно сильно утомилась, и ее клонило в сон. Маша то прислоняла голову к боковой стойке машины, то запрокидывала на ее подголовник, расположение которого было крайне неудобным, Так она сидела практически всю дорогу, периодически проваливаясь в легкую дремоту.
Настроение было ни подавленным, ни приподнятым – самое обычное, слегка сонливое. Плохих предчувствий тоже не было.
Впереди близился большой двенадцатиэтажный дом, на первом этаже которого расположился банк. Дальнейшую дорогу Маша уже знала. Она вдруг глянула вперед, и молниеносно вспомнила свой сон. Увиденные ею вспышки в вечернем, набирающем силу сумраке, как поняла Маша, были ничем иным, как стрельбой из автоматического оружия.
Но дальше все было не так, как во сне. Вадик, помимо того, что был классным водителем, также обладал и хорошей реакцией на все происходящее. Видно он был из тех людей, у которых чувство страха выполняет «природоохранную» функцию, и позволяет сберечь жизнь в патовых ситуациях.
Он вывернул руль вправо, перестроился через два ряда, и, ускоряясь, поехал прочь из опасного места, наплевав на все правила дорожного движения.
Вскоре (от судьбы, видимо, не уйти), той же дорогой поехали еще две машины: зеленая «Мазда» с грабителями, а сзади, метрах в пятидесяти, – патрульно-постовой УАЗик. Маша сползла поглубже на сиденье. Но – слава Богу, – вот он, спасительный поворот.
Рычание моторов сзади прекратилось – видимо, преследуемые нарушители и догонявшие их милиционеры свернули то ли в арку, то ли в боковой проезд. Вадим уверенно вдавил педаль в пол, продолжая набирать скорость. А Маша, подавленная своим фатализмом, будто догадывалась, что это еще не конец, что развязка еще не наступила… Но странным и страшным было то самое ощущение ужаса, когда одолевает фатализм, это не был первородный страх в его источнике, а именно трагическая обреченность. Маша знала, что сегодня, прямо сейчас, ее убьют.
Во дворах, где-то сзади раздавалось это все более удаляющихся выстрелов. Но Маша с Вадимом на набирающем скорость минивэне уже удалялись прочь от страшного места. Кажется, все обошлось…
Увлекшись дорогой, Вадим, как чрезмерно самоуверенный водитель, утратил чувство осторожности. Дорожных знаков здесь особо не было, равно, как и светофоров, поэтому он, не смущаясь, гнал себе вперед, несмотря на то, что скорость приближалась ко второй космической. На спидометре стрелка уже уверенно миновала отметку «160» и упорно двигалась дальше вправо. Рисковать больше не имело смысла, поэтому Вадим решил проехать вперед до ближайшего регулируемого перекрестка, сделать круг вокруг всего квартала, и параллельной улицей вернуться к себе домой, захватив и Машу. Рядом с ее домом он проезжать не планировал – чтобы не наскочить на возможно еще не минувшую опасность.
Вадим забыл про то, что, согласно знаку, главная дорога заканчивается, и на перекрестке их улица была помечена знаком как «второстепенная». Надеясь проскочить, он даже не сбавил скорость, чтобы пропустить возможный транспорт по главной дороге. Налетевший справа дизельный грузовик, водитель которого едва успел вдарить по рулю, вызвав мощный пневматический гудок, мгновенно погасил свет для обоих. Удар со скрежетом откинул минивэн на широкую разделительную полосу. Сам же дизельный китайский грузовик со сплющенной от удара кабиной, проехал по инерции еще около пятнадцати метров.
Через десять минут собравшимся на тротуаре зевакам предстала ужасающая картина. Полностью развороченный чуть ли не до багажника минивэн был развернут поперек дороги. Двигатель со вздыбленным, бывшим когда-то капотом, дымился. Из-под правого переднего колеса на проезжую часть капало, похоже, техническое масло. Водитель, выкинутый из машины силой мощного столкновения, держался за разбитую голову обоими руками, но, глядя на него, можно было понять, что его жизни ничего серьезного не угрожает. Он очнулся минуты через три после аварии. Окно же салатового «Форда», еще пять минут назад модного и мощного минивэна, было со стороны пассажира разбито мощным ударом дизельного грузовика. Сидящая рядом с водительским сиденьем пассажирка бессильно уронила голову налево. Ее белую блузку заливала кровь, стекая по левой стороне груди. Но сама девушка была смята грудой скомканного металла.
– Ты гляди, – сказала она из теток-свидетельниц аварии на тротуаре, – жалко девчонку, молодая еще совсем. Этот-то выживет – кивнув в сторону водителя, сказала она.
Маша не успела почувствовать боли – это произошло слишком быстро, для того, чтобы что-то почувствовать. Тишина, темнота и отсутствие каких-либо внешних раздражителей сопровождались присутствием одного – сознания. Она понимала, что находится на границе миров. Ее сознание жило, но как будто бы в одиночестве. А потом она словно уснула, и это ощущение было скорее приятным.
* * *
Глава XVII. СНОВА ВМЕСТЕ, ИЛИ ТАМ, ГДЕ НАС БОЛЬШЕ НЕТ
…Возвращение в тело из странной невесомости было долгим. Оно чем-то напоминало отход от наркоза после перенесенной операции. Один раз Маше делали операцию под общим наркозом – так вот, здесь было примерно то же самое. Сначала ожило сознание, потом медленно начинали оживать чувства. Очень хотелось пить. Во рту словно иголочками покалывало. Вскоре начали чувствоваться все затекшие конечности. Маша медленно приходила в сознание. Ее мир сузился до размеров… какого-то тента. Над ней раскинулось пологом полотно. Вскоре Маша поняла, где находится – в туристической палатке.
На окраине соснового леса была небольшая полянка. Маша нашла в себе силы подняться на локтях и выползти к освещенному солнцем проему – палатка была не застегнута, а чуть приоткрыта – так, чтобы был доступ воздуха. Свет сильно ударил по глазам. Голова не болела и была пустая. Абсолютно. Она не понимала, как сюда попала и не помнила ничего. И аварии не помнила – это осталось там, далеко. В другой реальности.
Щурясь на солнце, она огляделась. Никого пока не было. И тут, Маша решила в первую очередь разделаться со всеми биологическими потребностями. По очереди, начиная с самой сильной. Так как очень хотелось пить, то Маша, пошарив глазами, обнаружила двухлитровую баклажку с водой. Воды было не более, чем на треть, но и этого хватит для первого раза. Маша опустошила до конца пластиковую бутылку. Потом уже решила отойти до кустов. Тут сильно закружилась голова, и девушка вынуждена была схватиться за тощую, росшую посредине поляны, сосенку. Пережив приступ головокружения, она поплелась дальше. Чуть заболела, но сразу же отпустила голова.
То, что тут, скорее всего, стоянка туристов, она уже поняла. Только вот каким образом она здесь очутилась? Кого она сейчас увидит? Пока никого не было, но такое ощущение было, что они скоро вернутся. «Кто «они», интересно?»
Но Маша снова почувствовала слабость, и стала заползать в палатку. Мимоходом ощупала свое тело – тело было в порядке, только слабость присутствовала. Она прошлась рукой по волосам – и обнаружила на голове шишку. Здоровущую, обо что-то крепкое приложилась!
У палатки послышались шаги, и туда заглянула…
…Вика! Вот уж кого Маша не ожидала тут увидеть. И была очень рада ей! Отрывчатые воспоминания о прошлой жизни как-то зашевелились в голове у Маши, в том числе и связанные с ее подругой Викой, но тут на их место пришли уже и новые – из этого мира. Из того, где Маша сейчас находилась. Такая мешанина у нее в голове существовала еще некоторое время.
– Лежи-лежи, Машка! Мы тут отходили к роднику, тебе холодной воды набрать! – и крикнула кому-то снаружи палатки, аж по ушам резануло:
– Ирка, Борис, ну где вы там? Машка очнулась!
– Идем-идем! – отозвалось издалека. Голоса были странно знакомыми.
А тем временем Вика, не отворачивая сильно тент, забралась на карачках в палатку. Палатка была маленькая, одноместная. Она склонилась над Машей и ласково и осторожно провела рукой по ее ушибленному месту. Маша неожиданно поморщилась.
– Болит еще?
– Болит…
– Ничего, должно пройти. Тут я травок таких набрала. Кровевосстанавливающие, рассасывающие…
– Ну да, ты знатная травница, это я помню…
И Вика смочила ледяной водой ткань и приложила ее к ушибленному месту.
– Ты давай, ложись-ложись, подруга!..
Полог палатки чуть откинулся в сторону. И за ним показались два любопытных лица. Это были давнишние Машины знакомые, по волонтерскому отряду – Ирина и Борис, он же – Барсик. Только здесь парень выглядел заметно старше, лет на двадцать шесть, не меньше, без этих своих дурацких очков, и гораздо мужественнее смотрелось его лицо. А Ирина была всего чуть-чуть постарше, тем тогда, в отдаленных Машиных воспоминаниях.
– Еще пить? – предложила Вика.
– Ага, – не стала возражать Маша.
Вика ей подала еще литровую бутылку только что набранной родниковой воды. Маша большим глотком отпила половину. Ей не терпелось узнать, что с ней случилось. Хотелось поскорее разобраться, что все это значит. Да, она отлично помнила этих ребят, знала, что дружит с ними давно. Но вот как познакомилась с ними, хоть убей, не помнила. Больше всего было воспоминаний от общения с Викой, и такое ощущение, что Маша знала ее всю жизнь, и даже до рождения… Такое странное было чувство. Да и в памяти своей разобраться не могла, одно воспоминание накладывалось на другое. Бред, в общем. А может, это следствие ее травмы. Ладно, там ребята расскажут все… Вика с Ириной притихли, чтобы не мешать отдыхать Маше, и две девушки ушли отдыхать в другую палатку. А Барсика, то есть, Бориса, они послали снова за водой и за дровами.
Девушка на какое-то время снова погрузилась в забытье. Полноценным сном это не было. Но тут перед глазами снова промелькнул момент аварии – и пропал навсегда, как угасающее воспоминание исчезнувшего для нее мира. Там, где Маша больше не окажется. Память об этом теперь была стерта. Теперь Маша спала глубоко и спокойно. Ей снились ровные, образные и без особых эмоций сны. Память начала быстро возвращаться и голова потихоньку вставать на место. И это все происходило, пока Маша спала. Тут, в этом мире, в этой реальности, она прожила немного другую жизнь. Помимо старых, были тут у нее и новые друзья. Старое же окружение позабылось ей совсем.
После часа глубокого сна было еще минут сорок приятного просыпания. Маша удивилась, насколько ей лучше. Тело было очень легким, сердце билось ровно, голова – ясной, а шишка почти не болела. Зашевелился полог у палатки, и к ней снова забралась Вика.
– Ну ты как, подруга? – поинтересовалась она.
– Как заново родилась!
– И это замечательно! Я позову ребят, ладно? – поинтересовалась она у Маши, – а то они за тебя волнуются.
– Конечно, зови!
Они проговорили обо всем минут пятнадцать, попивая теплые еще чай из термоса, заваренный утром. Вика налила Маше из другого термоса в другой стакан. Чай отдавал травами, в этот раз какими-то… В общем, пах полынью, но на вкус был довольно приторным, приятным. И с добавлением настоящего чайного листа.
Маша уже поняла, что она с ними делает, и как они тут очутились. Она, Вика, Ира и Борис пошли в поход выходного дня. Ну там, устроить пикничок на природе, порыбачить, погонять мяч. Порыбачить просто, как хобби, занять себя – в этом походе рыбалка не была самоцелью. А обычно они один день проводили на одной стоянке, а другой день – на другой. Вот во время перехода, точнее, переезда с одного стойбища на другое, пришлось им форсировать овраг. Их минивэн подскочил на кочке, и Маша сильно треснулась правой стороной головы о боковую стойку машины. По прибытии на место, друзья бережно отнесли ее в палатку, а сами пошли за водой. А дальше уже Маша знала, как все случилось.
Маша тут снова почувствовала слабость и сонливость. Очевидно, это Викины травки действовали. Вика снова забрала ребят из палатки, и они пошли прогуляться к озеру и немного попинать мяч. А потом планировали готовить ужин, как распорядилась Вика, которая у них была почти всегда «старшей по походу».
После того, как Маша отлежалась, ребята уже подоспели с ужином. В этот раз они уезжали недалеко от города. На вторые майские праздники они, как всегда, пошли в поход. В последний день, они, как правило, еще в обед уезжали в город. Но тут из-за приключения с Машей, они решили внести коррективы в их планы, и решили уезжать вечером. Борька назавтра планировал закинуть Машку в больницу для осмотра, а то вдруг там сотрясение или что-то в этом роде.
Но как показал следующий день, все в порядке. Шишка заживет, она уже быстро заживала. Врач посмотрела, уверила, что сотрясения нет, выписала рассасывающую мазь и отпустила. Ну а вечером, когда Маша снова хорошо почувствовала, они решили встретиться и обсудить текущие дела, уложить, как говорится, все впечатления.
Глава XVIII. ОДНАЖДЫ В РОССИИ
…Майский вечер дарил друзьям хорошую, не слишком жаркую и не очень прохладную погоду. С утра немного пасмурный, день с обеда разогнал облачность, а к вечеру и ветер поутих, что обещало улучшение погоды. Сегодня было 12 мая, и уже через неделю, по южным меркам, обещало наступить лето. Да и погода уже стабилизировалась, ночи стали гораздо теплее.
Маша пришла в кафе немного пораньше друзей. Вскоре за ней подтянулась Вика, а за ней – Борис и Ирина. Вот, наконец, они разместились за четырехместным столиком! Ах, сколько у них было рассказать друг другу!
Поделились новостями о жизни своих общих знакомых, планами на ближайшее будущее. Настроение было безоблачным. Да, в этом мире для Маши было многое в новинку. Но именно теперь она почувствовала блаженное чувство, как будто она после долгих скитаний вернулась домой. В свой мир. Пусть тут, как и везде, есть свое несовершенство. Но здесь она дома. А человеку лучше всего дома, где бы он не находился, – в жарких лесостепях-саваннах Африки, или же в шатре бедуинов, в североамериканской юрте или в хижине из рисовой бумаги на Японских островах, в центре ли Москвы или же на Манхэттене.
Да, Маша была одета практически так же, как и в том, старом мире, в день, когда она попала в аварию. И у нее был то же рюкзак с собой. И многие вещи, которыми она давно не пользовалась, также залежались в многочисленных кармашках рюкзака. Хоть ни момента аварии, ни того пугающего сна она не помнила, в голове пока жили воспоминания о прошлой жизни, о той знакомо-незнакомой стране, в которой она жила в прошлой жизни. Одни воспоминания накладывались на другие, и в голове царил пока небольшой сумбур. Но к удивлению и удовольствию Маши, все ее мысли и воспоминания день за днем упорядочивались и превращались в стройную систему знаний о современном мире.
Да и Вика, надо сказать, попала сюда не так давно. Не более чем полгода назад. В одном из многочисленных вариантов реальности она погибла после пожара в Варином Логе. Ну а здесь… Здесь Вика больше не была гостьей. Она была неотъемлемой частью этого мира, своей жизни, жизни своих знакомых.
Маша же удивлялась, как не сошла с ума от изумления, когда попала из того мира в этот. Но с каждым днем информация, почерпнутая ею, ложилась в стройную систему знаний и воспоминаний, соответствующих ее теперешней жизни в этом обществе и этой стране. Пока остались еще у Маши тревожные воспоминания о не очень радостной перспективе нашей страны, в той реальности, не то, чтобы находящейся на грани распада, но с наметившимися нехорошими тенденциями. Неспокойно было тогда в Карабахе и Средней Азии, плюс добавился к этому экономический кризис и сокращение отраслей.
Затронули как-то они с друзьями в разговоре бывших школьных Машиных знакомых, среди которых были и общие друзья Маши и Ирины. Маша позвонила в Ереван своей приятельнице Армине, с которой улилась когда-то в параллельном классе.
– Да, привет, рада тебя слышать, – услышала Маша дружелюбный спокойный голос Армине.
Немного поболтав, они узнали немного новостей о жизни друг друга. Как-то Маша упомянула вскользь о тамошней национальной проблеме.
– Я тебя не понимаю, Маш… Ты о чем, все у нас в порядке.
– А Карабахский конфликт?
– Не было у нас ничего такого. Все спокойно. Расслабься.
– Точно, не было?
– Маш, ты слишком сильно, что ли, головой треснулась? Я говорю, у нас все нормально, нормальная жизнь, как по всей стране! Войны не было с сорок пятого года.
– Ну надо же! – Маша в очередной раз удивилась почерпнутой от подруги информации.
День за днем, неделя за неделей, уже целое лето Маша жила здесь, наверстывая упущенные знания, и уже полностью понимая и чувствуя себя здесь дома. С ребятами она тесно подружилась.
Однажды они с друзьями в этом же составе сидели в кафе, и Маша в очередной раз удивилась, как изменилась реальность вокруг нее. Маша еще цеплялась за обрывки своих старых знаний о том, параллельном мире. Что-то помнила о своей работе в НИИ. А здесь она была студенткой исторического факультета. Да, Маша интересовалась как агротехнологией, так и историей. В равной, как ей казалось степени. Но здесь, в этом варианте реальности, победила история.
Так вот, помнила она что-то о коллапсе в республиках Средней Азии. О зарождающихся национальных конфликтах, которые препятствовали распаду СССР. Машины друзья, все, кроме Вики, учились на историческом факультете с ней. Зашел как-то разговор и о ситуации в стране, и Маша поинтересовалась:
– А как там в наших южных республиках? Все ли спокойно?
Ее друзья уже привыкли к тому, что Маша после того, как ударилась головой о подголовник в машине, «страдала частичной формой рассеянного склероза». То есть, «тут помню – тут не помню».
– В каких республиках, Маш?
– Ну, в наших, советских?
– Каких-каких?
– Ну страна же наша называется Союз Советских Демократических Республик, ССДР, а еще раньше – Союз Советских Социалистических Республик, СССР?! Или нет?
– Нет! Ну ты даешь, Машка? Ты явно перезанималась перед экзаменами!
– Ну так как же? Что у нас за страна?
Друзья недоуменно переглянулись.
– Россия, конечно же, – ответила Ирина, – никакого СССР у нас никогда нет и не было.
– А эти самые… Ну, Средняя Азия и Закавказье, они как, с нами? Или отдельно?
– С нами, да, Закавказье. Ну ты странная, вообще!..
– А Казахстан, Средняя Азия?
– А, ты про Закаспийскую область? И это тоже Россия. И Туркестанское генерал-губернаторство – тоже Россия.
– Обалдеть! А можно по Инету посмотреть?
– Конечно, можно! И по Инету, и по Рунету…
Ирина ей передала планшетный портативный компьютер, который по 4G-технологии, самой передовой на 2005 год, соединялся с Глобальной Сетью через спутники, быстро подгружая данные Всемирной Паутины – World Wide Web. В России это название не прижилось, и мировое информационное пространство называли Интернетом, а его отечественный сегмент – Рунетом.
Загрузив Google Maps, Маша листала карту Мира. В планшете была также установлена Google Earth, то есть Гугл- планета Земля – вариант мировых карт. Вращая виртуальный глобус, и перемещаясь по странам мира, можно было быстро попасть в интересующий регион. Поиск мог также осуществляться с запросной строки.
Наводя на определенную страну указатель, пользователь мог быстро и в интерактивном режиме пользоваться справочной информацией всплывающих окон, которые выдавала Карта.
«Ну-ка, что там про нашу страну?» – не терпелось Маше.
Справочный указатель дал ей исчерпывающий ответ:
Россия, официально также Российская Федерция — государство в Восточной Европе и Северной Азии, – читала она, – ядерная держава; одна из ведущих промышленных и космических держав мира; занимает 2-е место в рейтинге самых влиятельных стран мира (2005). Русский язык — язык мирового значения, один из шести официальных и рабочих языков ООН, ЮНЕСКО и других международных организаций. Россия занимает 2-е место в рейтинге самых читающих стран мира; 2-е место в рейтинге лучших программистов мира; 1-е место в мире по количеству граждан, получающих инженерное образование; один из мировых лидеров по запасам полезных ископаемых и технологиям их переработки.
Увеличив еще немного карту, Маша изучала административно-территориальное деление страны. Пунктирными линиями были обозначены внутренние границы регионов, областей, краев и генерал-губернаторств. Внутреннее устройство резко отличалось от так знакомого Маше деления на республики и напоминало больше строение дореволюционной России.
Увеличив карту и вращая глобус, система давало быстрое, через беспроводной скоростной Интернет, подгрузку информации, при еще большем увеличении – поражала мельчайшая и подробнейшая детализированность объектов. Словно с вертолета видны были поля, леса, озера, дороги, границы угодий и природных зон. Стремительно вращая земной шар, Маша попадала то в мертвенную, выжженную солнцем пустыню Каракум, то в сибирскую тайгу, то в Карело-Финские озера. И все эти объекты были живыми!! Трепетали под ветром деревья, где-то на восточных просторах родины, ближе к Красноярску, сыпал дождь. Реки играли на мелководьях отблесками солнца, а в тех часовых поясах страны, где была ночь, сверкали звездочками тысячи мощных энергосберегающих ламп.
– А как там Арал? Жив ли он? – подумала Маша, не сразу обратившая внимание. И навела указатель на Аральское море, которое было, как и на довоенных картах, полноводным. Вращая колесико беспроводной мышки, она получила максимальное оптическое увеличение. Посверкивало заходящее солнце на чуть заметных волнах. То ту, то там бороздили простор моря катера, баржи и прочие судна.
«Ну-ка, ну-ка! Не может быть!» – изумилась Маша. Для этого участка карты было доступно гиперувеличение. Маша прочитала название корабля, уверенно идущего по волнам, и чуть не потеряла дар речи! Это же «Геолог»!!! Именно это судно она видела когда-то в фильме с Виктором Цоем в главной роли; на опустевшей пересохшей пустыне – бывшем дне Аральского моря. Там судно было мертвое, здесь – живое!
Как же все знакомо и незнакомо здесь!
– А еще совсем недавно вот что я отчебучила на почте! – начала пересказывать Маша друзьям, – вот какая оказия произошла. Когда я писала письмо с открыткой сестре двоюродной в Северную столицу.
Привычно написав на конверте: «г. Ленинград, ул. Моховая…», Маша отдала письмо знакомой сотруднице почты, с которой уже не раз виделись.
– Какой город?? – уточнила сотрудница.
– Ленинград, – уточнила Маша
– Это где, прошу извинить?
– Ну как где? На Неве… (а тем временем задумалась). Ведь если страна называется Россия, а СССР никогда нет и не было, тогда остается…
– Санкт-Петербург…
– Милая девушка, вы, наверно, перезанимались на своем истфаке. Санкт-Петербург с 1914 года и уже 81 год как называется Петроград.
– Ну да, ну да…
И исправила адрес на заказном пакете:
«г. Петроград, ул. Моховая, д. 21 корп. 2, кв. 11»
Друзья улыбнулись. Посидев еще немного в кафе, они засобирались по домам. Маша и Вика жили близко. Вика – по соседству, буквально в двух кварталах. Поэтому они шли к одной автобусной остановке. Так здорово, что Вика теперь, здесь, не болеет и может жить, где ей удобно. Мимоходом, пока они еще не разошлись, Вика пригласила Машу к себе, на дачу.
– В Варин Лог, да? – уточнила на всякий случай Маша.
– Нет… – удивилась Вика, – никакого Вариного Лога я не знаю.
– А где же той загородный дом? Как называется это место?
– А так и называется! Мы с ним тезки! Теперь он поселок городского типа, а прежде – совхоз Виктория. То есть победа.
2018-2019 гг.
Там, где нас больше нет, или добро пожаловать домо
© Copyright: Александр Светлопольский, 2024
Свидетельство о публикации №224041101568
Свидетельство о публикации №224041101568
Рецензии