Part 9

НОВЫХ БЛИЗКИХ ВСТРЕЧ РОБКИЕ ШАГИ; СДЕЛАЙ ЧТО-НИБУДЬ, ОТ МЕНЯ БЕГИ

    Пока юные помощники режиссера сдвигали столы, распределяли вокруг оных разномастные табуреты, я, пройдясь по коридорчику, вышел на застекленный балкон, заставленный горшками с чахлыми растениями и, размышляя над тем, от чего зависит color of vibes, не сразу заметил присоединившегося ко мне Элджернона Эббота, главного оператора, излучающего ядрено-лимонное shining детину с огромной татуировкой креста на шее и круглый год носящего майки - даже в собачий холод - с целью выпендриться, демонстрируя всем Иезусса с терновым венцом on the head на правом плече и кормящую грудью младенца богоматерь на левом. Использующий обсценную лексику в присутствии женщин, громко обсуждающий вагины своих любовниц, не стесняясь в выражениях, он грозил небесной карой всем, кто, по его мнению, сгорит в геенне огненной за те или иные провинности после второго пришествия, себя при этом грешником не считая. Мне уже доводилось пересекаться с ним на неоднократно, поскольку мир киноиндустрии, базирующийся в Нью-Моргксе, тесноват в отличие от того же Лос-Демоньоса, и с каждым разом я укоренялся во мнении, что this fellow - помешанный на религии фанатик, беспардонно тычущий в соринки окружающих указующим перстом и не замечающий громадных поленьев, торчащих из отверстий его дырявенького черепа. Такие люди, как правило, убеждены в своей избранности и начинают агриться, коль с их высказываниями не соглашаются, посему я избегал дискуссий с Элджерноном, не желая тратить время на сексиста и забияку, курящего травку, обзывающего своих пассий доступными шалавами и имевший двух сыновей от разных любовниц и своими детьми не интересующийся совершенно, - ну просто вылитый Пеллегрино. С моим папулей наш самонадеянный оператор точно нашел бы общий язык, - даже повадки у них, если приглядеться, одинаковые, словно они, блин, родственники по крови. О, как божественно пахла темно-бордовая жидкость, бушующая in his veins, - его аромат назойливо просачивался сквозь пористую аки губка кожу, щекотал ноздри, вызывал спазмы в желудке. Меня без преувеличения раздирало от желания прижать Эббота к стене, вонзить зубы в тончайшую точно пищевая пленочка skin, раздербанить сонную артерию и вытянуть blood в несколько гигантских глотков.
    - Уверуй, и Творец дарует исцеление, - завел свою шарманку бугай, развалившись на шезлонге с таким видом, будто из нас двоих таллеровым миллионером был он, а не я. - Хошь, дам контакты священника, проводящего таинство крещения? Еще учеником семинарии он ездил в Ромулус и имел честь облобызать ноготь понтификессы. Не вздумай обращаться к шарлатанам и слепцам, служащим другим богам! Молись Самому Главному, и тебя непременно услышат!
    - То есть, you wanna say, что приносить в жертву цесарок, славя Саннибанни или Бафомета - полнейший зашквар, а когда ветхозаветный боженька в окружении кровожадных ангелочков, трубящих for the slaughter, явился к Эбрейму и велел зарезать самого любимого сына, чтобы доказать свою преданность, - это другое, верно? - вспылил я, резко выдыхая и сжимая кулаки. Украшающая бицепс моего собеседника Вероника скривилась, когда Элджернон зашарил в кармане, ища зажигалку и нудно объясняя мне смысл сказочки, выставляемой церковью в качестве былины.  Его миролюбивость, of course, объяснялась тем, что я одной ногой стоял в могиле, и мистер Эббот, необычайно добродушный, цитирующий гребаное писание, взбесил меня так, что я лишь благодаря громадному усилию воли (куда подевалось спокойствие и отчего я так взвинчен?) остался стоять на месте, сглатывая накопившуюся во рту слюну. Размахивая кистью, обсыпая себя пеплом, оператор продолжал трындеть, а я, переведя взгляд с его верхних конечностей на свои, закатал рукав, обнажив запястье, на котором в восемнадцать лет набил сердце, а после расставания с Джессом преобразовал его в тюльпан, однако из-за того, что год спустя татуировка расплылась и более не вызывала у меня радостных эмоций, я свел ее лазером, а затем обратился к хирургу с просьбой вырезать обезображенный кусок кожи, и с тех пор чуть ниже ладони у меня красовался аккуратный шрам, который теперь странным образом испарился, как и розовая полоска на левом колене - наклонившись, я задрал штанину и убедился, что пропали даже мелкие отметины от застарелых фурункулов и ожог размером с монетку на боку. Ничего не объяснив озадаченно замолчавшему Эбботу, я ломанулся в гримерную, вытащил из глаз линзы и, смочив ватный диск растворяющим косметику маслом, стер макияж. Помнится, восемь часов назад визажисточка, ворча, что я слишком бледный, нанесла автозагар в несколько слоев, поскольку Клейтон большую часть своей vita пахал на рудниках и потому являлся обладателем потемневшей от нахождения под открытым небом чешуей. Эффект от регулярных походов в солярий был аннулирован полностью, и я мало того, что похож на пролежавшего в склепе мертвеца, вдобавок лишился абсолютно всех родинок, фетишизируемых поклонниками, а также очаровательных пигментных пятнышек, равномерно рассыпанных по всей площади туловища. Зрачки бездонными колодцами зияли в центре радужки, в животе протестующе заворочался желудок, намекая на голод, утолить который обычная еда более не могла. В сознании возникло как освещенный вспышкой молнии ghost house знание, что через несколько суток наступит слабость, и я не сумею передвигаться с прежней скоростью. Очевидное решение простого уравнения маячило around, но стоило мне попытаться сфокусироваться на нем, ускользало, дразнясь, волнистым попугайчиком, выпорхнувшим из клетки через щель неплотно затворенной дверцы. Пиликнувший смартфон оповестил меня о новом сообщении от Аламеды Пейсли, написавшей, что сегодня в шесть вернется со смены и, коль я все еще не поел, то она возьмет кровь для биохимического анализа. Часы показывали половину пятого, а учитывая бесконечные заторы на кольцевых автомагистралях, за полтора часа я как раз доберусь до Райтхэнд Авеню, пролегающей в километре от сквера имени Марни Морион, в котором величайшая из актрис любила прогуливаться по приезде в столицу Северной Гомерики и перечитывать занудного Моби Дика на скамеечке в тени каштанов.
    Отказавшись присоединяться к пиршеству, дабы не оскорбить коллег полнейшим отсутствием аппетита, я, велев Тони Сиболду оставаться с Лиситеей и не сопровождать меня на встречу с гематологом, пожелал приятного вечера всем присутствующим и, сославшись на срочные дела, выскочил из здания, забил в планшет адрес подруги и, активировав режим управления транспортного средства искусственным интеллектом, перебрался на заднее сиденье, свернулся калачиком, сжав palms коленями и накрывшись пиджаком. Физически я чувствовал себя отлично, - hunger, слегка щекочущий чрево, был терпим, - нечто схожее я испытал, отказываясь от мюсли и шоколадных батончиков, завтракая орехами, творожными шариками и банановым смузи, but если к перемене пищевых привычек организм привыкает, и спустя месяц-полтора правильного питания тяга к сладкому сменяется равнодушием, то закручивающийся in belly клубок, вращаясь, набирал массу, увеличивался, гнал на охоту, пытал my mind сочными picture, в которых я присасываюсь к чьему-то горлу и втягиваю в себя солоноватую жижу, утоляющую жеманно-сладостные муки for a while, наполняя теплом и энергией. I felt, как меня покидают силы, как мышцы каменеют, теряют эластичность, суставы наливаются свинцом, а извилины начинают куролесить и чесаться так, что хотелось расхреначить висок обо что-то острое и, сунув палец в отверстие, скрести по мозгу с самозабвением блохастой кошки, задравшей заднюю лапу и массирующей ею собственное ухо. Я толком не осознавал, отчего мое состояние стабилизировалось рядом с Аспориной, а при взаимодействиях с Элджерноном я делался нетерпеливым, вспыльчивым и злым. Происходящее казалось страшным сном, будто Фортуна от Амбиорикса Калленберга свой сияющий лик. Мало того, что я скончаюсь молодым, мало мне выкидонов самовлюбленного отца, кошмарных ночей в постели Элкотта и его повернутого на садо-мазо братюни, бесконечных тренировок, удовольствие от которых преувеличено зожниками-пропагандистами. Дофамин при умеренных физических нагрузках, разумеется, выделяется, but I am fucking human, и мне, как и многим, хотелось обожраться чипсами, полежать на диване и тупить в потолок, а не разучивать трехстраничные монологи, но я считал, что обязан преодолевать препятствия, ибо актерство - мое призвание, и в конечном итоге vita mia катится по наклонной, а мне остается лишь надеяться, что финал будет не настолько ужасным как в horror stories, и я сохраню хотя бы крупицы своего достоинства.
    С Аламедой мы столкнулись у въезда в коттеджный поселок и, синхронно выйдя на свежий воздух, добрели до особняка, приобретенного подругой в кредит и спустились в лабораторию на цокольном этаже, обсуждая последние новости. Деловито снуя по оборудованному по последнему слову техники помещению, грациозно лавируя между поверхностями, заставленными различными приборами, смахивающими на принтеры и сканеры, подруга, затянув жгут, вооружилась шприцем и с пятой попытки проткнув my skin (пришлось взять самую толстую иглу), откачала ровно два кубика пенящейся и, как мне показалось, блестящей темно-бордовой жидкости, попросила подняться на кухню и подождать там. Ее окружало такое же как и мисс Кертон мерцание, только не черное, а темно-коричневое, и я, turning on логическое мышление, умозаключил, что с теми, чья аура едва уловима, мне намного комфортнее, а чем шире и ярче окаймляющие person лучи, тем яростнее клокочет бездна inside me, будто поглотить this annoying light, изничтожить его - основная ее задача. Расположившись в кресле, принялся изучать изучать о мифологических существах, охочих до крови. В Элозии и Югославии, по поверьям, в лесах обитают не только лешие, кикиморы да русалки, но и упыри с вурдалаками, живые мертвецы, прислужники Любомора, однако дабы трансформироваться в нежить, следует заключить нерушимый договор с Чернобогом и умереть страшной смертью, а я, помимо того, что не верил в подобную ересь, был убежден, что жив, ведь corazon продолжало колотиться о ребра, пускай и гораздо медленнее чем обычно. Наверняка дело в каком-то сбое, и Пейсли, узнавшая мой диагноз самой первой, сведет с иммунологом, который пропишет мне курс антибиотиков, и я пойду на поправку и забуду о сумасшедших деньках, а странные видения, сопровождаемые желанием drinking blood и странная резиновость кожных покровов канут в Лету. I was a good boy, и жуткой кары не заслуживаю, though несколько блогеров, поддержавших Декстера Элкотта, заклеймили нас с Айви Гэвинсон неблагодарными тварями, разрушившими жизнь и карьеру насильника, требовавшего за свое покровительство непомерно высокую плату.
    Послышался топот ног по лестнице, шлепки, словно кто-то хлопал по твердой поверхности мокрой тряпкой, и секунду спустя в поле моего зрения оказалась подруга, цепляющаяся руками за стены, вращающая глазами и крупно вздрагивающая. Я незамедлительно кинулся к ней, удержав от падения, довел до living room, усадил на софу и приготовился вызвать неотложку, когда Аламеда, выхватив гаджет из моего захвата, пошарив в кармане халата, выудила колбочку с бесцветной жидкостью, мерцающей то голубым, то зеленым, то сиреневым, то розовато-коралловым цветом - аки превращенный в жидкость чудесным образом бриллиант, отражающий sunlight, завораживающе поблескивает, разбрызгивая на обои озорных солнечных зайчиков, прыскающих по углам, скачущих on the floor. Создавалось впечатление, что в крошечной емкости действительно плещется расплавленный алмаз, и мисс Пейсли, химик по первому образованию, просто обязана написать диссертацию на сию животрепещущую тему.
    - Как ты объяснишь это? - прохрипела женщина and, вскочив, покачнулась и рухнула обратно. - Что течет по твоим артериям, Амбио? Я ведь не спятила, и ты тоже видишь, что в пробирке субстанция, отличающаяся от крови как по внешнему виду, так и по составу!
    Выпив два бокала коньяка, ибо на трезвую голову воспринимать мой нелепый рассказ всерьез казалось полнейшим сумасбродством, гематолог, шокированная и утратившая навсегда возможность различать цвета (жестокая расплата за посвящение в тайну: как только она зафиксировала стеклышко с мазком на предметном столике и приникла к окулярам, ее роговицу обожгло радужной вспышкой, и мир навсегда утратил colors и заволокся серо-бежевым туманом), постепенно успокоившись, с хладнокровием, достойным восхищения, вылила rainbow fluid в рукомойник и предположила, что изменения, настигшие меня, необратимы и, скорее всего, мне стоит опасаться серебряных пуль, осиновых колов, чеснока и ультрафиолета, потому что с вероятностью в сто процентов Криос, мать его, Сноуден - вампир, передавший мне бессмертие и неуязвимость через укус, и следовательно, отныне я навсегда законсервирован в теле двадцатидевятилетнего мужчины and never will die, если, конечно, не попадусь в лапы охотникам, которые наверняка существуют, чтобы монстры вроде Криоса не плодили бесконтрольно себе подобных.
    - Is it truth? - поморщился я, все еще сжимая кисти собеседницы like drowning man, clutching at a straw. - Ты прикалываешься, не так ли?
    - Факты говорят сами за себя, мой золотой, - пожала плечами Аламеда и, делая подтвердить свои догадки, взяла канцелярский нож, полоснула меня им и издала нервный смешок, поскольку лезвие попросту треснуло, разломилось пополам, не причинив мне никакого урона. - А ведь на нашем потоке в колледже училась эмигрантка из Эвропы, убеждавшая, что ее младшую сестренку, отправившуюся в лес за малиной и черникой, защекотала ундина. Постарайся отыскать того парня и узнать как можно больше о вампирах, кроме очевидного, которое уже выяснил опытным путем. Теперь-то понятно, что большинство легенд в той или иной степени правдивы. А обо мне не беспокойся, я все равно планировала переквалифицироваться в педагога и начать зарабатывать чтением лекций в университете, так что цветовая слепота, конечно, штука неприятная, но благодаря ей я наконец-то уйду с нелюбимой работы и закрою долги уже в следующем году.
    Настояв на том, чтобы перевести подруге двадцать тысяч и угомонить свою совесть, разбушевавшуюся из-за того, что мисс Пейсли till end of her days будет наблюдать унылую серо-бежевую картинку, я перестал соображать, как вести себя в сложившихся обстоятельствах. In my mind вертелись knowledges about zombies, отложившиеся в подкорке сведения из фэнтезийных романов о девушках, влюблявшихся в оборотней. Создатели развлекательного контента частенько прописывали кровопийц галантными красавцами с безупречными манерами, острыми клыками и вырастающими за секунду ногтями. Что, если я тоже потеряю человеческий облик и превращусь в некое подобие фольклорного чудовища с засаленными волосами, гонимого жаждой, чурающегося больших скоплений народа и залепляющего окна своего готического замка отражающей свет фольгой? Способен ли я перегрызть глотку human и влачить существование во мраке одиночества, утоляя жажду по мере необходимости? Почему Сноуден выбрал именно меня? Как я объясню находящимся в курсе трагедии знакомым, что не только не сыграл в ящик от вцепившегося клешнями в меня недуга, но и в свои сорок пять выгляжу молодым, свежим, ни капельки не изменившимся, пышущим красотой и здоровьем? Сумею ли скрыться от правосудия, коль, зазевавшись, оставлю на месте преступления уйму улик, указывающих на причастность мистера Калленберга к странному murder, в результате которого у victim выкачали всю кровь? Миллионы вопросов третировали my poor brain, и я не ведал, смогу ли примириться с vida nueva, предполагающую наличие жестокости и насилия, продиктованных желанием жить, сумею ль отнимать people’s lives украдкой, like a shameless thief?