Хлебный маршрут

   В конце пятидесятых и в начале шестидесятых годах прошлого уже века мне частенько выпадало проделать с весьма определенной целью маршрут п. Тимофеево - г. Краснознаменск. И все уже в голове сложилось, и завязка, и средина, и окончание, что мне чаще всего не очень удается. Уже придвинул поближе клавиатуру, как в голове всплыл эпизод моего первого преодоления этого пути.
   Именно преодоления, иначе это назвать нельзя. Когда весной 1945 года немцы вывели войска с территории нынешнего Краснознаменского района, они взорвали за собой все мосты, не только через реку Шешупе, в сегодняшнем райцентре, в поселках Тимофеево и  Лесном, но и все капитальные мостостроения через большие и маленькие ручьи. Такая же участь постигла мост на мини речке Черная напротив поселка Полянское. Автомобильный транспорт на этом отрезке шоссе Краснознаменск – Неман не ходил, так как отсутствие моста и очень топкие берега ручья стали непреодолимым препятствием для машин. Поэтому компания женщин из нашего поселка, в том числе и моя мама, и уговоривший длительным нытьем взять меня с собой я, неспешно двигалась в направлении города на транспортном средстве, представляющем следующее: деревянная плоская платформа, размером примерно два с половиной метра на пять, которая опиралась на две оси. Колесами служили колеса от немецких полевых пушек, а тащили этот агрегат два трофейных немецких тяжеловоза – два мощных жеребца с мохнатыми ногами породы «Першерон». Когда кони переходили самое глубокое место трясины, уровень грязи доходил им до половины брюха, а телега просто плыла. Черная, вонючая,  жижа просачивалась сквозь доски настила, и пассажирам приходилось вскакивать и спасать свою одежду и вещи. Хорошо, что эта грязевая преграда была не столь широкой. Телега вылезла на бугор, остановилась, и пока лошади отдыхали, пассажиры быстро нашли ведро, из прибрежной осоки изготовили нечто, похожее на щетки, и в течение  десяти минут от грязи не осталось и следа.
    Из всех видов аллюров лошадиного движения, как-то рысь, галоп, карьер першероны знали только один – шаг. Вот таким неторопливым шагом, изредка помахивая шикарными хвостами, отгоняя желающих попить лошадиной кровушки летающих насекомых, они продолжили маршрут. Шесть часов в одну сторону, шесть в другую, вот и все путешествие. Тем не менее, все участники этого вояжа успели положительно решить свои вопросы, так что результат визита в райцентр можно считать со знаком «плюс».
    Прошло несколько лет, и мосты восстановили. Сначала собрали деревянные конструкции, а потом свое место заняли железобетонные плиты. И по обновленному шоссе бойко забегали, перевозя людей и различные грузы разномастные грузовики: юркие полуторки ГАЗ – АА, газоны ГАЗ – 51, потихоньку уходящие с трасс ЗИС – 5, и приходящие к ним на смену ЗИЛ – 164, – «Захары». Организованная для снабжения населения «Потребкооперация» работала еще ни шатко, ни валко, и в нашей семье возникла «хлебная» проблема. В магазине хлеба нет, а самой испечь у моей мамы ну никак не получалось. Соления, варенье у нее всегда были высококлассными, маринованные белые грибы хоть на стол в Кремле ставь, а вот хлеб… То ли она применяла не те ингредиенты, то ли она применяла их не в том порядке, короче говоря, ничего не получалось. Середина вечно не пропечена, корка не поднималась. Хорошо скотина на дворе успешно реализовывала остатки этого кулинарного искусства, а так не выбрасывать же, ведь хлеб выбрасывать нельзя. А вот у бабушки, испеченные на сковородке круглые караваи, выложенные на лавке и накрытые полотенцем, источали такой ароматный хлебный дух, что стоило огромного труда дождаться, пока они остынут. Проходишь, как бы случайно мимо хлебов, рванешь, обжигая пальцы, краюху, и сопровождаемый гневным вскриком бабушки и шлепком полотенцем по спине, выскочишь на улицу. А вот дома не над чем было проводить такие эксперименты.
    Не знаю, кому из моих родителей пришла идея сделать  меня «хлебовозом», задача была поставлена четко и конкретно: два раза в неделю после уроков смотаться в райцентр и привезти три буханки магазинного хлеба, две штуки черного и одну белого.
    Технология поездки заключалась в следующем: сунув в карман авоську и получив у матери красный здоровенный червонец,  дойти (добежать) до трассы, как у нас говорили – до асфальта и поймать попутку. Автобусы в ту пору ходили практически без расписания,  прождать этот голубой вагончик можно было часа полтора-два.  Добраться до центра города, в припрыжку пройти метров пятьсот до хлебного магазина, закупиться хлебом. Очередей практически никогда не было. Потом вернуться в центр к чайной, где перед дорогой подкреплялись едой и не только, водители, договорившись  с кем-то из них о доставке до нашего перекрестка,  проделать обратный путь. Все предельно просто. Но, гладко было на бумаге, но забыли про овраги.
    Первый овраг заключался в следующем - выдаваемые мне финансы планировалось использовать следующим образом: два рубля водителю за провоз туда, и два за обратную доставку.  Три буханки по два рубля, итого шесть рублей. Вот и все, был червонец и нет его. Но в магазине на отдельном прилавке находился главный овраг - бисквитные пирожные по цене два рубля двадцать копеек за штуку. Двадцать копеек можно было сэкономить на школьных завтраках, но где взять целых два рубля?   Приходилось прибегать к бесчестным способам обогащения, суть которых заключалась в следующем. Стоило машине остановиться, надо было быстро соскочить с кузова, и с воплем: «Дяденька, спасибо» , - стремглав рвануть через площадь. В большинстве случаев это удавалось.  Но однажды я попал на водителя, который меня узнал и потребовал предоплату в двойном размере. Пришлось платить, а дома соврать, что прямо на мне хлеб кончился.
   Практически все рейсы заканчивались благополучно, но однажды я крупно попал. Дело было в ноябре. Закупив буханки,  я тщетно пытался найти пустую попутку, но у всех машин кабины были заняты, а в кузов водители никого не брали – холодно. Еле - еле уговорил одного шофера взять меня в кузов, да и то весь кузов был почти доверху заполнен кирпичом, борта выглядывали над кирпичом только сантиметров на десять. Я твердо обещал, что буду крепко-крепко держаться, и мы поехали. Дорога заняла всего-то минут сорок, но когда машина остановилась, и водитель, высунувшись в окно, трижды призвал меня слезать, я, настолько замерзший, не смог ему даже ответить, не говоря уже о попытке разогнуться. Шофер, чертыхаясь на всю ивановскую, залез на кузов и с помощью женщины попутчицы, спустил меня  на землю, немного размял, и, получив утвердительный ответ о том, что я благополучно доберусь до дома, хлопнул дверью и продолжил свой путь.
   Сначала медленно, а потом все быстрее, постепенно разогреваясь, я пробежал привычный маршрут. Впоследствии даже не чихнул. Вот что значит деревенская закалка! В подобные вояжи я отправлялся еще долго. Красивый красный червонец сменился маленьким сереньким рублем, более-менее упорядочилось автобусное движение, и можно было иногда проехать с комфортом. После реконструкции увеличила выпуск хлебобулочной продукции районная пекарня, и фабричные буханки стали попадать на прилавки местного сельпо. Описание красивого красного червонца в тексте моего рассказ говорит о том, что начало моих вояжей пришлось на конец пятидесятых годов, и было мне в ту пору всего одиннадцать лет.
 
 
    Александр Косульников.   Москва,09.04.2024 г