Последняя дуэль Лермонтова об истинных причинах

Последняя дуэль Лермонтова: об "истинных причинах" и об "оскорблении противника" (приложение)

Данная статья является приложением к другой статье автора "Последняя дуэль Лермонтова: как это было" и освещает дополнительно некоторые вопросы, привлекающие в наши дни значительное внимание лермонтоведов и публицистов.

Начало: http://proza.ru/2024/02/13/1269


Об "истинных причинах"

Разительное несоответствие между ничтожным характером ссоры и ее трагическими последствиями порождало предположения, что существовали другие, более глубокие побудительные мотивы действий Мартынова. Этим попытались воспользоваться родственники и сторонники убийцы поэта, чтобы выдвинуть версию причин дуэли личного характера.   

Рассказывался следующий бытовой инцидент. В конце лета 1837 года Мартыновы попросили Лермонтова передать письма Николаю Мартынову на линии. По словам Лермонтова, в дороге у него украли вещи, и писем Мартынову он не передал, но, так как в письма были вложены деньги (триста рублей), в компенсацию отдал приятелю свои. По версии Мартыновых, Лермонтов не должен был знать о денежном вложении, и на основании этого недоразумения пытались утверждать, что он вскрывал письма. (В качестве мотива Лермонтову, возможно, приписывалось романтическое любопытство к письму одной из сестер Николая Мартынова.)

Однако реальность кражи вещей у Лермонтова осенью 1837 года признают как дореволюционные, так и современные исследователи, включая таких лермонтовских скептиков, как В. Захаров и А. Очман. Дореволюционный журналист П. Мартьянов со слов барона Майделя передавал, что в Ставрополь Лермонтов приехал без вещей и не сразу явился к начальству, так как не было формы, за что получил впоследствии выговор: ему сказали, что обязан был явиться немедленно, в чем приехал. Также 2 февраля 1838 года поэт писал письмо своему знакомому Ивану Петрову, у которого занимал деньги (1050 рублей) на покупку нового обмундирования взамен украденного. В письме Лермонтов благодарит Ивана Петрова за помощь и возвращает занятую у него сумму: «Любезный дядюшка Павел Иванович... С искреннейшею благодарностью за все ваши попечения о моём ветреном существе имею честь прикладывать к сему письму 1050 руб., которые вы мне одолжили» (Примечание 1).

Известно, что Лермонтов и Мартынов в дальнейшем оставались в приятельских отношениях. В 1838-39 гг. они виделись в Петербурге, а осенью 1840 года вместе принимали участие в военных действиях — в экспедиции генерала Галафеева в Малую Чечню.

Несостоятельность данной версии причин дуэли, выдвигаемой потомками и сторонниками Николая Мартынова, казалось бы, очевидна. Однако на фоне модного ныне искусственно раздуваемого уважения вокруг имени убийцы Лермонтова, а также искусственного занижения авторитета самого поэта, не прекращаются попытки современных журналистов, блогеров на страницах газет, журналов, в интернет-пространстве представить Лермонтова фигурантом каких-то будто бы имевших место неприятных "разговоров", "объяснений", приписать ему некое "чувство вины перед Мартыновым" и т. д. Между тем поведение Лермонтова тем летом не составляет загадки - оно вполне описано независимыми наблюдателями.

Его описывают спокойным, веселым, не воспринимавшим дуэль всерьез – Екатерина Быховец, Н. Раевский, князь Васильчиков (свидетельствам последнего, человека, прохладно относившегося к поэту – особое доверие). Когда по приезде в Пятигорск Лермонтов узнал, что здесь Мартынов, он обрадовался возможности встретиться со старым приятелем. Наблюдатели не помнят ни холодности его, ни настороженности при этом известии. Екатерина Быховец описывает, что Мартынова поэт представил ей как «своего товарища и друга» (человек, никогда не считавший нужным притворяться). По воспоминаниям князя Васильчикова о дуэли Лермонтов говорил, что он стрелять не будет, «да и Мартынов стрелять не станет, и вообще никакой дуэли не будет». Также Васильчиков описывает, что Лермонтов до последнего шутил, а на намеки секунданта, не намерен ли он убивать своего противника, ответил, что «в дурака стрелять не будет».

После дуэли в его вещах не нашли ни прощального письма, ни записки, а только 20 билетов на ванны, купленных за 2-3 дня до трагедии, также выясняется, что за неделю до поединка он в письме просил домашних прислать ему полное собрание чьих-то сочинений.

Особое внимание даже некоторых современных лермонтоведов привлекает следующий фрагмент статьи о дуэли, которую выпустили уже после смерти Н. Мартынова его потомки. В статье утверждается, что будто бы Лермонтов перед дуэлью сказал секундантам: «Я сознаю себя настолько виновным перед Мартыновым, что чувствую, рука моя на него не поднимется». Подобные слова поэт действительно говорил: «Рука на него не поднимается», «я в Мартышку стрелять не буду, рука не поднимается» - это разошлось по всему Пятигорску и было понято городскими обывателями без каких-либо объяснений (Примечание 2).

Итак, все поведение Лермонтова представляется кристально ясным. Так ведут себя люди в случаях, когда дуэль за пустяк, когда она представляется нелепым недоразумением, которое должно кончиться пустыми выстрелами и примирением с шампанским. И приписывать Лермонтову более серьезное отношение к дуэли, чем он хотел показать, или, тем более, некие признания вины перед Мартыновым нет никаких оснований.


Об "оскорблении противника"

Спекуляция на фразе Лермонтова «в дурака стрелять не буду», будто бы произнесенной в решающую минуту в лицо вооруженному противнику, стала популярной в наши дни среди современных лермонтоведов (В. Захаров, А. Очман). Именно в этой, заметим, условно-оскорбительной, реплике Лермонтова усматривают последнее, решающее оправдание Николая Мартынова. Между тем нет серьезных оснований полагать, что во время поединка противники вообще обменивались какими-либо репликами. Из достаточно точного, скрупулезного рассказа Александра Васильчикова следует, что Лермонтов произнес фразу «про дурака» именно в ответ на намеки секунданта, по иронии судьбы как раз его, прекрасного стрелка, предостерегающего от чрезмерно агрессивных намерений в отношении противника. Уже в рассказах потомка Васильчикова (а подобные пересказы чужих рассказов часто бывают неточны) ситуация приобрела такой оттенок, будто бы громко, с близкого расстояния Лермонтов «оскорбил» таким образом Николая Мартынова.

Что же, вполне возможно, что его твердое намерение не стрелять в своего противника/приятеля, в сущности благородное, и вместе с тем естественное выражалось именно таким непатетическим образом. Негативная реакция современных лермонтоведов на поведение поэта представляется в этой связи сильно преувеличенной.

А. Очман настаивает на том, что расстояние между Лермонтовым и Мартыновым на момент рокового выстрела составляло 20-25 шагов. С этого расстояния бессмысленно кричать что-либо своему противнику. Для того чтобы представить, что Лермонтов с барьера назвал дураком своего приятеля, нужно допустить, что он именно подошел впритык к барьеру, и расстояние между ним и Николаем Мартыновым составило не более 15, а то и 10-и шагов. Но такое допущение очевидно невыгодно преданным защитникам Мартынова, а потому и от активных спекуляций на этом обстоятельстве лучше воздержаться. По крайней мере, Александр Васильчиков в интервью 1870-х гг. отрицал наотрез какие-либо выкрики с барьера (Примечание 3).

Кроме того, Н. Мартынов не был человеком, действующим под влиянием минуты - этот недостаток спонтанности, непосредственной эмоциональности и лежал до некоторой степени в основе возникшего конфликта. И прежде всего он, как и некоторая часть военных своего времени, не принимал "игровой природы" дуэли: по его собственным словам, дуэль - "не повод для пустой траты пыжей и гомерических попоек после нее". Вероятно, это обстоятельство является более существенным для понимания произошедшей трагедии, чем имевшие или не имевшие место быть на месте поединка вызывающие жесты или реплики.




Примечания:

Примечание 1. Также по мнению исследователей в повести «Тамань» из "Героя нашего времени" отражены путевые впечатления Лермонтова по дороге в первую ссылку на Кавказ во второй половине 1837 года. Осенью 1837 года поэт проезжал через Тамань, где, по данным Лермонтовской энциклопедии, была и девушка, и загадочный татарин, и слепой мальчик, описанные впоследствии как герои повести. У Печорина (герой, близкий автору) крадут вещи, как их украли у самого Лермонтова, причем даже наименования украденных вещей не являются произвольными – дагестанский кинжал, шашка, шкатулка. Лермонтовская энциклопедия сообщает, что дагестанский кинжал был действительно кем-то подарен поэту (стихотворение «Кинжал»). Cовременный лермонтовед Д. Алексеев полагает, что шкатулка – несомненная аллюзия на письма родных приятеля. Вполне вероятно, что «Тамань» содержит в себе некое послание, до сих пор незамеченное, но заслуживающее того, чтобы быть прочтенным.

Примечание 2. Словам "я сознаю себя настолько виновным перед Мартыновым...", ложно приписываемым Лермонтову заинтересованными людьми, придает, очевидно, особое значение лермонтовед 1930-х гг. рождения Александр Очман. Понимая, что не может передать эту "невозможную" фразу непосредственно, он, тем не менее, в своих статьях о дуэли "своими словами" приписывает поэту некое чувство вины перед товарищем, в котором Лермонтов будто бы признавался секундантам, расставляя таким образом выгодные для убийцы поэта акценты. В своих симпатиях к Николаю Мартынову А. Очман даже готов переступить через элементарный профессионализм, предполагающий, что подобные свидетельства явно заинтересованных лиц можно считать за истину лишь в том случае, если они подтверждаются другими независимыми наблюдателями. Автор в статье выше подробно показывает, как свидетельства независимых наблюдателей последовательно опровергают такую возможность.

Примечание 3. Попытки современных лермонтоведов непременно реконструировать подробности этой дуэли максимально точно представляются бесплодными и ненаучными. По мнению автора, сделать это невозможно по ряду причин: "круговая порука", которой были связаны общие друзья Лермонтова и Мартынова - секунданты как на следствии, так и в дальнейшем, растерянность участников, потрясение от неожиданности трагического исхода, наконец, вероятные поздние аберрации памяти рассказчиков (А. Васильчикова и Н. Мартынова). Благоразумнее довольствоваться приблизительной картиной поединка и признавать в данном случае возможность разночтений.   




Литература

Алексеев Д. Лермонтов. Исследования и находки. 2013.
Аринштейн Л. "С секундантами и без..." Убийства, которые потрясли Россию. 2010.
Герштейн Э. Судьба Лермонтова. 1986.
Захаров В. А. Дуэль М. Ю. Лермонтова: как это было. 2012.
Лермонтовская энциклопедия. Издательство Пушкинского дома. 1981.
М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников. - 1989.
Очман А. Лермонтовское притяжение. 2014.
Розанов В. Вечно печальная дуэль. Новое время. 1898.
Щеголев П. Книга о Лермонтове. 1929.