Кожаные латы. Глава 1

Опасная у нас, у наемников, работа, то в позолоченных латах ходишь, ездишь на дорогом боевом коне, деньгами соришь, то с голым задом остаешься, в пору хоть милостыню просить, вот и в этот раз, едва с поля боя ноги унес. Да и схваткой не назвать, как есть, чистый разгром. Врасплох застали, перебили всех соратников и командира нашего, тут не стыдно и за свою шкуру порадеть. Латы все изрублены, не годятся никуда, копье сломалось, меч вовсе в чьем-то трупе остался, сохранил лишь щит каплевидный за спиной, зеленый с изображенным на нем старым желудем, символ ватаги славный, и то потому, что прикрывался им от стрел, а торчало их теперь изрядно. Ну, хоть наконечники соберу, продам и то благо, или починю снасть, луком обзаведусь, хоть еды смогу на ужин настрелять. Следы свои благополучно замел, не найдут, сколько бы не старались. О будущем особо не задумывался, да и зачем, у солдата удачи есть лишь настоящая.


Уцелел, брюхо набил, выспался и живи дальше, что-то да подвернется. Правда, в этот раз, подвернулось болото, настоящее, со всеми «ароматами», какие положено, топкой грязью и прочим. И ведь так велико, что не обогнешь просто так, сколько шагать придется, неведомо. Плюнул, помолился, да и пошел прямо с кочки на кочку перепрыгивая. И тут вижу, прямо из грязи голова точит, точнее, череп, а на нем кожаный шлем надет, да не простой, а с символами некими неведомыми. Так-то, подобное снаряжение мало кто использует, тяжелое, не столь прочно, как железо, плохо гнется и все такое, но мой собственный ныне никуда не годится, и погнут, и забрало потерялось, и дырок хватает, и мертвецу уже ничего не нужно. Но, просто так тоже мародерствовать не хочется. Потому, помолился за душу утопшего, пожелал ему посмертия хорошего, да после начал стаскивать предмет снаряжения. А у черепа вдруг глаза вспыхнули голубым огнем, да послышался голос потусторонний, жуткий.


- Вижу, хочешь ты мой шлем забрать, - начал покойник, - меж тем, даже не знаешь, что это такое, а ведь он – часть полного доспеха чудесного, предназначен убить колдуна злого, я вот пытался раздобыть недостающее, да не сумел, погубил меня недруг проклятый. Теперь перед тобой задача стоит непростая, либо закончить дело, совершить три подвига, кои я не успел, или наказан будешь, как вор нечестивый, утащу на дно, вместе догнивать придется.


Крепко я себя обругал за глупость, да теперь выбора особого нет, или задание принимать, или сгинуть, второго, конечно, как-то совсем не хочется. Потому, вздохнул тяжело и дал обещание сделать все, как велят, разумеется, никуда не денешься.


- Тогда надень шлем и все знания необходимые, куда идти и чего делать, сами придут, - пояснил собеседник, - прощай, желаю удачи от всего своего отсутствующего сердца, закончить работу и обретешь счастье, о котором и мечтать прежде не мог.


Честно говоря, прежде чем облачаться в чужой шлем, хотелось его, хотя бы, помыть, но негде, пришлось махнуть рукой, собственный выбросил, за ненадобностью, нахлобучил и тут такая боль голову пронзила, чуть с ума не сошел, а после понял, чего надо. В трех местах на болоте хранятся панцирь с юбкой кольчужной, поножи с сапогами, наручи с рукавицами, все из самой лучшей и зачарованной кожи, охраняют их три стража могучих, первого необходимо силой взять, второму, храбрость свою показать, третьего умом превзойти. Получится, а там уж злой колдун сам, лично, явится на битву, опасаясь, что армию соберу, да и
поведу на него, а уж тогда точно не совладает. Он бы и сейчас попытался помешать, непременно, да затеял прю со своими соседями, а о латах в болоте и позабыл совсем. Но, когда объединится облачение, почует ауру магическую, да перепугается. И уж после не зевай, добивай злыдня не жалеючи, многих спасешь от беды, а себя в первую очередь.


Насчет силы, тут я мало беспокоился, с двенадцати лет в солдатах хожу, с шестнадцати, в наемниках, уж опыта боевого достаточно, да и храбрость свою много раз доказывал, часто в бой шел, а отступал последним, сегодня не в счет, а вот насчет ума, тут есть, о чем беспокоиться, больше по части команды исполнять, нежели придумывать планы, придется потрудиться. Но, в самом конце, завсегда труднее всего, ну, приступим, помолившись. Да, наверняка, появятся и другие проблемы, не стоит забывать о местной нечисти и нежити, точно вмешается, кто-то попробует помешать, другие, помочь, третьи просто скушать, а моя задача уцелеть, опять. В общем, поспешил в дорогу, пока, вправо, разумнее всего, начать именно с панциря и юбки, для дальнейшей живучести. Куда проще сражаться, когда внутренние органы защищены, и никто не сможет выпустить. Посмотрим, что там за недруг такой могучий? Не успел я и нескольких шагов пройти, как сзади что-то шлепнуло громко, развернулся, а передо мной нечто странное сидит, голова человеческая, но с лягушачьими глазами и пастью, конечности так же жабьи, но размером с ребёнка пятилетнего, вся шерстью покрыта, одно радует, вроде не атакует, голову набок склонила, разглядывает.


— Ты ещё что такое и чего от меня надо? — я сощурился и снял щит со спины.


— Загубляйка я, из местных, а тебя как звать - величать, сын Адама? — спросило чудовище вполне человеческим голосом, — а что касаемо, зачем показался, так просто любопытно стало, снова кто-то пытается доспех добывать.


— «Снова»? — переспросил я. — И я, это, называй «Старым Жёлудем», мы все так звались, кто в ватаге состоял, плюс личное прозвище, но теперь в этом смысла нет, поскольку один лишь и выжил из всех.


— Ты должен знать, кто жаждет силы, должен будет за неё платить, — монстр высунул свой длинный язык и облизнулся, — колдун, что боится лат, конечно, большой злодей, но он поддерживает заклятье проклятых неразрушимых цепей, которыми скована на дне болота тинная дева. Она тут давненько томиться, первые сто лет клялась за того, кто ее освободит, замуж выйти, вторые, стать его верной рабыней, а третьи, погубить непременно страшной смертью, потому, подумай крепко, надо ли тебе такое вообще.


— Если бы ещё и выбор имелся, — я пожал плечами, — потому как если откажусь доспех собирать, да темного мага воевать, как есть, утопят в трясине. Может, при должном снаряжении, и тинной деве не дамся. Но, спасибо, что предупредил, угостил бы чем-нибудь, даму самого при себе ничего нет.


— О, не волнуйся, я подожду, пока умрешь, так или иначе, а потом уж и наемся непременно, — «успокоил» собеседник, — к тому же, сыт, больше жажду удовлетворить своё любопытство, у нас тут веками ничего интересного не происходит, скука смертная, а ты позабавить горазд явно.


— Только держись подальше, и чтобы видел постоянно, — предупредил я, — не заставляй нервничать, а то могу и зашибить ненароком.


В общем, побрел я, а рядом, и Загубляйка тут же прыгал, словно верная собачка рядом с любимым хозяином, и вот увидел я вдали первого врага своего, и крепко так разочаровался, думал, будет чудовище какое, или воин, а там столб стоит со шлемом древним, сверху напяленным, привязан к нему шест, заменявший руки, с одной стороны к нему щит прикреплён, с другой цепник. Кираса кожаная, состоявшая из чешуек, да юбка кольчужная на нем же висела, болталась, словно на специальной стойке для лат, тоже рунами украшена. И тут в забрале шлема два алых глаза вспыхнули, начал столбик вращаться, да послышался хохотнул злобный, издевательский.


— Может, сплю я и вижу какой-то глупый сон? — пробормотал я себе под нос.


Кто мог догадаться поставить чучело для тренировки воинов, среди топи, да наделить подобием жизни? Но, хочешь не хочешь, а одолевать надо, хуже, что оружия при себе нет, кроме щита, придётся рисковать. Побежал вперёд, с громким криком, перепрыгивая с кочки на кочку, приблизился к недругу, пришлось несколько раз присесть, уходя то от удара цепником, то щитом, а скорость соперника впечатляла. Ну, ничего, мы тоже не лыком шиты, так сказать. Примерился, приготовился, прыжок вперёд, щит подставил, удар оказался такой силы вражеский, едва руку не сломал, аж в глазах потемнело, зато шар шипастый в досках, твёрдой кожей обшитых, застрял намертво, сколько не дергал противник, освободить никак, а без этого и повернуться не может, попытался уронить меня, да на ногах крепко стою, теперь повернуть щит и как учили, нижним сужающимся концом по шлему, срывая его, сбросил со столба и покатился он, да погрузился в тину. А я сам столб облачил, сколько тот не пробовал вращаться, напряг мускулы, так что пот на лбу выступил, поднатужился, да и вырвал, теперь снять свою добычу желанную. Только это сделал, как столб с поперечной палкой начал быстро гнить, прямо на глазах, пока в труху не обратился, щит же с цепником заржавели и пылью стали.


— Ну, первое испытание всегда легкое, — подал голос мой прыгучий сопровождающий, — с ним бы любой справился, пусть и не так быстро, дальше-то куда хуже будет, силу сила ломит, а вот выдержишь ли испытание страхом?


— Кто твою образину видел, тому уж ничего не страшно, — отмахнулся я, облачаясь в кирасу, конечно же, впору пришлась, словно по мне шита.


Теперь надо влево идти, относительно того места, где сражался со столбиком, меж тем, вокруг начал туман собираться, все больше скрывая окрестности, куда идёшь, не видно, главное не споткнуться. И вот послышались стоны жуткие, вой потусторонний, вспыхнули огоньки зелёные и показались мертвецы, да не простые, а мои павшие товарищи, как кто на поле боя остался, с отрубленными конечностями, без голов или стрелами и копьями истыканные, так и шли. Да ещё и бормотали нечто гневно, а скоро и слова смог разобрать.


— Ты нас бросил, оставил одних, сбежал, — говорили они, — почему не слег рядом, или не подумал о мести убийцам, лишь спасал свою жалкую жизнь?


— Это что и есть тот страх, каким пугать собрались? — ярусами всплеснул. — Придумали тоже, с вами помирать, мы не родину защищали, не свою деревню, любящих родителей, жён верных, да детей малых, сами пришли за деньги, за звонкое золото, убивать и грабить, да насиловать, и погибли от рук таких же наемников, просто более хитрых. Наказывать некого, да и не за что, поражение, как и смерть, тот риск, с которым смиряешься, занимаясь нашим делом. Так что совесть моя чиста, уж скорее к убийцам вашим присоединился, коли взяли, чтобы и дальше зарабатывать, и вести веселую жизнь. И каждый из вас поступил так же, потому, возвращайтесь туда, откуда пришли.


Не скажу, что являюсь каким-то там героем, но наёмник должен уметь сохранять хладнокровие в любой ситуации, а то долго не проживет, бояться стоит того, что опасно, а если заранее предупредили, мол, пугать будут, значит, недруги и навредить не сумеют, пока не поддашься ужасу. Мертвецы накинулись, пытались зарубить, заколоть или схватить, чтобы в трясину утащить, но не могли даже коснуться. Скорее испытывал лёгкую печаль, видя такие знакомые лица, с кем так недавно пил вместе, шутил и дрался плечом к плечу. Поняв, что их усилия напрасны, покойники растворились в тумане, однако, испытание и близко не закончилось, Загубляйка принялся расти вдруг, пока не стал ростом с гору, когти походили на сабли длинные, изо рта клыки выросли, весь шипами покрылся, на кончике языка копейное острие появилось, навис, злобно рыча, чудовище безобразное, глаза зелёным пламенем горят, но я лишь зевнул и ладонью по рту похлопал. Ну, страшен и чего, и раньше красотой писаной не отличался, будем откровенны. Надо сказать, и прежде с чудовищами сталкивался, помнится, подрядились одного огра-людоеда бить, вот там тварь была адская, шестерых наших поломал, пока наш главарь ему копье в спину не вогнал, мне чуть ударом кулака голову не снес, едва успел пригнуться, ещё бы дюйм и все. И что фальшивка и ребёнку ясно, столь громадное существо непременно в грязь погрузилось, а нет, сидит, как на твёрдой земле. Монстр языком выстрелил, но прошёл он сквозь плоть, не вредя. И снова чары продолжали действовать, теперь из тумана вышли те самые наемники - победители, от коих убегал, выглядели, совсем как настоящие, лица грозные, мечи в руках сверкают, копья на изготовку, арбалеты наведены и готовы угостить болтами, тетивы луков натянуты.


— В этот раз молодцы, куда как лучше подготовились, — я кивнул, — только чтобы такой толпой стали за одним беглецом гоняться, вместо того, чтобы убитых грабить, да победе радоваться, не поверю, мне красная цена - пара медяков, да и не помню, чтобы грешил больше остальных.


— Ты нашему воеводе копье в бедро вогнал, — напомнил один из воинов, — умер свет наших очей, истек кровью, а его как отца родного любили, подобного никогда не простим, приготовься присоединиться к подельникам, пёс смердящий.


— Ну, попробуйте, если настоящие, сколько смогу, с собой заберу, а нет, так и бояться нечего, — усмехнулся я.


Придумали тоже, воина боем пугать, боишься, обычно, перед схваткой, ну, после, бывает, прихватывает, когда боевой раж проходит, а во время ничего не чувствуешь, кроме ярости и желания извести недругов, кинулся я вперёд с боевым кличем отряда, звякнули тетивы, отправляя в полёт стрелы и болты, выдвинулись копья, поднялись вверх мечи и топоры, готовые разить, да в е мимо и сквозь меня проходило, не вредя, но тут иное приключилось, оступился и в топь провалился по пояс, а недруги испарились, словно и не было их никогда. Неужели теперь здесь и сгину, утону, вот сейчас как раз перепугался, да монстрик болотный, любопытный зритель, вытянул язык свой длинный, подал вместо руки, вцепился я в него судорожно, Загубляйка принялся тянуть, с неожиданной для такого небольшого существа силой, наконец, грязь чмокнула, отпускали я вылез на кочку, весь в грязи.


— Вот спасибо, — прохрипел я, — век об услуге помнить буду. Выручил, спас от смерти неминуемой, а то торчать мне тут скелетом, пока новый глупец не попадётся и не продолжит дело. Ну, коли злой колдун к тому времени сам как-нибудь не помрет.


— Да просто жалко было, если бы представление закончилось, — болотный житель смущенно кашлянул, — ты меня изрядно забавляешь. Видать, напугать не так-то и просто, если не считать того момента, когда в болото провалился, держался стойко, но тут и первый из храбрецов не выдержал.


Рассеялся туман и увидел я перед собой поножи, так же из чешуек, и крепкие сапоги, немедленно облачился, правда и свои не выбросил, ещё сгодиться могут. И снова все подошло и сидело, как влитое. Ещё спокойнее странствовать стало, потому как почти со всех сторон защищён, однако, дальше предстояло нечто вправду сложное, придётся хитрить, да мудрить. Поспешил дальше и вскоре узрел нечто невиданное, да странное, прямо среди топи стоит старик седой с длинной бородой, в зелёных одеждах, а перед ним на стойке специальной книга большая, что-то в ней незнакомец записывает, но главное, к стоечке дубина прислонена с навершием в виде кулака. И что здесь требуется? И вот старик глаза поднял на меня, нахмурился.