Кожаные латы. Эпилог

Не очень-то я поверил, особенно, после истории о платье, да с выбором ещё хуже прежнего, кто знает, каковы свойства топора жуткого, лучше пока исполнять просьбы, после же жизнь покажет, как все обернётся. Поспешил к руинам храма. Тут пришлось несколько каменюг оттащить, пока освободил алтарь, тронул панель, а из-под монолита как полезла некая пакость прозрачная, на слизь похожая, алтарь в центр себя поместила, приняла форму человеческую, великана ростом в сто футов, и попыталась меня кулаком ударить, но видать и тут без чар не обошлось, потому как длань жидкостью стала, как с латами соприкоснулась и разбрызгалась. А я сам в атаку пошёл, не убоявшись порождения тёмных сил. Нырнул в ногу пакости, конечность растеклась, враг запрыгал на оставшейся, теперь полностью уронить, а там и от туловища избавился, повторил трюк с панелью, монолит на четыре части разделился и выпал из него моток каких-то серебряных ниток. Не успел я их схватить, как взмыли в воздух, перелетели куда-то, прямо к тинной деве, невесть откуда взявшийся, и начали её тело обвивать, пока не превратились не то в доспех плетённый, не то в одежду, теперь видны были лишь глаза в узкой щели, ещё более жуткой стала, чем прежде.


— В этих латах мне никто навредить не сможет, — чудовище рассмеялось злобно, — зато, и вторые сто лет тебе прощу, не увидишь девы в рабском ошейники, не стану служить верно и исполнять любые желания. Ну, хочешь выжить и продолжить путь свой, или предать смерти лютой?


— Да говори уже, чего хочешь ныне, — я вздохнул, — отступать несколько поздновато, но, буду откровенен, знал бы кого освобождаю, не стал злого мага беспокоить, не зря предупреждали, соберёшь доспех и быть беде. Не для того же снаряжаешься, чтобы с подружками танцевать, да восходами и закатами любоваться, кто в цепи заковывал, знал, чего делал. Видать, есть зло, трижды кошмарное, безумное.


— Есть неподалеку лес древний, — дева словно и не слышала, — в дупле самого большого дерева спрятала я колечко золотое, обручальное, хотела его мужу будущему подарить, да так вышло, что и жениха не повстречала, до пленения. Добудешь мне его и свободен. В этом клянусь всем, что свято.


Вздохнул я, махнул рукой и поспешил в сторону леса, может, вправду отпустит и не станет губить, в конце концов, уж изрядно помог, грех жаловаться. Как и думал, лес выглядел довольно мрачным, на ветвях ни листочка, птицы не поют, звери не рыскают, насекомые и те отсутствуют, приходилось сквозь бурелом протискиваться, с трудом, но, наконец, увидел дерево огромное, крона средь облаков терялась, не меньше ста пятидесяти футов росту, уж и семи пядей во лбу иметь не требуется, чтобы понять, то самое. Разумеется, стоило приблизиться, как ожило, полезно корни из земли, попытались схватить, да, как только лат касались, немедленно вспыхивали и сгорали, скрипело дерево злобно, а сделать ничего не могло. Я к нему подбежал, запрыгнул и ухватился за кору, коя тут же и вспыхнула. Благо, пламя ничего кроме чудовища, не трогало, словно и не бушевал пожар, горело долго, наконец, осталась лишь горсть праха. Чего разрыл и нашёл внизу статуэтку в виде помеси оленя и дерева, не успел тронуть, как она, подобно прежним предметам, улетела, принялась расти, пока не стала размером с лося, ожила, а тинная дева верхов уселась, как на лошадь, подняла топор вверх. Грянулся гром грозно, сверкнули в небе голубые, алые и желтые молнии, красиво и жутко разом.


— Раз сумел мне так удружить, прощаю и последние сто лет, — заявила безумица, — не познаешь счастья такого, погибнуть от моей руки, однако, и отпустить просто так не могу, ибо, во всем мире нет никого, кто бы смог одолеть, кроме тебя, поклянись в вечной верности, служить до скончания веков, сколько бы тел душа не сменила, и не пожалеешь, будешь, и сыт, и пьян, и девами обласкан, и богат. Сделаю своим небольшим военачальником.


— И с кем воевать собралась? — уточнил я.


— Собираюсь я захватить царство земное от края до края, извести все живое, после, спуститься в ад и сбросить самого Дьявола с трона, а там и до рая недалеко, стану над всеми богами богиней.


— Прости, только нет никаких богов, это уже всем известно, (ну, тем, кто не просидел триста лет в болоте, конечно), лишь Единый, — возразил я, — и с Его могуществом твоим жалким игрушкам не сравниться. Про ад тоже молчу, наверняка, и там есть кому захватчиков остановить, а вот для царства земного действительно опасна. Спасибо, что признала единственным, кто одолеть в силах, раз так, могу биться со спокойной душой.


Кинулся я к злодейке, та попыталась топором ударить, но лезвие, ударившись о кожу, разлетелось на кусочки, как стеклянное, я толкнул могучего лося и тот опрокинулся, словно жеребёнок бессильный и превратился в неподвижную статую, а я на воительницу накинулся, не смотря на сопротивление отчаянное, обхватил руками, попытались нити меня обвить, шевелились, как живые, но стоило коснуться, испарялись, не успокоился, пока противница снова не оказалась голой. Оттолкнула меня, вскочила, глаза от ярости сверкают, когти выставила перед собой.


— Видать, ума тебе с рождения не дано, — я усмехнулся, — знала, что на мне латы, что магию разрушают, и угрожала, зачем-то, обманывала. Попросила бы по-хорошему, помочь с артефактами, а после ускакала прочь, пока можно, и дальше творила, чего хотела, когда бы ещё нагнал? Думаю, немало народа погубила, и собрала армию подходящую, тогда и не факт, что справился. А так, я ведь ещё когда топор добыл, понял, к чему все идёт, да не хотел оставлять опасных вещей, мало ли в чьих руках оказались? И вот ты снова голая и босая, с тем, с чего начинала, осталось лишь добить, так сказать.


— Не так-то просто со мной сладить, — прошипела тинная дева, — волшебного почитай и нет, а силой любого смертного превосхожу, гляди, не пришлось бы слёзы лить, и умолять о милости. Триста лет страданий тебе списала, не смотря на все принесённые клятвы, но такую обиду нанёс, какой и прощения нет. За миг до триумфа, лишил всего, что копила ни один век, добывала хитростью или силой, даже не представляешь, скольких погубила, чтобы получить топор, клубок и статуэтку, да латы для брата, коими ты теперь распоряжаешься. И все прахом пошло. Ну, ничего, обзаведусь чем-то ещё, нет такой силы, способной остановить навсегда, я...
Не у пела ненормальная закончить, как ударило ей нечто в спину, так что изогнулась от боли, рывок назад, и вот несчастную втянуло в огромную пасть, и пискнуть не успела, а Загубляйка сглотнул, похлопал себя по округлившемуся животу и облизнулся.


— Эти древние злодейки такие самоуверенные, — заявил монстр, — почитают себя богами и богинями, а не тянут даже на мелкую нечисть.


— Дай угадаю, ты ведь не просто любопытный зритель, — я сощурился.


— Разумеется, нет, — кивнул собеседник, — кто оставил бы такую опасную пленницу да без охраны, доверившись одному лишь злому чародею? Я для неё являлся тайным стражем и палачом. Изначально не казнили и артефактов её не уничтожили на случай, коли явится некое зло, куда опаснее самой девы. Но, ты доказал, что являешься куда более сильным, храбрым и достойным защитником этого мира. И, пока не начал возражать, сражу скажу, работа твоя будет хорошо оплачена, не пожалеешь. Пока же, иди, куда захочешь и занимайся, чем считаешь нужным, понадобишься, так и позовут непременно.


— Да и так понятно, чем мне стоит заниматься, — я вздохнул, — при таких доспехах не разбойников же по лесам гонять, займусь истреблением злых магов и магичек, ну, и понадоблюсь, так зовите, а пока, прощай, пушистик и спасибо за помощь.


И вот устремился я прочь из леса, как можно дальше от жуткого болота и его обитателей, так сказать. А впереди, наверняка, ждали ещё более опасные и интересные приключения. Да, надо бы извиниться перед слушателями любезными, может, кто-то ждал, что у нас с тинной девой любовь сложится, увы, если она и была изначально, хоть чуточку, доброй, то сидение в болоте здравости ума никак не прибавляет, к сожалению. Ну, о дальнейших свершениях, конечно, расскажу как-нибудь в другой раз, коли захотите слушать, разумеется.