Там, где чисто и светло. Этюд 2 Из книги Шестое чу

Трещал костер, вырывал из темноты часть старой школы, бывшей общежитием для шефов —сотрудников ЦКБ, и пристройку к ней — столовую. Светила полная луна, и в деревне брехали собаки. Их лай был явственно слышен, когда Юра заканчивал петь одну и долго вспоминал новую песню.
Было грустно той сентиментальной грустью, которая появляется в последний вечер перед отъездом домой. Грустно расставаться с мрачными комнатами, устланными матами — на них мы спали, запущенным школьным садом, речкой, заросшей кувшинками, полями, на которых убирали картошку, лесом и заросшим малиной оврагом.
К костру подошли деревенские. Сашка — на вид четырнадцатилетний подросток (на самом деле ему было девятнадцать) — он ежедневно подвозил нас на тракторе с прицепом в поле. «Хозяин Ревякина» был сыном управляющего отделением совхоза. Шестнадцатилетний парень по кличке Козел работал на ферме, где мы брали молоко. И другие безымянные для нас ребята успели примелькаться.
Молодых — от двадцати до тридцати пяти лет — мужчин в Ревякине не было, уехали жить в город, поэтому к нам пришел «цвет» совхоза. Они были пьяны. Мы выжидающе смотрели на пришедших. Юрка перестал петь. Козел подошел к Антону и неслышно для окружающих что-то сказал ему. Антон тихо ответил, и Козел неловко ударил его в лицо. Антон растерялся, а затем ударил в ответ, попав в плечо. Удар был несильным, но Козел упал. Деревенские бросились на Антона. Они были слабее, моложе, пьянее нас, но мы, чтобы не разжигать мордобой, ушли в дом.
— Я — хозяин Ревякина! — кричал сын управляющего отделением совхоза, растаскивая костер. Мы не отвечали, и в дом полетели камни.
Деревенские убежали лишь после того, как Олег Петрович крикнул:
— Вяжи их! Завтра в Москве сдадим в милицию.
Возбуждение после драки сменилось желанием скорого утра и отъезда в столицу, подальше от заброшенной деревни.
— Братцы, — вспомнил Сережа, — на кухне — Алла.
Мы вбежали в пристройку-столовую. Потрескивали лампы дневного света, блестел обитый цинком длинный стол. На столе хрипел радиоприемник. Алла сидела, подперев рукой подбородок. Козел и Сашка мыли посуду. «Хозяин Ревякина» и двое безымянных мальчишек мыли пол. И все они, может, и не слушали, но прислушивались к музыке, которую разливал по комнате старый, обмотанный синей изолентой транзистор.