Желанный гость

Ж Е Л А Н Н Ы Й   Г О С Т Ь

«Не лезь со своим уставом в чужой
монастырь!»
Русская народная поговорка

  Брянск – гостеприимный город. Однако нравы местных жителей имеют свои особенности, и если вы хотите чувствовать себя в этом многострадальном российском городе как дома, вы должны вести себя сообразно сложившимся здесь привычкам. Впрочем, местные жители могут простить вам очень многие ошибки и недостатки, но вот если вы не будете употреблять в своей речи нецензурные слова, этого вам никогда не простят! Ещё древнерусский летописец, повествуя о предках нынешних брянцев, писал: «А радимичи, вятичи и северяне имеют общие обычаи: живут в лесах, как звери, питаются всем нечистым, произносят срамные слова перед родителями и не стесняются окружающих…»
Более всего вероятно, что и название города возникло от слова «брань», когда прибывшие сюда киевляне, потрясённые грубостью и хамством местных жителей, навсегда оставили в памяти потомков грозное слово «Браньск», преобразившееся за века в современное – «Брянск».
  Но зачем вести пустые разговоры и пытаться навязать измученному современными «художниками слова» читателю не совсем корректные мысли. Достаточно просто выйти на любую улицу в Брянске, проехать в общественном транспорте или просто пообщаться с горожанами, чтобы понять, что славные традиции прошлого живы!
Как-то мне довелось стать свидетелем любопытного разговора. На проходной одного брянского завода я столкнулся с командировочным из Тулы, приехавшим со специальным заданием, и он поведал мне о своих злоключениях в Брянске. Он был просто поражён грубостью, с которой столкнулся с первой минуты пребывания здесь: не успел он выйти из вагона пассажирского поезда, как был немедленно сбит с ног здоровенным парнем, тащившим на плече огромный мешок.
  – Что вы делаете!? – вскрикнул незадачливый туляк, падая на асфальт.
Парень, спешивший на поезд, даже не остановился, но лишь выкрикнул в адрес пострадавшего несколько бранных слов. Но его грубость была просто невинной шуткой по сравнению с целым потоком нецензурной брани, который обрушили на него незнакомые девушка и парень, споткнувшись об его распростёртое тело. Несчастный поспешно встал и, не дожидаясь новых комплиментов, устремился к вокзалу. Там, в буфете, он купил стакан чая, бутерброд и, не услышав от продавщицы «незлых тихих слов», несколько успокоился. Однако, оказавшись за столиком в соседстве с двумя красивыми молодыми женщинами, он вновь услышал грубую брань. – Как же вам не стыдно! – возмутился он вслух. – Вы же ведь – приятные молодые девушки! Разве можно так ругаться?!
  – Во, фрайер! – усмехнулась голубоглазая незнакомка. – Ты что, не слышал нормальной русской речи?! Да откуда ты, мудазвон, взялся?!
  – А ты бы, …твою мать, не лез в чужие разговоры! Какого х.. ты подслушиваешь! – поддержала её кареглазая подруга – Жлоб, гляди какой-то! Видать, москвич али интеллигент! Уйо отсюдова!
  Другие посетители вокзала, услышав их громкий разговор, дружно расхохотались.
  Пришлось командировочному ретироваться. Он быстро вышел на вокзальную площадь и сел в маршрутное такси. – Что, мудила, ползёшь, как китаец! – вскричал вдруг водитель. – Давай, закрывай плотнее дверь! Не видишь, падла, что культурные люди ждут! Давай же,…твою мать!
  – Да что вы ругаетесь?! – возмутился туляк. – Что это ещё за хамство?!
  – Заткни свою пасть! – буркнул под одобрительные улыбки пассажиров водитель. – Здесь тебе не Париж, но Брянск! Нехрен строить из себя благородную девицу! Кто матом не кроит, тот не ест! Вот народная пословица!
  – Так вот я и доехал до вашего завода! – подытожил своё повествование туляк. – Но приняли меня здесь неплохо. Вообще, брянцы – люди гостеприимные и добрые. Вот только матом ругаются! Да ещё как! Я тут очнулся на следующий день в гостинице и долго не мог понять, куда я попал. Но вдруг с улицы донеслись потоки трёхэтажного мата, и я сразу же вспомнил, что приехал в Брянск! Мат – это как бы визитная карточка города!
  – Что поделаешь! – сказал вдруг подошедший к нам сзади местный инженер Василий Струков. – Я приехал в Брянск из Петрозаводска и долго не мог привыкнуть к местным порядкам…Что ж, пришлось переучиваться! Я теперь уважаемый человек, потому как ругаюсь не хуже любого местного жителя! Учитесь и вы!
  – Зачем мне этому учиться?! – возразил упрямый туляк. – Я вот выполню командировочное задание и спокойно уеду! Мат – дело заразное! Ещё привыкну да стану дома ругаться! А у меня жена – учительница! Да, к тому же, я её люблю! А дети? Им-то уж никак нельзя учиться брани!
  – Ну, и не учись! – усмехнулся инженер. – И будешь здесь, …твою мать, «белой вороной»! Начнут звать «москвичом», так хлебнёшь горюшка! И что, если твоя жена учительница? Можно подумать, что учителя не ругаются! Сейчас все ругаются! Вот при Советской власти, конечно же, не было такой вольности! Попробуй только ругнись! Особенно при начальстве да и вообще прилюдно…Так послали бы туда, где Макар телят не пас! А сейчас – свобода! Нам, брянцам, ничего не надо, кроме свободы! Пускай повышают цены на продукты, увеличивают коммунальные платежи, засоряют природу…Главное – не препятствуют ругаться матом! В этом свобода! Вот недавно я познакомился с одним удивительным человеком! Настоящим писателем!
  И он рассказал нам о своём завидном знакомстве. Произошло это так.
К его соседу, Ивану Семёновичу, механику местного завода, приехал гость, который служил вместе с ним в молодые годы в армии. Теперь он был известным, уважаемым всеми человеком, писателем. По этому поводу Иван Семёнович «закатил» пир и пригласил на него всех своих родственников, друзей и соседей.
  – Собралось почти с полсотни человек! – Василий поднял вверх большой палец правой руки. – Все – люди уважаемые, достойные! Пригласили и меня…Стол ломился от яств! А во главе стола сидели Иван Семёныч и тот…прекрасный писатель Николай Карпыч…Подзатыльников! Слышали о нём?
  – Нет, не слышали, – пробормотали мы.
  – Ну, так вот. Сначала мы сидели,… вашу мать, да молча смотрели на гостя. Он сперва никому не понравился. Гордый. Надменный. Много говорил… Да всё по-интеллигентному, по-учёному… Говорил как писал! А мы – люди простые, нам не писанного, но живого слова надобно! Потому за столом как бы тучи какие сгустились! Но вот стали выпивать, развязались языки…И вдруг наш доселе нежеланный гость, после очередной рюмки, поднялся…Да как брякнет по-нашему, по-русски, крепким брянским матом! Тут все оживились, лица осветились улыбками! Стало ясно, что это наш, народный писатель! Не гнушается нашего брата, не зазнаётся,…вашу мать!
– А что же он такое прекрасное написал? – мрачно буркнул тульский командировочный. – Он читал вам какое-нибудь своё произведение?
  – А как же! – усмехнулся Струков. – Он зачитал нам свой рассказ. Такой интересный! По нему собираются ставить телесериал! Как раз для народа…Мы любим такие вещи!
  – Неужели и здесь нецензурная брань? – с укоризной спросил я.
  – Конечно,…твою мать! Рассказ там был об одном, ну, как бы вам сказать,…вашу мать, маньяке! В общем, один там мудазвон изнасиловал и убил двух девок. Да кто-то на него настучал в ментовку, да мусора и нагрянули…Ну, там завязалась у них драка и парень тот одолел полисменов, изнасиловал их и убил. Ну, там, опять кто-то настучал…Словом, забрали его копы да под суд отдали…Ну,…вашу мать, он на суде и дал! Ну, там…кинулся на судью да попытался и его изнасиловать! Вишь, хоть и мужик был судья, а вот не побрезговал им. Сейчас таковые, как бы вам это сказать, бисексуалами прозываются…Так вот, судья оказался не промах, не поддался козлу-насильнику! Да так ему вмочил,…вашу мать, что шею ему свернул! Вот вам и убийство! Тут все заметались, заварилась в суде каша. Все набросились друг на друга и…погнала!
  – Что погнала? – бросил в недоумении туляк.
– Ну, как что? – весело молвил Василий. – Мужики на баб набросились…А кому баб не хватило, те – на мужиков!
  – Что за ерунда?! – я вгляделся в покрасневшее от вдохновения лицо рассказчика. – И ты считаешь эту чушь хорошим сочинением?
  – Не просто хорошим, но замечательным! – сказал с твёрдостью в голосе инженер Струков. – Да мало того, Николай Карпыч, что ни слово, то отборный мат выдавал! Народ был просто в восторге! Вот это истинный брянец, настоящий рубаха-парень! Да я за такого жизнь бы свою отдал!
  Он всё говорил и говорил, выражая своё восхищение,  но мне и растерявшемуся туляку было невесело. Желая покончить с этим разговором, я перебил рассказчика, резко возразив: – Послушай, Василий, неужели среди вас не нашлось ни одного человека, кто мог бы покритиковать вашего, так сказать, писателя?
  Недовольный прерыванием его речи инженер развёл руки. – Да был там один козёл, – буркнул он, – который стал посмеиваться над Карпычем, да там это, критиковать… Ну, да его быстро на место поставили! Так он потом уже, когда писатель уехал, стал на него ерунду всякую наговаривать. Но Лексеич, это мой сосед, старый уже, полковник в отставке, быстро его успокоил. – Не суди о великих людях! – сказал он ему. – Нам не постичь их гения! Это не просто писатель, но истинный гигант! Какой матёрый человечище! Вот это, батенька, художник!   
  – Да, – покачал головой тульский гость, – нравы у вас, конечно, своеобразные…Я вот не ценил свою Тулу, думал, что плохо там живём…Но вот побывал у вас здесь в Брянске и в корне изменил своё мнение! Дай Бог, поскорее выполнить своё командировочное задание да уехать домой! Больше ни за что сюда не поеду! Сохрани Господь!

3 июля 2012 г.