Кашан

На кирпичной стене аккуратными, плотными рядами, висят струнные инструменты. Азербайджанский саз, афганский рубаб, за ним Иранская команча. На комоде россыпью дудочки, флейты, свирели. На стеклянных полочках варганы, окалины, маракасы. Я живу в комнате-музее музыкальных инструментов, привезённых со всех концов света. В будние дни я даже не замечаю их наличия, но стоит появиться гостю, тем более, если этот гость - ребёнок, комната оживает. Инструменты вспоминают о том, что они созданы для звучания, и я часами могу рассказывать о каждом под их аккомпанемент.

Одно дело, когда твоя комната становится музеем, и совсем другое, когда ты живёшь в деревне-музее под открытым небом. Тогда ты сам становишься живым экспонатом для туристов. Какая это огромная, должно быть, ответственность - знать, что вот сейчас ты выйдешь из дома и станешь объектом пристального внимания окружающих.
От традиционной иранской шапки из натуральной овечей шерсти чудовищно чесалась голова. Мне так сильно хотелось остаться на снимках в национальном головном уборе на фоне розовых глиняных домов и декоративных балкончиков деревни Абьяне, что я мужественно терпел эти тяготы и лишения.

Я не знаю, как так случилось, что вся деревня вместе с её жителями превратилась в один большой, крайне любопытный, диковинный экспонат. Женщины в одинаковых белых пёстрых платках устраивают распродажу рукоделия, а мужчины в смешных шапках и широких штанах важно позируют для туристов.
Я покидал Абьяне с мыслью о том, что же происходит в этой деревне в часы, когда последний турист покидает её пределы? Кажется, продолжая свой путь, я живу дальше, а жизнь в этой деревне замирает в ожидании следующего дня и первого автобуса с посетителями.

С поэтическим вдохновением, Ваш Сергей Бурыкин