Ситуационное мышление

       В космосе встречаются две планеты и одна другой говорит:
   – Как дела? Что-то ты, подруга, какой-то печальной выглядишь.
   – А чего мне веселиться? – у меня люди завелись!
   – Да, не паникуй, подруга. Люди – это ненадолго!
                Анекдот.


      Потоки лжи захлестнули планету. Зомбированность приобрела чудовищные масштабы.
   Никогда не думал, что буду бояться общаться с самыми обыкновенными людьми. Стоит начать говорить о политике – и, вдруг, какой-нибудь, талантливый инженер, или учитель, превращается в робота, обрушивающего на тебя бессвязную, бездоказательно чушь того, или иного, зомбоящика.
   Я, конечно, не специалист ни в психологии, ни в психиатрии, но на бытовом уровне мне кажется, что весь мир сошёл с ума – и это настолько страшно, что удивляешься тому, что небо до сих пор голубое, и дома на улице стоят прямо, а не под каким-то замысловатым углом.
   Когда я случайно встречаю  здравомыслящего человека, то готов обнять его, как брата, и за свой счёт повести в ресторан.
   Понимаете – это праздник, когда ты разговариваешь с человеком, который логически доказывает тебе, что ты в чём-то не прав; логически отстаивает в споре свою точку зрения.
   Каким образом происходит зомбирование, если все люди мыслят по одним и тем же правилам?
   Зомбирование происходит за счёт того, что людям внушают неправильные, ошибочные посылки, на базе которых
выстраиваются огромные массивы чудовищных представлений о действительности.
   Проблема в том, что неправильные посылки, обычно, никто не проверяет, никто не доказывает их истинность.
   Бездоказательные умозрительные утверждения, не подкреплённые никакими фактами, становятся причиной ущербного, больного мышления, неадекватного восприятия действительности.
   Как спасти свой разум от навязанных мнений, от роботизации, запрограммированности?
   Допустим, весь мир говорит, что твоя страна – безжалостный и циничный агрессор, а твой президент – сумасшедший тиран и диктатор.
   А вы, живя в своей стране, хорошо знаете, что все эти утверждения наглая ложь и обман.
   Сможете ли вы доказать, что правы вы, а не весь остальной мир?
   Допустим, у вас на руках масса документов, подтверждающих вашу правоту – но проблема не в документах, а в людях, желающих знать, или не знать правду.
   Прежде, чем что-то доказывать, надо убедиться, что ваш собеседник, хотя бы, по- минимуму, обладает интеллектуальной честностью, способностью  опираться на факты и доказательства, а не на свои желания.
   Если ваш собеседник предпочтёт истину, а не соглашательскую позицию большинства,  – то у вас есть шанс; если же он предпочтёт быть, как все, то начнёт пить из отравленного колодца воду сумасшествия, чтобы ничем не выделяться от общества, и превратится в такого же больного сумасброда, как и окружающие.
   Такая вот ситуация.
   А какая это ситуация? На что похожа эта ситуация? На конец света?!
   Каковы признаки конца света?
   Может быть, Талмуд ответит?
   Талмуд, трактат " Сота ": дни Машиаха ( Мессии ): – наглость, хамство будут возрастать. Понятие “уважение” исказится. Урожай винограда — обильный, а вино — дорогое. Великое государство начнет распространять идолопоклонство. К ясной мысли не будут прислушиваться. Собрание лидеров народа превратится в сборище проституток. Людей совестливых будут презирать, и люди правды станут редкостью. Молодежь будет оскорблять пожилых людей. Пожилые люди должны будут вставать перед молодыми. Сын осыпает бранью отца, дочь воюет с матерью. Врагами человека будут члены его семьи. Лицо поколения – как морда пса. "
   Как вам такая зарисовка будущего из Талмуда? Получается, что мудрецы, жившие чуть ли не в начале нашей эры, предсказали ситуацию, которая на наших глазах реализуется.
   Каким образом они предсказали из своего времени то, что мы наблюдаем сейчас, ведь, пророков, как мы знаем, среди них не было? Пророчество на тот момент давно прекратилось.
   Получается, что мудрецы предрекали не за счёт силы пророчества, а за счёт силы своего понимания действительности, за счёт своего объёмного мышления, в котором присутствует не только длина и ширина, но и высота, с которой можно наблюдать развитие исторического процесса вплоть до конца времён.
   Мудрецы не хотели жить в наше время. Они боялись того, что в наше время почти невозможно не согрешить.
   Мудрецы не боялись римлян, которые ловили верующих евреев и вешали их на крестах вдоль дорог, сжигали на кострах и с живых сдирали кожу.
   Мудрецы не боялись умереть во Имя Всев-шнего. Мудрецы боялись жить в наше время. Мудрецы боялись не выдержать искушений – и согрешить.
   Я задумался об этом – и решил попытаться в шестьдесят пять лет начать учить Талмуд. Я решил попытаться выучить, хотя бы, два листа из Талмуда, чтобы  до наступления маразма, или естественной смерти, приобрести зачатки объёмного мышления древних.
   Такой вот эксперимент.
   Я не надеялся на то, что мне удастся безошибочно понять текст. Я не надеялся, что, благодаря учёбе, стану святым. Знание двух листов из Талмуда вряд ли исправит ситуацию, основанную на неправильно прожитой жизни...
   Просто, я подумал, что было бы неплохо хотя бы чуть-чуть прикоснуться к мышлению, осенённому Б-жественный Волей.
   Дело в том, что Всев-шний передал Моисею вместе с Письменной Торой ( Пятикнижие ) ещё и Устную Тору.
   Устная Тора не только объясняет Письменную, но и в то же время сохраняет некую самостоятельность, приспособленную для адекватного восприятия Воли и Мудрости Всев-шнего человеческим разумом.
   Устную Тору запрещено было записывать
 Она передавалась изустно от Моисея к старейшинам – и потом от учителя к ученикам вплоть до наших дней.
   На древних учителях покоился святой дух.  Современные учителя не всегда сами понимают то, что они заучили наизусть.
   Надеюсь, теперь понятно, почему я особо не обольщался в своей способности безошибочно что-то понять в Талмуде.
   Талмуд ( Гемара. Учение. ) состоит из Мишны ( Мишна – это очень краткий конспект законов Устной Торы ) и Гемары – объяснения Мишны, а также Агады ( Преданий поучительного характера ), Поучений отцов и самых различных сведений, связанных с религией.
   Почему Устную Тору нельзя было записывать? Потому что только при живой беседе учитель и ученик способны понять, что информация передана и усвоена правильно.
   Письменная речь – это послание в один конец без обратной связи.
   Устную Тору вынуждены были записать от безысходности: из-за римских гонений и убийства мудрецов и праведников Учение начало забываться.
   Сначала записали Мишну – изречения первых законоучителей. Но, как мы уже говорили, Мишна – это краткий конспект, который без объяснений, комментариев, практически, непонятен.
   Гемара – это объяснения на Мишну. Но, в каком-то смысле, Гемара – это тоже краткий конспект. Чтоб понять Гемару, надо  читать на неё комментарии позднейших учителей.
   А на комментарии позднейших учителей есть объяснения современных учителей, которых у меня как раз и не было по причине того, что никакого адекватного учителя для себя я не нашел.
   Так получилось. Кто в этом виноват – не знаю. Не думайте про меня плохо – пытался искать, но не нашёл. Так тоже бывает.
    Поэтому, не получив живую традицию, я не имею право претендовать на правильное понимание Талмуда ( даже, всего лишь, двух листов, которые собрался выучить ).
   Я претендую на то, чтобы честно передать  мой опыт обретения объёмного мышления путём изучения двух листов Талмуда.
   Кому это интересно – идите за мной. Но, предупреждаю: текст, вряд-ли будет в литературном смысле интересным.
   Итак, открываем Гемару на второй главе трактата " Бава меция ", повествующей о находках потерянных вещей. Обычно, с этой главы дети в возрасте девяти, десяти лет начинают учить Талмуд. Эта глава считается одной из самых лёгких для усвоения.
   И, действительно, разве трудно понять, что потерянные вещи надо возвращать  владельцам?
   Что по этому поводу пишет Письменная Тора:
   ЕСЛИ УВИДИШЬ ТЫ
БЫКА БРАТА ТВОЕГО ИЛИ ЯГНЕНКА ЕГО, ЗАБЛУДИВШИХСЯ,
НЕ ПРОХОДИ МИМО НИХ;
ВЕРНИ ИХ БРАТУ ТВОЕМУ. ЕСЛИ ЖЕ НЕ БЛИЗКО К ТЕБЕ БРАТ ТВОЙ
ИЛИ ТЫ ЕГО НЕ ЗНАЕШЬ,
ТО ПРИВЕДИ ИХ В ДОМ СВОЙ,
И БУДУТ ОНИ У ТЕБЯ, ПОКА НЕ ЗАТРЕБУЕТ ИХ БРАТ ТВОЙ,
И ТОГДА ВОЗВРАТИШЬ ИХ ЕМУ. ТАК ЖЕ ПОСТУПАЙ И С ОСЛОМ ЕГО,
ТАК ПОСТУПАЙ И С ОДЕЖДОЙ ЕГО,
И ТАК ЖЕ ПОСТУПАЙ СО ВСЯКОЙ ПОТЕРЕЙ БРАТА ТВОЕГО,
КОТОРУЮ ОН ПОТЕРЯЕТ, А ТЫ НАЙДЕШЬ;
НЕ ПРОХОДИ МИМО.

   Казалось бы, всё ясно, да вот только непонятно, как я узнаю, что бык, или ягнёнок заблудились? Точно ли их потеряли?  Сколько дней, или лет ухаживать за быком, чтоб вернуть его хозяину? Каким образом дать знать хозяину, что его животное находится у меня?
   А, если ко мне прибегут несколько человек, которые заявят о пропаже и все назовут правильные приметы потерянного быка? Бык, ведь, большой – его все могли увидеть на выгуле в поле.
   А что делать, если у меня нет средств и возможности ухаживать за быком?
   А, если чью-то одежду с инициалами и адресом владельца смыло цунами в Японии, а я подобрал её на Сахалине – должен ли я её возвращать?
   А, если я потрошил рыбу, горбушу, например, – глядь – а в брюхе у неё любимый перстень японского императора, который он потерял на водной прогулке?..
Чей теперь будет перстень?
   Чай, император уже давно забыл про свой перстень и попрощался с ним навек.
   Письменная Тора, по простому смыслу,  обязывает меня возвращать потерянные вещи, если я их нашёл обыкновенным способом, а не чудесным. Что в море упало – то пропало.
   И, вообще, меня всегда интересовало, на основании чего какая-то вещь моя, а какая-то – чужая.
   Например, какая-то вещь моя, потому что я её купил, мне её подарили, или же я её сделал.
   А, если я купил вещь, а потом она мне разонравилась и я выкинул её в мусор – кому она теперь принадлежит? По идее – никому. Она – " hевкер " – ничейная.
   А, если я не выкинул её в мусор, а при свидетелях сказал, что плевал на неё – пусть её забирает, кто хочет? По идее, кто-то с полным правом может её себе присвоить.
   А, если я потом передумал – могу ли я потребовать возвращения вещи? По идее, – нет. Отказавшись от вещи при свидетелях, я разорвал с ней связь в качестве собственника. У ней теперь другая связь, или точнее, у кого-то теперь с ней образовалась новая связь.
   А, если я отказался от собственности в сердце своём, а свидетелей не было... Что тогда?
   А, если я потерял деньги на базаре, а кто-то нашёл – чьи это деньги теперь, если я, даже, не знаю о потере, а, если потом и узнаю, то всё равно откажусь от надежды их вернуть, потому что у денег никаких примет нет. Имеет ли право, нашедший мои деньги, немедленно присвоить их себе?
   А, если я потерял деньги в собственном доме: забыл, где положил – и потом  отказался при свидетелях от надежды их найти, а кто-то пришёл ко мне домой в гости и нашёл?
   Если этот человек, зная о моём отказе от надежды найти потерянные деньги, заберёт их себе – будет ли он вором, или нет?
   Может ли человек, найдя какую-нибудь вещь в чужом доме, присвоить её себе на том основании, что хозяин отчаялся её найти?
   Живая традиция в лице моей бабушки утверждает, что в чужом доме гостю может что-то принадлежать только с разрешения хозяина. Например, разрешил хозяин есть в его доме пирожные – ешь, но выносить из дома без разрешения – не смей.
   Бабушка бабушкой, но в моём окружении нет никого, кто бы объяснил мне, как определить, заблудился чей-то бык, или ягнёнок, или нет. Я, вообще, не знаю, как это определить.
   И ещё вопрос: на каком лугу я нашёл быка: на частном, или общественном? Вдруг, на чей-то частный луг прибежал не хозяйский бык, а чей-то чужой? Вдруг, на общественном лугу, где люди ходят, пасутся чьи-то "частные" быки.
   Интересно, бывают общественные быки, или не бывают?
   По идее, из текста Письменной Торы, я должен при виде быка точно знать: этот бык потерялся, а этот – нет. При виде одежды, одиноко висящей на дереве, я должен точно знать: она просто сохнет, или её потеряли: например, – ветер унёс.
   Так как я во всём этом не разбираюсь, то, естественно, что надеюсь получить полезную информацию из Гемары.
   Но, не тут-то было: Гемара начинает мне объяснять не то, что я должен вернуть и каким образом должен вернуть, а то, какие найденные вещи я могу забрать себе.
   Открываем двадцать первую страницу трактата Бава Меция и читаем:
   " Эти находки его ( он их может взять себе ), а об этих он должен объявить ( объявить о находке и хранить до прихода хозяина ):
   Эти находки его: нашёл разбросанные плоды; разбросанные монеты; снопы зерновых культур  в общественном месте, где ходит много людей; круги прессованного сушёного инжира; буханки хлеба из пекарни; связки рыбы; куски мяса; пучки шерсти после стрижки овец ( как их обычно стригут по обычаю данного места ); стебли льна, связанные в пучок; готовые куски шерсти, похожие по форме на языки, выкрашенные в аргаман ( пурпур). Вот это его ( того, кто нашёл). Слова рабби Меира.
   Раби Егуда говорит: любая вещь, в которой наблюдается некая странность, изменённость, отличие от нормы – о находке такой вещи надо объявить.
   Например: круг спрессованного инжира, а в нём глиняный черепок. Буханка хлеба – а внутри неё монеты.
   Рабби Шимон бен Эльазар говорит: Все абсолютно новые вещи ( ими ещё не пользовались ) – нашедший не должен объявить ( о находке ).
   Когда я прочитал все эти высказывания, то, практически, ничего не понял. Не понял, к чему эти все примеры.
   На первый взгляд, примеры рабби Меира описывают характерные особенности тех, или иных находок, не имеющих ярко выраженных примет. А без примет их невозможно вернуть хозяину.
   Но, для чего рабби Меир привёл столько примеров? Почему просто не сказал, что, когда ты нашёл вещи, у которых отсутствуют приметы, то можешь забрать их себе?
   Вот, рабби Шимон бен Элиезер ограничился одной фразой о том, что, если ты нашёл какую-то абсолютно новую фабричную вещь – только что из магазина, то можешь её взять себе. У такой вещи, по-видимому, ещё не успела образоваться визуальная связь с её владельцем – тот не сможет узнать её из тысячи других.
   Хотя, лично мне, это высказывание тоже непонятно. Наверное, я тупой. У меня в голове сразу же образуется картинка: я нахожу часы " Ролекс " в новой упаковке – забирай их себе! Так получается?!..
   С другой стороны – почему бы и нет! Начнёт хозяин  " Ролекса "  вопить о своей потери – весь базар о фирме часов узнает – а других-то примет и нет. Не будет же приметой их вес, который можно узнать из интернета. Примета более весомой должна быть.
   У рабби Егуды примеры более понятные: всё необычное с явными отличиями брать нельзя. " Нашёл круг спрессованного инжира, а в него воткнут черепок " – это необычно – это примета.
   Сам по себе круг инжира, сам по себе  черепок – нет у них никаких примет, но вместе – это примета.
   " Буханка хлеба, а внутри – монеты " – по отдельности – без примет; вместе – примета. Себе брать нельзя. Надо объявить  о находке.
   Ладно, с этим пока более-менее ясно. Кажется, что ясно... Посмотрим, что дальше Гемара расскажет. 
   Итак, что там говорит Гемара про рабби Меира? А Гемара цитирует: " Эти находки его: нашёл разбросанные плоды... "
    И сразу же после цитаты спрашивает: "  И сколько? "
   Я от этого вопроса впадаю в ступор: " Что значит: " И сколько? ":  какова разбросанность плодов, что ли?!
   Всё, что нашёл – всё моё – плоды-то без всяких примет! Кто-то потерял, а  я нашёл – теперь будет моё! Сколько не будет разбросано – всё заберу! Что значит: " И сколько?! ""
   Но мой вопрос пока остаётся без ответа. Гемара отвечает через некоего раби Ицхака не на мой вопрос, а на свой вопрос.  Раби Ицхак заявляет, что разбросанность плодов – это  2.2 литра пшеницы на два метра в квадрате.
   А потом Гемара, опять-таки, ничего не объясняет, но где-то в моём ключе ехидно удивляется: " А на что это похоже?  – ни в какие ворота не лезет! Если плоды упали, то можно брать их и большее количество, а, если их кто-то положил, то нельзя брать и меньшее количество. "
   В чём дело?!
   На помощь приходит Рав Уква и объясняет, что речь идёт о сборе урожая, и хозяева, собрав основной урожай, заранее, уже по опыту знают, что что-то остаётся на поле потерянным, разбросанным. Каждое зёрнышко не соберёшь, за каждым зёрнышком не нагнёшься.
   Хозяева заранее смирились с потерей и возвращаться из-за какой-то ерунды не будут – тяжело это – надо и отдых пояснице дать.
    Другое дело, когда концентрация плодов больше, чем 2.2 литра – тогда, скорее всего, могут и вернуться. Тогда брать нельзя.
   Но Гемара не перестаёт ехидничать: " А, если уменьшить количество зерна вдвое – до 1.1 литра , но и площадь разброса в два раза уменьшить  – что тогда? Вернутся хозяева, или не вернутся. Будет ли им в "облом" дособирать оставшееся? 
   А, если всего будет в два раза больше? А, если в полтора?
   А, если на поле будет разбросана не пшеница, а сумсум, или апельсины? Апельсины собрать – плёвое дело, но они долго не лежат – портятся, а, вот, сумсум собирать с земли трудно, но и ценность его гораздо выше. Вернутся хозяева за сумсумом, или не вернутся? "
   Какова в каждом случае трудоёмкость процесса, ценность плодов помноженная на вес и площадь рассеивания? "
   Нет у Гемары на это ответа:
"" Тейку " ( остановка ) – оставим решение этой проблемы на будущее. ""
   И Гемара внезапно переводит разговор на спор великих законоучителей – Абайе и Ровы по поводу: будет ли считаться  "еушем" ( отказом от надежды найти потерянное ), или же не будет, если человек, потерявший какую-либо вещь, ещё не знает о её потери?
   Когда узнает – разочаруется в возможности вернуть свою вещь, потому что у потерянной вещи нет характерных признаков. Как ему доказать, что это именно он потерял эту вещь, а не кто-нибудь  другой?
   Его "еуш" ( разочарование в возможности вернуть потерю ) произойдёт в будущем, когда он узнает о потери, а я его вещь нашел сейчас. Могу ли я на основании того, что он разочаруется в будущем – и его связь с вещью прервётся – взять находку себе сейчас?
   Пока человек связан со своей вещью – она для меня чужая и её брать нельзя. Откажется человек в сердце своём от возможности вернуть потерю – и тогда брать её можно. Но, что делать, когда ты нашёл вещь, а хозяин ещё не знает о своей потери? Узнает – сто процентов – отчается – вещь, ведь, без характерных признаков.
   Можно ли брать себе, найденную без характерных примет вещь, или нельзя, если хозяин "отчается" от надежды её вернуть только в будущем?
   Абайе утверждает, что без "отчаяния"  хозяина вещи, брать найденное нельзя. Рове говорит, что можно, потому что отчаяние в будущем всё равно произойдёт.
   По поводу того, что нельзя брать себе найденную вещь с характерными признаками, они не спорят, потому что хозяин вещи надеется её вернуть по приметам.
   Они спорят только по поводу вещи, найденной без характерных признаков.
  " Еуш ", который произойдёт только в будущем, будет считаться " еушем " уже сейчас, во время находки, или не будет?
   Брать, или не брать?! Вот в чём вопрос!
   Абае говорит:  " Не брать! "
   Рове говорит: " Брать! "
   И тут Гемара начинает прикладывать примеры рабби Меира к мнению Абае.
   Например: рабби Меир утверждает, что тому, кто нашёл разбросанные по земле плоды – можно их брать, несмотря на то, что, по идее, хозяин не знает о своей потери. А рабби Меир авторитет и для Абае, и для Ровы. Мнение рабби Меира – закон.
   Получается, что высказывание рабби Меира о разбросанных плодах противоречит мнению Абае. Значит, Абае – неправ?
   Со слов рава Уквы Гемара отвечает: " Мы разбираем случай с уборкой урожая. Хозяева, ведь, изначально "отчаялись" собрать всё до конца – и рассыпанные плоды стали " hевкером " – ничейными. Тут " еуш " произошёл ещё во время сбора плодов. Никакого " еуша " от хозяина плодов в будущем не понадобится.
   Эта ситуация похожа на ситуацию, когда нищим по Торе принадлежат колоски, оставленные на поле. По рабби Йоханану, если ты не нищий, то не имеешь право взять себе оставленные на поле колоски до тех пор, пока по полю не пройдут увечные нищие, которые идут медленно, опираясь на палку, и собирают всё особенно тщательно.
   С ним спорит Рейш Лакиш – его товарищ по учёбе, зять и в одном лице бывший разбойник, который совершил полное раскаяние и стал одним из самых выдающихся законоучителей Торы.
   Рейш Лакиш утверждает, что колоски приобретают статус "ничейности" после того, как по полю пройдут две группы нищих: одна за другой.
   Гемара спрашивает: " Допустим, все местные нищие уже прошли, но, ведь, остались ещё не местные нищие, которые могут надеяться прийти и что-нибудь  найти?!
   Если " дальние " нищие  ещё не "отчаялись" и собираются какие-то колоски на поле найти, то какое право ты имеешь забирать себе чужое?
   Как же так получается, что и рабби Йоханан, и Рейш Лакиш разрешают тебе брать себе колоски сейчас, несмотря на то, что " дальние нищие " отчаятся что-то найти только в будущем, когда придут на поле? "
   Получается, что и рабби Йоханан и Рейш Лакиш одного мнения с Рове, а не с Абайе.
   Отвечает Гемара: " Дальние, не местные нищие, не пойдут на поле после того, как его обчистили до зеркального блеска местные нищие. "
   Дураков нет: дальние нищие изначально отчаятся что-то найти после местных.
   Так что Абайе пока на коне.
   Всегда надо смотреть на ситуацию, а не на голый принцип. Голый принцип без ситуации – вещь весьма абстрактная.
   Например: инжир, упавший на дорогу, которая идёт вдоль чужого поля, можно собирать и есть, а вот, маслины – нельзя.
   Почему? Упавший на землю инжир быстро портится, а маслины – нет.
   Хозяева упавших маслин могут надеяться прийти и подобрать своё добро, а от собирания упавшего инжира они изначально "отчаялись".
   Получается, что упавший инжир –
" hевкер ," ( ничейное ), а упавшие маслины для нашедшего – чужое имущество.
   Такие вот дела. Гемара пытается доказать правоту Рове, утверждающего, что
 " отчаяние ", которое произойдёт в будущем, можно считать " отчаянием " уже сейчас, до того, как хозяин потерянной вещи узнает о  потере, но доказать правоту Ровы никак не удаётся.
   Гемара опять берёт пример из высказываний рабби Меира и докапывается к Абайе через разбросанные монеты.
   Рабби Меир говорит, что, если кто-то находит разбросанные монеты, то может взять их себе.
   Почему? Потому что монеты, обычно, не имеют отличий друг от друга и, поэтому, доказать, что разбросанные монеты –  собственность какого-нибудь конкретного человека – не представляется возможным. Человек, потерявший монеты, не сможет  указать их характерные приметы.
   Если бы монеты были бы не разбросаны, а сложены столбиком... если бы плоды были бы не разбросаны, а сложены кучкой, – тогда совсем другое дело – тогда столбик, или кучка, сами по себе были бы приметой.  Разбросанность плодов и монет  указывает на то, что предметы были потеряны – они упали – их никто не положил, или спрятал, чтоб потом вернуться за ними и взять.
   Иногда место находки оказывается самой лучшей приметой и особенностью.
   В нашем случае никто монеты в столбик не складывал – они разбросаны – и рабби Меир разрешает их забирать себе, что автоматически подрывает мнение Абайе.
   Почему подрывает? Потому, что  получается, что можно забирать себе разбросанные монеты вне зависимости от того, обнаружил уже хозяин монет их пропажу, или ещё нет; успел он уже "отчаяться", или же не успел.
   И всё же, отдать победу Рове в споре не удаётся: Гемара приводит мнение рабби Ицхака о том, что люди, обыкновенно, имеют привычку шарить у себя по карманам и проверять наличие монет. Поэтому, статистически, пропажу денег хозяин обнаружит быстро и " отчается ".
   Доказать, что Рове прав, что можно уже сейчас брать себе найденную без всяких примет вещь на основании того, что " отчаяние " – потеря связи с этой конкретной вещью у хозяина обязательно произойдёт в будущем, не представляется возможным. ( По крайней мере тут, на этих двух листах ).
   Гемара приводит ещё один пример: готовый, обработанный кусок шерсти, выкрашенный в аргаман ( пурпур ) – очень дорогую краску, которую продавали на вес золота...
   Почему рабби Меир разрешает его брать себе?
   Гемара отвечает: как и в случае с монетами, хозяин такого дорогого товара будет постоянно проверять его наличие и очень быстро обнаружит пропажу.
   И вот –  Абайе опять остался на коне. Ничем его не собьёшь.
   А как ему не быть на коне, если отношение к вещи по Гемаре является основопологающим фактором.
   Например: даже, если я нашёл вещь, которая имеет характерные признаки и, поэтому, её нельзя взять себе, а надо  объявить о находке – вдруг, я узнаю, что хозяин потерянной вещи при свидетелях
 " отчаялся ", отказался от надежды её вернуть... Могу ли я взять эту вещь себе, если хозяин вещи разорвал с ней уже связь?
   Гемара это запрещает, потому что вещь эта пришла ко мне в руки с запретом её присвоения. Почему? А потому, что я её поднял для того, чтобы вернуть хозяину ( после того, как он назовёт её приметы ), а не для того, чтобы присвоить себе. В момент поднятия я стал её хранителем, а не хозяином. У меня с вещью образовалась связь другого типа – не имущественная. Подняв вещь с характерными приметами, я взял на себя обязанность вернуть её хозяину – и уже не важно, узнал я потом, что он отказался от надежды обрести потерянное, или не узнал.
   Я должен его вещь ему вернуть.
   Вот, если бы я узнал об его " отчаянии " до того, как нашёл то, что он потерял – тогда другое дело – тогда я могу взять его вещь себе, несмотря на то, что у неё есть характерные приметы.
   То, что Рове и Абайе спорят – это хорошо. В споре во Имя Небес рождается истина. Евреи не могут учить Тору без споров.
   Плохо то, что, лично я, не могу понять о чём они спорят. Вернее, я понимаю, что, фактически, они спорят о том, что можно, или нельзя брать себе в собственность найденную вещь, у которой нет характерных примет, если нашедший её, не знает,  " отчаялся " ли хозяин потери от этой вещи, или ещё нет, но в будущем обязательно " отчается ".
   Абайе, в отличие от Ровы, заявляет, что без знания о том, что хозяин потери уже отчаялся, вещь брать нельзя – и я бы с ним с удовольствием согласился, если бы мы все жили полностью в духовных мирах, но тут, на земле, по здравому размышлению, откуда я могу знать в миллионном городе, что хозяин стандартной шариковой ручки, или валяющейся на асфальте бутылочки Кока-Колы  " отчаялся "  вернуть потерю?
   Я вам честно скажу, что моя жена старается мне деньги в руки не давать: боится, что потеряю и не замечу. Обычно, я не знаю, сколько у меня в карманах денег, и среди моих знакомых я не наблюдал заполошенных людей, ежеминутно лихорадочно проверяющих по своим карманам наличность.
   Допустим,  я и мои друзья – не пример, а исключение. Допустим... Но, если полностью идти в фарватере Абайе, то придёшь к абсурду: почти никогда не знаешь и до конца жизни не узнаешь: "отчаялся" человек вернуть свою вещь, или нет. Если он не обнаружил пропажу, то никогда и не " отчается ". А получается, что по Абайе брать себе найденную вещь нельзя.
   А что же тогда с ней делать? Солить её, что ли? Объявить о находке, ведь, тоже, не представляется возможным – вещь без примет – стандартная.
   Может, оставить в покое – пусть лежит, где лежала... Абсурд!
   Может быть, Абайе с Рове спорят не о том, о чём мы думаем, читая Гемору?
   Может быть, высказывания ( мишна ) рабби Меира – вообще, не имеют никакого прямого отношения к спору между Рова с Абаей?
   Вот, скажите, пожалуйста, откуда взялось " отчаяние " как термин?
   Во всех примерах рабби Меира ни про какое "отчаяние" речи нет. По крайней мере, прямой речи нет.
   Рабби Шимон бен Элазар тоже ни про какое "отчаяние" напрямую ничего не говорит.
   Абайе и Рова росли и учились вместе у одних и тех же учителей: вряд-ли бы они апеллировали друг к другу через примеры из мишны рабби Меира, которую,  по идее, должны были понимать одинаково.
   Мишна рабби Меира носит общий, законодательный характер.
   Мишна рабби Шимона – тоже.
   " hефкер " ( ничейность ) и  "еуш" ( "отчаяние" – отказ от надежды вернуть вещь ) начали появляться только после объяснений рава Уквы про сбор урожая.
   Давайте восстановим последовательность событий: Гемара начала анализ мишны рабби Меира с вопроса: " Сколько? " – другими словами: что такое разбросанность фруктов?
   Раби Ицхак отвечает: " 2.2 литра пшеницы на два метра в квадрате. "
   Заметьте, что никто пока ни про какое "отчаяние речь не ведёт. Говорят исключительно про " разбросанность ".
   И, вдруг, Гемара недоумевает: " если плоды упали – значит, потерялись – а так как никаких примет у плодов нет – значит, можно брать и больше, чем 2.2 литра. Если кто-то плоды положил, то их брать нельзя, даже, если их намного меньше, чем 2.2 литра. "
   Я, когда дочитал до этого момента, то тоже стал недоумевать: " Что Гемара спрашивает? Разве кто-то специально будет разбрасывать пшеницу по земле, чтобы потом вернуться и тяжело трудиться её собирая? "
   Потом до меня дошло, что Гемара просто  подкалывает рава Ицхака: 2.2 литра пшеницы можно разделить, например, на две равные части и положить каждую на одном квадратном метре. Это будет разбросанностью, или нет? Можно ли будет эти две кучки себе присвоить? А, если положить одну кучку весом в два литра на одну половину – на один метр в квадрате, а двести грамм – на другую? Что тогда?
   Надо сказать, что Гемара через раби Ирмия долго и всесторонне мурыжит этот вопрос, чтоб потом не прийти ни к какому окончательному выводу по поводу "разбросанности".
   Самое смешное, что выдающиеся умы до сих пор этот вопрос решают.
   Почему этот вопрос имеет практическую ценность? Для чего нам " разбросанность ":  если упало – бери; не упало, а положили – не бери!
   И рабби Меир тоже так глаголет: " Нашёл разбросанные фрукты – бери – это твоё. "
   А о том, какие там фрукты, и какова их концентрация разбросанности – ни гу-гу!
   Главное: упали они, или их положили. Потеряли их, или нет. Есть у них отличительные признаки, или нет. А у плодов понятно, что никаких примет нет, кроме их рассыпанности, означающей, что их потеряли.
   Непонятно, почему рабби Ирмия так долго  анализирует в Гемаре "разброс" плодов?
   По второму, или по третьему кругу спрашиваю?
   На чём я застрял?  Сначала было высказывание рабби Меира о том, что разбросанные плоды – мои – того, кто нашёл. Потом внезапно Гемара спрашивает: " Сколько? ".  То есть, какая мера разброса. Рабби Ицхак отвечает: " 2.2 литра пшеницы на два метра в квадрате ".
   Гемара на это говорит: " Ну, и что? К чему всё это? Ни в какие ворота не лезет! Если упало – значит, кто-то потерял – значит, бери – какая разница – больше двух литров потеряно, или меньше? Если эти плоды кто-то положил – тоже какая разница: если плоды положили – брать нельзя при любой
 " разбросанности. "
   Приходит рав Уква и объясняет, что мы разбираем ситуацию, связанную со сбором урожая, и мера разбросанности плодов нам нужна для того, чтобы определить трудоёмкость процесса по возвращению и сбору остатков плодов, которые ты нашёл.
   Нам надо выяснить: возвратятся, или не возвратятся хозяева плодов собирать то, что осталось на земле несобранным.
  Чистая психология: в облом возвращаться, или не в облом?
   Если ты видишь, что разбросаны 2.2 литра на двух квадратных метрах – хозяева не вернутся. Если больше 2.2 литров, то могут вернуться.
   А, если начать экспериментировать с весом и площадью – делить и умножать, как Рав Ирмия, то трудоёмкость процесса определяется с трудом, приблизительно. В облом будет хозяевам возвращаться, или не в облом?
   Если в облом, то тогда все эти разбросанные плоды во время сбора урожая – "hефкер" ( ничейное ), потому что хозяева  " отчаялись "  получить, потерянные во время сбора урожая, плоды. Значит – можно брать.
   Но, как относится специфическая ситуация со сбором урожая к высказыванию рабби Меира?
   Рабби Меир издал закон, который гласит, что разбросанные плоды можно брать всегда. Их разбросанность уже говорит нам об их потере.
   Тогда при чём тут " hефкер " ( ничейность ),    " еуш " ( отчаяние, потеря надежды на возможность вернуть плоды ) во время сбора урожая?
   Всё! – понял: сбор урожая – это отдельный случай – он, конечно, имеет отношение к высказыванию рабби Меира, но всё равно – он, как сбоку припёка.
   Рабби Меир говорит в основном о плодах, разбросанных в общественном месте. Частное владение само по себе знак, что из него ничего без разрешения хозяина брать нельзя. Но, во время сбора урожая бывают моменты, когда основное зерно вывезли, а то, что осталось – "hефкер" ( ничейное ), потому что хозяева за остатками не вернутся: собирать, тяжело трудиться – для того, чтоб собрать какую-то ерунду – в облом!
   Получается, что во время сбора урожая, даже, из частного владения можно себе забрать разбросанные по земле плоды.
   Кстати, Тора повелевает оставлять края поля для бедных и запрещает возвращаться собирать с поля оставшиеся колоски. Оставшиеся колоски должны принадлежать нищим.
   А почему Гемара сразу же нам не растолковала, что вся история про меру разбросанности просто дополняет закон рабби Меира о том, что разбросанные по земле плоды можно забирать себе?
   А потому, что Гемара – Великий Учитель, который стремится к тому, чтобы ученик сам до всего дошёл своим трудом, своим умом.
   Мне бы, по-хорошему, надо просить прощения у Гемары за слом всего дидактического процесса, который она тщательно разработала, но у меня была своя цель – показать на собственном примере, как Талмуд переводит плоскостное мышление в объемное.
   Но, я всё равно прошу прощения и у Гемары, и у вас за то, что писал по памяти; писал то, что, наверняка, не понял до конца.
   Но, мне кажется, что основное я понял.
   Мне кажется, что я самостоятельно понял даже то, что Гемара на этих двух страницах не объясняла.
   Хвастаюсь, наверное, но послушайте:
   Чем отличаются друг от друга примеры из мишны ( высказываний ) рабби Меира?:
   Разбросанные плоды: выучили  потерянные естественным образом вещи без отличительных признаков-примет; "hефкер" ( ничейность ) и " еуш " ( отчаяние ); "отчаяние",  которое произошло в прошлом; выучили общественное владение и частное.
   Разбросанные монеты – вещи без отличительных примет:  выучили  "отчаяние", которое произойдёт в будущем; также поняли проблему того, что нет однозначного мнения о том, что можно брать найденную вещь сейчас, по причине  того, что " отчаяние " обязательно  произойдёт в будущем.
   Снопы пшеницы в общественном месте. Каждый сноп перевязан колоском. Каждая хозяйка узнает свой снопик по тому, как он перевязан. Проблема в том, что люди растопчут снопики, растопчут узелки на снопиках. Тут мы учим, что временный  признак – не признак.
   Если бы снопик стоял в частном владении, его было бы брать нельзя ни в коем случае, потому что частное владение –  признак сам по себе; кроме того, в частном владении снопики с узелками-признаками не растопчут.
   Круги спрессованного инжира: нет отличительных признаков. Круги тяжёлые, относительно дорогие и легко портящиеся. Их никто просто так на дорогу не положит.
   Круги инжира – это точно потеря – и получается, что их можно брать. Хозяин кругов инжира, к тому же, быстро обнаружит потерю и "отчается".
   Буханки хлеба из пекарни: нет отличительных признаков, или про них не знают. Хлеб – это точно потеря – хлеб на дорогу не выбрасывают – на это, к тому же, дополнительный запрет есть. Хлеб могут растащить собаки, расклеивать птицы. Хлеб – это предмет без признаков и при этом может быстро исчезнуть.
   Буханки хлеба домашней выпечки: есть отличительные признаки, но, если хлеб растащат собаки, или расклюют птицы, то какие тогда признаки останутся?
   Связки рыбы: если перед тобой связка рыбы, на которую ты смотришь, то ты можешь увидеть миллион отличительных признаков, но, если ты связки рыбы потерял, то, вряд-ли, помнишь каждую рыбу в лицо. И, опять-таки, рыба – скоропортящийся продукт.
   Куски мяса: приметы отсутствуют; мясо быстро портится, особенно в жарком климате. Его могут найти и сожрать животные, а могут и унести куда-то. Мясо – оно такое – как душа в буддизме – вот она есть – а вот её и нет. Мерцающая логика – ничего не поделаешь. Мясо – это точно потеря.
   Куски шерсти, остриженные как принято в данной местности: нет отличий; их может с места на место переносить ветер. Где бы ты их не нашёл ( кроме частного дома и т.п. ) – можешь брать.
   Если куски шерсти упакованы в мастерской так, что по упаковке их можно узнать по характерным признакам, то брать их нельзя.
   Связки стеблей льна: – это ещё не пряжа. Обработка льна – долговременный и трудоёмкий процесс. Связки льна – это что-то, но всё же пока – ничто, хоть и связаны стебли определенным способом, который хозяин может узнать. Стебли льна обычно раскладывали вдоль берегов рек, чтобы вымочить и высушить. Как правило, их перевозили в телегах. Вряд-ли, перевозчик узнает про потерю. А, если узнает, то не вернётся – это ещё не лён-материал – это, пока, всего лишь растения. Так мне кажется. До конца не уверен. ( Великий комментатор Раши написал про лён коммент на старофранцузском, но, даже, современные коренные французы этот коммент не поймут. ) Правда, есть ещё один его коммент по поводу льна в трактате  "Суккот", но я не знаю, какой этап обработки льна он описывает. Мне друг детства – раввин огромного города, по блату сообщил, что Раши говорит там про нити льна, а не про стебли. Но, другие комментаторы, которых я читал, утверждают, что рабби Меир имел в виду именно стебли льна ).
   Стебли льна обладают ценностью, когда их много. Если их мало, то их ценность стремится к нулю. Кроме того, они необработанные. Стебли льна – это лён в потенциале, а не в действительности.
   Получается, что " потенциальный лён " перевязан отличительным знаком, который можно узнать, но " потенциал " остаётся никому не нужным в прямом смысле слова "потенциалом".
  Языки шерсти ( готовая шерсть по форме напоминающая язык ), выкрашенные в "аргаман" ( пурпур ) –  сверхдорогая вещь. Пурпурные одежды носили только представители высшего сословия. Тут мы учим, что дороговизна сама по себе не является отличительным признаком. Такая потеря, по идее, обнаруживается тоже довольно быстро ( по мнению рабби Ицхака ).
   В заключении Раби Меир говорит, что все эти находки принадлежат нашедшему.
      И всё же: о чём спорят Абайе и Рова?
   Спросить мне некого, и, поэтому, мне кажется, что Рове считает, что невозможность в будущем вернуть себе потерянную вещь ( в которой отсутствуют характерные приметы ), сама по себе делает потерянную вещь бесхозной, вне зависимости, знает о потере хозяин вещи, или ещё нет.
   Мне кажется, что Рове говорит:
 " Обстоятельства бывают сильнее нас ".
   Например, у нас в доме тридцать пять лет отлично работал холодильник. Мы с женой относились к нему, как к другу: в жарком израильском климате он ни разу нас не подвёл. Мы с его помощью детей выкормили.
   А потом он сломался – и пришлось его выкинуть. Я воспринял это как предательство с нашей стороны. Можете считать меня сумасшедшим, но тут главное то, что до сих пор у меня с холодильником связь. Я его помню. Я периодически о нём вспоминаю.
   Холодильника нет, а связь с ним есть.
   Получается, что эта связь – виртуальная. Связь с предметом, которого в реальности уже нет.
   Отчаяние, потеря надежды вернуть себе свой холодильник – есть; при этом, самого холодильника, как конкретного предмета – нет, а связь с потерянным холодильником всё равно есть.
   Если волны моря забрали твой любимый перстень, то, даже, в таком случае,
" отчаяния ", может и не быть. Например, очень дорог он тебе – не материально дорог, а по другому... Не можешь ты отказаться от любимой вещи – каким-то чудодейственным образом надеешься его найти...
   Почему же водолаз, нашедший твой перстень на дне морском, может его забрать себе?
   А потому, что он забрал перстень из рук моря, из рук стихии.
   А, если у тебя украли перстень, или забрали с помощью оружия – что тогда?
   Мне кажется, что тоже самое – обстоятельства бывают сильнее нас – им плевать на наши чувства...
   Я ещё не знаю, что у меня украли, а вор, например, перепродал уже кому-то украденное – и теперь моя вещь принадлежит другому...
   Сложная штука – жизнь. Век живи – век учись – дураком помрёшь.
   Но учиться надо.  "Дурак" – тоже понятие относительное. Сказал Б-г, что надо возвращать потери – значит надо думать и учиться тому, как возвращать.
   В этом-то вся мудрость и есть – Б-га бояться и слушаться.
   Вот и я нашёл в  Талмуде ум, который никто из составителей Мишны и Гемары не терял, но я, по разрешению хозяев, могу им пользоваться.
   Плохо ли – хорошо, но две страницы из Талмуда выучил. Всего две страницы Талмуда – и сразу же полезли стандартные религиозные мысли о том, что все евреи помнят, что Моисей пришёл к фараону с требованием: " Отпусти мой народ... ", но почему-то немногие помнят продолжение фразы: " чтобы служить Всев-шнему... "
   Все помнят, что Всев-шний поместил Адама в Райский Сад, но почему-то не все помнят, что Адам должен был заботиться о земле, растениях и о всех живых существах, которые его окружали.
   Только человек может злобную кошку превратить в добрую, а и самую несчастную собаку – в счастливую.
   Проклята земля за нас – и она мстит.
   Что-то меня на нравоучения опять  потянуло. А кому они нужны – мне? – для самоутверждения в шестьдесят пять лет?
   Как подумаю – охреневаю просто: сколько мозговой энергии и сил потратили мудрецы древности на то, чтобы, даже, ненароком, случайно, ничего чужого не взять!.. Чтобы выполнить волю Всев-шнего!..
   А сейчас на что современные " умники " все свои силы тратят?
   Как подумаю – охреневаю просто: как можно всю свою страну со всеми активами и лучшим в мире чернозёмом продать американцам? Ведь, Украина – это же рай – это подарок Б-га! Как можно такой подарок продать за стеклянные бусы?
   Как можно отдать всю свою территорию, всё своё население на заклание американцам?!..
   И за что? – за мечту – за фикцию, чтоб галушки сами в сметане обмакивались и в рот залетали.
   Вот до чего безбожие, воровство и беззаконие доводит!
   Я же жил в Украине, я же помню, как там говорили: " Украина – ридна маты – не вкрадеш – не будеш маты " ( Украина – родная мать – не украдёшь – не будешь иметь ).
   Вот они и крали, пока мать родную не продали.
   А сейчас я живу в Израиле – оглядываюсь по сторонам и думаю: " Что тут ещё не продано? "
   А везде, во всех странах – не так? Кто, по-настоящему, заботится о земле, друг о друге, о животных и растениях, а не о своей прибыли от продажи животных и растений?
   О какой прибыли думал Ной, когда в Ковчеге заботился не только о домашних, но и о диких животных?
   Вы понимаете, какая разница между нашим мышлением и мышлением древних мудрецов и праведников?
   Получается, что у нас с ними цели другие – разные.
   Вот  я и вспомнил анекдот про встречу двух планет, когда одна другой жалуется, что у неё люди завелись, а подруга её утешает: " Не печалься. Люди – это ненадолго. "
   Может быть, и не надолго... А Талмуд я продолжу учить – надо вырабатывать в себе ситуационное мышление.