Заросший пруд, или Можно ли доверять зрению

         
         Мало было Иечке наткнуться на непонятный предмет на подносе  в руках лиотаровской «Шоколадницы»  и до бесконечности копаться в литературе в поисках как значения слова «мансеринья», так и  предназначения оного объекта! Ей  понадобилось совершить  ещё одно открытие, повергшее её в изумление, на которое её натолкнуло, казалось бы,  однозначно-читаемое и почитаемое  творение Василия Поленова, а если точнее, то  одна из его самых знаменитых картин,  после «Московского дворика»,   под названием «Заросший пруд».
         Из-за этой картины  у Иечки и возник вопрос о доверии,  которое мы оказываем  зрению, хотя  оно, похоже,  дурит нас на каждом шагу. Так что же такое зрение и  насколько  реально оно отражает и фиксирует в памяти увиденные объекты?  Не раз она читала о так называемом обмане зрения, но считала его выдумкой падких на открытия учёных, а  тут жизнь раз и преподнесла сюрприз, заставивший Иечку  над этим феноменом призадуматься. Полистав интернет, она узнала, что зрительная память играет с нами в игры,  трансформируя по своему усмотрению воспринятый образ, и может  как опускать детали отображения, так и преувеличивать их. 

           Как обычно,  по окончании работы над очередной копией картины, Ия металась в поисках следующего объекта для подражания. Художником она не была, ну, в лучшем случае, аматором-рисовальщиком, копиистом, и чтобы вновь приняться за работу,  приходилось либо  выискивать какую-то полюбившуюся картину в собственном багаже  памяти, либо отправляться на охоту за объектом в музей. Она долго бродила по залам Русского музея, дружелюбно  кивая старым знакомым картинам, радуясь новой встрече с ними, но ни одна из них не приковала её интереса настолько, чтобы захотелось взяться за её копирование. Запланированный поход в музей близился к безуспешному концу, когда она, почти потеряв надежду, внезапно остановилась перед картиной, которую, как ей показалось, она была готова скопировать. Это был «Заросший пруд» Василия Поленова.  Застывший пруд как-то  тихо, молча привлёк её к себе, завладел вниманием, и она  невольно отдалась ему, рассматривая игру света и тени, тональную гамму, спрятавшуюся в камышах лодку.
 
         Вздохнув с облегчением, поскольку выбор, наконец, сделан, она начинает его копировать. Старым дедовским способом  в ателье печатает фотографию поленовского пруда, найденную в интернете,  и принимается за  работу. Недели сменяли друг дружку, но сдвига в работе она совершенно не ощущала,  и это  очень её расстраивало.  Всё чаще появлялась  мысль: «Нет, не смогу, не потяну. Замахнулась на невозможное: повторить каждую былинку-травинку (а их на картине легион!) немыслимо, а делать что-то своё нет ни умения, ни сил, ни желания». Она по уши завязла в лютиках-цветочках, но картина ни тпру ни ну, стоит на месте.  «Что делать? Может, опять пойти в музей и лучше присмотреться к ней: может, художник сжалится и откроет  какой-нибудь секрет?»
         Вооружившись конкретной целью выведать у художника творческую тайну,  Ия  решительно отправилась в Русский музей.  Первым делом направила стопы  в сувенирный отдел в надежде приобрести большую иллюстрацию, как это было доступно в старые, а потому, добрые времена, чтобы иметь для срисовывания картину хотя бы формата А4, а не фотографию 10х15.  К глубочайшему разочарованию оказалось, что копеечных иллюстраций давно уже нет: теперь они на холсте и стоят бешеных денег. Расстроенная Ия хотела тут же развернуться и направиться в поленовский зал, но всё же помедлила и  попросила показать, пусть и дорогую,  копию. Продавщица охотно согласилась и с лёгкостью выполнила Иину просьбу.  Каково же было Иино изумление,  скорее возмущение, охватившее её при виде картины, которое она, не стесняясь, тут же высказала ни в чём не повинному продавцу, говоря, что копия  сделана безобразно и совершенно не походит на оригинал.  И вообще, что это такое? Совсем не те краски, банально-тональное однообразие, бог знает, что за халтура. Как вообще такое безобразие могут продавать? И за такие деньги! Продавщица растерялась от такого неожиданного натиска, начав оправдываться, что у них все хорошие копии и т.д.  Мимоходом  Ия взглянула на копии  других известных полотен, которые, к её удивлению, были вполне узнаваемы и  не вызывали негативных эмоций.
         Окончательно подавленная очередной неудачей, Ия, лишённая былого энтузиазма,  зашагала в поленовский зал, где,  подойдя к ставшей уже «своей» картине, буквально  ахнула: на неё смотрела точная копия только-что-виденной копии! Но как же она далека от срисовываемого Иечкой оригинала! Где утончённая изысканность каждого мельчайшего художественного элемента, детальная пропись, дивный цвет и тональная гамма, непревзойдённое совершенство? А что тут? Какая-то, извините, грубая мазня, намёки на светотень, ничего не прописано, просвечивает холст, как будто это набросок. Что это? Ия была в недоумении, не в состоянии понять происшедшее или происходящее. Она долго стояла, причитая, перед картиной, не веря глазам своим – как эта картина могла её привлечь и побудить написать копию? Да что же это такое? Кто объяснит? Кого спросить? Неужели это всё происки несовершенного зрения, которое дорисовало искомую красоту? Она долго пыхтела, стоя перед картиной. К счастью или к сожалению, в зале было пустынно, и Ие не на кого было излить свою фрустрацию.
         
          Однако делать нечего. Она спускается в гардероб   и решает, что всё-таки надо вернуться в отдел и извиниться за грубые наскоки, которым она незаслуженно подвергла продавщицу. Так она и сделала, а заодно рассказала о случившемся, после чего ей  немного полегчало, а  то ведь обидела человека ни за что ни про что.
          Всю дорогу Ия терзалась вопросами, сомнениями и недоумениями. Придя  домой, она  открыла интернет,  и тут на неё нашло просветление. После внимательного прочтения  различных источников оказалось, что копируемая картина Поленова «Заросший пруд» существует в  четырех вариантах, написанных художником  в разные годы летним днём в одном и том же месте.  И первой  была картина, которая  сегодня  украшает Третьяковскую галерею и которую Ия копировала, не отдавая себе в том отчёта. Она была написана в 1884 году, когда Поленов проводил лето в имении на Украине, тогда как картина Русского музея, которую сначала облюбовала  Ия  и которая потом её отвратила и повергла в ужас, была написана там же, но уже  спустя год. Ещё одно изображение  этого же пруда хранится в музее Одессы; четвёртое – в частной коллекции.  Вот и вся недолга. Картины написаны с одной и той же точки, только на московской картине  сестра художника сидит на скамейке  в глубине  парка, а на питерской она стоит  у воды. На эту существенную деталь при первоначальном  выборе объекта копирования Ия не обратила внимания и сделала фотокопию, не понимая, что это другое полотно, чрезвычайно похожее.
         
         Иечка долго не могла успокоиться, пытаясь понять, в чем  крылась причина странной оплошности.  Обратившись к науке и начитавшись публикаций, она рискнула предположить, что в произошедшем виновата зрительная память, которой  захотелось сделать образ заросшего пруда ярче и красивее, выдав  желаемое за действительное.
         Вот такую злую шутку сыграло с Иечкой зрение, которое надо бережно хранить, чтобы оно долго делало  нам подарки, пусть иногда и  с подвохом.