Время собирать камни Ч. 5. Сиреневый Туман

ЧАСТЬ 5 – СИРЕНЕВЫЙ ТУМАН.


Какое это огромное счастье любить и быть любимым и какой ужас чувствовать, что начинаешь сваливаться с этой высокой башни!
 
Антон Чехов.

 
Глава 1. Тетушка Флоранс и ее внуки.

 - Фраско, Фраско, - взывал чей-то старческий надтреснутый голос, - а ну, вылезай, вылезай, негодник.
       Мягкая ладонь скользнула по лицу Эдда, чьи-то пальцы попытались ухватить его за несуществующий вихор, но бритый ежик волос не позволил этого сделать. Дикарь решил не оказывать сопротивления и самостоятельно выбрался из-под кровати.
       Перед ним стояла седенькая старушка в обляпанном пятнами переднике, из карманов которого во все стороны торчали всевозможные предметы кухонной утвари: ложки, поварешки, вилки, лопатки. Сеточка мелких морщинок избороздила лицо пожилой женщины, но оно излучало такую доброту, что всякий при взгляде на него понимал, что состарилась только плоть, а душа по-прежнему оставалась молодой и задорной. В глазах старушки скакали озорные чертики.
        Эд оглянулся по сторонам – комната, в которой он очутился, была просторной и уютной, несмотря на небрежно разбросанные повсюду различные предметы. В очаге весело потрескивали дрова, сваленные бесформенной грудой, огонь беспечно расплевывал искры, куда попало.
        Маленькое пушистое животное грелось рядом, свернувшись клубочком, из которого торчали остроконечные уши. Услышав голос старушки, лохматый «шарик» развернулся, открыл глаза и ленивой походкой подошел к хозяйке. Осторожно, укусит, хотел предостеречь  Эд, увидев, как зверек широко разевает пасть с острыми и длинными, как сабли, зубами, но не смог проронить ни слова.
        Старушка ничуть не испугалась, а напротив нежно потрепала по шерстке клыкастое животное, которое и не думало нападать, а в ответ на ласку издало странное утробное урчание. Заметив пришельца, саблезубый зверь направился прямиком к нему. Мышцы Дикаря напряглись в предчувствии опасности. Ему то уж точно не поздоровится от страшных клыков, а с собой не было даже ножа для защиты. Зверь приблизился вплотную и неожиданно потерся шерсткой об его ноги.
        Эд обомлел от такой невиданной наглости. Без сомнения, он снова попал в другой мир, где все его прежние представления были перевернуты с ног на голову.

 - Ну, как тебе не стыдно... Опять отлыниваешь от работы, а еще старший из моих внуков. Какой пример ты подаешь младшим! Что за детские шалости в твоем возрасте – прятаться под кроватью!  – по-доброму продолжала журить Эдда пожилая женщина, по-прежнему принимая его за какого-то неведомого Фраско.
        Флэмитянин не стал разубеждать подслеповатую старушку и пробормотал в ответ что-то невразумительное, извиняющееся.

        Тут одна из искр вылетела из очага, заколыхалась в воздухе, виляя то в одну, то в другую сторону, и упала прямо на валявшийся неподалеку носок с дыркой на пятке. Тот вспыхнул, угрожая спалить весь дом. Пол мгновенно занялся, и огненный сноп потянулся к потолку. Эд, не думая, бросился на помощь и затоптал пламя ногами.
         Испуганная старушка сменила праведный гнев на милость.
- Ах, как хорошо, что ты дома оказался. Иначе сгореть бы мне заживо вместе с носком. Ты, наверное, проголодался, проказник, - продолжила она, без всякого перехода. - Хочешь, кашки тебе сварю?
         Эд молча кивнул. Он соскучился по настоящей еде. После безвкусных таблеток, которыми пичкали его Ив и Дея, он готов был съесть все, что угодно.
         Старушка с улыбкой принялась за дело. Через несколько минут в посудине аппетитно зашкворчало, и по комнате разлился приятный аромат.
-Кушай, кушай, солнышко, - проворковала радушная хозяйка и шлепнула в миску шипящую белую массу.
          Горячие брызги обожгли Эдду руки, но от голода он ничего не заметил и с жадностью набросился на еду. Варево, несмотря на чудесный запах, оказалось противным на вкус, но Дикарь проглотил все в мгновение ока и неожиданно для себя прикоснулся губами к сморщенной руке старушки в знак благодарности за угощение. Хозяйка зарделась от смущения, оправила непослушные пряди седых волос, выбивавшиеся из пучка, поддернула выдавший виды фартучек и проговорила в полголоса.
- Ну-ну, Фраско, это уж слишком. Хотя я, конечно, рада, что тебе так понравилась моя стряпня. Пожалуй, и мне стоит перекусить немножко. Там кое-что осталось на дне кастрюльки, если ты больше не хочешь.
          Эд отрицательно помотал головой. - новую порцию «кашки» он бы уже не вынес.  Старушка тщательно выскребла пригоревшие остатки со дна и шмякнула их в ту же посудину, из которой только что ел Дикарь. Количество пятен на фартуке удвоилось. Затем она широко открыла рот и загрузила туда ложку с наполовину остывшим месивом, но тут же выплюнула обратно.
- Ой, совсем не сладко. Видно, я со слепа положила в кашу порошок от запоров вместо медовой патоки, - всплеснула пожилая женщина руками. – Как же ты все съел, бедняжка, причем, ни разу не поморщился?
Дикарь ничего не ответил, лишь пожал плечами. Он боялся выдать себя и произнести хоть слово, иначе старушка могла по голосу его разоблачить, и, чего доброго, выгнать из дома. А ему так не хотелось уходить отсюда, от тепла уютного очага и из сердца заботливой хозяйки.
- Может новую кашу сварить? - не унималась сердобольная женщина.
- Нет-нет, я сыт, - быстро выдохнул из себя Эд.
- Ну, как хочешь. А я все-таки доем остывшую, вот только подслащу немного, а средство от запоров мне лишь на пользу пойдет.
         Старушка живо умяла холодную кашу и пристроилась в кресле у огня. Пушистый зверек незамедлительно улегся у нее на коленях, мелодично урча. Вскоре она начала клевать носом и тихонько посапывать. Эд с умилением наблюдал за идиллической картиной и невольно сравнивал спокойный сон хозяйки дома с омерзительным храпом другой пожилой женщины – Гуарамы, алчной королевы песка. Его сердце защемило от какого-то неизвестного чувства, но это была приятная боль, если боль вообще когда-нибудь бывает приятной. И теперь ему захотелось остаться здесь не на время, а навсегда.

***
          Шумная ватага детей, девушек и юношей без стука ввалилась в комнату. Старушка сразу же проснулась и раскинула им руки навстречу. Вошедшие с довольным визгом по очереди бросались ей в объятья, висли на шее, бесконечно чмокали в щеки.
- Ах, мои пташечки прилетели, - шептала она в ответ со слезами счастья на глазах. – Я так соскучилась.
Наконец, «пташечки» отлипли от истерзанного поцелуями тела пожилой женщины, и одна из них, юная девушка, заметила Эдда, скромно примостившегося в углу.
- Ой, да у нас гости, тетушка Флоранс?!
- Какие гости?! – недоуменно спросила старушка. – Ты что родного брата Фраско не узнаешь?
          Флэмитянин виновато потупился и вжал голову в плечи, ожидая расплаты за свой обман.
- Какой же это Фраско, бусинка? Он на брата нисколечко не похож. Ты посмотри внимательно, какой чудесный у него серебристый костюм. Сразу видно, что чужестранец! И потом, разве ты забыла, что Фраско вчера в город уехал, продавать свои поделки.
- Забыла, конечно, забыла, дырявая моя голова. И окуляры неизвестно куда подевала. Будь у меня волшебные стекла для глаз, ни за что бы гостя ни с кем не спутала.
С этими словами тетушка Флоранс подошла к Эдду, который готов был провалиться сквозь землю от стыда или снова залезть под кровать, и ласково потрепала его по коротким волосам.
- Мы всегда рады гостям. Оставайся у нас столько времени, сколько захочешь, дружок. Только вот я, старая, никак в толк не возьму, как же ты под кроватью-то очутился. Решил подшутить надо мною и прошмыгнул туда потихоньку?
- Вроде того, -   радостью согласился Эд, так как сам понятия не имел, как попал в этот замечательный дом.
- Тогда давай знакомиться!
Многочисленные сородичи и друзья старушки обступили флэмитянина и принялись наперебой представляться, громко называя звучные и красивые, но чуждые его слуху, имена.
- А я – Метиола, - последней назвалась та самая молоденькая девушка, которая первой обнаружила Эдда.
- Ме-ти-о-ла, - по слогам повторил за ней флэмитянин, с трудом выговаривая длинное непонятное имя.
- Есть такой душистый сиреневый цветок в наших краях. Он раскрывается ночью, когда наступает пора любви, и источает благоуханный, ни с чем несравнимый аромат. У нас принято давать цветочные имена всем девочкам при рождении, красота которых со временем распускается от нежных чувств, словно цветы. Как это мило, правда?
- Правда, - охотно согласился Эд, хотя ничего не понял ни о нежных чувствах, ни о цветах, которых он никогда не видывал. Просто ему понравилось соглашаться с юной красавицей, вот и все.
          Их беседу прервала Флоранс, которая вдруг вспомнила, как накормила дорогого гостя несладкой кашей, да еще с порошком от запоров. Все покатились со смеху, а пришелец захохотал громче остальных.
- Надеюсь, у тебя «крепкий» желудок, дружок? – лукаво поинтересовалась старушка, давясь от смеха. - Ну, а если «беда» случится, то комната для отправления естественных надобностей у нас недалеко, добежать успеешь.
Потом веселая женщина рассказала, как чужестранец спас ее от неминуемой гибели, затушив вырвавшееся из очага пламя, и все принялись охать и ахать, а затем обнимать, тискать и чмокать флэмитянина в нос и щеки, выражая свое одобрение и восхищение его смелыми действиями, а также клясться в какой-то вечной любви.
- А теперь - все за стол! - задорно скомандовала Флоранс. – Пора попотчевать гостя настоящей, вкусной, едой! Тащите сюда нектары, соки, сладкую патоку, все, что сегодня насобирали в лугах.
          Молодежь гурьбой вывалилась за дверь. Вскоре стол был завален многочисленными склянками с желтоватой прозрачной жидкостью, горшочками, доверху наполненными мутной вязкой кашицей. Эд по достоинству оценил угощенья. Во рту было сладко, а на сердце – спокойно. Ему определенно нравилось на новой планете.