Глина золотая

Девичья фамилия безмужней Мани забылась селянами после укладки гравийной дороги до молочной фермы. Причиной тому стал металлический указатель с гордым названием «Новое шоссе». Эта дребезжащая на ветру жестянка, походила на послушный флюгер. Со временем указатель проржавел и замер навеки, направив свой острый клюв на Манин дом. Так хозяйка стоящего на отшибе дома, из Егоровой превратилась в Маню Новую.

Перемена фамилии пятидесятилетней Мани не уменьшила ее клиентуры. Ведь на селе не было больше таких искусниц шить постельное белье на любой вкус: невестам на приданое или повседневное, с изящной вышивкой гладью или болгарским крестом, с ажурными вставками или расшитое атласными лентами.

За свою работу Маня получала деньги или продукты: мясо, овощи, яйца. На это и жила. Правда, за домом был огород, разбитый покойными родителями. Но от их трудов осталась только узловатая антоновка, высоченная вишня, да разросшийся малинник. Пыталась было Маня в наследном саду сажать овощи, да только огородная радость хирела на корню. Какой только рассады не приносили Мане благодарные заказчики, да толку не было. Желтели огурцы с помидорами, несмотря на заботливый уход. Только заезжему агроному удалось понять причину овощного недорода и выявить по своим пробиркам чрезмерную кислотность почвы. Прощаясь с Маней, он доверительно шепнул, что ее дом стоит на природном золоте. Якобы, в почву ее огорода вклинились пласты целебной глины. Глина эта редкого небесного цвета действительно пагубна для овощных культур, но способна творить чудеса. Компрессы из такой глины и суставную боль излечат, и поясничный прострел снимут, и стареющее лицо омолодят.

Плюнула Маня на огородные забавы и полностью отдалась своему рукоделию, благо фабричное постельное белье в сельмаге оставалось острым дефицитом. По ржавому дорожному указателю и постоянному стрекоту наследной машинки «Зингер» кудесницу-швею легко находили заказчики из других деревень. При таких доходах Мане было грех жаловаться на голод и недород. А она и не жаловалась. Правда, иногда, после вечерней рюмочки, слезы сожаления о своем одиночестве обжигали глаза, и невольно всплывал в памяти образ влюбленного в нее одноклассника Сергея. Лишь задним числом осознала Маня, что будь она посговорчивей, глядишь, и родила бы от Сережки ребеночка. Теперь-то уж поздно. Сергей погиб на войне, а свободных мужиков в селе и вовсе не было. Так что, оставалось Мане куковать над своей машинкой-кормилицей, терпеть одинокую жизнь, да утешаться, что с голода не пухнешь.

Однажды, возвращаясь из магазина, Маня увидела у своего дома инвалидную коляску с бородатым мужиком в окружении многочисленных сумок. Вглядевшись в незваного гостя, Маня признала в нем мужа единственной племянницы. Эта балованная вертихвостка была единственной дочерью Маниной покойной сестры, лишь однажды навестившая деревенскую тетку после городской свадьбы. За тем памятным ужином юная гостья активно налегала на самогонку, смолила сигареты и хвасталась ученостью своего молодого мужа. А тот, как послушный телок, не спускал восторженных глаз с красавицы-жены, услужливо подливая горячительное в ее стакан.

- Здравствуйте, Марья Ивановна! Узнали? Это я, Гриша! Вот, подбросила меня женушка к вашему крыльцу, как безродного щенка. Вы уж не гоните меня, калеку. Разрешите немного пожить с вами. -

Согласно кивнула головой Маня, закатила коляску в избу, подрулив к столу. Потом к печке метнулась, щей томленых из чугунка налила, тарелку к гостю придвинула. Уселась рядом, рукой подбородок подперев. А как увидела, что оголодавший парень жадно щи глотает, толком не прожевывая, слезу незаметно смахнула и чугунок на стол перенесла, чтобы подливать варево сподручнее было.

Накормив гостя, Маня тяжеленные сумки со двора перетащила. Какого только добра в них не было: консервы всякие, колбаса,  сыр, сладости, а также Гришина одежда на все сезоны, одеяло с подушкой, пакет с таблетками, судно больничное. Похоже,  откупилась любимая женушка дефицитом и навсегда сплавила инвалида в деревню. Обузой стал для нее ученый муж. Вот ведь, жизнь какая несправедливая. Кому-то и замужем не довелось побывать, а некоторые родного мужика норовят из дому сбагрить. Ну, ничего-ничего. Страшиться нечего. Сильные руки белошвейки еще  помнят, как они целый год лежачего отца обихаживали.

Вечером Маня уложила парня в постель, сама рядом села, на гостя выжидательно глянула. А тот женскую руку благодарно к щеке прижал, и услышали потемневшие стены старого дома горькую исповедь горемыки:

- Я ведь детдомовский, теть Мань. Грудным меня подкинули к приюту. Нарекли Григорием Петровичем Найденовым. Отчество мое пошло от имени директора детдома Петра Дмитриевича, впрочем, как и отчества многих безродных воспитанников. Школу закончил отличником и легко поступил в университет на физмат. Дисциплины первых двух курсов сдал экстерном. Диплом защитил через три года с красным дипломом, и без экзаменов был принят в аспирантуру. Руководителем моей диссертации стал отец вашей племянницы. Надо сказать, что к этому времени, сестра ваша умерла, ее муж женился вторично, а Леночка стала полноправным членом его новой семьи. Конечно, отец ее баловал, потакал капризам, но, когда окончательно очумел от ее сумасбродных выходок, решил выдать побыстрее замуж. Устроил ее на свою кафедру лаборанткой и наши пути с Леночкой пересеклись.

Тетя Маня, не поверите! Когда я впервые увидел Леночку, то принял ее за ангела, сошедшего с небес. Утонченная, голубоглазая, нежная. Сердце дрогнуло и мгновенно капитулировало перед красавицей-блондинкой. Мы поженились, перебрались в пустующую квартиру Леночкиной мамы, и я с бОльшим рвением стал работать над своей диссертацией. А тема-то работы была важная, по оборонке. И вот когда до завершения лабораторных испытаний оставались считанные дни, Леночкин отец объявил о защите своей докторской.

Увидев развешанные по стенам графики и таблицы, я сразу узнал свою, почти законченную диссертацию. Не побрезговал тестюшка воровством. До последней точки срисовал мою работу и убедительно доложил ее ученому совету. Леночкиному отцу аплодировали стоя. Докторская степень и карьерный рост ему теперь были обеспечены.

А я, ошалевший от предательства родственника, разом лишился почвы под ногами, работы, семьи и сил. Чудовищная головная боль обожгла голову, пелена перед глазами размыла лица присутствующих, и, покачиваясь на ходу, я выбрался на улицу. Не успел одолеть несколько шагов, как рухнул в беспамятстве на мостовую. Очнулся уже в больнице недвижимым. За три месяца лечения благодатной динамики не последовало, и меня выписали из стационара. Спасибо Леночке. Она купила инвалидную коляску и устроила мою перевозку домой.

Наше уютное семейное гнездышко я признал не сразу. Повсюду разбросаны вещи, пол в грязных разводах, объедки на кухне, пустые бутылки. Леночка с порога пошла в атаку:

- А что ты хотел? Я по твоей милости из завидной дамы общества превратилась в жену немощного инвалида. Ведь ты теперь нищий… Ни  здоровья, ни работы, ни перспектив. А жить на свои лаборантские гроши я не собираюсь. Так что, дорогой мой, как могу, так и пытаюсь устроить свою жизнь. А ты завтра уедешь к моей тетке в деревню. Свежий воздух в твоем положении необходим. Вещи и продукты на первое время я к утру соберу. -

Вот так я здесь и оказался. Не гоните меня, Мария Ивановна. Я в технике неплохо разбираюсь. Буду зарабатывать на дому починкой приемников или магнитофонов. Проживем как-нибудь…-

Маня промокнула глаза краем фартука, поуютней подоткнула одеяло, поправила подушку, ласково погладила Гришу по голове и вышла из комнаты.

- « -
Ох, и веселая жизнь началась у Мани. Ни дня без гостей. Кто утюг принесет на починку, кто патефон, а кто отрез на дюжину наволочек. Стрекочет машинка, плавится канифоль, томится в печи сытный обед, благоухает в банке целебный сбор из девясила со зверобоем. Травы приносит молоденькая аптекарша Надя, сама готовит отвар и строго контролирует прием. Эту девчушку прислали из города, когда в сельсовете выделили закуток для аптечного пункта. По душе пришлась обходительная горожанка местному люду. Она и нужную таблетку посоветует, и давление померяет, и микстуру составит.

По всему было видно, что молодухе пришелся по душе Гриша-мастер. Да и Гриша поглядывал на аптекаршу с интересом. Видать, отвык от женской заботы и внимания. А Мане такая взаимность только в радость. Глядишь, и оттает измученное сердечко парня. Дай-то, Бог…

А по вечерам в старом доме начиналось таинство. Маня вносила из сеней ковшик с накопанной в саду голубой глиной, добавляла теплой воды, размешивала до густоты теста для оладий и наносила месиво на Гришины ноги. С недоверием наблюдал парень за чудными процедурами, но не противился, боясь обидеть хозяйку дома. А Маня без устали повторяла эту процедуру каждый вечер, три месяца кряду, пока однажды Гриша не взмолился:

- Теть Мань! Может, хватит? У меня от этой глины все ноги зудом зудят, сил никаких нет.-
 
Сказал и осекся. Вспомнил, как врачи его ноги острыми иголками обкалывали, да только он боли не ощущал. А сейчас, появилась забытая чувствительность, схожая с крапивным укусом. Посмотрела Маня с недоверием на своего квартиранта, потом  швейной иглой кольнула голую ногу парня. От неожиданной боли ойкнул Гриша, потом иголку из Маниных рук забрал, да давай себя колоть. Уж капельки крови от уколов проступили, а Гриша колет себя и хохочет:

- Теть Мань! Это же чудо чудное!-
- Гриша, Господи, этак можно и умом тронуться… Остановись... -
Застыл парень с иголкой в руках. С недоверием на ноги смотрит. А потом улыбается и счастливо произносит:
- Больно… Мне действительно больно… Какое же это счастье, чувствовать боль…-

Наутро в местную больницу отправились втроем: Маня, аптекарша и Гриша в коляске. Двухметровый невропатолог внимательно выслушал историю пациента, затем проверил его пульс, давление, простучал молоточком коленки, а потом аккуратно подхватил парня подмышки и осторожно поставил его на пол. Пару секунд Гриша самостоятельно простоял на своих двоих и чуть не рухнул наземь от головокружения. Доктор подхватил парня и усадил его в коляску.
- Ты, парень, будешь ходить. Скажи спасибо своим домашним за лечение. Только мышцы ослабли. Надо их тренировать. Пропишу схему занятий. Так что, действуй! Все в твоих руках! Вернее, в ногах!

- « -
Новый год встречали прежним составом. Освежающий хвойный дух наряженной елки томно перекликался с ароматами аппетитных ватрушек, румяной картошки, пряных груздей, присыпанных кольцами лука, и соблазнительного курника. Гриша ловко разлил магазинное вино по рюмкам и поднялся со своего места:

- Дорогие мои! Уходящий год был для меня не только болезненным испытанием. Он  наградил бывшего инвалида самым дорогим, что может быть у человека: родным домом, желанной невестой и любимой тетей Маней. Я не знаю своей матери, но, по моим понятиям, она должна быть такой, как вы, тетя Маня. Для меня вы – мама, единственная и самая дорогая на свете.

Не успела Маня проморгаться от набежавшей слезы, как в дверь забарабанили и мужской голос прохрипел:

- Пусти, хозяйка, отогреться. Машина намертво увязла в снегу. Замерзли, как цуцики.-

Открыла Маня дверь, впустила путников. А вместе с ними в избу ворвались клубы морозного воздуха, от которого сразу померк блеск шаров на елке. Два рослых мужика сразу прильнули к горячему печному боку и только спустя несколько минут объяснились:

- Ехали в легковушке на вечеринку в соседний совхоз. Свернули на новую дорогу и увязли. Пытались откопаться и завестись. Бились часа два, да без толку, а ваш дом один на всю округу светится, вот и набрались наглости в гости напроситься.  –

Помогли хозяева окоченевшим гостям расстегнуть пуговицы хлипких пальтишек и стащить с ног франтоватые ботинки. Укутали бедолаг одеялами, на ноги напялили валенки с теплых полатей, усадили за стол, налили водки.

А уж когда гости окончательно согрелись, началось веселье. За что только не пили: за гостеприимство, за мир во всем мире, за здоровье, за любовь. Только Маня,  прервав бесконечный поток тостов произнесла, выразительно глядя на одного из непрошенных гостей:

- А я хочу выпить за премудрого агронома! Именно он, пару лет назад, обнаружил в моем огороде волшебную золотую глину, исцелившую любимого сына от страшной болезни. Кланяюсь вам по-матерински! -

- « -
После посевной, село гуляло сразу на двух свадьбах. Законным браком сочетались избранный председатель сельсовета Григорий Найденов с аптекаршей, и их названные родители: уважаемая швея-целительница Мария Егорова и районный агроном Андрей Новиков.