Порт Арктур. Глава 12. Хозяева. Часть 3

Терния Звёздная "Порт Арктур", 2024

Словарь: http://proza.ru/2024/04/16/16
http://proza.ru/2024/04/16/17
http://proza.ru/2024/04/16/19

Предыдущая часть: http://proza.ru/2024/04/10/161


Возник Хессихортхаат. Как уже стало привычным, выскочил из неоткуда. Она не видела, так как стояла еще лицом к витражу, но услышала легкий шорох и ощутила движение воздуха. Обернулась, вонзая последнюю шпильку в готовую причёску. Он пару секунд стоял не двигаясь – точно как истукан. «Осматривает обстановку и меня: босую, в футболке с коротким рукавом, из-за чего теперь видна повязка на ране. И без броши, которая так его привлекла. Брошь осталась на кофте. Хорошо, что успела обертки после ужина убрать». Она в свою очередь уставилась на него. Тоже захотелось надеть какой-нибудь шлем с непрозрачным стеклом, чтоб и пришелец не видел направление ее взгляда и выражение лица. Так и стояли друг напротив друга на фоне увядающего карминового заката.

Кьянази двинулся и мгновенно смастерил по крупному камню-сиденью для нее и для себя, которые тоже гулко приземлились на пол, набравши массу.
- Садись, - почти приказным тоном сухо сказал он.
Она села, затем и он. Их разделяло метра четыре. Достаточно далеко, чтоб не чувствовать давление его персоны, но вполне близко, чтоб разглядывать новые интересные детали, которые ранее ускользали от ее внимания.
- Ты спать уже собираешься? – опять как-то сухо произнес он.
- Часа через два.
- Как долго ты спишь? По местному времени.
«Ну начинается…»
- Часов восемь-девять. Иногда семь. Но сегодня точно хочу выспаться.
- Все люди так долго спят?
- В среднем часов семь. Кто-то меньше, кто-то больше.
- Долго.
- А сколько саймехиане спят?
- Меньше.
«Мог бы и подробнее рассказать…»
- Тебе нравится здесь? Может чего-то не хватает? – спросил он.
- Нравится. Нет, пока всё есть.
- Всё что нужно – проси у Эхттенмэари.
- Я прошу. Мне кажется, мы ее утомили сегодня.
- Не беспокойся. Это ее дело. Тебя должно другое заботить.
«Какой-то он не в духе. Может кому-то стоит лучше высыпаться?»
- Что именно?
- Твоё дело. Нужно будет много переводить. И начать с завтрашнего дня. Поэтому отдыхай и ни на что не отвлекайся.
«Раскомандовался».
- Вообще я хотела на неделю домой вернуться…
- Зачем? – опять холод в голосе.
- Вещи взять, с мамой попрощаться, с друзьями.
- Все вещи тебе сделает Эхттенмэари. Друзьям и маме будет полезнее, если ты раньше приступишь к своим задачам.

«Какой он чёрствый. Солдафон. Даже с матерью не дает увидеться! И что это он решение поменял, ведь отпускал же?» Её уже перестала забавлять его упёртость, и начинала злить перспектива застрять тут, но ответила она спокойно:
- Всего лишь одна неделя. Я имею право? Или это приказ?
- Имеешь. Выбор за тобой. Но я настаиваю, что так будет лучше.
«Умел бы ты общаться по-человечески, может я бы и согласилась, а теперь принципиально уеду».
- Тогда я отправлюсь домой, а через неделю мы с Сатурном вернемся.
- На борту Гиллаэрта нас ждут ученые. Им нужен переводчик для работы, - видимо это был не верный выбор, и в его голосе зазвучали металлические противные командные ноты, какие она слышала, когда он о мормулах говорил.
«Я не враг человечества, чтоб разговаривать со мной таким тоном».
- Пока без меня обойдутся. Я могу предоставить свои словари, в том числе озвученные. На первых порах их можно использовать, - так же сухо ответила она и потянулась за масом, чтоб показать и выяснить, как бы передать свои наработки саймехианам в их гёрт; или что там у них на такие случаи.

Хессихортхаат, увидев в ее руке устройство, попросил рассмотреть его поближе. Он встал и сам подошел к ней. Лилли протянула ему пластинку. Тонкий изящный полупрозрачный мас казался таким беззащитным и хрупким в большой платино-сепиевой руке воинственного инопланетного детины. Но кьянази удивительно ловко и бережно держал его. Лилли в очередной раз удивилась материалу их скафандров: перчатки, на первый взгляд громоздкие и жесткие на ощупь, оказались очень гибкими в движении.
- Что это?
- Мас.
- Похоже на оружие, - то ли в шутку, то ли искренно заявил он. Но она уже была взвинчена и снова выпустила ежа:
- Да. Массового поражения.
Кажется, чувство юмора у кьянази было не таким же гибким, как его перчатки, и он воспринял это всерьез.
- И как оно действует?
- Главным образом разжижает мозг, рассеивает внимание и разобщает людей, - поддерживала она серьезный тон.
Хессихортхаат покрутил аппарат, положил между ладоней и экспертно изрёк:
- Этот предмет способен генерировать некоторое излучение и принимать другие волны. Но сила их слишком мала, чтобы причинить такой вред тканям, тем более на расстоянии. Позже выясним, как он работает, а пока… - но вместо окончания фразы он просто растворил в воздухе «Мастера» самой последней модели лимитированной версии с инкрустацией. Даже в эйяханнао не превратил его! Кажется, просто сжег! Так как у него над ладонью теперь зависла какая-то коричневая дробинка, судя по всему, обуглившиеся металлы – всё, что осталось от дорогого подарка и носителя стольких книг, музыки, личных фотографий… да многого ценного, в том числе и копий всех ее наработок по Финир;е, которые она собиралась сейчас передать для ученых.
Лилли чуть не задохнулась от неожиданности и досады:
- Да пошутила я. Это всего лишь многофункциональный аппарат связи – МАС, - она решила, наконец, прервать вышедшую из-под контроля шутку, не без опасения, что за эту выходку ее тоже расщепят прямо в воздухе, чтоб разъяснить, как она работает и чем вообще думает. Было весьма опрометчиво с ее стороны затевать эту игру в обстановке пока ещё взаимного недоверия с совершенно неизученной личностью превосходящей расы. Ведь и не у всех людей достаточно развито чувство юмора, а тут вообще неизвестно, совместимо ли оно с титулом кьянази. И Лилли достаточно долго его сегодня наблюдала и слушала, чтоб заподозрить, что там, при дюжих сверхспособностях и могучем рассудке, явные недоработки по позициям веселого нрава.
- Я понял. Не переживай. Изучат и вернут.
- Там как раз были словари, разговорники, которые я хотела передать для пользования. И как теперь мне работать, записывать переводы?
- Надо было с этого начинать, - и Лилли показалось, что теперь на звенящую жесть в голосе наброшен самодовольный бархат насмешки.
«Может, это тоже его такая шутка с масом? Весьма специфическая».
- Когда мне вернут мас, его надо заряжать. У вас есть доступ к бытовому электричеству?
- Мы используем электричество, но иначе. В быту практически нет. На счет твоего «оружия массового поражения» что-нибудь придумаем. Я предлагаю пока более интересный вариант. Думаю, тебе больше понравится. Он меньше по размеру, вмещает больше информации и функций, и будет всегда с тобой. Дай руку.

Лилли вытянула свою здоровую правую руку. Она ей самой показалась такой тонкой, бледной, длинной, как ветвь березы, особенно на контрасте с черной футболкой, мешковатыми тактическими брюками и громоздкой тёмной фигурой пришельца. Лилли увидела свои обломанные под корень два ногтя и ужаснулась – такие руки мужчинам не протягивают, с каких бы планет они ни прилетели. Хотя тут же спохватилась: «Да ему-то всё равно. И до меня, и тем более до моих ногтей. Он понятия не имеет, как должно быть в норме, ему не с чем сравнить».

Тем временем он едва заметно сделал скользящее движение ладонью об ладонь, и в правой руке теперь держал небольшой браслет. Лилли вспомнила – такой она видела у Эхттенмэари на запястье. И похожий присутствовал у самого кьянази Леодэйстовв’и – она только теперь обратила внимание.

- Это личный помощник во многих делах. Дайрлаэхт. Общается мысленно и голосом. И не потеряешь.
Хессихортхаат обернул ветвистые ремешки вокруг ее запястья. Жгуты ремешков, из которых они состояли, соединились, переплелись и срослись – как так и было. Дайрлаэхт сидел плотно, но не туго. На ремешках был как будто нанизан камушек, который теперь слегка был изогнут по форме ее запястья. Но кьянази снова заговорил, и она отвлеклась от изучения этой «иноземельной» полуживой штуковины, приросшей теперь к ее руке.

- Все записи ты будешь делать на него. Он запомнит происходящее вокруг, а затем ты сможешь воспроизвести информацию.
- Мне потребуется время, чтоб научиться с ним управляться.
- Это довольно легко. Он обладает своим сознанием, воспринимает разные просьбы, учится. Чем больше ты будешь с ним общаться, тем быстрее он к тебе привыкнет, скорее начнет понимать твои индивидуальные формулировки. Но изначально знает множество стандартных просьб. Придумай ему имя.

«Носить всё время на себе маленький черненький искусственный инопланетный интеллект, который змейкой обвился намертво вокруг запястья… спать, не снимая, мыться, ходить в туалет… перспектива так себе… у меня уже начинает развиваться паранойя».
- Как его снять?
- Его не нужно снимать.
- А когда я буду мыться, спать и захочу снять?
- Он тебе мешает?
- Нет… но иногда хочется, чтоб на тебе ничего не было. Тем более записывающих устройств. Мне кольцо подарили красивое, а оно оказалось шпионом.
- Не бойся. Это существо не для шпионажа за тобой. Это твой помощник. Он сохраняет информацию лишь по твоему указанию. Ты можешь отправить его в сон. Со временем ты многое узнаешь о нем и оценишь удобство.
- Как на него сделать запись?
- Сначала придумай ему имя. Называй его. Он должен привыкнуть к тебе и к твоему голосу. Когда он начнет откликаться, поговори с ним. Чем лучше ты к нему относишься, тем вернее и охотнее он будет служить тебе. Назовешь имя, произнесешь команду «запиши голос» и желательно мысленно передать ему, чего ты хочешь. Пробуй разные команды. Более подробно я расскажу тебе в следующие дни.
- Хорошо, поняла. Спасибо.
- Также наши переговоры сегодняшние есть в записи. Они уже в памяти дайрлаэхта. Тебе понадобится для дела. Было много сказано, всё не запомнить.
- Это пригодится, конечно. На тот шар записывалось, что парил над нами?
- Да.

Повисла небольшая пауза. Лилли не знала, что еще спросить, ей не терпелось изучить своего нового «питомца». А кьянази был не сильно разговорчивым. Да, он мог долго и нудно рассказывать в деталях про устройство Аунниойе, про политику и про то, как у них всё хорошо, а у нас всё плохо, но на какие-то жизненные и бытовые вопросы, на которые ей любопытно было получить более подробные ответы, он отвечал сухо и односложно. Лилли хотела было спросить про дайрлаэхт, но Хессихортхаат опередил её:
- У тебя, наверное, множество вопросов после сегодняшнего дня? Как что устроено у нас и в Соувардегхаа, про жизнь на других землях, про путешествия.
- Да.
- Я на все отвечу. Ты первая получишь знания, которых нет у людей. Покажу тебе то, что другим недоступно. Тебе понравится. Но тебе придется много трудиться и переводить. Я понимаю, для твоего возраста это сложно, но зато у тебя много энергии и ты лучше воспринимаешь новое, чем те, кто старше.

Несмотря на обиду за мас и его давление на ее решение, подобное предложение звучало весьма воодушевляющее и интересно. Конечно, она и раньше понимала, что в процессе переводов ей придется многое узнать, но не больше, чем достаточно для людей, не сверх того, что им позволено. А тут он сам предлагает ей раскрыть тайны вселенной. Возможно. В любом случае, ей, а не кому-либо другому. Это ли не мечта? Как маленькой девочке, которую завели в большой магазин с куклами и нарядами и пообещали, что она сможет взять отсюда всё, что хочет, её переполняло ликование. Хотелось снова вскочить, запрыгать по файэнх и смеяться в голос. Но как взрослый образованный человек, как дипломат к тому же, она сохраняла невозмутимое спокойствие и держала себя в руках. Тем более, кьянази Леодэйстовв’и сам такой строгий, сдержанный. Лилли подумала, что он, скорее всего, и от других не любит проявление эмоций, поэтому решила при нем держаться холоднее.

- Я привыкла много учиться. Тем более ради таких знаний стоит приложить усилия.
- Но и переутомляться не стоит. Не забывай отдыхать. Здесь у тебя временное жилище, только на эту ночь. Завтра мы поднимемся на Гиллаэрт. Там у тебя будет больше места и больше вещей – всё, что тебе нужно. Там есть растения, сад, места, где можно погулять. Гиллаэрт – это небольшая земля.
- Впечатляет.
- Во что дети земли Мэти’Лаа;и играют? Какие игрушки тебе нравятся?
Это был странный и неожиданный вопрос. Лилли даже непроизвольно вскинула брови. «Почему он интересуется? Может у него там на Саймехи выводок маленьких саймехиан? И он привозит им разные игрушки с других планет?»
- Девочки обычно в куклы играют, мальчики с машинками… Но вообще огромное множество игрушек. Дети разные, вкусы разные. Я любила куклы, конструкторы, настольные игры. Сейчас у меня любимая «игрушка» - это флейта, музыкальный инструмент.
- Любишь музыку?
- Да. И сочиняю.
- У народов Аунниойе очень много разных музыкальных инструментов. У тебя будет возможность попробовать их.
- Это здорово… очень интересно.
- Что с рукой?
- Порезалась.
- При нападении?
- Да… Ничего страшного, просто царапина.
- Если будет беспокоить, скажи.
- Хорошо.
- Где твое украшение из сапфиров?
«Так, завёл старую пластинку…»
- Там, на кофте осталось, - она показала на свернутую одежу поверх рюкзака.
- Ты носишь его так открыто. Не боишься потерять?
«Включил режим «заботливая мама». Знал бы ты, через что прошла эта брошь. И я вместе с ней. Ты бы сильно изумился».
- Как ни странно, однажды этот павлин выпорхнул было из моих рук… я не потеряла, пришлось расстаться… но каким-то чудом вернулся обратно.
- Не удивлён.
- Да?
- Я могу его взять?
- Только если обещаешь не превращать в пыль, как мас, кьянази Хессихортхаат.
- Нет, с ним это нельзя.
- Вот как? Я думала, со всеми вещами это можно.
- Разобрать можно всё. Но с этими камнями так нельзя делать. Они должны быть в исходном состоянии. Нести свою уникальную информацию.
- В масе тоже была уникальная информация.
- Информация бывает разных уровней. Я тебе потом объясню.

«Какой загадочный тип. Всё потом».
Лилли отцепила павлина и протянула Хессихортхаату. Он взял так бережно, словно это была не брошь, а дитя. Ей была неприятна эта мысль, но она напрашивалась сама собой: «Он из тех, для кого всякие артефакты, драгоценности, коллекционные штуковины, «бусики» с других планет дороже, чем живые существа и их чувства. Мас он расщепил не задумываясь, ему плевать было, что для меня он может быть ценностью, а с брошью носится, потому что она дорогущая, красивая – такая и самому пригодится. Бьюсь об заклад, однажды он попросит выкупить ее для себя. Интересно, сколько эйяханнао он мне за нее предложит?»

Кьянази держал сапфирового павлина минут пять. То просто на ладони, то крутил его, даже начал водить поверх него круги правой ладонью, как тогда с облаком эйяханнао, и Лилли уже было испугалась, что он не сдержит обещания и обратит его. Но брошь оставалась на месте. Лилли стало любопытно, чего это он? Тогда Хессихортхаат подошел к камню общения, сел на бревно, а украшение положил перед собой. Она тоже подошла поближе, чтоб видеть, что будет дальше. Кьянази вытащил откуда-то у себя из-за пояса небольшой футляр. Лилли мельком успела оценить его красоту и, судя по всему, древность. Показалось, что он из дерева, благородно состарившегося и потертого, тоже с мерцающими тонкими письменами, но не на Финир;е, а на том языке, что она видела тут на стенах – она уже достаточно много увидела разных символов, чтоб запомнить их написание и общую систему. Скорее всего, это был саймехианский язык.

Продолговатая и скругленная по краям коробочка цвета темного ореха была раскрыта легким и еле заметным бронзовым движением пальцев. Лилли почти не удивилась, когда увидела там камни сапфиров – чего-то такого она и ожидала. Но ее больше удивил их размер. Она чуть не ахнула. Хессихортхаат выложил свои корунды рядом с брошью. Самый крупный был размером с украшение, остальные поменьше. Лилли никогда не видела вживую таких больших драгоценных камней. Да и мало кто из ювелиров, скорее всего. Таким место разве что в музеях. Хессихортхаат сгрудил их все вместе, сидел и чахнул над ними минут пять, то просто недвижимо, то едва заметно водя над этой горкой сапфиров ладонью. Затем снова сидел неподвижно еще минут пять. Видимо, наконец, вспомнив, что он не один, кьянази собрал свои драгоценности обратно, а Лилли протянул ее украшение:
- Береги. Не потеряй.
Лилли ничего не стала спрашивать. Она слишком устала, чтоб погружаться в новые знания и приоткрывать очередные тайны. Как здесь принято говорить: «Это выясним позже».
- Отдыхай. До завтра, - пробасил через раухтопаз забрала Хессихортхаат и исчез.
- До завтра.

Лилли осталась стоять как вкопанная с поднятой рукой, развернутой ладонью вверх, на которой павлин неброско, но чарующе, поблескивал своими сапфировыми перьями в гранатовом вине угасающего дня. Как в гипнозе, теперь без привычного и необходимого маса, но с навязанным и повязанным на руку чужеземным черным змеенышем, завороженная непонятными манипуляциями с кристаллами, почти склоненная остаться. Словно к ней под покровом сумерек пробрался вор-коммивояжёр: забрал ценное, нахлобучил ненужное, в голове туман, а он и был таков. Или как цыгане заходили: всё вынесли, шумели-танцевали, много обещали, приворожили, одурманили, под свой бубен плясать заставили. «Уже и ехать никуда не хочется. Может, правда, остаться? По сути он прав… зачем мне мотаться туда-сюда… Вот только ради мамы и Нади, да и флейту хочу взять. Хотя можно Сатурна попросить привезти… Ну уж нет! При всем уважении к его статусу, возрасту – понятия не имею, сколько ему лет, но судя по всему он далеко не юноша, к его мудрости и логике, я не позволю собой манипулировать. Подчинюсь сейчас - так и будет из меня веревки вить дальше. И однажды повяжет себе на запястье, как ручной дайрлаэхт. Надо показать, что у меня тоже есть воля, личное пространство, свои потребности, что я готова сотрудничать, но не быть покорной. Он мне не начальник. Мои начальники на Земле. А он тут гость».

Лилли осознала, что стоит в полумраке и смотрит в одну точку уже пару минут.
- Ваайт, - сказала она, и в гостиной сразу посветлело.
Но непонятно было, где находятся источники света, словно сам свод источал его. Да она особо и не приглядывалась. Хотелось позвонить маме, услышать её голос. «А есть ли отсюда связь вообще? Вроде Сатурн сказал, что нет. Но может, там нет, а тут есть. Теперь и не узнаю. «И с таким телефоном ты всегда будешь в зоне. Честной точкой в конце предложения…» С таким телефоном теперь я точно буду вне зоны для всех. Взял и превратил дорогущий эксклюзивный мас в точку. Честную, в конце предложения. Не знаю, как оно дальше пойдет, но определенно на этом прожитом отрезке нормальной человеческой земной жизни можно смело ставить точку. И переворачивать страницу этой главы».

Её нестерпимо стало клонить ко сну и, кажется, снова поднялась температура. Она положила павлина на стол, достала аптечку и присела на бревно. Сняла верхнюю эластичную повязку.
- Ужас!
Раны загноились и пахли дурно и кисло. Лилли увидела очень много засохшего гноя с запёкшейся кровью на марлевой повязке. Бинт намертво влип в порезы. «Как же противно всё это. Что делать? Ладно, в душе отмоется. Не хочу смотреть даже. Как отмокнет, сполосну, не глядя на всю эту жуть, а потом и рассмотрю чистенькую. Надеюсь, там не в мясо совсем?» И её передёрнуло от одной мысли. «И как Надя собирается быть врачом? Надо иметь героическое сердце, чтоб выбирать такую профессию. На свои раны смотреть без содрогания не могу, а при виде чужих, я просто в обмороке каждый раз».

Тут она спохватилась, что забыла у Эхттенмэари попросить какой-нибудь термометр, саймехианский или «ауниетский», как сказал капитан, не особо стараясь выговаривать непривычные названия. Лилли закрыла аптечку и собралась было в душ, но ей не понравилось, что брошь лежит так одиноко и привлекательно на краю э;ируэ эсмарр. У неё не было мысли, что кто-то зайдет в ее файэнх без спросу и тем более стащит украшение. Она всем доверяла, и этой компании людей, и саймехианам. Но… береженого Бог бережет, не стоит искушать судьбу и раскидываться драгоценностями. И вероятно, цена этой броши гораздо дороже указанной стоимости в рублях - если брать во внимание загадочное немое камлание кьянази над ней. Поэтому, посадила сапфирового павлина в «клетку» аптечки между конвалютой активированного угля и гемостатической повязкой. Там ему и место.

Вещи сняла у входа в душевую. «Ну кто войдёт? А даже если кому и вздумается, что они, голых женщин не видели? Саймехианам, скорее всего, вообще всё равно. Кроме Эхттенмэари тут никто не появится. Кьянази же спросил, прежде чем возникнуть». Поверх штанов положила свежее бельё. Ношеное взяла с собой, постирать. «Надо обязательно из дома набрать белья побольше, каждый день не настираешься.
Интересно, а как у них тут со стиркой? Наверное, на большом Гиллаэрте всё есть».
 
- Что это? Точно не шампунь и не гель для душа… Но такая приятная штука. Правда кто его знает, из чего это? Надеюсь, к утру у меня не все волосы выпадут? – Лилли крутила в руках непонятного вида то ли бесформенную губку, пропитанную моющим средством, то ли какой-то саймехианский мыльный корень, похожий на рыхлый топинамбур тёмного сине-зеленого цвета. Он хорошо умещался в руку, пах какими-то маслами и травами, неплохо пенился, но не выскальзывал из-за губчатой основы. Из всего присутствующего набора, судя по всему, моющих вещиц эта губка приглянулась ей больше других. В разных каменных, глиняных и прозрачных ёмкостях можно было найти масла, какие-то стружки, соль и даже песок. Может это был и не песок, но на первый взгляд так казалось. Лилли голосом попросила верхний поток, и с каменного потолка пошел тёплый дождь.

- Теплее. Теплее… «Да, то что надо!» Горячие струи заботливо омывали уставшее тело. Хорошо до дрожи! До «гусиной кожи»! Лилли присела на камни. Они были приятные, не скользкие и тёплые. Натёрлась губкой, волосы тоже помыла. Была не была. Следуя севастопольской привычке, она сначала полностью вымылась, а лишь потом позволила себе роскошь – посидеть, никуда не торопясь, под горячим обильным водопадом. В Севастополе бывают перебои с водоснабжением, то из-за селей, то из-за шторма. И хотя в городе уже давно наладили подачу горячей воды, но у них дома еще с прошлых времен имелся бойлер. Всё в нем было хорошо – никогда не зависишь от проблем с горячей водой. Одно было плохо – Лилли всегда любила так долго плескаться, что его объемов порой просто не хватало. И очень обидно было застревать в душе полностью намыленной, когда из крана начинала идти холодная вода. Или мойся холодной, или жди горячей.

Лилли не могла заставить себя прекратить это удовольствие. Она открыла глаза. «Просто райские джунгли вокруг. Придумал же кто-то такой уголок. Интересно, а откуда вода идет? Я уже минут 15 в таком потоке, а она всё не кончается. Не помню, чтоб там сверху был бак с водой. И куда уходят стоки? Также и в туалете – куда всё девается? Надо разузнать». Но сейчас пора было набраться смелости и взглянуть на раны.
- Ого!
Такого она не ожидала. Ранами это сложно было назвать. Это были аккуратные розовые затянувшиеся рубцы. «Откуда же столько гноя и крови тогда? Вот так дела».
Выключив воду, она как следует отжала волосы.
- ;аум.
Вместо воды теперь пошел поток теплого воздуха. Словно нагретый горячий ветер на полуденном июльском пляже. Достаточно обсохнув, она вышла. Обнаженная Афродита Анадиомена, беломраморная как сама морская пена [сноска: (др.-греч. ;;;;;;;; ;;;;;;;;;;, «выныривающая, выходящая из моря») — эпитет богини Афродиты, рождающейся из морской пены и выходящей на сушу]. И пахнущая так же. Морским бризом с оттенком кардамона. Надела чистое бельё. И вдруг поняла, что ношеное забыла постирать. «Ладно, заберу домой. Не могу уже». Пол везде был теплый, чистый, ребристый и пробковый на ощупь. По такому очень приятно было ходить босиком. Но брюки пришлось надеть. Еще ранний вечер, кто угодно может зайти. По ощущению песка в глазах и легкой затуманенности окружающей реальности, она поняла, что линзы давно пора снимать. Они своё тоже отработали за сегодня. Еле сняла - кажется, они приклеились к глазам. «Судя по всему, воздух тут у них суховат. Надо будет чаще закапывать». Лилли присела у э;ируэ эсмарр, раскрыла аптечку и всё-таки обработала рубцы мазью, как учила врач, но повязку накладывать не стала. Заварила третий пакетик чая. «Последний. Гулять, так гулять. На завтра чая уже нет. Выпью кофе со сливками утром, жаль, что без сахара придется. Кофе без сахара – это пытка. Но есть еще повидло и мёд».

Выложила павлина из аптечки. «Не дело такой красоте томиться взаперти. Все спрашивают, почему я ношу его на виду. А какой смысл иметь такое украшение и прятать его?» Подумав так, вспомнила про своего необычного питомца, свернувшегося колечком и пригревшегося на ее запястье. «А Хессихортхаат прав, он совсем не беспокоит. Пока мылась, я даже забыла про него. Как же его назвать?» Лилли стала рассматривать нового друга. Ремешки были будто из переплетенных упругих стеблей, кое-где с бугорками, словно внутри набухли почки, но никак не проклюнутся. Складывалось впечатление, что эти стебли выросли из-под камушка дайрлаэхт. Да и трудно было его назвать камушком. Действительно, он больше напоминал что-то живое, может коралл. Такой, как пластинчатая платигира, весь испещренный мелкой витиеватой сеткой лабиринтов из наростов поверх основного тела – словно это извилины мозга. Вид у него был красивый, мудрёный, на первый взгляд казалось, что он как губка. Но это было не так, он был довольно твердый, хотя и велюровый на ощупь. Лилли провела пальцем по его свернувшейся «спинке». Дайрлаэхт отозвался едва заметным мерцанием: верхняя часть пластинок-лабиринтов так и осталась тёмно-серой, а промежутки между слегка подсветились золотистым сиянием по ходу движения ее прикосновения. «Надеюсь, ночью он меня не задушит». Штука была завораживающая и интересная, но кто его знает… на Земле как-то у людей не задалось дружбы с искусственным интеллектом.

Разделила заварку на два раза, чтоб ещё оставить на потом. Просто, чтоб была. Если в доме нет заваренного чая и салфетница пуста, то накатывает какое-то уныние и опустение. Впрочем, не сегодня: медлительное перемигивание угольков под кувшином наполняло этот одинокий и непривычный вечер небывалым уютом.
После мытья Лилли почувствовала себя гораздо свежее и бодрее, появились силы, и сон отступил. Принятие горячих жидкостей как снаружи, так и вовнутрь, самым благотворным образом сказалось на самочувствии юной переводчицы. Душ и чай - и ты уже души не чаешь во всём, что тебя окружает. Страхи, переживания, недоверие, злость, усталость, досада – все эти нечистоты и ссадины души словно были смыты вместе с грязью и гноем, с потом и кровью. Вспоминалось лишь лучшее и самое впечатляющее за день.

«Папа, мне тебя так не хватает! Как бы сейчас хотелось всё тебе рассказать. Представляю, твоё удивление. Тому, что вообще происходит с человечеством и в частности с твоей девочкой, которая волею судьбы оказалась в эпицентре этих грандиозных событий. Но я себя чувствую очень маленькой, неопытной и беспомощной в такой ситуации. А ты бы подбодрил, посоветовал, как правильно, как действовать». Лилли положила перед собой квадратный лист бумаги для оригами. И поняла, что как-то темно для чтения или письма. Она попросила сделать свет ярче:
- Ваайт сау.
В горнице стало светлей.
- Ваайт сау, - сказала она повторно, и стало ещё ярче – вполне достаточно, словно включили настольный светильник.
- Сау, - и еще посветлело, как будто в настольном светильнике заменили лампочку на новую.

Можно было бы уже и остановиться, но Лилли разбирал теперь интерес – есть ли предел освещенности? Она повторила команду еще раз, и еще… Пространство в файэнхе сияло как в операционной – на потолок трудно было поднять глаза, было ощущение, что с него светят вниз десятки софитов.
«Интересно, так можно до бесконечности продолжать? Увы, эмпирическим путем это выяснить не удастся. Надо расспросить Эхттенмэари».

Так как Лилли не собиралась никого препарировать, по крайней мере сегодня в силу доброго расположения духа после сытных армейских тефтелей и живительного купания в тропических кущах, то и такой иллюминации не требовалось. И она приглушила освещение. Отставила чай и начала выводить строки письма по спирали, от краёв к центру.

Продолжение: http://proza.ru/2024/04/14/31