У вас тут какой-то дурдом!

— Что значит «какой-то»? Лучший в городе!

 

 

Маменька моя женщина трёх Дэ — добросовестности, душевности и доверчивости.

Критическое мышление у неё не то чтобы отсутствует напрочь, но иногда впадает в спячку.
Оно у неё избирательное, и под разящие стрелы маменькиного сарказмирования попадаю исключительно я.

Все остальные у неё непогрешимы и всё, что говорят или делают,  принимается как  должное, по умолчанию.


Я уже говорила, что в нашем уездном городе всё находится рядышком, как в том городке  в табакерке.
Все жизненно значимые и важные заведения на одном пятачке — почта, банк, школа, магазины...

Поэтому выражение «я  в „пятёрочку“ на пять минут» — можно принимать буквально.

В тот день маман вышла на пять минут и пропала на пару часов.

Этот форс-мажор сразу был мною списан на  то, что маменька встретила знакомую и зацепилась с ней языками.

Так оно и оказалось.

 

Вернувшаяся через два часа, отходившая на пять минут, маман ошарашенно припопилась на кухонный уголок. Молча, что нехарактерно.

По её глазам видно было, что стряслось что-то из ряда вон, только она не знает, с какого кошмарного момента начать повествование.

 

— Юлька, — наконец маман подобрала слова. — Знакомую одну встретила.

(Эка невидаль! могла бы и не уточнять)

 

— Валя. Мы с ней работали. Хорошая такая женщина. У неё дочь пропала.

— В смысле — «пропала»? Как? Когда? При каких обстоятельствах?

— А неизвестно. Пропала и всё. А по её паспорту с зятем живёт какая-то женщина. Гостинцы передаёт моей знакомой. Причём через внука. А парень в полиции работает. Валя писала заявления, но их не принимают. Смеются и прогоняют её...

Валя говорит — внучок, ты бы мамку-то поискал! А он только смеётся и гостинцы от чужой тётки передаёт. Валя гостинцы выкидывает — боится что отравят.
И вот пропала женщина, и никому дела нет… Ни сыну, ни мужу. 

И сидит моя такая грустненькая,  переживает. Её вообще хлебом не корми, дай посопереживать.

Она когда за кого-то не переживает, то чувствует себя бессовестной и бесчувственной колодой.
Её совесть мучает и не даёт жить спокойно. Поэтому обязательно надо посочувствовать и через себя пропустить.

И вот она сидит и продолжает сострадать  неведомой хорошей женщине Вале.

А у меня в голове начинает раскручиваться спирать этого разговора во всех деталях и я понимаю, что Валя-то несёт дикую пургу.

Дочь Валентины живёт в пригороде. Там народу мало и все как на ладони, и пропажа довольно молодой женщины не прошла бы незамеченной. Тем более, что тут же на месте пропавшей образовалась замена, причём с паспортом пропавшей.

Не выдерживали никакой критики и остальные Валины россказни — и про отказ в подаче заявлений по факту пропажи дочери, и веселье «потерявшего» мамку внука-мента...

Походу, у тётки сильно покосилась крышечка и пошла юзом.

Версию я маменьке озвучила и не ошиблась — конечно же меня обвинили в чёрствости и скудодушии, в неверии и в человеконенавистничестве.

— Как ты так можешь?! — негодуя шипела, кипела и пузырилась маменька. — У человека горе! Дочь пропала!

 

***
Валю в дурку таки положили...