Шанс еще есть

Глава I. ЗАБРОШЕННЫЙ НИИ
На Юго-западе столицы, если ехать по Калужской трассе, когда-то было здание Министерства легкой промышленности. Еще в начале семидесятых построенное здание было довольно видным, и вышеуказанное ведомство просуществовало там чуть менее десяти лет. После чего съехало ближе к центру столицы. Вопрос о принадлежности здания оставался недолго: конец семидесятых в нашей стране, да и вообще в мире – так называемая вторая волна научно-технической революции, а конкретно – микроэлектроники. Научно-технический прогресс шел семимильными шагами, создавались компактные цветные телевизоры, электронные калькуляторы и электронные же часы, фотоэлементы для станков на производстве, и для бытового использования. Кстати, двери данного заведения в ту пору стали уже стеклянными, раздвижными и работали как раз на фотоэлементах.
Будущее врывалось в повседневную жизнь стремительными темпами. После того, как съехало министерство, там расположился НИИ электронной промышленности. Полностью название звучало так: научно-исследовательский институт транзисторов, микросхем, электроники в промышленности, производстве и быту.
Потом вышеобразованное ведомство решили разбить еще на несколько направлений, и в первой половине восьмидесятых годов здесь осело учреждение, специализирующееся на компьютерах, плазменной и квантовой технологии. Теперь ведомство обрело имя МосКомПлазКвант – нехитрая аббревиатура.
Инженеры, с утра до ночи заседавшие в кабинетах и занимавшиеся такими высокими, даже не просто высокими, а заоблачными материями, которые нельзя ни пощупать, ни измерить весами или линейкой, решавшие узкоспециальные задачи, от которых неизвестно когда будет какая-либо практическая польза и будет ли вообще, и подумать не могли, что именно с квантовыми накопителями и будет связана история, которая решающим образом повлияет на ход развития нашей страны.
История здания на Варшавке оказалась типичной и печальной для всех подобных учреждений нашей страны. В «пятилетку смерти генсеков» направленность данного учреждения сузили еще, просто до безобразия, но какое-то время в нем еще теплилась жизнь. Там стали заниматься все более и более практическими задачами – разработкой интегральных микросхем для видеомагнитофонов, цветных телевизоров и печатных плат для учебных и бытовых компьютеров. Еще через пару лет – на разработку схем банально, что называется, «забили» и попросту стали производить, не мудрствуя лукаво, на основе стыренных зарубежных аналогов три-четыре модели наиболее продаваемых телевизоров, пару моделей отечественных «видаков» и пару учебных вычислительных машин – «Квантум» и «Кворум» – полностью содранный штатовский «Спектрум Зет-Икс», и «Партнер 01-01».
Так продолжалось до конца 1989 года, потом года полтора это, не будем смело называть его заводом, заведение, стало работать уже вполовину мощности, а полностью закрылось в начале 1992, когда уже подобная отечественная продукция стала нафиг и даром никому не нужная, а это как раз то время, когда из-за заграницы хлынул поток красивых, модных, ярко упакованных, и, главное, – конкурентоспособных бытовых устройств.
Еще за полтора года ведомство, уже перешедшее в частные руки под аббревиатурой ОАО, распродавшее остатки морально устаревшего конвейера, думало, куда бы пристроить хотя бы производственные помещения. Переоборудовать под бизнес-центр было идеей нерентабельной, они в то время располагались ближе к центру столицы – большая удаленность от городских потоков и пока еще крайне малая автомобилизация населения сказывалась.
Стремясь поиметь хоть что-то, новые «хозяева» с корнем выдирали станки, конвейеры, электромоторы и вытяжные короба, продавая это по цене металлолома. Выдирались даже внутренние двери вместе с косяками, продавалась за бесценок более-менее годная мебель и увозилась в заграничных ярко раскрашенных грузовиках в офисные здания в центре столицы.
В результате такого «хозяйствования» к лету 1999 года здание, некогда процветающее и полное жизни, превратилось в классическую «заброшку», коих в России и бывших странах бывшего Союза стало неисчислимое множество. В Москве таких вот производственных руин было меньше, чем в иных местах и так называемых «моногородах», но полностью переоборудовать не удалось пока все даже в наши дни.
Но несмотря на это, по документам у здания был хозяин. Не к ночи вышеупомянутое ОАО «Ракита» преобразовалось в ООО «Чембер», а оно, в свою очередь – в НПО «Восход». Такая свистопляска с реорганизовываниями обычно  производилась (и производится) для сокрытия концов.
Невзирая на полную заброшенность здания, у него существовал строго прописанный кадастровый  план. По договору аренды это некое НПО занимало несколько микроскопических, по сравнению с общей площадью здания, помещений в подвальном и «минус втором» этаже. Почему именно так они расположились – никто не знает. Электричества и отопления давно уже не было во всем здании, кроме этих комнат. У угловой служебной лестницы, которой и «при жизни» здания крайне редко пользовались сотрудники был подвальный вход – одна из немногих уцелевших внутренних дверей, понятное дело, без надписи. На двери был хорошо смазанный и отрегулированный врезной замок.
Все здание уже давно обнесли алюминиевым профилем, каким ограждают так называемые «долгострои», сгоревшие здания и сооружения, находящиеся на вечном ремонте, а также классические «заброшки» советской и постсоветской эпох. Забор, как водится, очень скоро исписали своими каракулями местные вандалы и хулиганы, поставив завершающий штрих в общей картине разрушения и деградации, постигшей всю страну.
Раз  неделю или реже, преимущественно ночью к боковому входу здания приезжал грузовой микроавтобус. Не зажигая электричества, только при дежурном освещении несколько человек переносили туда какие-то коробки, оборудование. Это обычно длилось минут 10-15 и вскоре автобус уезжал, когда последний «грузчик» возвращался в машину, загнув на место лист профилированного алюминия, который по всему периметру огораживал постройку.
И если бы кто-то (хотя кому могла придти в голову такая идея, кроме так называемых сталкеров), проник в это заброшенное здание, очутился у двери на боковой лестнице, ведущей в подвал, он вполне возможно, мог бы столкнуться с обитателями данного места. Нет, это не были бомжи. И панки, как и прочие неформалы, как ни странно, не облюбовали это место, обходя его стороной. И о диггерах тоже речь не шла. Здесь, в подвальном и «минус втором» уровне заброшенного здания располагался засекреченный научно-исследовательский институт, функционировавший под эгидой спецслужб.
Нет, он не представлял собой НИИ в классическом понимании этого слова с раздутым штатом, с кучей статистиков и прочих канцелярских крыс, каковым это здание и являлось в отдаленное «брежнее» время, то есть в эпоху блаженной памяти генсека. В настоящий момент это была крайне засекреченная лаборатория, с опытной установкой и минимумом сотрудников. У каждого было поле своей деятельности, каждый отвечал за свой участок. И у каждого сотрудника этой тайной лаборатории помимо должности, было соответствующее звание одного небезызвестного ведомства на три буквы.
Здесь занимались теорией множественных пространств и волнового квантового воздействия на материю и окружающую среду. Сотрудники, несмотря на то, что являлись москвичами, здесь работали вахтовым методом, проводя в этих застенках каждую вахту от семи до двадцати дней безвылазно. Раз в неделю им доставляли еду и расходные материалы к оборудованию.
Сами они заходили в здание, конечно же не с главного да и не с бокового входа. Для них уже после того, как сооружение полностью опустело, был сооружен специальный тоннель длинной около ста-ста пятидесяти метров. Он начинался чуть ли не в соседнем квартале, из офисно-бытового центра, из его пристройки спускаясь под землю.
Так что регулярно, в конце и в начале каждой вахты "товарищи ученые, доценты с кандидатами" пользовались этой пешеходной подземкой как самые настоящие сталкеры или диггеры.
Лаборатория несколько лет существовала исключительно как исследовательская, и однажды случилось так, что созрели условия для прикладного применения открытых в здешних подвальных застенках закономерностей. Это стало возможным на основе изучения так называемого парадокса Ньюмена-Барановского, открытого здесь же, в семидесятые годы.
Вообще-то, местные исследователи, занимаясь квантовой теорией кривизны пространств, планировали практически освоить телепортацию. Но, как часто бывает, вместо одного открытия осуществили другое. Вместо портала в пространстве они открыли портал во времени!
Руководитель лаборатории немедленно связался со своим куратором. Куратор лаборатории в чине полковника уже этим же вечером примчался на место исследования и безвылазно находился в лаборатории несколько дней. Только от него теперь зависело, пойдет ли дальше наверх информация о сделанном здесь открытии.
Обычно судьба таких изобретений становится тайной за семью печатями. Создается какое-нибудь подведомство с ограниченным кругом лиц, кураторы в полковничьих чинах.
На полковнике Ромашове следует остановиться отдельно! О, он был неординарной личностью, архетип которой занесен в Красную книгу. Он, помимо того, что был патриотом страны и службы, в которой работал, был еще и так называемым "реконструктором" а также большим знатоком истории. А теперь у него в руках такое уникальное открытие, мечта всех времен и народов ; машина времени. Он был благодарен небесам, за то что этот бриллиант достался именно ему.
Теперь он переиначит историю на свой лад, и в Его Собственном Будущем не будет места рвачам, по клочкам растянувшим всю страну.
Полковник ничего не стал докладывать наверх, рапортуя лишь вышестоящим, что исследования идут в штатном режиме. А сам уже выстраивал далеко и высоко идущие планы.
Фактически, это создание в дополнительном финансировании не требовалось, а представляло собой открытие в чистом виде.

Сам же полковник после того, как осознал, что на него свалилось, неделю находился в подпитии, чтобы обуздать стресс и нервное возбуждение. Периодически на него накатывали разные, в том числе бредовые идеи, граничащие с умопомешательством. Потом, как он этим переболел, он завязал с выпивкой, попросил пять дней отпуска за свой счет и принялся лопатить архивы.
Понимая, что шанс, хоть и невелик, но все равно был, он озаботился спасением своей страны. А это было, в принципе, осуществимо, тем более, что на руках была такая установка и полный институт оборудования и персонала.
Ромашов уже неделю пережевывал у себя в голове как-то давно запавший в его памяти исторический факт о человеке, который в свое время мог, если так можно выразиться, спасти СССР.
Это никто иной, как Петр Машеров, в свое время руководитель Белорусской Республики. Он погиб в результате трагического стечения обстоятельств в автокатастрофе летом 1980 года, а ведь ему прочили карьеру чуть ли не до Предсовмина, а то и дальше – до генсека.
То есть, в плане Ромашова стояли два пункта его программы:
– уберечь Машерова.
– организовать и осуществить убийство быстро набиравшего политический вес Маркова, главного идеолога и организатора перестройки.
Возвращаясь к личности Машерова, можно сказать что он был неординарным человеком, честным и принципиальным, а также хорошим организатором, который достиг высокого положения исключительно благодаря деловым качествам.
Он поднял Белоруссию, создав мощную индустриальную республику, одну из лучших в СССР, а теперь переезжал в Москву, на самые высокие посты. Говорили о том, что именно он должен стать ПредСовМина, то есть фактически – главой Советского правительства. Вполне возможно, что после Брежнева или даже вместо Брежнева Генсеком стал бы именно он.
Теперь Ромашову требовались временные и человеческие ресурсы для отправки "карательной экспедиции" в прошлое. В связи с недавно состоявшимся открытием лаборатория перешла на усиленный режим работы. Ее персонал составляли люди, специализировавшиеся на решении определенного типа задач. Там были хорошие руководители, лаборанты, научные сотрудники разных чинов и званий, вспомогательный технический персонал.
Опытными же оперативными сотрудниками лаборатория не располагала. Там не было ни агентов наружного наблюдения, ни сыщиков, ни тем более, киллера. Стало быть, откуда, если не из своих брать соответствующих специалистов. Нет, наемных убийц по факту в его родной конторе пруд пруди. Но вот как это сделать, не афишируя своих намерений, если он решил и возглавить операцию, и набрать людей, и потом как-то из всего этого выкрутиться – вопрос хороший. Так что полковник на данном этапе подготовки как раз занимался кадровыми вопросами, день и ночь читая личные дела подчиненных. Точнее, не подчиненных, а подопечных с лаборатории. Своих непосредственных подчиненных он, естественно, в курс дела пока не решил посвящать.
Для операции по Машерову он планировал подрядить как минимум двух человек. Для операции же по ликвидации Маркова – исключительно одного. Одному проще схорониться и залечь на дно. Одиночке проще затеряться. Чем больше группа, тем больше она оставляется следов. Это известная истина, и ее надо придерживаться.
Только вот вопрос – кто станет киллером?
Марков шел к вершинам власти постепенно, окольными путями. Да и положение его было таково, что он находился не у власти, а именно при ней – то замом там по каким-нибудь делам, то несменяемым секретарем, то неким консультантом. К своим сорока восьми годам он уже успел изучить эту "кухню" как никто другой. И продолжал двигаться по карьерной лестнице.
И вдруг нежданный служебный взлет! Та отрасль, к которой он был приписан как консультант, показывала небывалые успехи. В отличие от динозавров Брежневского Политбюро он был молодым, по их меркам, даже юным, для политики. Энергичным, деятельным, харизматичным. Продвигал новые методы планирования, внедрял так называемое киберуправление. С легкой руки Маркова семимильными шагами по стране шла эпоха перемен.
Казалось, он несет прогресс и небывалые успехи. Но он не был тем, кто спасет страну, а вошел в историю как тот, кто ее похоронил. Ведь мало кто знал, что эти его планы хороши только на бумаге, и без должного подкрепления им – грош цена. И совсем ограниченный круг лиц, и не у нас, а за границей, знали, где, помимо Советского правительства, он получает еще одну зарплату.
Как правило, шпионы и резиденты, нередко работают под дипломатическим прикрытием. Посольство иностранного государства, таким образом, в принимающей стране, становится неким "троянским конем", от которого не знаешь, что ожидать.
Но Марков был завербован не по дипломатической линии. В начале шестидесятых, когда ему еще и тридцати не было, он в составе научной делегации ездил в Соединенные Штаты. Марков пришел в сферу физики, когда эпоха транзисторов и микросхем только начиналась, и Советскому Союзу необходимо было перенимать опыт у зарубежных коллег. Речь шла о борьбе за первенство во всех отраслях промышленности – от народного хозяйства до автомобилестроения, от науки до вооружения, от авиации до космоса.
Везде быстро внедрялось программное управление, и, потеряв год или пару лет на разработку, на открытие уже открытого, можно было безвозвратно отстать. Поэтому за определенное вознаграждение, а также в качестве обмена заимствовались, дорабатывались и внедрялись зарубежные образцы электроники в нашей стране.
Уже тогда Марков понял, что сфера эта – просто непаханое поле, непочатый край для разного рода маневров. Учитывая то, что область электроники с одной стороны такая воздушная и оторванная от реальности, а с другой стороны – прикладная, и превращается в непаханое поле для исследований, можно, где надо, поднажать коленкой и выбить дополнительное финансирование, а то и создание под свои нужды отдельного ведомства.
Карьерный рост Маркова в рамках НИИ прикладной физики уже не был под вопросом. Он успешно расчищал дорогу к посту руководителя исследовательской организации. А там – и до управленцев, рукой подать.
Став, помимо научного руководителя лаборатории, директором НИИ, Константин Степанович Марков теперь держал в руках все рычаги управления отраслью. Что-то – внедрял на производстве, что-то – сливал своим зарубежным коллегам. До поры – до времени его нельзя было назвать стопроцентным шпионом, завербованным и полностью подконтрольным заграничным боссам. Он не был лишен предпринимательской и авантюрной жилки, и ради здоровой, а иногда и не очень здоровой конкуренции, вел свою игру. Да, он получал за это вознаграждение, но не только ради прибыли он делал, а ради азарта и интереса. Выведя свою отрасль на очень приличные показатели, Марков задумался: а что дальше?
А дальше последовали перемены в стране, время бурных перемен, вылившихся из эпохи застоя. И в так называемую пятилетку смерти генсеков он и оседлал нужную волну. А в 1981 году он занимал пост заместителя министра электронной промышленности и вычислительной техники. Карьера его развивалась достаточно стремительно, ему прочили уже пост в Совете Министров, а там и до премьерства недалеко.
"Итак получается, – решал полковник Ромашов, – ключевое время определения вектора нашей истории. Это 1980-1981 год. В восьмидесятом погибает Машеров, а в 81-м занимает пост министра Марков. Затем, через два года – Предсовмина. Он-то и вытолкнул на поверхность такого делягу, как Горбачева".
Будем готовить команду – решает Ромашов. И на 18-00 назначает всеобщее собрание лаборатории для всех смен.
Глава II. ПРОБНЫЙ ВЫХОД
– Сегодня у нас опытное открытие портала. Резервные генераторы проверены?
– Да, товарищ полковник, – отчитался заведующий лаборатории доктор технических наук Виталий Владимирович Доценко перед своим куратором.
– Тогда пуск назначаю на 18-45. Это пробное открытие портала. Если все пойдет благополучно, и я решу кадровые вопросы, рабочее открытие состоится через неделю. Вопросы?
– Нет вопросов.
– Отлично.
За пять минут до назначенного времени, когда резервные генераторы были уже под парами, завлаб лично повернул рубильник Главного Потокового Накопителя. Послышалось гудение мощных трансформаторов под нагрузкой. На табло управления из множества стрелочных индикаторов, как на какой-нибудь электростанции, запрыгали стрелки приборов, засветились диодные огоньки. 
– Пяти минут хватит для прогрева? – спросил завлаб своего помощника.
– Должно хватить. По общим параметрам разгона генератора это время – от пяти до семи минут.
– Где локация портала? – спросил полковник.
– Прямо за этой дверью, – указал завлаб.
– Отлично, действуйте.
Треск стал еще сильнее. Напряженность поля давила на психику.
– Портал открыт, – заявил завлаб.
– Сколько времени продержите открытым?
– Пока пять минут.
– Можете увеличить до десяти?
– Думаю, да.
– Отлично. Год назначения?
– 1978-й. Один пойдете?
– Сейчас – да. Потом – видно будет.
И полковник государственной безопасности со скрипом открыл дверь, ведущую наверх, геолокация которой почти один в один совпадала с координатами Портала во времени.
Дверь за ним закрылась, и в лицо Ромашову ударил совершенно другой воздух. А может, это ему из-за самовнушения показалось, что другой. Он уже привык, покидая бункер лаборатории, вдыхать запах заброшки – тот неповторимый запах, который уже, казалось, намертво впитался в плоть и кровь этого здания, десятилетия стоящего без хозяина.
Сейчас же до него доносились чуть слышный запах краски – в соседнем крыле здания, очевидно, шел ремонт, и запах крепких отечественных сигарет "Космос". Где-то бубнили мужские голоса, очевидно, коллеги собрались на ступеньках служебной лестницы на перекур. Служебная лестница находилась прямо по коридору примерно в пятидесяти метрах от тех помещений, где в двадцать первом веке расположится бункер исследователей.
Он пока не решился вступить в контакт с людьми – нужды в этом не было. Но решил подойти ближе – понять о чем говорят, подтвердить истинность гипотезы о переносе во времени. Кто-то громко чиркнул спичкой о коробок. Спичка зашипела. Курящий, затягиваясь, с шумом выдохнул воздух.
"Эх, эпоха! – подумал полковник, – зажигалками еще не обзавелись!"
Электронный секундомер надетых на его запястье смарт-часов показывал уже три минуты сорок пять секунд его нахождения здесь. В этом времени. Полковник дошел до служебной лестницы, но пошел не вверх, где стояли люди, а вниз. Рядом с батареей центрального отопления лежала газета «Правда» за 1978 год. Взяв газету и поглядывая на секундомер, Ромашов устремился назад в бункер. Он успел меньше, чем за пять минут, портал был еще открыт.
Скрипнув железной дверью, он вошел в лабораторию. В усталости присел на кожаный диван.
– Вырубайте портал, научная братия! Есть контакт.
И выложил на диван подобранную на лестнице газету.
Лаборанты устремили взгляд на нее.
– Кофе мне! Да покрепче! – потребовал куратор.
Старший лаборант заварил полковнику кофе. Тот, отхлебнув за несколько глотков, примерно полкружки, распорядился.
– Домой, товарищи ученые! Отдыхайте! Работать на следующей неделе будем. Усиленно, так что готовьтесь.
– Оставьте здесь пару лаборантов, пусть дежурят посменно. Всем остальным отдыхать. Расслабляйте мозги, они вам еще понадобятся.  Полный сбор лаборатории  – в следующую среду.
Распустив подопечных на отдых, Ромашов наметил несколько неотложных дел. Сам он решил, только ночь отоспавшись как следует, действовать. Следовало ведь найти исполнителей для того дела, что он задумал.
Поиск киллера – дело небыстрое. Ромашов решил пока сосредоточиться на первом этапе спецоперации – отвести беду от Машерова. Для этого требовалось или изменить его рабочее расписание, или же заняться виновником аварии, то есть, водителем грузовика. Полномочиями исполнитель будет наделен самыми широчайшими, вплоть до права физического устранения.
Итак, что требуется: во-первых, как можно более точное попадание в требуемый момент времени. Во-вторых, легенда. В-третьих, реквизит. Реквизит рабочий, функциональный и не вызывающий подозрения: одежда, удостоверение, минимум личных вещей. В идеале – автомобиль. Это сильно облегчит перемещение. Запас бензина в канистрах – чтобы как можно меньше отсвечивать на заправках и иных общественных местах. Запас еды в том же автомобиле. Запас карманных денег.
Насчет автомобиля идея проста – ВАЗ-2103 его тестя. "Жигуленок" прост и неприхотлив, с хорошей ходовой частью, а главное – в хорошем состоянии. Так, моего колесного коня номерами того времени я обеспечу – на спецхранилище этого добра хватает. Деньги же... возьму из своей коллекции. Так, только по годам надо будет отобрать соответственно. Рублей 300 наберется, а это – за глаза... Бритва, белье – это все есть. Костюм! Надо смотаться на спецсклад. С Маруськой договорюсь, когда она одна там будет. Баба надежная, язык не распускает. В общем, минимум следов...
Теперь так. Как осуществить переброс машины. Надо как-то в лабораторию будет упихать. Если с машиной – задание облегчается очень сильно, если же нет – многократно усложняется.
И в самое ближайшее время Ромашов решил потолковать на эту тему с завлабом. Если оборудование перенести в гараж, что в былые годы располагался в боковом флигеле здания, и там же осуществить перемещение... Надо не просто перенести оборудование, а запитать его. Минимальная мощность для запуска установки, как говорил завлаб, около трехсот киловатт. Рекомендуемая – пятьсот-семьсот. Так что просто дизельными генераторами не обойдешься. Придется подключать фидеры к магистральной сети. Распределительный щиток как раз рядом с ограждением.
После трех дней подготовительных работ оборудование было уже установлено в гараже, отлажено и готово к использованию. То есть, к открытию пространственно-временного портала.
А рабочее перемещение планировалось на четверг, на одиннадцать утра. До этого времени "товарищи ученые" должны еще раз перепроверить в тестовом режиме и сделать пробный пуск.
Ромашов, который решил исполнять первый этап операции, все не упускал из головы, кто же подпишется на второй этап – то есть ликвидацию Маркова. Выбор пал на секретаря непосредственного начальника Ромашова – генерала Вербинского. Секретарем у генерала был капитан Макеев. Перед тем, как сделать ему предложение, «от которого тот не мог отказаться», Ромашов долго присматривался к нему. Капитан ФСБ, возраст тридцать пять лет. Тринадцать лет на службе. Холост, детей нет. Критических вредных привычек не имеет. В пьянстве замечен не был, эмоционально устойчив. Память хорошая. Обдумывает слова и действия, не слишком открыт.
Вот что заметил полковник из досье Макеева, а также наблюдая за ним и давая разные ерундовые поручения – специально для проверки. Всю подноготную выведать не удалось, но полковник уже достаточно знал о нем, чтобы включить его в «свою большую игру».
Капитан был занят исключительно на штабной работе, но как оперативник, и уже тем более, как агент, не действовал никогда. Но все с кем-то когда-то случается в первый раз. Полковник решил перед ним «открыть карты».
После того, как Макеев побывал в лаборатории, Ромашов вызвал его на откровенный разговор.
– Я думаю, нелишним будет напомнить, что это все надо хранить в секрете. Если откажешься от участия в операции, это никак не повлияет на дальнейшую службу. Тебе решать. Но я думаю, что у каждого человека в жизни есть случай, когда можно сильно поменять свою жизнь. Это вместо предисловия. Теперь – на перекур и ко мне, в подсобку – смотреть кино. По ходу фильма задавай вопросы. Может, что и срастется. По крайней мере часа через полтора и ты и я будем точно знать, принимаешься ли ты за задание, или нет.
Смотря научно-документальный фильм, к сбору материалов для которого в свое время был причастен и сам Ромашов, полковник и капитан выкурили не по одной сигарете и выпили по нескольку чашек кофе, обсуждая моменты, регулярно перематывая назад, ссылаясь на разнообразные, в том числе закрытые, источники.
Ромашов уже давно понял, что Макеев возьмется за работу, поэтому они уже обсуждали не его согласие, а нюансы предстоящего дела. С термином «ликвидация» Макеев уже свыкся. А вот организацию процесса они как раз обсуждали, выдвигали версии, лопатили архивы, отметали ненужное, комбинировали варианты.
Устранить лицо, настолько приближенное ко власти, во все времена было по-настоящему нелегко. Хотя полно в истории случаев, когда убивали и королей, и президентов и прочих высокопоставленных особ. Но во многих случаях у исполнителей были высокие покровители, а когда действует энтузиаст-одиночка без мощного прикрытия организации, надеясь только на себя –  это высший риск. Но и по-другому быть никак не могло. Никакая организация не даст прав легко и непринужденно выступать «полицией времени».
Поэтому здесь придется действовать в условиях полной автономности. В идеале ; свести к минимуму перемещения по городу с оружием. Поэтому Ромашов и Макеев лопатили архивы с целью выяснить, когда, в какой момент времени Марков был наиболее близко к теперешней «заброшке» ; то есть тогдашнему МосКомПлазКванту. 
; Есть, ; толкнул Ромашов своего подопечного, ; смотри, вот то, что нам нужно!
И выложил ему статью. Оказывается, все складывалось как нельзя лучше ; именно летом 1981 года посетил ведомство, которое было у него под патронажем ; небезызвестный МосКомПлазКвант.
То есть, с одной стороны, выполнение задания даже, с одной стороны, упрощалось ; для него даже не приходилось покидать пределы здания. А с другой стороны ; кто ж знает, каких там сюрпризов еще ждать... Так что, надо быть готовым к любым возможным неожиданностям.
Еще и необычным и удивительно удобным фактором  был незначительный разброс во времени этих двух событий ; автокатастрофы с Машеровым ; и приезд Маркова в НИИ. Приезд Маркова состоялся 3 сентября, а гибель Машерова ; 4 октября. Очевидно, этот период являлся так называемой «узловой точкой», ключевым моментом для изменения истории.
Незаметно наступило время открытия портала. Первым планировали «забросить» Макеева, а вторым ; Ромашова. Здесь был и некий исторический подтекст: если катастрофа с Машеровым была намеренной, то есть, убийством, то, ликвидировав возможного заказчика, организаторы операции с перемещением, убьют сразу двух зайцев.
Но Ромашов все равно отправлялся ; для подстраховки. Бывший гараж НИИ за несколько дней очистили от хлама, и сейчас в нем располагалась установка. «Жигули» полковника Ромашова были в гараже, а сам он сидел за рулем в машине, внутренне волнуясь, но не особо стараясь показывать эмоции. Операция только начиналась. Собственно, это даже не операция ; только подготовка.
Ромашов барабанил пальцами по оплетенному проволоками рулю ; засевшая еще в детской памяти автомобильная «фишка» тех лет. Теперь автомобиль, форма, удостоверение, знание легенды и плана действий, небольшой запас еды и дореформенных денег ; его опора на ближайшие несколько дней.
Полковник был один, но это было привычным состоянием. Он, наконец, обрел уверенность в себе, некую отрешенность и вместе с тем, сконцентрированность ; давно позабытое чувство оперативной работы. И вместе с этим присутствовало какое-то судьбоносное ощущение ; что все получится.
Завлаб постучал в окно.
; Виктор Николаевич, готовы?
Полковник коротко кивнул и снова уставился вперед.
Завлаб дал команду лаборанту и двум техникам.
; Готовность номер один. Сергеев, главный рубильник! Селезнев, вольтметр управления и предохранитель. Кузнецов, секундомер и показания температуры.
Завлаб скомандовал в машинное отделение лаборатории, располагавшееся в подвале, по рации что-то дежурному мотористу. Рация хрипло пробубнила в ответ.
Засветился пульт установки, вскоре послышался электрический треск, шум охлаждающих вентиляторов и глухие щелчки в трубах, спирально расположившихся вокруг объекта перемещения.
Лаборант и один техник были за приборами, и еще один техник контролировал рубильник и был готов принять команду на перемещение от старшего техника.
; Сергеев, включай!
; Есть рубильник!
Свет в гараже резко замигал, искры побежали по спирально изогнутым трубам. Пару раз мигнули все огоньки на пульте. Ромашов в волнении кусал губы. Почувствовался запах озона.
; Есть портал!!! ; послышался возглас Завлаба. И облако искр отделило машину с полковником от персонала лаборатории. Блик от вспышки еще стоял в глазах и гул еще слышался в ушах. Перемещение состоялось.
Преодолевая нервную дрожь, полковник открыл водительскую дверцу. Озоном теперь не пахло. Исчезла и «шайтан-машина», построенная получокнутым Завлабом. Никакого пульта, никаких спиральных трубок больше не было. Только стояла стопка зимних шин, стеллаж для инструментов, куча какой-то то ли пакли, то ли ветоши в углу.
«А как же я обратно?» ; мелькнула пугающая мысль у полковника. Но тут же подумал, что обратно ему рановато. Он должен все подготовить и выполнить задание, а уж потом ; можно и думать об обратном перемещении.
Стены были достаточно ровно покрашены одним слоем голубой краски. Снаружи, сквозь щели гаражной двери, светило солнце. Преодолевая природный страх, полковник сделал шаг к дверям, потом еще. Он будто не желал смириться с тем, что находится в другом времени. Но усилием поборол панику, выглянул за гаражные двери. В лицо пахнуло каким-то нездешним, неместным воздухом. Где-то на шоссе пронесся мотоцикл, но само шоссе пустовало. Еще через пару минут показалась одинокая машина и натужно ревя двигателем на скорости чуть более 60 километров в час, казалось, неспешно, скрылась из виду.
Теперь Ромашов решил не терять времени, и вывести машину. Тогда, точнее сейчас, в 1981 году, здание было занято не полностью, оно как раз переходило от одного ведомства к другому.
Выкатив желтые "Жигули" наружу, Ромашов вышел, закрыл двери гаража, и выехал за пределы огороженной бетонным забором территории НИИ. Шлагбаума, как в наше время тут не было, сторож в будке лениво махнул рукой ему.
Полковник знал, куда ехал. В связи с тем, что при хронопортации невозможно было точно подгадать с моментом времени, существовала определенная погрешность перемещения. Поэтому Завлаб «забросил» его с запасом на несколько дней раньше. Да и запас времени всегда пригодится. Так вот, на этот случай Ромашов вместе с Макеевым выяснили, что в то время на 23-м километре Варшавского шоссе пустовало небольшое здание, причисленное к ведомству легкой промышленности. Там, при здании, был небольшой склад, даже не склад, а, можно сказать, кладовая. И как раз в это время все там пустовало, и сторожа не было. Виктор направлялся туда.
Шоссе было почти пустым, покрытие ; ровным. Ехалось легко и приятно. Сейчас, в конце сентября-начале октября, погода стояла почти летняя, светило яркое солнце, и было около двадцати градусов. Это было именно то время года и та погода, которые так любил полковник.
Шоссе в этом месте и в это время еще не было покрыто тлетворным налетом, как метастазами, урбанизации в таком количестве. Практически не было никаких тебе мотелей-шмотелей, складов, ангаров, кафешек, автосервисов. По обе стороны дороги простирались поля со сжатыми уже зерновыми. Что-то было засеяно клевером. Узенькие полосы лесопосадок, состоявшие преимущественно из берез, слегка тронутых желтизной, шелестели листвой на ветру.
Изредка к трассе примыкали грунтовые и гравийные проезды, шедшие, очевидно, к местным фермам, либо складским ангарам.
Полковник достаточно быстро нашел то место, где ему, по всей видимости, предстояло провести несколько суток перед выполнением задания. Там, в будущем, точнее, в его родном настоящем, он предусмотрительно побывал и запомнил дорогу. Тогда, в 2018 году, это небольшое здание с пристройкой принадлежало некоему ООО «Прогресс», являлось подсобкой для какой-то базы, где торговали автозапчастями и вели разборку автомобилей на эти самые запчасти.
Сейчас же здесь не было ни ангара, ни большой огороженной территории, где растерзанные до неузнаваемости старомодные машины доживали свои последние дни. Была лишь небольшая парковочная площадка, грунт на которой был укатан до каменного состояния.  Здесь и поставил свою машину Виктор.
Как он и предполагал, оказалось не заперто. Он закрыл за собой деревянную, обитую листовым железом и покрашенную уродливой коричневой краской дверь. Пахнуло пылью, чуть-чуть масляной краской. Был еще застарелый запах табака, едва осязаемый. На тумбочке у кушетки стоял древний электрочайник. Рядом с чайником ; древний сборник кроссвордов, а в верхней полке ; игральные карты. Кушетка была покрыта пыльным, судя по всему, несвежим покрывалом, и Ромашов принес из машины свое. Захватил он также и постельное белье.
Пока он не знал, сколько времени придется провести в данном логове, и решил обустроить свой комфорт по-максимуму. У него был еще портативный телевизор на жидких кристаллах, а также ноутбук. Ноутбук он пока решил не доставать (мало ли его кто здесь застанет), а вот телевизор поставил на тумбочку, потеснив чайник.
Ромашов полежал на кушетке, немного походил взад-вперед по комнате, успокаивая мысли. Включил телевизор, пристроил телескопическую антенну.
; Итак, сегодня 30 сентября 1981 года, в эфире выпуск новостей. Выпуск ведет Светлана Моргунова…
Ромашов сразу взял на заметку дату, прикинул примерный запас времени. Перевел часы на всех имеющихся приборах, в том числе наручные, на ноуте, на мобильнике, на навигаторе и на планшете. И еще на видеокамере на всякий случай. Карта Москвы 1979 года у него была. Авария произойдет в Минске. Точнее, не произойдет, а должна быть предотвращена!
Он открыл и загрузил ноут, создал текстовый файлик и попытался примерно прикинуть последовательность действий. Может быть, что времени у него еще с запасом, а может ; не хватить и этого. Он набивал на экране план строчку за строчкой, возвращался в начало, размышлял.
В идеале, он должен, как можно меньше отсвечивая, просидеть большую часть времени в убежище, а вылазку осуществить только для того, чтобы выполнить задачу. Но это ; в идеале. В действительности, надо всегда оставлять себе «люфт» на возможные маневры и запасные варианты.
Этот день полковник собирался посвятить составлению нескольких вариантов плана, а ближе к ночи ; поехать по Минской автостраде на место будущей аварии, которая, напомним, случится через четыре дня. Провести рекогносцировку, возможное убежище для засады. Время аварии он знал. И, когда подойдет время, активно включиться в события.
Вариантов действий он наметил несколько: организовать неисправность грузового ГАЗа, создать намеренно опасный маневр на дороге перед грузовиком и попасть в аварию вместо Машерова, притвориться гаишником и «докопаться» до документов водителя большегруза. Тем более, весь необходимый реквизит у него был: синяя бортовая полоска-наклейка ; имитация милицейского автомобиля, «гаишная», ментовская и даже военная форма на всякий случай. Два паспорта на разные фамилии и четыре служебных удостоверения.
Но главное ; не запалиться самому. Времена не то, чтобы горячие, но строгие. Найдут «корочки» и комплекты формы ; закатают на исторически значимый срок. Да нет, скорее, в КГБ, потом ; проверка. Потом окажется, что некто Ромашов нигде не числится, да и вообще, не служит. Ведь по одному из паспортов, реальному паспорту Ромашова (российскому, с двухглавым орлом), Ромашову Виктору Николаевичу, место рождения г. Москва, на сентябрь 1980 года, всего пять лет.
Этот паспорт полковник спрятал в наиболее надежное место.
Сейчас он отдыхал и настраивался перед дорогой. Темнеть начнет около семи. В это время, а лучше минут за двадцать до плотных сумерек, полковник планировал выезжать. Выезжать, чтобы поменять Историю… Но это только подготовительный этап.
Обедал он здесь же, в уже обжитой каморке. Тут был и кипятильник! Нет, все-таки хорошую подсобку ему «подогнали». Он разогрел тушенку кипятильником в жестяной банке, заварил крепкий, взятый с собой из будущего кофе. После обеда он выкурил крепкую сигарету, потом его начало неудержимо клонить ко сну.
Полковник решил выспаться, тем более, что второго шанса на сегодня может и не быть ; впереди ночная поездка. Он сам бы предпочел ехать днем, но риск вступить в нежелательный контакт возрастал неимоверно. Особенно с представителями власти. Времена застойные, они все непуганые. Ухватятся как клещи в погоне за карьерой ; преступников-то мало… А тут бац я ; на блюдечке, да с золотой каемочкой. И сорвут операцию государственного масштаба, дураки…
Думая так, Ромашов выпал в глубокий сон. Проснулся он, когда было около пяти вечера. Проспал сам не ожидал как долго, перемещение во времени плюс стрессы последних дней наложились отпечатком на его состояние.
Он еще раз пробежался глазами по карте, отметил основные ориентиры. Сворачивать никуда не придется ; шпарь все время по главной, до самой Белоруссии. А вот там уже придется следить за километражом, сбавить скорость, быть максимально бдительным. А обратно, наверно, придется ехать в день?.. Или ждать следующего вечера.
До выезда оставалось совсем немного времени. Заходящее солнце окрасило маленькую комнатушку в благородно-медный, совершенно не здешний оттенок. Через пятнадцать минут, а может, уже и прямо сейчас, можно выезжать.

*        *        *
За месяц до этого. Инженеры спецлаборатории забросили капитана Макеева, стараясь подгадать к тому моменту, когда Марков с инспекцией прибудет в здание НИИ. Здесь уже они старались с максимальной точностью открыть портал, потому что масштаб миссии был таков, что лучше появиться непосредственно перед выполнением, а убраться ; непосредственно по выполнении задания.
В принципе, дело нехитрое. Увидишь цель ; жми на курок. Убийство, конечно, это плохое дело, но ничего другого по счастью не дано. Это как раз ; тот самый исключительный случай, когда точный выстрел решает все. Как пушка на «Авроре» повернула историю страны, да и человечества на новые рельсы, так и этот выстрел должен стать ключевым, решающим. Но не менее героическим. И пусть решают в будущем историки, мистификаторы, сайентологи, конспирологи, проводят исторические параллели, верят в теорию мирового заговора. Это будет великий выстрел! И концы в воду.
Завлаб обещал Макееву переместить его с точностью до половины суток, даже до восьми часов. Точнее не получится, этот интервал ; предел точности генератора. Но здесь, в отличие от той, другой операции, подготовка обещала быть гораздо короче и складывалась из двух этапов: подготовка и перемещение к дислокации для выстрела и сборка оружия. И заключительный этап ; уход с места позиции.
Когда пришел назначенный час, Макеев был внутренне собран. Готов был комплект удобной одежды, достаточно темных тонов, спортивная обувь. Жилет включал достаточное количество карманов, это было удобно. Поскольку покидать здание для выполнения возложенной на него миссии не придется, нет необходимости в уличной подготовке. Но тут требовалась гораздо большая точность с попаданием во времени: не попадешь же туда в рабочий день, когда в кабинетах и коридорах полным-полно сотрудников. Да и на крыше может непонятно кто быть ; вдруг, какие профилактические, ремонтные работы. НИИ тогда напоминал муравейник, на тот момент там работало много народу. Поэтому надо забросить туда капитана Макеева ночью. После чего он поднимется по лестнице из лаборатории на крышу, а уж потом займет свою позицию и останется там до прибытия гостя. А вот как быть после ликвидации, ведь ему срочно требуется продумать пути отхода. Портал не будет открыт все это время ; это факт. Хотя, может, ему ничто не помешает. Пусть займет позицию рядом с лифтом, а после удачного выстрела уедет сразу в цокольный этаж.
Но тут на помощь в выполнении полковник, еще перед своим отправлением «на дело», подогнал ему удивительную штуку ; последнее слово в ликвидационной отрасли. Им пользуются наемные убийцы и спецслужбы некоторых стран мира. Это пластиковая винтовка. После выполнения выстрела оружие, в прикладе которого содержится специальный баллончик, можно ликвидировать. Спецсостав реагирует с пластиком, пластик переходит в жидкое состояние и испаряется. От «винтореза» остается только ствольная дульная коробка из металла, в которой уже лучшие и искушенные криминалисты (того времени) не признают ни за что боевое оружие. Выбросить, то, что осталось, на крыше, засунуть под рубероид, и дело с концом.
Таким образом, избавившись от оружия, можно будет и не торопиться с уходом, а спокойно засесть в укромном уголке здания и тихонько ждать открытия портала. И спокойно удалиться. Но это в теории. А на самом деле ; кто ж знает, как все пойдет. Посторонний человек может вызвать явное подозрение. Здание оцепят. Хотя, может, пока они и среагируют, будет время уйти. Ведь надо принять во внимание, что в те времена к выстрелу снайпера будет никто просто не готов. Не отработаны действия в данной ситуации. Поэтому шанс на успех не то, чтобы очень велик, но, определенно есть.
Капитан стоял под излучателями в лаборатории. Оборудование снова переместили из гаража в цокольный этаж. Пуск уже состоялся, установка понемногу прогревалась, разгоняясь до нужных параметров, гудели генераторы, росли показания киловольтметров.
Макеев был одет в свою «рабочую» одежду, оружие держал в руке, замотанное в полимерную пленку. Чехла к оружию решили не брать ; в случае провала операции он будет лишней, никому не нужной уликой. А пленку он потом выбросит на крыше или с крыши. А если он попадется ; то уже его, капитана, завернут в черную пленку и вынесут из черного же хода здания. Это был мрачный юмор, но он изначально готов к тому, что исход может быть любым. Это уж как повернутся события.
На всякий случай в пакете у капитана был еще комплект цивильной одежды той эпохи. Это на случай, если что-то пойдет не так, и придется задержаться либо до, либо после выполнения задания. Либо вместо выполнения задания, тут уж по обстоятельствам. И, не вызывая подозрения, уйти к месту открытия портала.
...Показания приборов достигли максимальной отметки. Волоски на теле от очень мощного статического излучения встали торчком.
; Приготовиться к перемещению! ; откуда-то, как сквозь пелену, донесся голос Завлаба.
; Включаю излучатель, ; вскоре отозвался старший лаборант.
Послышался треск статических разрядов, искры побежали по извитым спиралью трубкам.
; Есть! ; теперь подал голос техник-помощник.
Искры побежали и по дверной коробке металлической двери, за которой и открылся...
Глава III. ВРЕМЕННОЙ ПОРТАЛ.
Переступая на онемевших ногах, Макеев, опасаясь статического разряда, осторожно взялся за дверь. Статикой не ударило, но ручка была непривычно, совсем не металлически теплой. За ней ; темнота и гулкие пустые коридоры здания.
; Удачи, капитан, ; сквозь вату в ушах донесся голос заведующего лабораторией.
Макеев отошел от двери на пять шагов, и все шумы лаборатории, голоса лаборантов, треск генератора и шум установки очень быстро пропали. Как будто плавно убавили громкость. Он не знал, открыт ли еще портал, но дверь в тот мир уже, казалось, его не ждала.
Эхо его шагов мягким шорохом отзывалось на голых стенах служебной лестницы. Исполняя расписанный, как по нотам план, капитан поднимался наверх, перешел по технической лестнице на чердак и выбрался на крышу. С тем, чтобы затаиться там еще на несколько часов. Впереди ; остаток ночи, а также утро и первая половина дня.
«Эх, узнать бы точное время!»
Мобильного телефона у него с собой не было, но был приемник, как связь с внешним миром. Пока он будет либо на крыше, либо на чердаке. Ночи еще довольно теплы, и капитан сам определится, где ему лучше.
Поднявшись на крышу, Макеев сделал несколько шагов. В лицо пахнул какой-то непривычный, нездешний воздух. По знакомому Варшавскому шоссе проезжало непривычно мало машин. Лишь изредка темноту прорезали золотисто-желтые фары, и, чертя небыстрый след, скрывались где-то в темноте. Доперестроечная Москва!..
Теперь его задача ; ждать. А ближе к заветному часу приготовить оружие, которое пока в полуразобранном виде находилось у него в пакете. И готовиться к заветному выстрелу.
Капитан углубился в мысли. Надо как-то убить время. После часа нахождения на воздухе сидеть на крыше надоело, он спрятал оружие за оголовок вентиляционной трубы, и спустился на чердак, прежде прислушавшись. Как знать, не патрулирует ли сейчас по коридорам здания ночной сторож?
Включил транзисторный приемник, поставил его на старый, еще советский, ультракороткий диапазон. Попутешествовав по волнам эфира, он отметил в своей памяти несколько хорошо звучащих станций.
Но в основном, «ультракороткий» диапазон был пока довольно пуст, и Макеев никак не мог поймать выпуск новостей. Ночь будет еще никак не меньше двух часов. Дальше будет утро и близится время выполнения задания.
Но на чердаке тоже быстро наскучило. Он думал пару часов поспать, но сон никак не шел. Был сильный бодряк, как назло. И довольно прохладно, только благодаря своему пока еще «взвинченному» состоянию, он еще не чувствовал прохлады. Комплект утепленной одежды был, но Макеев пока не хотел распаковывать.
Как же одолевает безделье! Но дело снайпера маленькое: видишь цель ; нажимай на курок, а не видишь ; жди. Жди час, два, полсуток… сутки. Характер снайпера ; в основном флегматик.

А его руководитель и куратор данной операции, полковник Ромашов уже проделал две трети пути до Минска, и оставалось сравнительно немного. Вообще-то в его машине был установлен форсированный двигатель, но по ночным дорогам он предпочел не гнать. «Один вот уже догонялся ; всей страной последствия разгребаем!» ; так думал о своем подопечном, то есть о Машерове, полковник. «Удастся ли все повернуть, если предотвратить аварию? А удастся ли предотвратить?..»
Он хорошо помнил километр трассы, на котором это случилось. Точнее, случится через два дня. Это примерно еще полчаса пути. «Барановичи проедем, и еще 17 километров! Там надо будет осмотреться, прошерстить дороги, примыкающие к трассе, и придумать какой-нибудь план».
Ромашов в свое время наскреб максимум информации об этом трагическом инциденте. Грузовик ГАЗ шел навстречу, был гружен продукцией колхоза. Водитель его работал в колхозе «Отрадный», а значит, что выезжал он, скорее всего, по грунтовке от села Малиничи. Там и можно, да и нужно устроить засаду. Таким образом, к расчетному часу, он просто не попадет. Шины проколет, провозится с заменой. Втык, конечно, получит. Ну и ладно!
Через пятнадцать километров, Ромашов сбавил скорость и внимательно вглядывался в примыкающие грунтовки и гравийки. Он действовал по наитию, посколько, естественно, не знал, где точно находился сорок лет назад пресловутый колхоз, да и тем более не знал, по какой примыкающей дороги ездят до трассы водители с сельхозпродукцией. Первая грунтовка оказалась неудачным вариантом. Он проехал вглубь по ней километров 15, никакого колхоза не было. Оказалась какая-то деревня, попетляв вокруг нее по извилистой дороге, полковник решил возвращаться обратно к трассе, и исследовать следующие пути. Помыкавшись немного, он вернулся к трассе по другой примыкающей.
Не дали результата и следующие два варианта. На четвертый же раз он проехал по раздолбанной и узкой асфальтовой дороге три километра, после чего уперся в стену какого-то предприятия. Путь заканчивали ворота в бетонном заборе, но что именно за предприятие, никакой вывески не значилось. Он объехал забор, окружавший большое длинное здание ангарного типа, обнаружил еще ответвление дороги. Проехал по ней еще метров семьсот… Дорога пролегала среди леса. Потом ширина ее увеличилась, и «Жигули» выехали к асфальту, окружавшему площадку, на котором располагались три двухэтажных индустриальных здания. Несплошной забор окружал их, и в двух местах над примыкающими дорогами вздымались арки с буквами: «Колхоз «Отрадный».
«Нашел! ; понял полковник. Теперь отдыхаю, жду, пока немного рассветет. А это около половины седьмого. И смотрю места для предстоящей засады».
Прошло несколько часов, Ромашов успел немного вздремнуть. В половине седьмого утра уже подоспел сравнительно неранний октябрьский рассвет. Четче стали очертания деревьев, в синеву перекрасилось небо. Полковник заправился из канистры, завел машину и отправился дальше исследовать окрестности. Он часа полтора колесил по окрестным дорогам, и уже имел примерное представление о здешней местности.
Ромашов уже понял, что шофер МАЗа с большой вероятностью поедет по гравийке мимо непонятного анонимного предприятия. «Может, это воинская часть, может ; какой-то секретный объект. Но засаду лучше устроить не между этим «объектом икс» и трассой, а между колхозом и этим самым объектом. Вдруг, этой дорогой пользуются военные, или еще там кто? Не дай бог поймают, приклепают терроризм… Хотя ксива гэбэшная у меня есть, все равно боязно… Я ведь один в этом времени. И не поимка страшна, а срыв важного государственного задания!»
При слове «государственная» полковник улыбнулся сам себе. Это ведь он сам себе поручил это задание, самолично, по собственной инициативе. И даже в его времени его бы никто не стал прикрывать, ну а здесь-то и подавно. Да и его нынешнее начальство сейчас либо пешком под стол ходит, либо, в лучшем случае, в старших классах учится. Да уж, задачка!
С чувством выпоненного долга, а точнее, удачно проведенной разведки, Ромашов ехал обратно в Москву, в свое временное пристанище.
Глава IV. НЕСОСТОЯВШЕЕСЯ ПОКУШЕНИЕ
Макеев, после того как просидел часа полтора на чердаке, расслабился, и как-то незаметно для себя, уснул. Он распаковал пакет с утепленной одеждой, утеплился и глубоко и довольно долго вздремнул. На Москву уже вовсю надвигалось утро. В шесть утра отыграл гимн Советского союза, оживали радиоточки в квартирах, оживилось движение на шоссе. Поскольку был рабочий день, то есть, пятница, в здание к половине девятого утра стали подтягиваться сотрудники. Еще не до конца проснувшиеся научные работники, ленивые, как утренние сонные мухи, кто поодиночке, а кто ; кучками ; подтягивались до главных ворот учреждения. Некоторые, еще коротая время до начала рабочей смены за перекуром, какое-то время толклись на крыльце, а потом их сглатывала пасть здания с автоматическими раздвижными воротами на фотоэлементах.
А капитан Макеев в это время еще спал крепким сном. Очевидно, перемещение во времени отняло достаточно сил.
Какой-то шорох вдруг разбудил капитана. Он открыл глаза, мигом собрался. Пульс его за какие-то секунды подскочил в два раза. Он услышал голоса, какое-то позвякивание. Очевидно, что кто-то поднимался на чердак по служебной лестнице. И именно в этот момент этот «кто-то» ковырялся в замке, открывая его. Быстрее молнии Макеев подхватил свои вещи и ломанулся на крышу. Как только захлопнулась за ним крышка маленькой будочки, знаменующей собой выход на крышу, на чердаке послышались голоса и вошли люди. Макеев как можно проворней и бесшумней заблокировал ушки запора, предназначенного под навесной замок, толстой проволокой, найденной неподалеку на крыше, быстрей отбежал подальше от выхода на крышу и укрылся за оголовком вентиляции.
Он не знал, сколько пробудут на чердаке нежданные «гости», не мог он и подслушивать за ними. Крыша здесь, конечно же, плоская, а не покатая, слуховых окон нет. В принципе, оружие у него было здесь же, он мог и тут дождаться своего «объекта». Но, поскольку контролировать ситуацию все-таки требовалось, надо будет разведать и чердак ; ушли ли оттуда? Надо ведь заранее заботиться о путях отхода.
Он решил на время затаиться и успокоить себя наблюдением за окрестностями. Развернув пакет с оружием, он снял оптический прицел и стал смотреть в него, как в подзорную трубу. Как следует полюбоваться панорамами доперестроечной Москвы ; когда так посчастливится? Только сейчас.
Время шло, но пока он так и не решался спускаться. Да, дождаться объекта можно на крыше ; в одном месте была удобная лабиринтообразная конструкция из оголовков вентиляций, смонтированных близко друг к другу.
По данным, которыми снабдил его Ромашов, «клиент» появится во второй половине дня, вскоре после обеда, между четырнадцатью и пятнадцатью часами. Поэтому уже ближе к часу надо быть на позиции и в полной боевой готовности, с собранным и максимально приготовленным к стрельбе ружьем. Состав для ликвидации оружия он приготовил заранее. Емкость была уже готова.
Начинался ясный и почти безоблачный день. Солнце уже хорошо нагрело крышу, до комфортной температуры. Скоро порог комфорта будет пройден и останется только терпеть! Начинать собирать оружие капитан планировал в половине первого и рассчитывал управиться за 15-20 минут. Вот только, конечно же, шанса опробовать, «пристреляться», не было.
Пока Макеев, глядя в оптический прицел, отдельно от оружия, развлекал себя созерцанием видов такого знакомого и вместе с тем незнакомого города. Прицел имел несколько насадок. Самая мощная ; 150-кратное увеличение, были насадки также на 100х, 50х, 30х. Он смотрел на москвичей, на одежду того времени. На машины и магазины. На уже тронутые желтизной кроны деревьев.
Периодически подкармливал себя сухарями, запивал квасом. Солнце палило все сильнее, но на чердак идти не хотелось ; подвергнет лишнему риску операцию. Включил еще приемник, погонял станции.
«Вас приветствует радиоканал Голос Москвы, ; красивым и хорошо поставленным грудным голосом начала радиоведущая, ; сегодня, 3 сентября 1981 года, в Москве одиннадцать часов утра, температура воздуха плюс двадцать три градуса. Днем безоблачно, до плюс двадцати семи. Теплая и солнечная погода продлится до конца выходных…
…Генеральный секретарь  ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев во время внеочередного заседания пленума ЦК принял несколько важных постановлений…»
Макеев переключил радио на другую волну. Передавали радиопостановку какого-то балета. Или это попался телевизионный канал в ультракоротковолновом диапазоне? В свое время трансляция таких вот балетов по всем каналам была равносильна реквиему по очередному «верховному власть имущему». Так и началась в истории нашей страны «пятилетка смерти генсеков».
В ничегонеделании он просидел еще час. Солнце палило немилосердно и очень хотелось пить.  В принципе, запас питья у него еще оставался, но не такой значительный. Еще минут через сорок наставал установленный им самим срок сборки оружия. Одновременно появилось какое-то волнение. Но, взявшись за дело, должен его осуществить, поскольку понимаешь, что другого пути просто нет. О чем он только не передумал за эти полчаса! Вспомнил много событий из своей жизни, перемотал ленту воспоминаний на самые знаменательные моменты жизни, переживая их снова и снова. Кто знает, когда теперь доведется! И доведется ли вообще…
Ровно в половине первого словно включилась установленная им самим программа. Волнение, тревога и сентиментальные воспоминания на раз исчезли, он, выполняя уже привычную, отработанную операцию, стал серьезным, собранным и сконцентрированным, наверно, в первый раз за время выполнения задания.
И вот уже винтовка в него в руках. Он поводил туда-сюда стволом оружия, посмотрел сквозь оптический прицел. Он чудесно чувствовал оружие, был спокойным и сконцентрированным. Какое-то странное чувство владело им. Как будто все это происходит понарошку, как в кино! Как будто это является частью какой-то игры, какого-то загадочного квеста. А он играет роль тайного агента, правительственного снайпера.
Близился назначенный час и одновременно с этим росло напряжение. Он чувствовал, что может долго прождать, но вот проявить решимость и сделать выстрел… Напряжение было очень сильно. Он знал, что сию минуту, сию секунду, вот-вот уже…
Минуло двадцать минут после расчетного времени… Час… Второй час потянулся. Что-то пошло не так ; капитан в этом уже не сомневался. Еще два часа он прождал, глядя сквозь прицел. Уже устал глаз и немного двоились очертания предметов, он уже сомневался ; попадет ли? Поднес к лицу зеркальце ; так и есть, белок правого глаза покраснел. Сильно устали предплечья и мышцы шеи. Было уже около семнадцати, жара начала спадать, но крыша пока была сильно нагрета.
Он периодически вставал и делал физкульт-разминку ; это помогало сбросить мышечное напряжение. Какое-то чувство говорило, что можно расслабиться ; «клиент» не приедет. То ли они ошиблись с датой (хотя вроде нет), то ли еще что… А может ; пространственно-временной континуум вещь настолько неопределенная, что ничего однозначно не решено не только для будущего, но и для прошлого?? Мало ли, какие там завихрения времени происходят…
Максим для верности еще прождал час на крыше и решил спускаться. Шесть часов уже минуло, сотрудники уже почти все разошлись по домам. Он решил отдохнуть на чердаке. На всякий случай надев спецжилет «Московские телефонные сети», он присел в старом кресле на чердаке. Кто его здесь поставил ; неизвестно, но оно оказалось очень кстати. Пыль с него он смахнул взятой с собой ветошью. Напряжение дня сказывалось, в кресле было удобно и уютно, и он уснул.
…Проснулся он оттого, что кто-то тряс его за плечо. Молния пронзила изнутри, кто это мог быть, но организм уже сам отдал приказ на полную мобилизацию.
; Простите! ;  сквозь сон слышал он, ; извините, что с вами?
Над ним стоял старик-вахтер.
Максим прерывисто вздохнул. Конечно, лучше бы ему ни с кем не контактировать. Тревога оказалась ложной, в данном случае угроза со стороны пожилого человека была крайне низкой для капитана спецназа. Хотя... Как знать их, таких старичков. Может и этот ; волк в овечьей шкуре? Сколько таких вот славных добродушных вахтеров в прошлом служили в КГБ ; к такому спиной не повернись. А уж сколько с КГБ сотрудничало как агенты, при этом не будучи в штате и звании!
; Вы, как я понял, с телефонной компании? ; полуутвердительно поинтересовался вахтер.
Подход был, с одной стороны, дежурным, а с другой ; сразу позволяющий раскусить незванного гостя. На такой «подкат» нельзя отвечать ни «да», ни «нет». Кто знает, как там, на самом деле. Если сказать нет, то возникнут вопросы, «а что же за человек и что делает тут», а если да ; можно проколоться. Вдруг это ; проверка, и, как выяснится, никто никого с телефонной компании не вызывал. Так что с этим дедом надо держать ухи на макухе. Неизвестно, что он за фрукт, и где раньше служил (а в том, что в то время в Союзе все охранники и сторожа имели за спиной военное или милицейское, или еще какое интересное прошлое ; это факт, Макеев и не сомневался).
; А что у вас случилось? ; вопросом на вопрос поинтересовался он. Первый шар был отбит.
; Ой, да пойдемте, там, понимаете, ну, не совсем о вашему профилю, кран там протекает. А я грешным делом подумал, что, раз у вас инструмент имеется... Ну, в общем, глянете?
; Ну давайте, где у вас там... прорвало! ; чуть усмехнувшись на слове «прорвало», ответил ему Макеев. Это ему напомнило одну известную юмореску, монолог Петросяна в роли сантехника.
; А, пойдем-те, пойдемте, ; обрадованно засуетился старик.
Когда вахтер разбудил капитана, уже основательно стемнело, были почти сумерки. Они шли по темным, без окон, коридорам здания. Здание было хоть и опустевшим (нерабочее время), но живым. Вот наступит понедельник, придут люди на работу, и все будет по-прежнему еще долгое-долгое время... «не так, как в наши дни». Заброшки ; это всегда грустно. Макеев в свое время имел отношение к этому зданию. Когда оно уже не было институтом, но еще не было секретной лабораторией. В 1996 году, когда многие помещения уже распихали по частным фирмам, он был в одной из них на студенческой практике и занимался комплектовкой компьютеров и отбраковкой неликвида. Компьютеры там также и паковались, и направлялись в развивающиеся страны и Восточную Европу. Хотя, в то время определение «Восточная Европа» было уже чисто географической, а не политической категорией. Весь соцлагерь к тому времени уже вышел, и страны направились по тому же, капиталистическому пути.
Но это была уже «лебединая песня» этого заведения, и она была спета окончательно, когда грянул долларово-нефтяной кризис 1998 года. Потом многие фирмы съехали, жизнь еще теплилась где-то с полгода, а потом и последние арендаторы покинули это место, здание превратилось в классическую «заброшку».
Они, тем временем, подошли в фойе первого этажа, где и расположился столик вахтера. Он представлял с собой классический проходной пункт типового предприятия с тем только отличием, что здесь не было пропускной «вертушки». По центру застекленного до высоты роста помещения стоял стол, а в углу еще на одном столике бубнил телевизор.
Вход в туалет располагался прямо рядом с кабинкой вахтера, и только он, очевидно, им пользовался. Вахтер, который представился Николаем Петровичем, и капитан ФСО-ФСБ Макеев прошли внутрь. С крана действительно капало, рядом лежал разводной ключ и пара гаечных.
Видимо, прокладка у кран-буксы сносилась до такой степени, что перестала держать напор. Перекрыв воду на стояке, Максим Макеев направился к крану. Охранник-пенсионер пытался его то ли выкрутить, то ли, наоборот, поглубже вкрутить, но тщетно. Очевидно, руки старика уже не выдавали нужных усилий. Без особых проблем вывинтив кран-буксу, Макс осмотрел ее со всех сторон и сокрушенно покачал головой, глядя на изношенную прокладку:
; Запасного-то не имеется?
; Да нее... Сколько уж раз говорил начальству, а они только обещают.
; А фум-лента в хозяйстве есть?
; А что ж это такое? Ни разу не слышал.
; Да это что-то вроде электроизоляции, только вакуумная и водостойкая.
; А погодите-ка, засуетился Николай Петрович, я гляну в коробке, может, и найду запаску.
Наконец, старик откопал максимально подходящий с виду кран. Максим закрутил его, подал воду на стояке. Кран не капал.
; Ну вот, какое-то время послужит, а там и запаску может сами купите.
; Спасибо, мил-человек.
; Да не за что.
Они вышли снова в вахтерский «стакан». Телевизор бубнил басами, как старая раздолбанная радиоточка. Не лучшим было и изображение. Телевизор назывался «Радуга», и правда, его экран бликовал и переливался всеми цветами радуги, однако, не передавая корректно ни одного оттенка. Мелькали, искажались  и расплывались контуры изображения на экране. Очевидно, электронно-лучевая трубка давала искажение из-за того, что корпус был намагничен. Да еще экран мигал с частотой 50 герц.
Макеев, привыкший в своем времени к жидкокристаллическим и плазменным панелям сверхвысокой четкости, с интерактивными настройками, многоуровневым меню и стереозвуком,  почти моментально почувствовал боль и резь в глазах. Он отвел взгляд от экрана и просто слушал. «Как можно вообще смотреть такой телевизор!» После того, как вахтер сложил все инструменты, он включил электрочайник, решив предложить чаю Максиму. Макеев согласился.
Пока по экрану шла какая-то социальная реклама. А в 21 час начинался выпуск новостей.
Целых десять минут выпуска шло выступление Маркова. Он лил воду ни о чем, сыпал какими-то цифрами, какими-то определениями, очевидно, никому ничего не говорящих, кроме самого автора. Все шло к тому, что быстро набирающий политический вес министр, скоро сменит усталого и постаревшего на своем посту генсека.
«Объект», подлежащий ликвидации, наконец, исчез с экрана. «Не попался ты сегодня мне. Ну-ну, тебе повезло... Пока повезло» ; подумал Максим.
У Николая Петровича к чаю были бублики и кусковой сахар. Стаканы они поставили в несколько старомодные, даже для тех времен, подстаканники. Пока пили чай, они негромко обсуждали политику и, вообще, новости.
Всем было ясно, что Генсек скоро уйдет. Николаю Петровичу было это понятно, а Максиму ; просто известно, как исторический факт. Брежнев выглядел устало, и также, наверно, чувствовал себя, хотя перед журналистами бодрился. После того, как ему три года назад поправили дикцию, он стал бодрее чеканить слова, исчезло знаменитое брежневское косноязычие. Но почти все в стране знали, что Генсек скоро уйдет. А как именно уходят с самого высокого поста в стране, тоже все знали ; вперед ногами. Так было почти всю предыдущую историю нашего отечества, и только Хрущев ; редкое исключение.
Глядя на круглое лицо Маркова с большими залысинами, его прищуренные глаза авантюриста и его не речевое, в отличие от генсека, а, скорее, смысловое косноязычие, Николай Петрович вдруг спросил у капитана Макеева:
; Как ты думаешь, Максим, ты уж, прости, что без отчества к тебе обращаюсь, чем все это закончится?
; Вы о нем? ; кивнул он на лицо Маркова на экране, ; или вообще, про все в целом.
Вахтер кивнул.
; И о нем, да и в целом тоже...
Максим долго смотрел на старика-вахтера, прежде, чем решился ответить:
; Ничем хорошим.
Старик молча покачал головой и с вибрацией выдохнул воздух сквозь сомкнутые губы.
; Ну вот, даже молодые уже это понимают...
; Он популист чистой воды. И неважный управленец. При этом классический «крепкий хозяйственник», кочующий от одной отрасли к другой, но не вникающий в суть. При этом метит на кресло премьера, ; пояснил ему свою «догадку» Макеев.
; А как ты думаешь, станет он во главе правительства? ; пристально посмотрел на него старик. Очевидно, деду давно было не с кем поговорить о политике.
Макеев, вспомнив о задании, наконец, ответил,
; Надеюсь, что нет.
Он пока еще твердо надеялся остановить высокопоставленного авантюриста. А уж как остановить ; пулей или чем еще – это как получится.
; Да, надеюсь, что нет, ; решительно повторил он.
Старик с легким выражением удивления посмотрел на него, как будто прочитал подтекст этой фразы. Известно, что некоторые пожилые люди обладают хорошо развитой интуицией. А уж особенно ; ветераны спецслужб, которым удалось дожить до этих самых пожилых лет.
; Еще по чаю? ; предложил Николай Петрович.
; Вообще, не откажусь.
Что делать, он решительно не представлял. Но время проводить как-то надо было. И лучше коротать его за трепом. Макеев хорошо умел контролировать речь. Даже будучи мертвецки пьяным, он бы не выболтал ни одного госсекрета.
; А вы местный? ; спросил вахтер Макеева.
; Да, местный.
; Москвич, значит?
; Родился в Брянске. С пяти лет живу в столице.
; А я ведь тоже до шестидесятого года в Брянске после войны жил. Тяжелое было время.
; Да уж…

Так они говорили ни о чем еще минут тридцать. И Максим поведал старику:
; А я вот с женой поругался, домой идти не хочу пока. Ну, зам по производству Сергеич и выделил мне каморку. Только т-с-с!
Старик понимающе закивал и заговорщицки подмигнул.
; А потом, ; продолжал Макеев, с понедельника, она в отпуск уезжает к матери. Тогда и я домой. А уж потом она остынет.
Николай кивнул и потрепал его по плечу: «бывает, мол, дела семейные!»
Ночевал Макеев не в каморке лаборанта ; Петрович гостеприимно позволил расположиться ему здесь, в подсобке, где и была кровать.

Глава V. РАЗВЕДКА БОЕМ НА МЕСТНОСТИ

В другом временном пласте, отстоящим от локализации капитана Макеева на месяц, тем временем, Ромашов уже в считанные часы собирался приступить к операции, план которой он сам себе наметил. Он не знал, насколько имел права на операцию, но считал, что сделает все от него зависящее, чтобы предотвратить отсроченный крах страны. «Действительно, ; считал он, ; время еще есть. У нас достаточно времени, чтобы все исправить. Шанс еще есть!»
Он оставил себе фору по времени около полутора-двух часов ; с поправкой на различные обстоятельства. Запас по времени обязательно должен был быть!
Ромашов подготовил весь «реквизит» заранее, заранее же экипировал машину. Автокатастрофа произошла, точнее, должна будет произойти около 11-30. Ромашов выехал с таким расчетом, чтобы в запасе была пара свободных часов. И это не считая времени, затраченного на проведение «диверсии». То есть на то, чтобы подстроить поломку машины, участвующей в аварии ; МАЗовского грузовика. Номер машины он узнал еще в будущем из исторической хроники ; 22-87 МИ. Установив наблюдение за колхозом, он нашел искомый автомобиль.
…Рабочий день в колхозах начинался по-разному ; у кого-то с восьми утра, а у кого-то и с десяти. Но надо исходить из того, что шоферы ; одни из самых ранних, они обычно раньше всех приходят на работу, и бог знает когда ее заканчивают. Смотря куда ехать. Поэтому шофер может заявиться на место хоть к шести утра. А вот во сколько выехать соизволит ; одному Богу известно.
Без приключений добравшись по Минской автостраде к уже знакомому для него объекту, полковник оставил машину в неприметном месте в защитной лесополосе, для верности закрыв свой приметный желтый автомобиль камуфляжным тентом.
Отогнул порванный лист сетки-рабицы, зашел на территорию предприятия.
…Росистая трава после прохладной ночи шмыгала по лодыжкам. Ботинки отсырели и промокли. Полковник спокойно шел, хотя чувствовал внутреннее напряжение. Ему не впервой было исполнять такую работу одному, но от «полевых» заданий он давным-давно отвык.
В ряд стояло несколько, штук шесть грузовиков. А во второй шеренге стояло пара микроавтобусов «буханка», даже в двадцать первом веке продолжающих оставаться в строю, жигули, видимо, зампотеха и УАЗик ; видимо, председателя.
«Свой грузовик» полковник отыскал довольно быстро ; он был вторым в ряду.
«Так, электроники в этих машинах не было, а вот электрика все равно имеется!»
Он не стал хаотично разъединять провода. Вместо этого взяв валявшуюся неподалеку одножильную толстую медную проволоку, замкнул накоротко контакты аккумулятора. Аккумулятор издал хлесткий удар большой искрой и моментально стал нагреваться. Запахло жженой изоляцией.
После того, как аккумулятор основательно оплавился, полковник убрал перемычку. Ветер быстро развеял запах дыма. Машина была нейтрализована. Для верности он еще отсоединил в двух местах клеммы и слил масло.
После чего Ромашов по возможности бесшумно удалился. Но далеко не уходил, продолжая вести наблюдение. Прошел час, и его выдержка была вознаграждена. Появился некий хмырь в засаленной рабочей кепке и кожаной затертой куртке. К бабке не ходи ; однозначно шофер. Так подумал Виктор Николаевич Ромашов.
Хмырь и правда оказался водителем, причем именно того грузовика, над которым тщательно поработал полковник. Сел в кабинку, закурил папироску, казалось, такую же засаленную, как его куртка. Лихо заломил кепку на затылок, словно дембельский берет. Побарабанил пальцами по рулю, высморкался в два пальца, почесал немного в носу.
Решив, что пора заводиться, водила повернул зажигание. Мотор чихнул и на половине оборота сдох стартер. Что ж, немудрено ; с такой-то батарейкой! Вышел, попинал колеса, следуя, очевидно, какому-то профессиональному суеверию. Открыл крышку капота. Оттуда пахнуло еще не выветрившейся гарью. Сунув нос в аккумулятор, работяга интенсивно зачесал лысину. Сморщил нос, вероятно от запаха, но возможно ; от нежданной перспективы нагоняя, смачно сплюнул и не менее смачно и со вкусом выругался.
Хмырь со злости громко захлопнул крышку капота, та недовольно бухнула. Кабина ни в чем не повинного грузовика обиженно завибрировала от хлопка. Потом хмырь куда-то удалился, как оказалось, ненадолго. Появился он минут через семь-десять с каким-то лысоватым дядькой с одутловатым лицом. «Председатель!» ; догадался полковник. Снова открыв капот, хмырь и новоприбывший дядька теперь глазели на последствия диверсии, устроенной полковником.
Полковник находился в кустах где-то в ста метрах от разворачивающейся перед его глазами картины. Эту самую картину он созерцал в бинокль, а некоторые слова долетали до его ушей.
; … хлам этот, Петрович, ; нарезая круги вокруг заболевшего грузовика, высказывал председателю хмырь мнение о техническом состоянии транспортного средства.
Почему полковник с ходу окрестил водителя «хмырем», он и сам не мог сказать. Просто, такое определение больше всего подходило такому засаленному, расхристанному и неаккуратному мужичку непонятного возраста и невыясненного семейного положения.
Отдельные слова их темпераментной беседы продолжали долетать до полковника. Они обменивались хлесткими фразами, но это были привычные, так называемые, «дежурные» ругательства, не затрагивающие никого лично. Просто сцена, достойная пера Репина, или, скорее соцреалистов первой половины двадцатого века на тему «началось в колхозе утро».
…грузовик, ; раздался еще возглас председателя.
…щас, ; вторил работяга.
Они продолжали обмениваться словами, но жестикулировали гораздо больше чем говорили.
Хмырь тыкал указательным пальцем в мотор, председатель сначала стоял рядом и качал головой, смотрел на левое запястье, где у него, очевидно, часы (в восемь начиналась планерка), шастал между остальными стоящими машинами.
Председатель переводил указательный палец с пострадавшей машины на соседний грузовик и обратно. Полковник понял, что работяге, по крайней мере, на этот день, дадут другую машину.
И правда, засаленный хмырь перешел к другому грузовику, такому же МАЗу, но с другим бортовым номером. Тот рыкнул мотором, завелся вполоборота. 
«Интересно, решит ли что-нибудь такая задержка на 15 минут? Скажется ли это на будущих событиях» ; гадал полковник Ромашов.
Но его работа была еще не закончена. Он поработал не только с грузовиком (надолго это не задержит), но и с маршрутом следования. Он перекрыл дорогу, по которой водитель на своем судьбоносном грузовике должен был проследовать к трассе. «Проселок» был забросан колючками из гнутой проволоки. Точнее, из обоюдоострых крученых гвоздей. Закончив очередную «диверсию», полковник замаскировал следы засады павшими листьями. Это позволило еще отсрочить аварию или вовсе предотвратить ее.
Грузовик, выплюнув клуб дыма, укатился куда-то в сторону полей. Было 8-32 утра. Авария же у нас по плану в 11-40. Есть еще около трех часов. «Интересно, далёко ли он сейчас? А вдруг не подействует? А что если он все равно будет на трассе, причем в это же время?»
Но сейчас, у водителя, очевидно, другие дела… А он уже «заминировал» дорогу. А вдруг кто-то еще напорется? Хотя… Что делать-то ; перестраховаться или недостраховаться? И где его вылавливать теперь.
Все это были вопросы, требующие, или, хотя бы, предполагающие ответа. Теперь ; однозначно только действовать по оперативной обстановке. Вот было бы здорово, что, обнаружив поломку грузовика, водила взял бы, и сразу же насвинячился в хлам! И сорвал недельный план ; пофиг. Или как было бы классно, если бы председатель, увидев поломку, дал бы водиле внеплановый выходной, или же парко-хозяйственный день, или просто работу на самом объекте!
Да, эти случаи были бы самыми простыми, и Ромашов, даже не надеялся, что все будет складываться из таких «детских диверсий». И он был готов к дальнейшим сложностям. Да уж, задание не из простых ; менять будущее. Но оно уже изменено ; был уверен полковник. По меньшей мере, месяц назад много что поменялось ; там Макеев должен был подсуетиться. Нет, в этот секретный век ни в газетах, ни по телевизору ничего не сообщали и сообщить не могли про убийство, ликвидацию, смерть при загадочных обстоятельствах высокопоставленного лица страны ; пусть не Генерального и даже не Председателя правительства, но одного из ключевых министров, стремительно набирающего политический вес. Полковник запасся подшивкой газет, тщательно мониторя ситуацию. Вот уже месяц про Маркова было ни сном ни духом! Просто по нулям! Абсолютный ноль информации. Это очень сильно обнадеживало. А так жизнь в стране по внешним признакам текла как обычно.
Хотя очень подробно полковнику зачитываться, конечно же, не приходилось. У него было много своей неотложной работы. «Сесть, что ли, на хвост, водиле? Бензина хватит, терпения ; и подавно! Главное ; чтобы совсем уж в дикую грязь не лез, а то застрянешь нахрен!»
Полковник почувствовал приятное волнение. Эх, как же давно он не брался за оперативную работу, привыкнув руководить заданиями, операциями и разработками в тиши личного кабинета! 
Поэтому так было приятно разнообразить таким вот образом свою рутину; может быть, еще и поэтому Ромашов вписался в эту авантюру. Тем более, что на этом задании все равно никто эту работу за него не выполнит.
Пока он принимал окончательное решение, его руки и глаза уже действовали, полностью переключившись на управлении автомобилем. Грузовик меж тем кружил окрестными проселками, накатанными еще со времен царя гороха. «К любовнице, что ли, едет?» ; почему-то сразу почуял полковник. Переваливаясь с ухаба на ухаб, «Жигули» неспешно двигались за МАЗом. Ромашов держался на расстоянии ; не ближе трехсот, а на прямых отрезках ; даже на пятистах метрах.
«Куда же он-таки прет? Явно ведь не по служебным обязательствам ; задницей чую! У меня на это глаз наметан! А может, и совместить решил между делом рабочие обязанности и личные нужды…»
Вскоре вновь показался ряд деревенских домов. Остановившись у второго с краю дома, МАЗ отрывисто посигналил.
«Неужели и впрямь к бабе??»
Дверь дома приоткрылась, за нею показалась женщина. Она не стала сходить с крыльца, а махнула «водятлу» рукой. Мужичок заглушил дизель, спрыгнул с высокой подножки, попутно глянув на дорогу, зашел в калитку и исчез за дверью.
«Чудны дела твои, Господи! Неужели у такого засаленного хмыря есть дама сердца? Нормальная баба даже в его сторону не посмотрит!»
Впрочем, полковник судил категориями двадцать первого века. В 2019 году даже он, ПОЛКОВНИК спецслужбы, не был обласкан и избалован женским вниманием. Нет, пассия у него, конечно, имелась, но в 1980 году в белорусской глуши он мог бы покорять сердца местных дам от восемнадцати до пятидесяти включительно. Пачками и на вынос. Впрочем, ему сейчас было не до любовных похождений. Прилив своих гормонов Ромашов научился контролировать еще когда носил лейтенантские погоны.
В принципе ; идеальный вариант «поработать» с грузовиком. Плохо ; что хмырь поставил своего тягача тактически неудобно, то есть, неудобно для полковника. Место людное, да и поставил он почти рядом с домом. А сколько он там с ней миловаться будет ; кто ж знает?? Ой, хоть бы она накатила ему ; пьяным бы за руль не решился. Ну теперь, остается только ждать…
Знал бы хмырь, беззаботно развлекаясь с любовницей, что его целый полковник ГэБэ «пасет»! Он бы описался от ужаса! Жаль, нельзя КГБшную форму надеть ; демаскировка, блин!
Часа через полтора, когда полковник уже было отчаялся в своих надеждах дождаться, мужик, наконец-то, вышел из девичьего гнездышка. Притворив калитку, он снова уселся за руль «МАЗа». Ромашов, сразу же собравшись, выдвинулся за ним. Полковник прикинул по часам время ; до гипотетического (потенциально возможного или грядущего) ДТП на трассе осталось сорок – пятьдесят минут. Хмырь, даже не спеша, успеет доехать до рокового (правда, совсем не для него ; судьба бережет дураков, пьяниц и влюбленных) места. Что же, выходит ; никак не повлияла на будущие события организованная полковником поломка машины? Или же моментально создала новую, альтернативную реальность, не изменив при этом принципиальным образом ни время, ни место аварии? Такое ведь тоже может быть. Остается только следить и надеяться на лучшее.
МАЗ, тем временем, снова месил пыльный грунт проселочных дорог и «гравиек» местного значения. Полковник цепко сидел у хмыря на хвосте, держась метрах в трехстах на скорости сорок-пятьдесят километров в час ; оптимальная цифра для здешних дорожных условий. Но водитель грузовика, судя по всему, сильно не торопился, хотя очевидно, что ему еще необходимо выполнить как минимум один, а может и больше, рабочих рейсов. Да, беззаботные социалистические времена!
Ромашов сократил дистанцию до разумного минимума. Конечно, спутниковая навигация здесь не работала, на бумажную карту тоже глядеть некогда было, но Ромашов чувствовал, что МАЗ скоро вырулит на трассу ; уже пошла асфальтированная дорога местного значения. А до аварии 33 минуты! Надо успевать.
На асфальтовом проезде МАЗ ускорился. Полковник тоже наддал,  и Жигули подтянулись вслед за грузовиком. До трассы, надо полагать, минут 10-15. Он еще не решился обгонять, но шел почти впритирку. Похоже, его маневры с поломкой машины и с «минированием» дороги не особо повлияли на будущие события. Он подтянулся еще ближе к МАЗу, держась прямо за его «кормой».
Подъехали к Минской автостраде, МАЗ замер секунд на двадцать, пропуская едущие по шоссе машины. Потом, выплюнув облако дизельного сизого дыма, отдающего соляркой, вырулил на переднюю полосу, и, не торопясь, пошел ускоряться. Полковник в машине поспешил за ним, плотно сидя на хвосте. 189-й километр… Авария произойдет (если произойдет) на 207-м. 18 километров можно преодолеть на МАЗе за 20-22 минуты. Это и есть предельный запас времени, за которым расположен дедлайн, в прямом и переносном смысле этого слова.
Ромашов был полон фаталистичной обреченности. Он планировал выжать из ситуации все, и, если придется, пожертвовать собой. Если за 5 ; 7 минут их не минует встречный кортеж Машерова, придется обгонять, и, имитируя ДТП, идти на таран, подставляя свое авто под груженый самосвал. Перспектива не из приятных…
Но, несмотря на фатализм, полковник шел ва-банк.
Осталось восемь километров и семь минут по времени до аварии, судя по данным хроники. Полковник уже решился на фатальный обгон. Он высматривал встречные и попутные транспортные средства, чтобы не затянуть в сознательно планируемую им аварию ни в чем не повинного случайного водителя, и, наконец, решился. Оторвав взгляд от зеркала заднего вида, и переводя его на самосвал, что своей тяжелой кормой маячил в двадцати метрах впереди, он не заметил, как справа, у самой обочины возникла женская фигура. Для пешехода опасности не было ; разминулись бы с минимальным интервалом, но боковое зрение полковника моментально включило рефлекс водителя. Он затормозил, не доезжая трех метров до пешехода. Женщина средних лет, а за ней ; еще одна, молодая девушка. «Беременна она, что ли?» ; мелькнула догадка у Ромашова. «Вы только что сорвали операцию государственного масштаба!» ; пронеслась следом еще одна мысль.
Время было критично, самосвал безвозвратно ушел.
; Умоляем, подкиньте в больницу! У нее схватки начались ; кивнула женщина в сторону своей племяши, ; Олеська, ты как? Держись, скоро приедем, все будет хорошо.
Посадив пассажирок на задний ряд, полковник ФСБ Виктор Николаевич Ромашов уже обреченно, не особо торопясь, тронул машину с места и поехал прежним путем. Марина (старшая пассажирка) указала ему дорогу.
; Через три километра примерно будет поворот направо! ; разъясняла она.
Ромашов ускорился до сотни, но уже не чаял догнать самосвал. Как бы ни сложилось, он не планировал подвергать опасности женщин. А может, этот случай на дороге и от него отвел беду? Трудно сказать. Но хоть посмотрит, случится та фатальная авария, или нет! Это можно узнать уже совсем скоро…
Глава VI. ВТОРАЯ ПОПЫТКА
Макеев тем временем провел еще одну ночь в НИИ. Если есть хоть малейшая возможность выполнить задание, он обязан это использовать. Проснулся рано, поболтал еще с пожилым охранником, выпили по паре кружек кофе (именно кружек, чашек он не держал). Покидать пределы здания капитан Макеев пока не решался, решил упорно ждать.
И погрузился в прослушивание радиопередач. Максим словно чувствовал, что на радиоволнах найдет подсказку для решения своей задачи. И через полчаса прослушивания наткнулся на выпуск новостей. «Генеральный секретарь ЦК КПСС Брежнев вместе с министром электронной промышленности Марковым сегодня, 4 сентября, посетят Научно-исследовательский институт МосПлазКванта. В ходе визита состоится внеплановое заседание руководства НИИ и на нем обсудят примерный план работы на тринадцатую пятилетку».
Макеев так и замер, услышав нежданную подсказку. Получается, судный день ; сегодня. И сегодня, скорее всего ближе к обеду, а может ; чуть раньше или позже, появится «клиент». Вот только как не вовремя тут пресловутый генсек! какого … старый маразматик поперся?
Капитан все злился на ни в чем не повинного (по крайней мере, в данном случае) Генерального Секретаря. Ведь наверняка будут усилены меры безопасности, нагонят спецвойска правительственной охраны, мышь не пробежит. А тут ; здрасьте! ; снайпер с ружьем на крыше. Реквием по незадачливому киллеру, то есть, мне, будет недолгим. И не попадет ни в один источник новостей или газетных выпусков. Но, тем не менее, готовиться надо. Использовать любой шанс, даже мизерный. И даже ценой своей жизни. Макеев так думал, так как пока еще являлся идеалистом, и еще потому, что ему не приходилось по-настоящему этой самой жизнью рисковать.
Разгорался очередной сентябрьский погожий субботний день, и, похоже, будет еще жарче. Несентябрьская жара яркими солнечными лучами полировала крытую толем крышу пока еще живого НИИ. Внизу стояли три машины ; две, очевидно, директора и его заместителя, а вот третья могла принадлежать либо чину из КГБ, либо какому-то партократу ; возможны варианты. Две «двадцать первые» Волги и одна «двадцать четвертая».
Теперь оставалось только собрать оружие наизготовку и ждать. Он спрятался за оголовком вентиляционной трубы с теневой стороны и отхлебнул из «спортивной» бутыли с водой. Толевое покрытие уже заметно нагрелось, но настоящая жара была еще впереди. «Жара» в прямом и переносном смысле этого слова.
Как ни странно, особо долго ждать не пришлось. Видимо, ему, очевидно высшими силами, «пошло в зачет» вчерашнее ожидание. Через час примерно к зданию подъехал автомобиль ; лимузин Генерального секретаря. Макеев вспомнил, что в его время принято называть лимузином и криво усмехнулся. По сравнению с этими монстрами, вроде «линкольна» приземистая и в меру длинная «Чайка ГАЗ-13» казалась горбатым Запорожцем.
Капитан изумился, не увидев никакой охраны. Вместо охранника из машины вышел шофер лет 35 – 40 и открыл дверь пассажирского салона, выпустив двоих пассажиров преклонных лет, одним из которых был блаженной памяти генсек. «Ноль охранников ; они все тут конкретно непуганые, что ли? Или расслабились от безмятежной «застойной» жизни?»
Второй пассажир не был Марковым. Очевидно, искомый «пассажир» прибудет отдельно. А минут через пять подъехал и некто еще на черной Волге-21, так напоминающей правительственную «Чайку», только на один ряд сиденьев короче. А в целом дизайн автомобилей был очень похожим, и разработан далеко не отечественными специалистами. И даже хромированные олени на капоте обеих машин были один в один похожими. Из Волги вышел водитель слева, и с переднего ряда справа вышел моложавый мужчина. Лет около 45 или около того. Макеев посмотрел внимательней в прицел, но лицо Маркова сразу закрыл шофер, он же ; охранник. Но все же Маркова капитан опознал.
Момент для выстрела был упущен, если бы у Макеева было секунды три, то это решить дело. Теперь остается только ждать выхода. В принципе можно было организовать покушение на заседании, но это очень большой риск. Засланец поневоле пока выжидал. Может, затея с выстрелом в принципе не очень удачная, и есть какие-то другие способы? Как только он утвердился в этом мнении, капитан спрятал винтовку в оголовок вентиляционной шахты, надел спецжилет «Московские телефонные сети», вышел через чердак на лестничную площадку.
Сотрудников в здании практически не было ; суббота, а вот руководство, наоборот, присутствовало. И все начальство, с высокой степенью вероятности, собралось сейчас в актовом зале на первом этаже.
Максим подошел к вахтеру. Вахтер был прежний, пока еще не сменился, и капитан поздоровался с Николаем Петровичем. Мозг где-то в глубине, на подкорке продолжал работу, отдельно от сознания, а Максим, чтобы успокоить мысли, согласился на предложенный охранником чай. Чай был на удивление вкусным, в отличие от вчерашнего. Максим отметил это, а Николай Петрович пояснил ситуацию: оказывается, к нему сегодня заходила жена и принесла нормального грузинского чая вместо краснодарского, воняющего то ли тряпкой то ли веником.
В процессе употребления чая у Максима подсознательно оформилась мысль, интуитивно показавшаяся правильной. Мозг благоприятно отреагировал на расслабление и выдал хозяину ценную подсказку. В процессе просмотра документального фильма с полковником Ромашовым был вскользь упомянут тот факт, что министр электронно-научной промышленности Марков имеет обыкновение осматривать оборудование и даже сам лично тестировать его работу.
Из этого мог выйти такой неприятный казус, как несчастный случай на производстве, закончившийся смертельным исходом.
; Где у вас электрощиток? ; спросил он у вахтера.
Охранник аж вздрогнул от этого вопроса. Но потом, очевидно, поняв ход его мыслей, отозвался:
; Вон там.
И, немного погодя, уточнил:
; Мое присутствие требуется?
; Нет, ответил Максим. Хотя… одна просьба. Не могли бы вывести на монитор изображение с камеры в актовом зале?
; Понял, сделаем.
Старик, не будь дурак, понял, что задумал Максим.
Час наблюдения за совещанием прошел довольно быстро. Они налили по второму бокалу чая, но больше Макеев чай пить не стал ; мочевой пузырь мог взбунтоваться в неподходящий момент.
Звук камеры не передавали (да и ни к чему это было). Но Макеев понял, что они собираются на производство. Глава государства попрощался, пожал всем руки (как ни удивительно, без знаменитых троекратных брежневских поцелуев), и в сопровождении своего водителя-охранника, отбыл. Это был только на руку капитану для исполнения замысла.
; Так, теперь вычислительный комплекс.
Теперь самый большой монитор показывал производственный, точнее, вычислительный зал. По периметру стен выстроились громоздкие, в соответствии с временем, электронно-вычислительные машины, даже не назовешь их компьютерами.
Марков стоял с главным инженером НИИ, они о чем-то темпераментно беседовали. Марков, очевидно, посвоей природе, был неплохим оратором и даже сейчас, будучи не в Кремле, «не слезал с трибуны». Потом министр стал ходить вдоль рядов гигантских «калькуляторов», по размеру напоминавшими токарные станки. За вычислительной техникой располагалась стальная некрашеная полоса. Это была заземлительная шина.
Макеев, какое-то время проработавший электриком, отлично понял «архитектуру» электрощитка. Более того, он лет 12 назад как-то обслуживал здание, однотипное нынешнему НИИ, и похожее на него как две капли воды. Так что ничего нового разводка сетей ему не могла представить.
Отключив 550-вольтный «фазник» (чего мелочиться, в самом деле), от был готов подать его на шину. Очень кстати электрощиток был в поле прямой видимости от монитора наблюдения. Марков тем временем шастал между задними стенками шкафов-ЭВМ и заземляющей шиной. Впереди по его маршруту был более громоздкий шкаф, и расстояние между ним и шиной было минимальным.
Капитан Макеев понял ; это идеальный момент и единственный первый (и он же последний) шанс. Рука уже легла на клемму заземляющей шины, соединяющий фазный контакт. И, не успел он присоединить ушко высоковольтной клеммы к клемме заземления, проскочила гигантская искра. Моментально в здании погасло освещение, вырубились мониторы, горели лишь «дежурные» тусклые лампочки. Перед тем, как погас экран, Макеев успел увидеть дугу разряда, исходящего от шины.
Дрожали руки и барабанил пульс. Максим так и не знал, получилось ли у него или нет выполнить задание. От «дежурки» до операционного зала ; сто метров прямо по коридору. Но идти проверять опасно. Даже если ликвидация не удалась, второго шанса нет и не будет. Он мигом последовал на исходную позицию, в подвал здания, искренне желая остаться незамеченным и не попасться на глаза никому из посторонних. Впрочем, в этом мире посторонними для него были все, исключая старика-вахтера.
Он рысью спускался по служебной лестнице в подвал. Вскоре он исчез за грубо сделанной стальной дверью. Через пять минут его уже отпаивали кофе и чем покрепче сотрудники лаборатории. Только лаборатория была уже не такая. Из всех людей он узнал только старшего лаборанта и завлаба. Техник выключил генератор. Погасли стрелочные индикаторы, постепенно затихал гул электромагнитного поля и вентиляторов установки.
; С возвращением, товарищ подполковник, ; сказал ему сказал заведующий.
Макеев сначала подумал, что ослышался. А потом, поняв, что будущее, то есть наше теперешнее, все-таки изменилось, ответил ему:
; Спасибо, Анатолий Иванович.
Это был он и одновременно не он. Нет, несомненно, Анатолий Иванович был тем же человеком. С тем же лицом, с теми же отпечатками пальцев и внешними характерными признаками. Но вместе с тем другим. Прожившим другую жизнь, сделавшим вроде бы похожую, а вместе с тем, такую другую карьеру.
«Боже мой, а ведь тоже самой произошло и со страной!» ; промелькнула в голове у капитана, то есть подполковника Макеева мысль. Немедленно ; на улицу! Догонять будущее!
Но будущее не сразу раскрыло карты перед ним. Для начала ему следовало пройти довольно долгую процедуру «интернирования» и «инфильтрации», как человека, являющегося с одной стороны, заместителем начальника Полиции Времени генерал-лейтенанта В. Ромашова, а с другой стороны ; вернувшегося с такого серьезного и ответственного задания. Только получив новые знания о безопасности в теперешнем мире, можно, так сказать, приступать к очному знакомству с ним.

*    *    *
Глава VII. РАЗОБЛАЧЕНИЕ
Сотрудники московского УКГБ сутки напролет допрашивали вахтера Москомплазкванта Николая Петровича Ломакина на предмет произошедшего 4 сентября. Нашлись свидетели, утверждавшие, что вахтер был в ту смену не один, а с каким-то мужиком. Откуда взялся этот мужчина и куда потом исчез ; пока не было известно. Очевидно, что несчастный случай с Марковым ; на самом деле никакой не случай, а ликвидация, пусть и спонтанно спланированная.
Это стало ясно после того, как на крыше, рядом с оголовком вентиляционной шахты была найдена пластиковая нарезная винтовка неизвестного доселе образца и на данную пору не имеющая аналогов. Стало очевидным, что по какой-то причине не состоявшаяся ликвидация государственного деятеля была заменена под спонтанно инсценированный «несчастный случай». Случай был, несомненно, несчастным, если характеризовать его с моральной точки зрения, но вот случайностью здесь не пахло.
Как возможного соучастника, вахтера стали проверять и допрашивать с применением пристрастия и без оного, спецслужбы. Физические методы водействия пока не применялись, но вот инъекции в совокупе с гипнозом дали неожиданный результат.  Да, неизвестный был. Да, он общался с подозреваемым в сообщничестве. Они виделись в течение полутора суток не единожды. Еще даже пили чай, общались. Этот таинственный некто показался охраннику монтажником телефонных сетей.
Конечно, в здании существовало видеонаблюдение ; одно из первых зданий в Союзе, оборудованных по последнему слову технологических новинок. Но наблюдением можно было пользоваться только в режиме реального времени ; регистрация записанного на видеопленку не велась. Точнее, технологически это было предусмотрено в экспериментальном порядке, но видеомагнитофон под эту цель был только один, да и то практически всегда отключен. На такое ЧП никто не рассчитывал, и начальник ВОХРа сейчас краснел перед майором областного КГБ и кусал локти.
Это происшествие породило целую сеть событий. Заместитель товарища Маркова попал под пристальное наблюдение контрразведки. Семья Маркова (жены не было, но была двоюродная сестра и племянница) была вывезена к родне в город Барановичи Минской области. Племянница Леська была на восьмом месяце беременности, и это именно они, по иронии судьбы, попались на Минской трассе полковнику Ромашову, руководителю и координатору операции.
Пристроив ее в родильный дом, полковник помчал назад. Аварии не случилось, очевидно, произошедшее сказалось на течении событий. Теперь он спешил к своему убежищу, выжидать время, назначенное на обратное перемещение.

Глава VIII. БУДУЩЕЕ
Мало что соображающий полковник, вертевшийся в последние несколько дней как белка в колесе и утомившийся под влиянием бешеных ритмов работы, уже смутно помнил, как оказался обратно в лаборатории. Ясное дело, перемещать автомобиль обратно в будущее он не собирался. Добравшись почти до места и обнаружив на трассе укромное место, он сжег автомобиль вместе с костюмами, документами, техникой слежения и связи. С собой прихватил лишь ноут с отчетами.
Смутно помнил как удивленно, словно посланца с иных миров его встречали сотрудники лаборатории. Какие-то лица были знакомыми, с поправкой на новую реальность, но большинство сотрудников были новыми. Да и сама лаборатория выглядела не как шарага на три комнаты в подвальном и минус втором этаже, а занимала полноценных два этажа в отремонтированном здании бывшего НИИ. Который «подрос» еще на пару этажей.
Потом ; опять же, как в тумане, общение с какими-то людьми в белах костюмах ; то ли докторами, то ли инженерами, то ли нечто среднее. И снова провал в памяти... Потом ; опять, как картинки в калейдоскопе, сменяли друг друга новые дислокации и встречи. Одно из самых ярких воспоминаний среди всех ; то, как он с какими-то высокопоставленными лицами подъезжает к уже знакомому и вместе с тем новому зданию, на крыше которого установлены аршинные буквы «Московский плазменный институт».
Потом, вспоминая и анализируя то период своей жизни после возвращения, полковник, так и не смог точно себе сказать, с чем связаны эти провалы в памяти на одни события с одной стороны и яркие, выпуклые воспоминания других моментов. События предыдущих двух недель он воспринимал практически как в тумане. Может быть, это было связано с последствиями перемещения во времени, и болезненным был для сознания сам процесс «встраивания» в обновленную реальность. А может быть ; это следствие приема препаратов, которыми его нашпиговали после возвращения некие люди в белых халатах, приводя его организм в норму.
Вполне возможно (да так оно и было ; полковник убедился в этом, листая «файлы» своей возвращающейся памяти и становящейся на место головы), на таких сеансах где-то за спинами этих неких «врачей» мелькали еще и люди в штатском, мечтая получить свою часть информации.
Полковник понемногу отходил от этих всех событий, выбирался и в центр Москвы, причем сам был за рулем. Кстати, у него был теперь "Додж-вайпер" советской сборки. Ромашов удивился, как изменился мир вокруг. Как преобразилась столица, сколько знакомо-незнакомых мест он пересмотрел. Гостиницы «Россия» в двух шагах от Кремля больше не было ; вместо нее, как на старых исторических фото, был воссоздан один из исторических кварталов Москвы ; Зарядье. Теперь это был знаменитый ярмарочно-развлекательный центр.
Ромашов с изумлением бродил по этим узким кривым переулочкам, сохранившимся здесь еще с прежних веков. Зарядье, как феномен пережило и николаевское время (хотя уже тогда торговый район, становившийся трущобным гетто, планировали полностью или частично снести), революцию (тогда здесь было устроено много гостиниц, и большинство обитателей было расселено по разным районам), сталинскую эпоху...
И всю эту территорию окружала частично сохранившаяся стена Китай-города ; местная, но знаменитая достопримечательность.
А через неделю полковник был приглашен в колонный зал Кремлевского Дворца. Там обычно проходят награждения разных деятелей и замечательных людей, отличившихся в той или иной сфере. Чем же примечателен он сам ; полковник не раз сам себе задавал вопрос, но так и не находил ответа. Сейчас все его похождения в 1980 году почти изгладились, стерлись из памяти, виделись смутно, как за пеленой тумана. Только последние часы пребывания на Минской трассе пока еще виделись ярко. Как и молодая его пассажирка, которую он спешно доставлял в роддом. Возможно, как раз она и отвела беду, а там кто знает?  Как звали-то ее? Олеся, кажется...
...Вот и подошло время торжественной церемонии. Полковник, как и многие приглашенные, первый раз присутствовал на таких торжествах. Выступили некоторые (многих Ромашов видел тут впервые) политические деятели. Награды за заслуги вручал лично Глава государства Каменев и Глава правительства Марисевич.
За одной трибуной стоял как раз, очевидно, Председатель (или президент, как там его...) Но вот на что сразу же обратил внимание полковник ; на стене колонного зала был изображен мозаичный портрет Петра Машерова! значит, у него получилось задание! И именно за это награждают?
А рядом, тоже за трибуной, рядом с Главой государства, стояла женщина. Кто она, сначала полковник не понял. Может, кто-то из наградного комитета. Может, министр... А может, и депутат. Ничего, шанс еще есть узнать кто она такая!
Секретарь наградной комиссии тем временем вызывал награждаемых. Глава государства подавал секретарю награды, а вручал их секретарь. Но некоторых (видимо, за особые заслуги), Руководитель страны одаривал сам. Что-то екнуло у него внутри, когда неожиданно скоро секретарь объявил:
; За особые заслуги в деле безопасности страны и укрепления ее обороноспособности почетным орденом Золотой Звезды награждается Ромашов Виктор Николаевич.
Очередной шквал аплодисментов раздался в зале торжеств. Полковник пару секунд помедлил, не решаясь сразу подойти. «Вдруг, это какой-то другой Ромашов Виктор Николаевич вызывается?»
Сразу встала перед ним картинка из школьных лет: «Ромашов, в кабинет директора!» И тусклая надежда, что, может быть, это другой Ромашов требуется ; Колька, на класс старше его?..
Полковник вышел к кафедре. И тут женщина взяла слово:
; Владимир Аркадьевич (это, очевидно, Каменеву), а можно я сама вручу награду?
Каменев не стал возражать. Секретарь только произнес в микрофон:
Марисевич Олеся Андреевна, глава правительства.
И тут полковник понял, кто она. Они стояли лицом друг к другу, и Ромашов, еще не веря себе, осознал, что это его недавняя пассажирка. Та самая Олеся. Она немного была полнее, но годы ничуть не портили ее. Да, конечно все с течением лет меняются, но по глазам можно было легко узнать ее. Ту, взволнованную молодую девчонку. Он вспомнил ее. А она не знала, кто такой Ромашов, и только теперь узнала его имя. Так вышло, что повинуясь внезапному интуитивному импульсу, Олеся Андреевна решила наградить того, кто когда-то помог ей, не помня при этом его самого.
; А теперь Владимир Аркадьевич желает что-то добавить! ; сказал секретарь. теперь Ромашов стоял напротив главы государства.
; Высшим Союзным Советом решено присвоить полковнику Ромашову звание генерал-лейтенанта.
Зал еще раз утонул в шуме аплодисментов.