Спектакль для Серафимы

Я раздвигаю шторы, максимально оголяя оконный проём. За стеклом чудесный месяц май! Он в той точке своего развития, когда лента времени вот-вот переведет часы на июнь. Робкая зелень берез и лиственниц, обрамляющих лужайку перед нашим домом, не теряя весенней свежести, уже переходит в стадию летней зрелости.

Устраиваюсь в кресле и любуюсь пейзажем в рамке пустого окна. Движением руки, понятным моим пушистым питомцам, подзываю сиамскую кошку Серафиму. Но на зов быстрее откликается другая - пестрая Кисуля Ивановна, мать семейства. Она не любит, когда ее тронное место на коленях хозяйки занимает кто-то другой. Нерасторопная голубоглазая Серафима вынуждена довольствоваться обществом рыжего кота Бармалея, развалившегося на подоконнике.

В дверях появляется моя десятилетняя дочь Марина, она зовет нас на прогулку. Мы всей компанией перемещаемся в пейзаж за окном. Дома остается только трусишка Серафима.  Она предпочитает смотреть на мир через оконное стекло. Лужайка перед домом превращается для нее в театральную сцену, а мы становимся актерами для одного зрителя. Представление начинается.

Кисуля Ивановна на улице всегда выступает в роли нашей телохранительницы. Она зорко следит, чтобы ничего плохо с нами не случилось. Я в амплуа коварной интриганки бессовестно играю на этой струне ее натуры - начинаю сеанс ласкового гипноза, усыпляя бдительность кошки.  Подаю тайный знак Марине и, когда она скрывается за кустами акации, прекращаю свои действия. Мать семейства, тут же осознав, что допустила непростительную оплошность, начинает тревожно мяукать, метаться, искать пропавшую подопечную.  Когда ее беспокойство достигает пика дочь со смехом выходит из укрытия. Кошка бросается к ней, убедившись, что та в порядке, успокаивается. Дальше по сценарию у нас игры с мячом, догонялки. Внезапно на лужайке появляется соседская собака породы вельштерьер. Реакция Кисули Ивановны молниеносная! Она превращается в разъярённую фурию и нахалу, посмевшему оказаться рядом с нами, достаётся несколько пощечин когтистой лапой. Собака, обиженно взвизгнув, спасается бегством, а мы, целые и невредимые, в сопровождении заботливой кошки направляемся к скамейке в тени березы.

На лужайке появляется неподражаемый Бармалей. Он, помелькав ярким солнечным зайчиком в пространстве полянки, взлетает на самую верхушку березы, осторожно спускается обратно и бросается в море одуванчиков. Выныривает, пытается поймать бабочку,потом кого-то в траве, оглядывается по сторонам, думает, чем бы еще удивить зрителей. Решает повторить свой трюк – рыжей молнией летит по белоствольной березе вверх-вниз, далее по цветочному ковру мимо нашей скамейки, мимо кустов и, наконец, оказывается в запретной зоне, зорко охраняемой с высоты вороньего гнезда.

На сцене с громким карканьем появляются еще два участника представления. Кот в недоумении – еще совсем недавно вороны бегали от него, а теперь отчего-то подняли такой вселенский шум и, агрессивно наскакивая на него, грозят нешуточной расправой.  Ему невдомёк, что в гнезде появились птенцы, и пернатые родители отчаянно защищают свое потомство от любой потенциальной опасности.  Под натиском воинственных птиц рыжий кот вынужден покинуть место действия.

Мы идем к нашему дому для продолжения интерактивной части спектакля со зрителем.Марина водит березовой веткой по стеклу, Серафима по ту сторону окна ловит её. Вдруг замирает, взгляд голубых глаз устремлен куда-то за наши спины. Оборачиваемся. Там Бармалей с добычей в зубах. Он часто ловит мышей, в этот раз не повезло птичке. Я укоризненно качаю головой, строго отчитываю рыжего разбойника, но знаю, это бесполезно, ведь охота – его страсть. Ему иногда удается проскочить в дом с добычей и бросить ее к "ногам" нашей сиамской принцессы. Она, в отличие от меня, всегда радуется такому подарку.

Оставив рыжего охотника наедине с добычей, мы отправляемся домой. Сегодня спектакль окончен -  я задергиваю на окне шторы-занавес. Наша театральная импровизация состоится еще не раз - и завтра, и послезавтра… А лента времени, стремительно летящая вперед, превратит эти фрагменты из калейдоскопа жизни в воспоминания о далеких счастливых временах.