Глава 3 Печальная лесбиянка-папарацци

Стейси Кремер уже целый час висела на своей странице в интернете и размышляла над тем, что ей делать. Ни эксклюзива, ни просто новостей, достойных постов, не было. Последнюю неделю Стейси занималась выдумыванием историй на темы феминизма и харассмента. Она перечитывала старые газеты и пыталась выковырять из них хоть что-то мало-мальски тянущее даже не на событие, а на повод оживить дискуссию. В общем, пыталась надоить молока у козла. Но она лишь выдувала из себя мыльные пузыри, беззвучно лопавшиеся через мгновение. По той же причине она почти забросила блог на «Ю-тубе». Аудитория чутко просекла, что первоисточник «перчёной» информации оскудел, моментально обвалив рейтинг автора и количество просмотров. Абстрактные заумствования малоизвестного репортёра-фрилансера никого интересовали. Якобы преданные поклонники, эти фолловеры, отваливались один за одним, оставляя на прощание едкие комментарии.
Карьера папарацци – женщины, феминистки и лесбиянки , отказывалась не то, что стремительно взлетать, но и медленно ползти в гору или хотя бы в какую-нибудь сторону. Напротив, она понеслась вниз, словно свихнувшийся от бесконечных поворотов боб и грозивший к тому же вышвырнуть из кабины пилота. Мол, хватит ездить на мне – дальше катись на собственной заднице!
Гонорар, полученный от «Сан», был почти истрачен. Через два месяца будет нечем платить за квартиру.
«Дороти, дура! Из-за её сопливой совестливости не удалось раскрутить такую тему! Кого дисциплинарный трибунал не захотел называть? Чьё имя спрятал под псевдонимом «Персона С»? Кто этот секретный крутяга? Самого Гарри Олда не пощадили, а этого парня прикрыли!» – в который раз досадовала Стейси на то, что на той пьянке её подруга не раскололась до конца.
Кремер листала записи в дневнике, но ничего достойного опубликования, ни намёка на бучу в нём не находила. Она вернулась к идее «coming out». Но и подходящего повода или хотя бы контекста не было. От нечего делать Стейси стала просматривать свои старые посты, чтобы проверить, нет ли в них чего-нибудь, что могло бы повредить её репутации, реши она публично объявить о своём лесбиянстве.
«Кого сегодня этим можно удивить? – урезонивала девушка саму себя. – Вот если изменить свой пол со скандалом. Опять же кто будет против? Таких дураков в Англии нет. Думаю, и моим мамочке с папочкой наплевать. Вот будь мне лет двенадцать-четырнадцать, тогда можно было бы затеять лесбийский кавардак с превращением невинной Золушки в не менее прелестное «Оно». И прямо на глазах у изумлённого принца и обалдевших короля с королевой. Высший свет, танцевавший на высочайшем балу разнополую мазурку, тут же перестоится в гомо- и лесби-пары, рассчитавшись на «первый-второй». Теперь гендеров хватит на любую фантазию! Можно замутить тему с фандрайзингом в фонд нуждающихся в средствах на операцию по смене пола. Девочке не хватает громкой истории с судебным процессом, чтобы превратить милую сказку с классическим хеппи-эндом в… А как изменится моя жизнь, которая и сейчас совершенно не похожа на диснеевский мультик? Чего я хочу?»
Стейси вспомнила признание Дороти о том, каким кошмаром стала её жизнь после того, как вскрылась история про поцелуй. И при том, что ей удалось сохранить инкогнито. Не похоже, что подруга драматизировала. Вероятно, внутреннее чувство вины и невидимое, но ощущаемое давление общества всё-таки оказывали на неё сильнейшее психологическое влияние. Справиться с которым было очень трудно. И Кремер от отчаяния решила приступить к написанию фейкового интервью от имени той самой «Персоны А» с длинным продолжением и обнародованием подлинного имени жертвы в самом конце. Это должно помочь задержать внимание публики.
«Захочет ли «Сан» ввязываться в такое дело? И сколько они мне заплатят за левый материал? Нужно ли предупредить Дороти? Идейка той ещё, первой степени подлости, конечно. Но разве она не достойна звания папарацци?!» – остатки совести терзали Стейси.
Предбанкротное финансовое положение же подталкивало к очевидному выбору: придумывать! Но до какой степени можно не обуздывать своё воображение? Это был нетривиальный вопрос. Стейси настораживал тот факт, что «Персону С» не расшифровали даже в парадигме современного мира, согласившегося, похоже, переписать всё «Пятикнижие», начиная с мифа о Содоме и Гоморре. Почему?!
«Не нарваться бы на спрятанную мину!»
Стейси подспудно чувствовала подвох – всё-таки она была профессиональным журналистом, и в чувстве самосохранения ей нельзя было отказать, несмотря ни на какие соблазны.
«Готова ли я перейти скрытые “красные линии” и нарушить неизвестные мне табу? Устою ли я, если на меня саму вдруг обрушится цунами общественной ненависти?»
У Стейси не было ответов на эти вопросы, но и денег, чтобы от них отмахнуться и вести трэвел-блог с романтической чепухой про любовь на пляже или про беззаботные скитания «косячка» по городам Европы, тоже не было. Кремер набрала номер своего знакомого куратора в «Сан». Тот проявил сдержанный интерес к идее. Но, узнав, что Стейси известно настоящее имя «Персоны А», оживился и сказал, что сможет предложить ей пятьсот фунтов за каждую публикацию при условии, что у неё будут соответствующие рейтинги и… И конечно, если будет раскрыта тайна «Персоны С». В последнем случае можно прикинуть и гонорар успеха. Его размер будет приличным, отпустил ехидный комментарий куратор, если последствия скандала выйдут неприлично громкими.
Как бы ни велико было искушение открыть ноутбук и, спустив фантазию с поводка, начать писать вопросы «Персоне А» и её ответы, Стейси решила действовать осторожнее, чему была другая, глубоко личная причина. Поссорившись с Дороти и разорвав с ней отношения, Стейси в какой-то момент осознала природу чувства к бывшей подруге. Это было яркое влечение с явным сексуальным оттенком. Девичьи шалости в постели после вечеринок, оказывается, имели под собой нечто большее, чем воспоминания о подростковом онанизме. Стейси призналась себе, что Дороти ей нравилась и нравилась именно как женщина.
«Я не отпугну её своим внезапным признанием? Интересно, испытывает ли она ко мне нечто подобное? Наверное, нельзя то, что между нами было, списывать исключительно на расслабляющее действие спиртного», – Стейси мучительно искала и таки нашла повод позвонить подруге.
Стейси отчаянно захотелось крепко, по-мужски обнять Дороти и снова почувствовать её твердеющую в возбуждении грудь. Стейси прикрыла глаза, чтобы представить, как она уложит девушку в кровать, но перед этим будет медленно, наслаждаясь каждым мгновением, каждым прикосновением, снимать с неё одежду.
«Медленно? Я не могу терпеть! Сорву всё так, что пуговицы будут лететь как пули из автомата!»
В предвкушении оргазма Стейси расстегнула шорты и, раздвинув уже мокрые лепестки своей «розы», нащупала спрятавшуюся там горошинку… Стейси хотела позвонить Дороти в состоянии эйфории, чтобы голос звучал проникновеннее, а признание в любви искреннее.
Но в самый неподходящий момент разразился попсовой трелью телефон. Входящий звонок был с неопределившегося номера. Чертыхаясь на саму себя, что не отключила мобильный, она не отвечала на звонок и продолжала ласки. Но неизвестный оказался настойчивым, и ей пришлось принять вызов.
– Миссис Стейси Кремер? – раздался в трубке мужской голос.
– Да, – ответила девушка с глухим прерывающимся дыханием. – С кем… я… говорю?
– Мы не знакомы. Моё имя Роберт Чиновски. Я частный детектив. Вы уделите мне несколько минут? Вам удобно? Мне кажется, что вы запыхались. Дышите тяжело. Я, видимо, застал вас во время пробежки. Так?
– Не совсем. Слушаю вас, я уже… закончила.
Стейси сначала с явным неудовольствием вынула руку из трусиков. Но поймала себя на мысли, что разговор с неизвестным мужчиной в пикантном положении, на удивление, возбуждает её.
Чиновски изложил причину, по которой он хотел бы лично познакомиться с мисс Кремер. У него якобы имеется информация по делу Гарри Олда, но она носит чрезвычайно конфиденциальный характер, поэтому детектив никаких подробностей по телефону сообщить не может.
– Но вас, как автора нашумевших историй о харассменте в мировых корпорациях, это обязательно заинтересует. И я озвучу своё предложение о сотрудничестве. Нам, точно, есть что обсудить. Где вам удобнее встретиться?

Блэкуоттер в полном недоумении посмотрел на смартфон.
«Что это было?» – подумал он.
Тони ещё раз прослушал запись.
«То ли она бежала марафон, то ли пешком поднималась по лестнице… На какой этаж? Странно! – не мог понять причину неровного дыхания собеседницы детектив. – В конце концов, какая разница? Главное, девица согласилась».
Блэкуоттер бросил взгляд на настенные часы, а затем на загадочно улыбающегося «Юношу с лютней».
«На что ты… парень – хм! – намекаешь? Какую ещё фигу ты, кастрат этакий, прячешь?» – выругался Тони.
Проходя мимо картины, он показал музыканту средний палец и уселся за столом, на котором со вчерашнего дня валялись шпионские устройства. Рассматривая их, он пытался составить портрет Кремер и, соответственно, подобрать ей «маячок». В случае с Дороти он хотел использовать монету. Кремер же, судя по публикациям в интернете, помешалась на феминизме. Поэтому броши и заколки не подойдут – она сразу заметит чужеродную вещицу среди собственных безделушек.
В голове Тони формировался брутальный образ девицы из боёв без правил, готовой отправить в нокаут первого встречного мужчину. Блэкуоттер набрал в поисковике «атрибуты феминистки». Через секунду «Гугл» выдал ему изображение лабриса , и Блэкуоттер понял, что с современными амазонками ухо нужно держать востро, иначе можно в одно мгновение лишиться башки. Впрочем, как он мог забыть пример Гарри Олда!
«Вот и выбирай, как знаешь!»
Лампочка выглядела, как ни странно, самой что ни на есть унисекс игрушкой.
«Знать бы, куда ей её вставить! – злился детектив. – Если буду напрашиваться в гости, то сгину подобно Урану. Не хотелось бы получить, как он, серпом по яйцам».
«Понимаешь, парень, на какой риск ты идёшь? После такого миссис Грейс не пожелает с тобой общаться!»
Мерзкий холодок пробежал между ног Тони. Он оглядел образцы прослушивающих устройств ещё раз.
«Что же захватить с собой для миссис Кремер? Может быть, ей подбросить два фунта, а Дороти подобрать другое? Но что?»
В конце концов он остановился на заколке для пиджака в виде чертополоха.
Пора было ехать в Ковент-Гарден, где в одном из пабов Стейси назначила Тони рандеву.

Напротив детектива сидела типичная бесцветная англичанка, которую нельзя было отнести к красавицам, но и назвать страшилой тоже было невозможно.  Её в целом правильные, но невыразительные черты немного портил несколько тяжеловатый, почти мужской подбородок без ямочки. Также по-мужски она держала в руке бокал с пивом: не кончиками пальцев в самом тонком месте, а крепко обхватив его всей пятернёй. Это и была Стейси Кремер, давшая старт делу против Гарри Олда.
Блэкуоттер, представившись детективом Робом Чиновски, сообщил девушке, что отлично осведомлён о скандальном деле бывшего партнёра «Лейкерс МакКинли», и что он не собирается защищать его интересы. Мандат Роба совершенно иного рода, и касается абсолютно другого лица, но которое по странному стечению обстоятельств связано с выходом статьи миссис Кремер и решением дисциплинарного трибунала. Не раскрывая имени своего клиента, Тони рассказал, что тот умер при загадочных обстоятельствах, успев сообщить ему имена Стейси Кремер и Дороти Уайт. Кроме того, имеющиеся у него материалы свидетельствуют о том, что случай Гарри Олда, похоже, выходит за рамки обычного – в этом месте Тони извинился – харассмента.
– Вам известно, кто прячется под ником «Персона С»? – спросил напрямую Тони. – И почему его или её так тщательно скрывают?
Стейси печально улыбнулась, словно ожидала этот вопрос.
– Вы знаете… – начала она, – в нашем свидании и именно в этом месте есть какая-то высшая, почти мистическая ирония. Здесь мы поругались с Дороти – «Персоной А» … из-за Гарри Олда. Точнее, потому что она отказалась назвать «Персону С». Видите ли, это я превратила её жизнь в кошмар, мистер Чиновски.
– Можно просто Роб, – детектив всматривался в лицо Кремер.
– Долго разбирались? – поинтересовался Тони-Роб.
– Да уж выяснили отношения прилюдно! Быстро и громко. Все, наверное, приняли нас за любовниц.
– А это не так? Простите моё, чисто профессиональное любопытство. У вас репутация… борца за права женщин.
– Хотите знать, не лесбиянка ли я? Так прямо и спрашивайте. Чего стесняться? Я вам больше скажу: у нас с Дороти был роман.
Официант принёс две кружки эля.
– Вы не возражаете, Чиновски, простите, Роб, если я закажу себе текилу. Я сама заплачу! Вы же понимаете, что за таких как я нельзя платить?
– Спасибо за откровенность, миссис – так можно обращаться? – Кремер. Но я полагал, что у нас деловая встреча по моей инициативе. Поэтому все расходы должны быть на мне.
– Чёрт с вами! Моя временно бинарная сущность не против, тем более что дела у меня хреновые, – откровенничала девушка. – Но странно, ведь я же ничего не знаю из того, что вы ищете. Зачем я вам нужна? Да, не скрою, мне как журналисту было бы крайне любопытно узнать ваши подробности, и куда ведёт тот поцелуй в отеле. Но я вас расстрою. Мне нечего предложить вам взамен. Я не могу купить вашу информацию, как бы мне ни хотелось. Не понимаю вашего интереса ко мне. Если бы вы хотели слить что-то в газеты, могли бы это сделать и без моего участия. Так? Извините, что не оправдала ваших надежд, детектив. Ничьих надежд, чёрт возьми, я не оправдала. Даже своих! – Стейси залпом выпила текилу и отхлебнула эля. – Спасибо за выпивку и прощайте!
Кремер попыталась встать, но Тони удержал её за руку.
– Постойте, миссис Кремер! Я же не озвучил вам своё предложение. Разве по тому, что скандал с Олдом заглох, я не мог заранее сделать вывод о том, что имена «Персон А и С» не известны прессе? Согласитесь, это более чем очевидно. Но, заметьте, ни Гарри Олд, ни мой покойный клиент не желали называть «Персону С» ни при каких обстоятельствах. Они чего-то опасались? Мистер Олд не защищался. А, наверное, мог бы. Что заставляет всех прикидываться немыми? Более того, я удивлён тем, что смерть моего клиента не привлекла должного внимания СМИ. Так, короткий некролог в профессиональной прессе, и всё!
– Его имя вы мне не скажете? Я его хотя бы знаю… простите, знала?
– Может быть. Он был близким другом мистера Олда. Вы в своём расследовании с кем-то пересекались? Из тех, кто был в ту ночь в номере Гарри. Насколько подробно Дороти вам рассказывала о той попойке?
– Собственно, всё, что она мне разболтала, вы читали. Тем более, вы знакомы с мистером Олдом. Он-то наверняка поделился собственной версией, – в голосе Стейси слышались нотки ревности. – Мне он отказал в интервью.
Блэкуоттер решил прощупать, насколько чувствительна для Кремер тема личных отношений с мисс Уайт.
– У Дороти тогда был бойфренд?
– Насколько мне известно, нет. Она была повёрнута на карьере юриста. Ей предстоял экзамен на барристера . Стейси дорожила местом стажёра в «Лейкерс МакКинли» и верила, что глобальная фирма – её шанс.
– То есть теоретически… Извините, если причиняю вам боль… Она вполне могла принять ухаживания от влиятельного партнёра в обмен на благосклонность и протекцию. Как вы думаете? Ведь она тогда, восемь лет назад, приняла извинения за, по её же словам, малозначительный инцидент и получила внушительную компенсацию. И не планировала предъявлять иск ни лично к Гарри Олду, ни к «Лейкерс». У мисс Уайт не возникло никаких сложностей с трудоустройством в другую адвокатскую контору. Ей помогли с переходом.
– Вряд ли корпоративный роман входил в её долгосрочные планы. Я бы знала об этом. Всё-таки мы были очень близкими подругами.
– Насколько близкими?
– У нас был секс. Регулярный, если хотите знать.
– В таком случае почему она скрывала от вас?
– Вы так полагаете? Про Гарри она мне подробно описала, как он остановил её у двери за руку. И о том, как он недвусмысленно посмотрел на постель и, приобняв, поцеловал в шею.
– Как же так получилось, что они остались наедине? Я имею в виду тот момент, что в номере было несколько человек, и никто не заметил никакой прелюдии между ними. Не мог же мистер Олд ни с того ни сего схватить девушку и начать её уговаривать остаться на ночь?
– Никто не заметил? Заметил, но не стал давать показаний. Стейси мне сама упоминала, что за ней принялся ухаживать тот самый «Персона С». При чём его ласки были куда более откровенными, чем Олда. И Стейси отвечала ему взаимностью, – ревность снова овладела Кремер.
– Вы не спрашивали свою подругу, зачем она это делала, а не ушла сразу?
– Ещё бы! Она была сильно пьяна. Все много выпили и плохо соображали, что делали.
– Слишком простое объяснение, не находите? Кроме того, в материалах трибунала нет допроса «Персоны С» по этому эпизоду. Вопросы сфокусированы на поведении Гарри, как будто из него сделали козла отпущения и прикрыли кого-то поважнее. Вы вот говорите, что испытываете сильные чувства к Дороти, а сами не попытались узнать мотивы её поведения. Могли бы устроить сцену ревности!
– Я же сказала, что мы поссорились. Постойте! Дороти намекнула, что она флиртовала с тем лицом как бы из спортивного интереса, чтобы узнать возможен ли секс с такими. И вообще, каково это… Вот же я дура! – воскликнула Стейси. – Как же я не догадалась?
– О чём? – Тони начал терять нить в хитросплетениях современных гендерных отношений.
– О том, что «Персона С» – гомосексуалист или… – девушка нахмурилась. – Или лесбиянка. Нет, у неё был опыт со мной. Значит, гей. Ну, конечно! Дороти по пьяни завела парня, чтобы посмотреть, каков он в постели. Точнее, насколько крепка его ориентация на мужчин. Это вполне в её стиле.
– Но ничего с «Персоной С» не вышло. Он незаметно для всех выскользнул из номера. А Гарри Олд посчитал, что у него есть шанс договориться с Дороти, которая вела себя достаточно фривольно и, очевидно, была разгорячена флиртом с другим лицом. 
– Точно так, Роб!
– Стейси, гомосексуальность «Персоны С» – общеизвестный в компании факт?
– Конечно, раз молодая стажёрка знала об этом. Какие могут быть сомнения?
– Ну вот вам и новая версия. Кто-то на самом верху решил, что «Персону С» следует выгородить, чтобы не скомпрометировать его. Не постеснялись надавить на трибунал. Уверен, что так и было. Теперь половая ориентация судей у меня тоже не вызывает сомнений. Выходит, что важнее сохранить вымпел ЛГБТ, реющий на чьей-то мачте. И ради этого не пощадили Гарри Олда. А вы утверждаете, что встреча с вами бесполезная.
– Тогда не пора ли перейти к сути вашего предложения? Вы профессионально раскрутили меня на откровенность, а сами мне ничего не раскрыли. Умело, надо признать! Я жду, – Стейси смотрела на Тони с явным нетерпением.
– Согласен, самое время обсудить наше сотрудничество. Но хочу вас предупредить, что мои источники в истеблишменте потребуют от вас полной лояльности и согласованности в действиях. Никакой самодеятельности! Все контакты с прессой только с моего предварительного разрешения. Вы согласны?
– У меня нет выбора. «Сан» не в счёт.
– Выбор есть всегда. Вот вы готовы идти до конца? Вы отдаёте себе отчёт в том, с чем придётся столкнуться? Какое на вас могут начать оказывать давление?
– Я журналист. Это моя работа, профессиональный долг, – Стейси показалось, что Роб смотрит на неё с иронией. – Сомневаетесь в моей порядочности? Имеете право. Ладно, что плохого в том, что я мечтаю сделать репортаж года? Пусть и ценой повешенного на меня ярлыка «папарацци». Сейчас все ловят хайп. «Би-Би-Си» этим не гнушается. Вспомните, сколько заплатили за фотографии Дианы «Поцелуй» и «Леопардовый купальник»!
– Мы живём в мире коммерции, где всё продаётся и покупается. Я и сам собираюсь предложить вам деньги. Но хочу подчеркнуть, что за одну, так и не опубликованную фотографию принцессы Уэльской спецслужбы вынесли два информагентства в Париже и в Лондоне, а известный охотник за Дианой покончил жизнь самоубийством при подозрительных обстоятельствах. Вот, чего нужно опасаться. Чтобы не было иллюзий относительно того, во что мы можем вляпаться, выполняя профессиональный долг. Я, например, соответствующее предупреждение получил.
– Чиновски, вы, кажется, упомянули о деньгах. Не уточните, о какой сумме идёт речь?
– Скажем, полторы тысячи фунтов в месяц просто как некий аванс. А гонорар успеха в случае, если удастся выгодно пристроить нашу совместную историю в какую-нибудь газету, разделим поровну. По рукам?
– Я согласна.
– Вот и замечательно! – Тони пододвинул запечатанный конверт с наличными ближе к девушке. – А пока расскажите мне о своих мыслях и идеях. Ведь вы же не собирались бросать историю Гарри Олда. О чём вы думали? Как вы хотели восстановить отношения с Дороти Уайт? Или разрыв представляется вам окончательным и бесповоротным?
– Когда вы, Роб, позвонили, я собиралась с духом набрать её номер.
– Помириться?
– Было бы неплохо, но знаете, как у нас, женщин, сложно.
– А какие особенности у лесбиянок?
– В тысячу раз сложнее! Попробуйте найти себе постоянную пару и построить долгосрочные серьёзные отношения! Но, по правде говоря, от отчаяния у меня в голове крутилась абсолютно бредовая идея подготовить для «Сан» фейковое интервью якобы от имени Дороти Уайт. О жизни «Персоны А» после скандала.
– Не такая уж бредовая идея. Вполне в духе бульварной прессы. Но вам бы пришлось навсегда вычеркнуть Дороти из своей жизни. Мне так кажется. Сколько вам предложило «Сан» за фантазию?
– Пятьсот фунтов.
– Не густо.
– Остальное подлежит… подлежало обсуждению в зависимости от рейтингов, продаж и, конечно, от того, удалось ли бы мне выведать подлинное имя «Персоны С». Но этот контракт, слава богу, я не успела подписать. Ваши условия гораздо привлекательнее. Да и само расследование сулит увлекательные приключения.
– Знаете что? Вы должны будете открыть Дороти замысел с фейковым интервью, но… Важно, под каким соусом. Во-первых, вы сообщите ей лично о том, что жёлтая газетёнка предложила вам сделку. Во-вторых, будет повод для возобновления ваших отношений. Вы признаетесь в своих чувствах к мисс Уайт, подчеркнув, что именно искушение от «Сан» заставило вас по-иному взглянуть на себя и на неё, и что вы продолжаете надеяться на взаимность. Вы же так и планировали поступить?
– Роб, вы как будто имплантировали прослушку в мой мозг!
– Спасибо. Ни в коем случае не проговоритесь, что вы сами сочинили сиквел историй о жизни «Персоны А». Это будет конец! Также не выпытывайте имя «Персоны С». Сконцентрируйтесь на вашей романтической истории. Важно доверие. Время у нас есть. Теперь о технической стороне дела. 

Блэкуоттер, он же Чиновски, положил на стол заколку-чертополох.
– Самое мужское украшение, которое я нашёл в своём арсенале. По вашему мнению, оно сойдёт за подарок? Вы бы что подарили в знак примирения?
– Я бы пригласила её в любовный вояж. Скажем, во Францию… – Стейси посмотрела в этот момент на лицо детектива. – Или на наше взморье на уикенд. Ваш бюджет потянет?
– Не забывайте, что, начиная с сегодняшнего дня, всё умножается на два. Мне же придётся быть за стенкой, сидеть за соседним столиком в ресторане…
– То есть никакого интима? Вы-то как переживёте это? – уже шутила Стейси.
Напоследок они условились, что на следующей неделе Тони познакомит её с агентом МИ-5, а она созвонится с Дороти и попробует назначить свидание. Стейси была уверена в успехе. Во всяком случае, она улыбалась, выглядела довольной и забрала заколку со шпионским секретом. Монетка в два фунта уже лежала в кармане её кардигана а-ля вольный художник. А Блэкуоттер благодарил всевышнего за то, что женщинам, как и лесбиянкам, нужно одинаково часто посещать туалеты, и последние не собирались учиться мужскому терпению в тот момент, когда пиво просится наружу.
Домой Блэкуоттер возвращался в отличном настроении. Удачные переговоры с Кремер перебили горький осадок от облома с садовником и Эллис Доулинг. Детектив решил не следить за Стейси и, возможно, пропустить, её звонок любимой Дороти. Хотя это далось ему с большим трудом. Неизведанная и непонятная лесбийская любовь пугала, но и затягивала бывшего детектива. Нужно признать, что дело Пола Доулинга показывало Тони жизнь с таких необычных сторон, о которых он, многое видавший полицейский, и не подозревал. Режиссёр свыше расставил на его пути камеры и заставлял взглянуть на современность с парадоксальных ракурсов. Но вот миссис Грейс вряд ли теперь сможет содержательно поддержать беседу на романтическую тему. Что его расстраивало. О чём болтать со старушкой по утрам за чаем с шерри? Она-то быстро догадается, что у Блэкуоттера появились аж две новые женщины. Нужно было срочно придумывать предмет для разговора с миссис Грейс.