2глава. Завещание

Свет пробивался в щель между штор и слепил меня даже сквозь закрытые глаза. Тупая боль ритмично била по голове. Отдельной дробью боли отражалось каждое мое движение. Горло так же саднило как и ранее, но ещё и добавилась противная сухость. Собравшись с силами, я с большим усилием открыл глаза.
Где это я? Незнакомая комната. Окна зашторенными плотными занавесками, но меж ними имелась щель, сквозь которую свет и настиг меня. Я сел в кровати. Кровати?.. Чертовщина, я помню как я отрубался на полу в гостиной. Помню Константина у окна. О-ох. На голову будто посыпались миллионы ударов. Откинув одеяло я попытался встать. Это удалось ни с первой попытки. При первых попытках комната медленно, но уверенно отправлялась в плавание. В ноздри ударил спертый запах комнаты, с легким привкусом влажных полок и едкого запаха моего же перегара, что неровными толчками вырывался изо рта... На стареньком комоде у стены напротив стоял кувшин с водой. Когда плавание перед глазами замерло, я снова попытался встать. Придерживаясь за кровать я приблизился к нему. На миг все снова поплыло. Я крепче вцепился в кровать. Когда картинка снова выровнялась перед глазами, я попытался было сглотнуть, но во рту будто бы была пустыня. Сухо и ни намека на каплю живительной влаги. Я опять таки направился к комоду. Каждый шаг бил по голове, будто молот по наковальне. Упав на него грудью я вцепился в кувшин и стал жадно поглощать воду прямо из него. Пил жадно, не прерываясь на то чтобы сделать и глоток воздуха, но в миг все опять поплыло и мое тело полетело вниз. Смачно упав на спину, я пролил остатки воды себе на грудь. Голову снова накрыло волной ударов, а из глаз полетели искры. Изо рта вырвался не то рык, не то стон.
Отворилась в дверь. На пороге стоял мой домработник. На нем был белый фартук с темнеющими пятнами грязи на нем и карманами, из которых торчали разные тряпки. В руке так же грязное полотенце. Он с улыбкой посмотрел на меня.
- Господин проснулся. Изволите потчевать? Обед положить рядом с вами или спуститесь вниз?- он говорил усмехаясь.
В первый миг мне захотелось вскочить и придушить мерзавца, да как он смеет усмехаться надо мной! Но я быстро очнулся, ведь в его речи я не чувствовал издёвки или злобы. Да и тот в момент он уже стал крайне забавлять меня. Хотя и я то наверное тогда выглядел крайне интересно. Полуголый, на полу, в обнимку с кувшином. Я сел. Потер ушибленную спину. Мир вокруг ещё слегка покачивался, но уже не стремился перевернуться с ног на голову.
- Ваша ванная чистая, я убрал ее после того как уложил вас. Подумал вы захотите ее посетить. Мой друг садовник с завтрашнего утра займётся садом. Так же заходил плотник сменил замки. Мебельщик тоже желает завтра заглянуть. Есть ли пожелания к мебели и к комнатам для благоустройства? - рассказывал он, помогая мне подняться.
- Плевать я хотел на мебельщика и благоустройство. Сделай как хочешь. Все оплачу. Я в ванну. Принеси бренди и белье.
Для большей благонадёжности, во имя сохранения своего несчастного тела, я придерживаясь за стену отправился в ванну. Выкрутив горячую воду я лег и стал оглядываться. Ванная действительно была чисто прибрана, но запах долго пустующего дома ещё правил практически всеми комнатами. Пар приятно обволакивал, тело и ноющие мышцы приятно согревал кипяток воды.  Хотелось бы понять сколько времени прошло. Судя по тому что за окнами ещё светло, то не так много времени я пробыл в отключке. А значит он убрался действительно очень быстро. Ведь все в доме было погребено под слоями пыли. А как минимум эта ванная и комната где я проснулся были чистыми, а это уже несколько часов упорной работы.
Отбросив мысли о наведении порядка, это не моя работа и по большей части плевать я хотел на то каким образом он ее выполняет, главное результат, я окунулся в горячую воду с головой. Где мое чёртово бренди. Ритмичная дробь в голове не позволяла расслабиться. Когда вода достигла края и мне пришлось ее перекрыть, раздался стук в дверь.
- Заходи, - бросил я не оборачиваясь и закрывая глаза.- Надеюсь у тебя там бренди.
Горячая вода обволакивала каждую клеточку моего. Я почувствовал как Константин прошел мимо меня и, судя по звукам, поставил поднос. По лёгкому шуршанию ткани я понял, что одежда тоже тут. Видимо он не до конца закрыл дверь, потому что я почувствовал прохладный ветерок около шеи. Моя кожа моментально покрылась мурашками.
На мои плечи легли руки. На удивления руки Константина оказались мягкими. Он начал массировать мои усталые плечи. На какой то миг мне показалось, что руки его по ощущениям меньше чем кажутся, как я услышал шепот около уха:
- А если ты ляжешь на скамью я смогу промассировать все твое тело.
От этого голоса у меня все сжалось внутри, тело отреагировало жаркой волной и я вскочил в ванне, забыв про боль и усталость. Передо мной стояла она. В моем любимом фиалковом платье, что так подчеркивало ее прекрасную грудь и струилось волнами вниз. Я подарил ей его на какой то Новый год. Она стояла напротив и пристально смотрела на меня. На ее руках блестели капельки воды, а волосы были распущенны. Я смотрел в ее глаза, что жадно пожирали меня. Я не мог отвести взгляд. Ее белоснежная кожа, горящие глаза, нежные розовые губы чуть раскрыты. На руках виднеются капли воды.
- Анна! - мой рот хрипло вытолкнул ее имя.
- Я безумно соскучилась. Я зашла к тебе в комнату, а тебя нет. Заглянув сюда и увидев тебя в воде, не смогла ждать. - она бросилась ко мне и прижалась губами.
Мои руки сами обвили ее талию, оставляя мокрые следы на нежной ткани. Ее губы перебрались с моих на щеки, шею. А мне уже было мало их. Мое тело и сознание требовало большего. Я приподнял ее и вместе с ней вылез из ванны. Жар от ее прикосновений проникал до самых потаённых клеток души. Я поставил ее на пол и впился в эти губы напротив. Ее рука легла мне на грудь и она отстранилась и что-то шептала мне в губы. Я открыл глаза. Я лежу на полу в хижине, меня колотит от переизбытка силы в крови. Женщина с красной птицей на лбу все сидит и повторяет:
- Шииаз ноухстуш.Шииаз ноухстуш.
Опять приходит мальчишка, раскладывает листья. Поит меня водой так, что я захлёбываюсь, я не успеваю дышать, а горячая вода сплошным потоком льется на меня. Своим огнем она обжигает мою раскалённую грудь, я чувствую как вода течет внутри меня,я не могу не вдохнуть не выдохнуть. Все начинает погружаться в темноту.
***
- Эй, Дворовский, не смей топиться, мы же только начали сотрудничество. Ну не нравлюсь я откажись от услуг, топиться то зачем!
Чьи то сильные руки тянули меня наверх. Вот я уже могу вдохнуть воздух. Меня заворачивают в теплую ткань и под руки куда то волокут. У меня же пока даже нет сил открыть глаза. Меня кладут видимо на кровать. Чья то рука мельтешит перед моим носом. Я пытаюсь оттолкнуть ее и говорю:
- Жив я, скорее этот город сгорит, чем я сдохну.
- Ну и хорошо, рано тебе подыхать ещё. Через пару часов огласят завещание. Тебе бы не помешало там присутствовать.
Вместо ответа я застонал и попытался приподнять. Константин склонился надо мной и пристально всматривался в лицо. Он спешно вытер руки об одну их тряпок, что торчали из фартука.
- Так, я за едой и кофе, а вы уж, многоуважаемый господин, постарайтесь не повеситься за это время. Не хотелось бы мне этого сегодня видеть. - угрюмо бормотал мужчина.
- Стой, принеси сначала черную сумку. И бренди.
Мужчина пристально осмотрелся в мое лицо, глубоко вздохнул. Спорить не стал и вышел из комнаты. Я откинул одеяло и полотенце в которое он меня завернул, и сел поджав ноги под себя. Закрыв глаза я зашептал слова. Древние слова. Могучие. Сила тела потихоньку возвращалась в тело, а воздух уже почти стал не выносимо затхлым, когда мужчина принес сумку.
- Что это за запах?!- Константин начал было открывать окно.
- Не открывай! - грозно приказал я.
Не открывая глаз я повторял и повторял слова. Снова и снова. Воздух был уже не выносим. Он будто бы стал плотным и скопился вокруг меня. Он был напряжен. Именно так и должно быть. Сила поднималась с самого низа. Все выше и выше, пока не настигла мою голову. Меня подняло верх, точнее будто сдернуло с кровати, как безвольную куклу в воздух. Где то, будто за стеной я слышал невнятное бормотание домоправитель. Но не это сейчас было важно, воздух уже практически сжал меня. Я всей кожей ощущал как он дрожит, как желает поглотить меня. Мой слух становился чётче, я слышал как ветер гуляет в моем запущенном саду. Моя кожа стала невероятна чувствительна, я находясь в воздухе чувствовал каждую нить в простыне на кровати. Я чувствовал вкус похлёбки, что готовилась внизу на кухне. Ещё немного, ещё чуть-чуть. Воздух направился в меня. Воздух звал меня и желал поглотить. От напряжения мое тело выгнулась и вытянулось как струна. Боль. Боль заглушила все. Воздух проходил в меня с невероятной силой. Сдавливал каждую мою клеточку. И в один миг все прекратилось. Я упал на кровать, что жалобно взвыв проломилась подо мной. Я схватил сумку. Извлёк из нее несколько непрозрачных пузырьков и быстро опорожнил их в рот. Начал искать глазами бренди. Бутылка валялась рядом. Быстро открыв ее я стал заливаться. Утерев рот рукой,я взглянул на побелевшего Константина, что все ещё стоял у окна.
- Мне нужно полчаса и моя одежда. - все ещё прерывисто дыша сказал я.
Тот, в очередной раз удивив меня отсутствием вопросов, просто кивнув вышел вон.
Я встал с проломленной кровати. Ноги еще дрожат, но уже крепко стоят. Мир вокруг четок и ясен. Мой взгляд снова стал острым. Я распахнул окно настежь выгоняя спертый и грязный воздух из помещения. Мой взгляд зацепился за серые переплетенные ветки кустов, что видимо когда то служили декоративной оградой сада. Я взглядом провел по одной из веток, что сильно обвилась во время роста о ветку соседнего куста, будто бы спасайся от падения. Всячески обвив чужую ветку и ее отростки, приложив все возможное это растение спасало само себя. Без должного ухода все равно оно было на грани погибели, как и все в этом саду. Здесь практически все погибло, но что смешно, на этом кусте даже виднелись блеклые листочки, полусухие, незаметные. Если их не видеть, то можно сказать что куст тоже погиб. Но нет, он жив, пока еще жив. Он борется за выживание. Он страстно хочет выжить. Среди этой серой мешанины мертвятины, он один жив и стремиться выжить и дальше.
- Не переживай парень, завтра к тебе придет садовник и поможет тебе.- пробормотал я сам себе под нос.
А кто спасет меня? Ко мне никто не придет спасать меня. Мое спасение только во мне. Я и есть свой садовник. А может я просто сам себе могильщик? Вдыхая свежий уличный воздух, я пустился в молчаливую дискуссию с самим с собой о своем будущем. Неизвестно куда бы меня завели эти мысли, но вскоре раздался стук в дверь и зашел Константин с моей одеждой. Следом за ним зашла незнакомка с подносом еды, я предположил что это была одна из его помощниц. Девушка, абсолютно неприметного серого вида поставила поднос и выскользнула из комнаты. Сам домоправитель же остался в помещение и с легким интересом и неким укором смотрел на меня. Я же не был готов рассказывать, хотя если честно признаться просто вообще не хотел вести с ним разговоры о произошедшем.
Надев на себя чистую одежду я хмуро посмотрел на поднос с едой. Еда, пища живых. Готов ли мой организм снова принять ее. Взяв в руку ломоть черного хлеба я откусил кусок. Мои зубы медленно измельчали полученную еду. Хлеб… На вкус словно вата. Но это были издержки моего состояния, пища да как и многое в общем потеряли для меня свою прелесть… Свой вкус и свою радость. Не то что бренди, что напоминали что я скорее жив, чем мертв. Вкус потерянной радости простой жизни. Смыслом которой была простая прибыль в виде золотых монет и оставления после себя продолжения рода в виде кучки мальчишек или девчонок, что очень долго не будут способны оценить этой простой радости жизни. Жизни той, что не приносит ежедневную  боль во имя высвобождения силы из каждой клеточки твоего тела.
Я вспомнил, как было приятно пробежаться по траве, хохот старика отца, что ныне лежит в земле. Вспомнил Анну, что тогда  еще буду малышкой, уже была истинной леди, в отличие от меня. Я любил поковыряться в земле, выкапывать и рассматривать червей. Она же, морща носик, смотрела на меня снисходительно, как хозяйка смотрит на несмышленого щенка, что измазал лапы в грязи… А я уже тогда знал, что ее глаза ценнее всех камней мира.. Но мне они никогда не будут принадлежать. Это глаза для других. Сейчас я готов был выколоть эти предательские камни…Но черт побери,я никак не мог забыть как они смотрели на меня…
Тряхнув головой я прогнал воспоминания и отвернулся от окна. Женщины, исчадия ада. Какая женщина так предаст то, что она так трепетно создавала...И нет, в тот момент я думал не о той, что предала нашу любовь. Я вспоминал о той, что выносила меня под своим сердцем и посмела отдать меня, оторвать от тепла материнской груди. Да и кому?! Чертову иноземцу, абсолютно незнакомому человеку, что пообещал ей и ее народу несметные богатства,а по итогу ничего не дал… Но, что крайне иронично, именно этот иноземец стал мне лучшим отцом, чем она матерью…
- Шииаз ноухстуш. - мои пальцы непроизвольно сжались в кулак.
Перед глазами снова встало испещренное морщинами  серое лицо отца, что одиноко лежал в той комнатке для прощаний...Черт, этот человек оказался для меня дороже всех. Он не смотря на свой нечестный поступок, был для меня самым дорогим на свете человеком. А Анна? Да что чертова, Анна?! Анна только использовала меня для своих блудливых идей, что бы потом выйти замуж за этого идиота в костюме, что придерживал ее за локоть, как придерживают за поводок дорогую породистую кобылу, что должна породить великолепных жеребят на зависть всем.
 От отвращения меня передернуло.
- Бренди? Где бренди? Я же ясно сказал, что в доме всегда должно быть бренди. -голос истерично дернулся.
- Аня побежала в ближайший бар, скоро будет,- мгновенно отозвался домработник Константин.
Моя щека снова дернулась.
- Шииаз ноухстуш.  Шииаз ноухстуш … Шииаз ноухстуш!! - мой шепот начал даже мне самому напоминать бред спятившего, но моей сердце бешено стучало.
- Аня?- я всмотрелся в лицо работника.
- Девушка, что помогала мне сегодня убираться и принесла вам еду.
- Ааа, - несколько потерянно протянул я.
Сердце утихомирило свой бег. Аня. Девушка без лица… Не моя Аня. Не моя...К черту женщин. К черту всех! Может к черту бросить тут все и свалить отсюда… А куда? Назад? Нет, только не туда, моя клятва не позволит вернуться пустым. Либо идти дальше, либо навеки в бега...
Так, стоп. Это не обсуждается. Даже с самим собой. Взглянув краем глаза в стоявшее сбоку зеркало я вспомнил, что мне предстоит. Мне предстоит явится на оглашение завещания, в котором старик все отписывает ей, единственной и неповторимой своей дочери. Которая обогатит состояние семьи своего муженька. Мне придется поздравить их и пожать его чертову потную ладошку, что сжимает ее талию на людях и явно не только на людях.. Хотя с учетом, что их спиногрызов не видно, по крайней мере их не видать вокруг них, его чертово семя не оплодотворило ее неверное лоно. Ведь если бы это произошло, думаю он оповестил бы каждую собаку в городе.
Тьфу! Я сплюнул себе под ноги. Чертова женщина не шла из головы. Идя по сереющему саду,я поплотнее запахнул пальто. Поправил шляпу. Убожество. Как я смешон в этой одежде.
- Шииаз ноухстуш.
Жалость, что сигареты закончились. Упереться бы спиной в ржавые ворота и сделать несколько глубоких затяжек..Но чего нет, того нет. Я выдвинутся на адвокатскую улицу. К господину Кончалову, черт его побрал бы.

***



В кабинете Кончалова, когда я зашел, уже расположились Анна с мужем и несколько людей из верхушки города, для подтверждения факта оглашения завещания. С одним из таких  сейчас переговаривался муж Анны. Завидев меня, тот несколько вальяжно поднялся и подошел ко мне.
- Никола Борель, я супруг вашей прекрасный сестры. - он протянул мне руку, которую я нехотя пожал. - Наконец то мы познакомимся. Александр,я о вас много слышал. Какое чудо, что вы все таки живы, а не как думали многие.
Я смотрел на этого французишку. Высокие, светлые кудри явно подвергались ежедневным укладкам. Он был красив, это было неоспоримо. Ровный четкий нос. Аккуратные тонкие губы и высокий лоб. Но глаза, глаза были злыми, я чувствовал злость в ним и превосходство над всеми. Он явно чувствовал себя выше всех. Хотя он всеми силами скрывал это за якобы приятной и доброй улыбкой.
- Ваш отец так переживал за вас, он так искал. Он часто стоял на пристани или у моря ожидая вашего чудесного возвращения.
- Ну как видите не дождался.
Я сел на свободное место. Этот несчастный Борель все никак не отставал. Он снова подошел и продолжал говорить.
- А когда последняя поисковая группа вернулся не с чем и ему все отказали в новых поисках, твердя ему признать вашу смерть..
- Николя, прошу,- сзади к нему подошла Анна и потянула к себе.
- Ну что ты, любимая, - тут он слишком резко притянул ее к себе. - Ему наверняка интересно все что он пропустил. Так вот когда ему наконец все отказали, он запил. Пил не просыхая несколько недель. Брал бодягу у торгашей и сидел на берегу употребляя ее. Его горю не было конца. Анна же, тогда была только первые месяцы как моя супруга, все сбегала к нему от меня, дабы вразумить его. Вместо того что бы заниматься продолжением моего рода.
Я видел как сильно он сжал ее за талию, да так что она дернулся от него с сторону, но не отошла. Сама виновата, чертова Анна. Сама выбрала свой путь. Сама иди по нему.
- Ну как я понимаю с продолжением рода у вас и поныне проблемы. Я бы предложил вам свою помощь. О, нет, что вы, это не то о чем вы подумали. Мы же Брат и сестра. Я могу подсказать вам несколько отваров, после которых ваше орудие будет твердо и позволить чаще участвовать в сражениях. - не понижая голоса я предложил им.
Анна испепеляюще уставилась на меня. А Никола видимо не сразу понял, о чем я говорил. А когда смысл сказанного достиг его, его лицо перекосилось и он развернувшись ушел к своему месту.
- Даже не смей заикаться!- прошипела Анна и кинулась за мужем.
В это же время как раз зашел Кончалов с бумагами в руках и сел за свой стол.
- Добрый день, господа и дамы. Мы собрались что бы огласить завещание покойного ныне Дмитрия Германовича Дворовского. Завещание запечатано и описано союзом юристов нашего города.
Он показал конверт из плотной бумаги. Тот был запечатан и стояли на нем 6 или 7 подписей,я не все разглядел. После он положил конверт, достал нож для бумаги и вскрыл. Из конверта он достал лист сложенный вдвое и начал зачитывать.
- Я, Дмитрий Германович Дворовский, находясь в твердом и трезвом рассудке, завещаю все до последней монеты своему сыну Александру Дмитриевичу Дворовскому. За исключением шкатулки с драгоценностями моей почившей жены Анастасии. Эту шкатулку я завещаю моей дочери Анне Дмитриевне Дворовской, в замужестве Анне Дмитриевне Борель. Подпись дата...
В кабинете наступила полная тишина. Опомнившись, Анна вскочила и покинула кабинет. Я в душе надеялся, что французишка последует ее примеру, но нет. Тот, гневно сверкая глазами снова подошел ко мне. Ткнул в меня своим бледным пальцем и произнес:
- Это еще не все, мы можем оспорить. Он был явно не в себе отписывая все «мертвому сыну».
- Прошу заметить, но я — тут, и то что я сейчас вам скажу вас крайне удивит. Я жив, представьте себе. Я живой.
Он явно что-то хотел еще сказать, но только пожевал свои тонкие губы, плюнул под ноги и вышел вон. Я же, остался сидеть. Честно признаюсь, я не ожидал что мне достанется все. Я был уверен, что он ничего не оставит мне. Я же не плоть от его плоти, хотя и ношу его имя и фамилию. Оглядев оставшихся в помещение, я тоже решил что мне пора уходить от сюда. На улице меня догнал Кончалов.
- Алекс, вот завещание. Но я не думаю, что так просто все закончится. Многие думали что твой отец свихнулся. Борель попробует это доказать, дабы опровергнуть.
- Да пусть творит, что его душе угодно. Он ничего не сможет. Только бесится, спесивый пес. Да слюной брызгать.
- А Анна? Ты не считаешь что это не честно? Вы же были так близки…
- А что Анна? Ее проблемы пусть решает ее муж. Она же ЗА-МУ-ЖЕМ!- произнес я по слогам. Я тороплюсь, еще что то что стоит мне знать?
- Нет, Нет это все. До встречи.
- Пока.
Прямо на ходу я пытался вырвать из себя все обуревающие меня чувства. Злость, ненависть, тоску. Какого черта я должен думать о ней. Почему я вообще должен думать хоть о ком то в этом прогнившем мире кроме себя?! Какого черта этот адвокатишка пытается заставить меня что-то чувствовать относительно семейство Борель, чей представительный муж явно еще не раз попытается ткнуть меня лицом в полученное мною, якобы не справедливо, наследство. Моя рука неосознанно сжала в кулак одежду на груди, словно вырвав эти куски ткани, я смогу вырвать все то что бушует внутри. Мои ноги шли по улице быстро и ровно. Бум бум бум. Я стал подгонять свое дыхание в такт шагам. Вдох. Бум. Выдох. Бум. Едва дыхание вошло в строй, как резкий порыв соленого ветра накрыл мой выдох.
Сбившись с четкого ритма, я все же устоял. Спасибо ногам что твердо стояли влажной земле. Меня снова словно окатило волной, сбился с дыхания. Эти чувства, что бились внутри, бились яростно. Будто дикая птица посаженная в клетку, что бросается грудью на решетки, бьет крыльями теряя оперение. Каждый удара глухо отдавался в груди. Я кипел, но в тоже время я боролся со своими чувствами. Мне они мешали, я не должен вообще что либо чувствовать. Я чувствовал вновь и вновь нескончаемую злость, ненависть и дикое желание сжечь все. А еще ...Еще я чувствовал жалость, жалость по отношению к ней. Госпоже Борель…
Я буквально на секунду прислонился к дереву, что оказалось рядом. Я лишь на мгновение вспомнил ее аромат...Перед глазами все поплыло.. Я почувствовал сладковатый аромат жасмина. Как приятная горячая вода обволакивает мое тело. Распушенные и влажные волосы приятной тяжестью оттягивают голову немного назад на спинку ванны. Мои руки ласково глядят холмики пены на воде. В голове крутились мысли. Не мои мысли.
- Черт, ну зачем я пошла на это оглашение, я же знала что так оно и будет. Отец всегда до дрожи обожал его. И я давно знала ,что он отписал все ему. А тем более теперь когда он вернулся живым и практически невредимым, но еще более угрюмым, мне было ясно что там в завещание для меня ничего нет. Но до чего ж он хорошо. Как ему шла вся это нарочитая небрежность. Неопрятность.. А этот новый шрам в уголке рта…Правда он стал более угрюмым, от него веяло загадочностью, но какой неприятной загадочностью..
Моя рука скользнула по шее, оставляя влажную дорожку с крупицами пены, вниз к груди, погрузилась в теплую воду опускаясь все ниже...Ненавистно сладостная истома разливалась по телу, я словно таяла как мороженое на летнем солнце, каждый раз как я вспоминала эти поджатые губы, то как кривился шрам у рта, когда он говорил. А эти горящие глаза. Откуда в них столько ненависти. Рука все кружила и  кружила по животу..
- Дорогая, ты тут?
Черт, он как чувствует. Хотя… Это будет не худшим вариантом. Я улыбнулась сама себе.
Я вышла из ванны и как была прошла в соседнюю комнату. О,да… Его глаза расширились от изумления. Рот приоткрылся. Конечно, я же вся мокрая и в пене после ванны. Подхожу к нему, прижимаюсь.
- Гори в аду,я не хочу это знать, видеть, зачем я подумал о ней! Зачем ты меня перенес в нее.- я  еле слышно рычал сквозь зубы неистово тряся головой, пытаясь вернутся в свое сознание.
Перед глазами все снова поплыло и наконец я вновь увидел свои грязные ботинки. В нос ударили запахи смрада, которым щедро удобряли улочки нашего города бродячие коты и собаки. Прохладный ветер своей солёной влажностью бил в лицо намекая, чтоб я вернулся в самое себя. Нестройные звуки города снова врывались в может сознание. Вот семейная пара спорит об ужине. Вот звякнул колокольчик у двери булочника. Вот за углом несколько мальчишек, кажется трое, играют в камни. Где то, в каких то нескольких километрах, море рьяно набегает на берег оставляя мокрый след на песке. Я уже практически удостоверился что я снова я. Как предательски защемило в груди.
- Шииаз ноухстуш. - мантра моей спокойной жизни снова легла на мой язык, затем чуть обожгла губы, -Шииаз ноухстуш, амианиаку шиизах.
Щемление в груди начало постепенно сходить на нет, я стал спокойнее и хладнокровнее. Хватить страдать хернёй, пора таки заняться делом. Если я все таки решусь исполнить обещание, то мне стоит навестить дом отца.

***
Я снова стоял напротив места где я вырос.
Я очень часто чувствовал себя так, будто я в долгу у всего мира. Вот сколько себя помнил всегда было это ощущение. Из-за этого ощущения меня часто обуревал гнев. Такой тихий гнев. Гнев что живёт внутри, что начинает съедать изнутри. По крупице, словно некто внутри роет подкоп махонькой, но очень прочной ложкой. Я все никак не мог этого понять. Но все в миг изменилось после того крушения. Я, как мне казалось тогда, шел ко дну быстро и наверняка. Меня захлестнула вода и потащила вниз. Вода проникла в меня, в мой нос, рот, грудь. Последнее что я запомнил это кромешная тьма вокруг.
Следующее, что я увидел это было яркое солнце на ярко синем небе. На небе не было и облака. Я какое то время не мог понять, я ещё жив или это рай, что крайне сомнительно, ведь я грешил. Грешил много и часто. Так что мне всегда казалось будто мой адский путь определен давно. Но то что я принял за рай вскоре обернется моим личным, таким ожидаемым адом.
Но в тот миг я просто лежал и смотрел на небо. Воздух был влажным, пахло морем. Все мое тело ныло, будто меня колотили несколько человек. Горло и нос надорвано саднило. Но я дышал, дышал полной грудью. Воздух пьянил, у меня начала кружится голова. Я чувствовал как мир вокруг поплыл. Я скосил глаза, чтобы попытаться оглядеться, но все вокруг словно ушло танец дикого водоворота. Казалось весь мир  вертелся вокруг меня в диком беспощадном танце. А у меня только и было сил смотреть на голубизну небес и дышать. Дышать неистово, словно вот - вот меня лишат этой возможности. Вдох ..выдох..вдох..выдох… Сердце стучало все быстрее и быстрее, словно готовилось сбежать из меня. А не зная как унять его просто дышал… Я закрыл глаза. Я казалось был готов к любому исходу. Даже к тому, что мое сердце совершив последний неистовый удар просто остановится. Поэтому еще раз глубоко вдохнув, я просто расслабился и открыл глаза, что бы напоследок увидеть прекрасную синеву и сияние солнца…
Я открыл глаза. Но вместо синевы увидел несколько загорелых человек склонившихся надо мной. Пожилая женщина , мне ласково улыбнулась и произнесла что-то на незнакомом мне языке. Ее зубы на фоне темной кожи казались еще белее и будто ослепляли меня. Пока я смотрел на ее зубы до меня, будто от запоздавшего переводчика дошли слова.. на понятном русском…
- Ты наконец пришел к нам, Черный…
Я в изумлении уставился на них. Она явно догадалась о том что я понял ее и ее улыбка стала еще шире.
- Да, это он. С возвращением домой, Черный…
Женщина наклонилась ещё ниже ко мне и пристально глядя на меня своими черными глазами, ласково погладила лицо и убрала влажные волосы со лба. Она что-то еле слышно напевала, а это мелодия отзывалась во мне. Где то в глубине себя я чувствовал, что мелодия мне знакома. Луч солнца на миг меня ослепил и я закрыл веки, спасая глаза. В этот же миг волны мелодии увлекли меня и мое сознание в спасительно спокойную тьму…
Тьма ласково гладила мое лицо своей теплой ладонью. Легоньким теплом коснулось дрогнувших глаз, кончика упрямого носа. Тепло от прикосновений этой ласковой тьмы расходилось волнами по мне до самых кончиков ногтей обволакивая умиротворением, спокойствием. Я ощущал себя словно ребенок, что оказался дома в объятиях матери, после неприятной и проигрышной драки. Когда мать обнимает поглаживая твои ссадины и убаюкивающе покачивает из стороны в сторону, ободряюще смотрит в глаза. И ты успокаиваешься, а внутренние ощущение побитой собаки покидает тебя, заменяясь на твердую уверенность, что все будет хорошо. На приятно теплом и ритмичном покачивание мое сознание ушло в никуда. В покой.
...Прохладный ветер, пробравшийся под пальто вернул мое сознание на место. Я стоял напротив дома отца. Двор его дома еще хранил следы ухоженности. Следы рук заботливого садовник. Дом был старый, но добротный. Отец никогда не жалел денег на его содержание. Он все так же крепко стоят на земле и простоит еще далеко ни одно десятилетие. Правда темные окна с полностью отсутствующим каким либо светом в них навевал мысли о его заброшенности.
Отпирая дверь ключом, чтоб был у меня еще до крушения, я был крайне удивлен. Отец часто меня замки, минимум раз в год. Ему порой казалось, что кто-то может прийти и утащить нечто важное у него. Что именно он никогда не говорил. Но вот смена замков его всегда успокаивала. Он даже после нее некоторое время переставал пить по вечера крепкие напитки, заменяя их чашечкой чая. Этот дом, уже не пах как раньше. Но все же в нем еще чувствовался запах дома из моего детства. На столе сбоку стояла полупустая бутылка из под самого дешевого бренди. А рядом в вазе стоял сухой букет, листья которого уже практически облетели. Я медленно прошелся по коридору до кабинета отца. Состояние кабинета меня крайне удивило. Это была единственное помещение, где всегда ,как выражался отец, был творческий беспорядок. На столе всегда лежало множество книг раскрытых на разных страницах. Так же на столе всегда были кучи бумаг, будто только что их кто-то нес и споткнувшись рассыпал. Всюду были разбросанные карандаши и прочие канцелярские предметы. Ныне же все книги стояли аккуратно на полках, одна к одной. А бумага и пишущие предметы ровнёхонько расположены на столе. Даже пыли тут было меньше чем в основном доме, не намного. Но все же. Отец умер совсем недавно. Пыли в принципе в доме было мало. Он незадолго до смерти рассчитал всю прислугу и за домом никто не следил. В его кабинете явно кто-то был. Зачем? Ведь если там что-то искали проще было оставить его же творческий беспорядок, никто  бы и не заметил. Ведь все кто знал его при жизни близко, знали это его категоричное мнение относительно кабинета.
Я достал сигарету из кармана и прикурил. Вкус табака въедливо ударился о мои зубы и затем проскочив по языку нырнул ниже. Горечь наполнила легкие и рот. Задержав дым в себе, слегка напрягшись, легкие вытолкнули его обратно. Дешевый табак самокрутки заставил меня закашляться, но именно это мне и было нужно. Я повторил процедуру еще несколько раз. Наконец травы смешанные с табаком подействовали. Я закрыв глаза видел как чета Борель зашли в кабинет. Женщина чуть прижавшись, что-то жарко зашептала мужчине на ухо. Тот отстранился и как то странно посмотрел на нее, затем смахнув половину бумаг со стола подхватил ее и посадил на стол широко раздвинув ей ноги,а сам сел перед ней на колени. Черт, тошнота подкатила к горлу. Как же мне противно было это видеть, поэтому я уперся взглядом в стеллаж с книгами, что был расположен позади супругов у стола… Я медленно перечитывал надписи на корешках, до тех пор пока женщина обессиленно не привалилась на плечо мужчины. Мужчина привстал, оправил юбку супруге, поцеловал ее, таже якобы случайно отвернулась и его губы попали на ее висок. Из внутреннего кармана мужчина извлек дорогой портсигар и закурил. Его супруга ловко выхватила сигарету и, сделав несколько затяжек, вернула ее мужу. Оправила юбку и, сказав мужу, что-то явно про внешний вид кабинет( во время слов она обводила рукой кипу бумаг оказавшихся на полу), быстро покинула помещение. Ушла куда то стуча каблуками по деревянному полу.
Мужчина же с опаской оглянувшись, подошел к окну, закрыл его шторой, не торопился наводить порядок. Он резво стал рыться в ящиках, отодвигать книги и заглядывать за них, за стеллажи, даже заглянул под ковер. Так он метался по кабинету некоторое время, все еще держа дымящуюся сигарету в зубах. Когда же окурок потух, он нервно бросил его за окно. Затем поднял бумаги с пола и кое как бросил их на стол. Еще раз огляделся и тоже покинул кабинет.
В помещение стало темнеть. Когда стало практически ничего не видно, некто влез в окно (этот олух Борель не запер окно). Человека было не разглядеть. Невысоко роста, худощавый. Он тоже залез практически в каждый уголок, заглянул и потряс каждую книгу. Человек искал дольше и тщательнее Бореля, но как я мог судить по его реакции ничего толком не нашел. Точнее нашел несколько пачек денег, но это видимо не являлась тем, что было нужно. Бросив эти пачки в ящик с двойным дном, человек осел на пол, прислонившись к столу спиной. Достав нечто из   под широкого пальто , он поджег это нечто. В первый миг мне показалось что это сигарета. Но нет, этот предмет был тоньше и походил на веточку. От веточки курился дым, насыщая комнату тяжелым ароматом. Человек легонько раскачивался взад вперед. Когда палочка - веточка осыпалась пеплом на пол, человек просто встал и, наведя порядок, который я сейчас видел, ушел так же через окно как и вошел внутрь.
Спустя время в кабинет опять открылась дверь, но кто это был я не увидел, действие табака прошло,а моя сигарета потухла…
Сигарета пеплом опала на пол, последним угольком обожгла мне губы, оставив алый, ноющий след в память о себе.  Поглаживая кончиком языка пульсирующий круг, я медленно прошелся по кабинету. Один раз. Второй. Третий. И Борель и тот незнакомец, что — то искали. Что они могли искать в доме покойника. Первый скорее всего искал деньги, вряд ли его могло интересовать еще что — то. Этот выродок был безумно жаден до денег, это явно читалось на его лице. Я ухмыльнулся, вспомнив как перекосило его лицо, когда он понял что все достанется мне. Что же до второго ночного гостя. Тут уже интереснее, ведь его интересовали не финансовые прелести этого кабинета. На всякий случай, я открыл тот ящик куда тот зашвырнул пачки. Да, они все так же разбросано лежали в нем. Я взял их, пересчитал. Да тут приличное состояние. Я не глядя засунул их в карман, все равно они и так принадлежат мне, если верить завещанию. Я снова обошел кабинет. В непонятном порыве вытаскивал книги и швырял их на стол.
Тихо тикали часы за спиной. Тик так. Тик так. Тиканье часов отмеряло мои удары сердца. Укорачивая мою жизнь еще на один тик так. Мои пальцы впились в толстую, обернутую прохладной кожей книгу. Она приятно холодила кончики пальцев. Мой указательный палец ласкового погладил корешок книги. Я будто впал в анабиоз. Дыхание замедлилось. Стук сердца будто бы практически прекратился. Мир медленно закружился вокруг меня. Ускоряя свой ритм. Я же стоял на месте все так же не дыша. Только очень редкое Тук! раздавалось в груди. Запах, сменился запах. Запах воска свече, сырой земли и … и запах смерти. Я лежу в полутемной комнате. Надо мной склонился рыдающий отец. Слезы капают с его морщинистого лица на меня. Его трясущиеся старческие руки гладят меня по голове.
- За что! За что вы отобрали его у меня! Вы проклятые боги! Вы отобрали мое единственное сокровище! Я знаю, знаю за что вы так со мной!
Его страстный шепот был мне не понятен. Я понимал не все, что он так отчаянно бормотал, то выкрикивая, то спускаясь на шепот. Я вообще не понимал что происходит. Я хотел было встать, что бы успокоить его и сказать, что я тут, что вот он я жив, здоров. Так хотелось понять, в чем он винит себя. Но я не смог и шевельнуться. Я попытался сказать слово. Но мои плотно сомкнутые губы отказывались мне повиноваться. Когда же отец упал мне на грудь рыдая, его тепло обожгло. И тут до меня дошло. Я мертв. Я умер. Отец убиваясь, все еще что — то бормотал. Ветер из приоткрытого окна ворвался без приглашения в это безоговорочное отчаяние старика, что бился почти в истерике на моей хладной груди. Ветер растрепал его седой ворох волос на голове, которые видимо он давно не расчесывал. Меня же ветер ласково потрепал по щеке, и снова исчез в окне. Я видел, что тени от свечей становятся короче, но я не мог повернуться, ни телом ни головой. Я же мертв. Отец отчаянно рыдал на моей груди.
Не знаю сколько длилось сие действие, но когда света от свечей почти не осталось, отец резко встал. Наклонился ко мне. К самому уху и прошептал:
- Прости меня, я виноват, во всем виноват только я. И теперь я знаю как все исправить.
Я видел его сгорбленную спину, удаляющуюся от меня, когда все вокруг снова завертелось. Мир снова кружил во круг меня, я же жадно хватал воздух ртом, чувствуя как сердце рьяно бьется в груди, словно желает пробить ее насквозь. Когда же все снова стало на свои места, я все так же стоял, поглаживая пальцем книгу. Мои пальцы вцепились в эту беспощадную книгу. Дрожащей рукой я вытащил ее и осел у стены на пол.
-  Шииаз ноухстуш... Шииаз ноухстуш..- принялся я шептать, едва мое дыхание вернулось ко мне.
Я все еще прерывисто дыша посмотрел на книгу. Плотная темная кожа обтягивала обложку, выглядела как новая и была тяжелой. Никаких надписей, что могли бы дать подсказку на ней не было. Глубоко вздохнув, я открыл ее. Она была пустой, за исключением непонятных иероглифов и рисунка….
Красная птица распахнувшая крылья и синие переплетенные круги под ней…