Сын

Олег был сыном богатых родителей, но в доперестроечное время, это было нужно скрывать. Не выпячивать. Ибо будут проблемы. На первый взгляд богатству не от куда взяться, но оно было. И это очень четко видели одноклассники и соседи и все вокруг. В импортных вещах, в которых щеголял Олег и его младший брат, в наличии денег, причем всегда и нередко больших, в поведении, в развязаности, в неком величии над другими. Но учился он в простой советской школе. И не соответствовал данному месту, данному сообществу. Он все время пытался показать собственное превосходство. Но в силу возвраста и отсутсвии ума получалось это грубо. Приглашал всех в кино, за свой счет. Дети шли, но все, гордость имела место быть. Девочки сторонились такое превосходство. Ну кроме парочки девчёнок, которые были падцанками, из бедных семей, и совсем не гордыми. Основной костяк девочек из культурных семей не шли на эти странные и непонятные уловки. Чем очень раздражали такого, как ему казалось, умного и прозорливого будущего молодого веловека. Но наличие денег ума человеку, тем более такому с неокрепшей психикой, не добавляло. А скорее всего даже уменьшало, сжимало серое вещество. Чем думали родители, когда давали ребенку крупную сумму денег? Не понятно. Зачем было портить собственное, горячо любимое чадо. Не поддается пониманию. И то что они сами не понимали, что творят, совсем их не оправдывает. Почему и зачем они решили испортить своего сына деньгами. Что совсем, совсем ничего не понимали? Думаю понимали. Просто не было досуг посидеть и подумать. Собственное превосходство застит глаза и темнит душу. Покрывая всё невидимой ржавчиной, которая всё вокруг обвивает и окружает и в любой момент могут рухнуть на первый взгляд очень крепкие стены, которые вчера казались оплотом, а сегодня трухой. И поэтому надо очень тонко и обьективно чувствовать соственное производство в виде семьи и беречь и созидать а не разрушать. Но видимо мама Олега была глуха и слепа в плане тонкой материи. Она жила больше своей жизнью, своими платьями, украшениями, дачей. Сыновья ушли на второй план. Они подросли и уже не требовали такого внимания как раньше, мама и решила заняться собой и своими интересами. Её саму также ростили, стала более или менее самостоятельной и в путь. Сама учись, сама старайся, сама беги, сама сражайся. Но если мама Олега выстояла в этом сумашедшем мире, то это совсем не значит, что все так могут. Многие ломают стержень не достигнув совершенноления. Она в детстве понимала избитую истину: или ты или тебя. Но с мальчиками это по другому, они слабее, и не всегда понимают суть бытия. Точнее совсем не понимают, их надо как маленьких котят учить и учить. Сидеть и часами разговаривать. Обьяснять, отвечать на вопросы. Заставлять читать много книг,  в книгах можно найти ответы на многое. Вам дано счастье иметь детей, но почему то многие мамы как собаки, извините за сравнение, 30 дней кормят щенков а дальше в свободное плаванье, также многие матери, причем с высоким интелектом, делают подобное, лет семь ростят а потом в свободное плаванье. И им совершенно все равно чем кончится самовоспитание подросших детей. Чувства отрафированны. Или же хотят отдохнуть от тяжкого бремени воспитания детей. Оправдания не уместны. Но всё же.
Утеряла бразды правления мама над Олегом. К пятнадцати годам он стал неуправляемым.  Волна наркомании в конце 80х попала как раз на неокрепшего мозгами и физически Олега. Он стал наркоманом и кроме того посадил парочку одноклассников на эту дурь. Ну что бы было не скучно. Да и шавки от него зависящие всегда нужны рядом. Почему то с наркоманией ему пришло некоторое понимание жизни. Но это было уже не то. Ум у него стал работать, но только в плане срубить денжат и размилостивить маму, а это не то, что надо пятнадцатилетнему пацану. Школа до сели давалась ему легко и непренужденно стала обузой. Он сидел на уроках осоловелый до укола шприцом и весь в эйфории после. Зачем он вообще посещал школу? Мог и не появляться, его появление было чисто формальным. Приходил без сумки, сменки и головы. Учителя ушли в тихую оборону, не замечали его присутсвия. Просто изредка с ужасом или с укором поглядывали на Олега. Олег сильно изменился, повзрослел, стал малоподвижен, всё делал как то натянуто, пропали его дорогие кросовки и одежда, на это место встали вещи из детского мира. Грязные ногти  на ругах  и отупелый взгляд пугали девочек-одноклассниц. Они дома маме рассказывали о такой быстрой перемене некогда самого красивого мальчика в классе. В школу иногда приходила мама, её вызвали за погулы Олега, и весь её вид показывал о неполном понимании угрозы навизшей над её семьей. Она реально не догоняла, а учителя не знали как сказать, цедили фразы и фильтровали базар. В итоге мама ушла так ничего и непоняв. Вечером закатила скандал за пропавшие джинсы, красовки, турецкие свитера, причем не только Олега а также брата и отца. Она не знала, что если бы проверила шкатулку с золотом, то не досчитала нескольких ювелирных изделий, которые сын унес и сменял на дозу. А вещи что пропали уже давно были также сменяны на дозу. Мама кричала в сердцах. Олег стоял очумелый. Если бы раньше, хотя бы год назад она так на него накричала, то может был бы результат, может быть, но не факт. Но теперь это бесполездное сотрясание воздуха. Но всё равно хорошо проняло Олега. Олег любил маму. Тем более мама на него почти не ругалась. И тут такое шекспировское действие. Неизгладимый след оставил этот диалог. Олег выбежал из дома и решил утопить себя в Енисее. Там все топятся,  идут на середину моста и прыгают в воду. Спастись не возможно. Подводное течение и холодные темные воды являются помощниками в этом ежесекундном безумии. Но Олег не дошел до моста, с пол пути он сел на лавочку на остановке и отдышался. Вспомнил мамино доброе лицо и папу всегда уставшего. Им не когда будет хоронить Олега. Они вечно работают. И они не заслужили хоронить своего сына. Пусть и балбеса. Олег пришел в себя, встал и пошел домой. Решил отказаться от зависимочимости. Но это оказалось не просто, на следующий день он не смог встать с постели. Сославшись на темпиратуру и головную боль. Мама оставила сына дома. Тело Олега трясло, покрывало потом, болела голова. Тело жаждало дозу. Тело могло самоуничтожиться. По крайней мере так показалось Олегу. Вытерпев до обеда, больше не мог, Олег пополз к распространителю. Пытался попросить в долг, не дали. Сел на лавочке возле школы. Мимо проходили его недавние дружки-одноклассники. Увидели своего бывшего благодетеля. Пожалели. Дали дозу. Олег ожил, появилась сила и самоуверенность. Стал опять разговаривать с пальцами веером. Бывшие дружки махнули рукой и ушли восвояси. Следующая картинка, которую помнил Олег это когда он стоял дома один и разглядывал шкатулку с золотом и думал, что выбрать. Он с отврашением откинул шкатулку, он уже клялся себе из дома ничего не тащить. Но что с ним происходит, почему он перестал себя контралировать. Почему он такой стал многоликий, неуправляемый. Олег лег и заснул. Проснулся от крика матери, она не нашла бирюзовых сирежек, которые ей достались от бабушки. Крик стоял такой, что Олег сбежал под шумок из дома. В первые секунды решил не возвращаться домой ни когда. Там его действия вскрылись. Странно, что мама заметила не сразу. Он поехал на автобусе на недостроеную дачу. На участке была бытовка. Там Олег и переночевал. О школе он не вспомнил, думал только о маме. Сколько страстей и переживаний было в душе Олега. Наркоманы тоже люди и им стыдно за проступки. Но зависимость настолько велика, что перечеркивает всё и вся. Страдания которые перенес Олег за последние сутки сопоставимы с последствиями после цунами. Но это никто не понял. Олег пошел в город, пешком, денег на дорогу у него было. В город пришел к вечеру. Подошел к квартире, там было почти тихо, иногда слышался тихий голос мамы. Успокоилась,-подумал  Олег. Как он хотел постучать в дверь... как хотел зайти, разуться, поцеловать маму...дать подзатыльник брату. Он отощел от двери, поклонился. И быстрым, самоуверенным шагом направился в сторону моста. Хватит испытывать терпение своих родителей. Хватит без толку топтать эту землю. Хватит, всё хватит. Это должно прекратиться. Сил справиться с этой ситуацией у него больше не нет. И вообще нет больше сил. Вены на руках уже умерли, а укол в пах это уже дорога смерти. Он знал про это. Это был конец. Олег сам не заметил, что стоит на мосту, на балкончике из розового мрамора. Перелез и камнем ушел под воду. Это увидел в ночи водитель грузовика. Но он был уже двадцать часов за рулём и он ещё несколько километров убеждал себя в том, что это ему показалось. Олега нашли не сразу. Вниз по течению у небольшой деревушки нашли его раздутое тело. Похоронили его как неопознанного под номером 112. Мама не подавала в розыск. Она надеялась, что он ушел на вольные хлеба. Потеря золотых украшений, а ранее денег, всхолыстнула в ней бурю ненависти и страстей. Материальное было краше для материальнозависимых родителей.
Спустя много лет мама оставшись в полном одиночестве, муж умер а младший сын женился и уехал в другой город, ждала прихода своего старшего и любимого сына Олега. Долго стояла у окна и всматривалась в силуэты мужчин и даже как ей казалось видела Олега. С возврастом зрение её оставило. И когда она видела своего старшего сына, то радовалась, что у него сейчас всё хорошо. Она уже давно научилась себя успокаивать. Или поднималось давление и сахар. Ей была нужна эта лживая правда, только благодаря ей она жила. И если бы не она, то мама ушла намного раньше. Ложь во имя спасения. Мама ушла в ночь перед великим постом. Встретили её Олег и муж. Она поняла сразу всё, в одну секунду. А в следующую секунду Олег привидился младшему брату во сне и попросил позвонить маме, которой тот не звонил несколько дней. Не дозванившись брат позвонил в полицию. Полиция вскрыла дверь и обнаружила сидящую в кресле у окна мертвую женщину.