Мишка. Вариант развития событий 2

Вокруг было темно, глаза открыть пока не получилось. Рядом копошились какие-то существа, он попробовал пошевелиться, потрогал лапой, наткнулся на что-то мягкое, оно тоже шевелилось. Ползать не умел, но почувствовав носом запах чего-то теплого и родного, напряг все силы и пополз, к животу матери, нашел сосок, и пил, пил, пил это теплое и вкусное молоко, с каждым глотком вливающее в него силы.

Он подумал, что так и проведет всю свою жизнь рядом с неизвестными ему существами, которые так же, как и он, ползли к соскам матери, чавкали рядом и пахли этим теплым и живым. Вокруг была масса непонятных звуков, где-то кто-то пищал, кто-то издавал страшный звук «му-у-у», который заставлял маленькое существо от страха подползать ближе к матери и прятать голову под ее теплым и мягким животом.

Но однажды утро началось не так, как обычно. Он проснулся и вдруг в его глазах появился свет. Щенок попробовал открыть веки, и зажмурился от яркого света, который ударил ему по глазам. Свет пробивался через щели довольно большой будки, внутри которой он разглядел шевелящихся братьев и сестер, и маму, довольно крупную дворнягу, серо-белую, с большими лапами, у живота которой лежал самый крупный щенок и усердно сосал так вкусно пахнущее молоко. Мама иногда уходила из будки, и тогда ему становилось страшно, из-за этого он заползал в самый дальний угол будки, и не вылезал оттуда. Он видел уже, как один неосторожный брат получил по носу от кота, который пришел в будку, чтобы украсть что-то из маминой еды.

Время шло, он начал выходить из будки и исследовать территорию двора вокруг их жилища. Он родился любознательным, и не трусливым, в то время, когда его братья и сестры только начали высовывать носы из будки, он уже получил по голове от огромного и страшного петуха, который, казалось, теперь всегда караулил щенков недалеко от их будки. Обладательница же страшного голоса, наоборот оказалась милой и доброй черно-белой коровой, которая всегда, опуская огромную ногу с копытом на землю, смотрела, не придавит ли она кого-то внизу. Пахло от коровы так же, как от мамы, теплом и молоком, он даже попытался дотянуться до живота и попить молока, не достал, упал, и делать этого больше не пробовал.

В доме жили два человека, большой бородатый мужик, Егор, и полная женщина, которую муж называл Полька. Было ли это имя, или национальность, было непонятно, отзывалась, и ладно. Мужику не нравилось, что у них появились щенки, и он старался, при возможности, пнуть любого из них, поэтому ему на пути попадаться не следовало.

Щенок уже начал уверенно бегать по двору, там было очень много интересного, но больше всего ему понравился лаз в курятник. В то время, когда остальные однопометники исследовали окрестность будки, не отходя от нее более чем на пару метров, он в курятнике обнаружил очень вкусную вещь – куриные яйца, и, разбивая одно из них, он не заметил, как в помещение вошел хозяин. Щенок почувствовал, как его берут за шкирку и поднимают в воздух.  – Ах ты, паразит такой, - сказал Егор, - а я уже кур в суп приготовился отправить, потому что нестись перестали. Надо тебя отселить отсюда, пока ты корову доить не научился… Он сунул щенка в мешок, завязал, вывел свой мотоцикл, сунул мешок в коляску, и увез его далеко-далеко от дома.

Привязанный на твердую проволоку к столбу щенок пытался было выкрутиться из проволоки, но она только сильнее намоталась ему на шею, и стала даже мешать дышать. Скулить и пищать было страшно, могли прийти неизвестные чудовища, поэтому он предпочел спрятаться за тот столб, к которому была привязана проволока.

Шло время, очень хотелось есть и пить, но ни воды, ни еды у него не было. Мимо ездили машины, иногда небольшие, в которых в окнах виднелись люди, иногда огромные, страшные и рычащие, людей в них видно не было, были видны только большие грязные колеса. На другой стороне дороги были дома, за заборами бегали большие собаки, иногда из дворов выходили люди, тогда он снова прятался за столб, ничего хорошего от людей он уже не ждал.

Жажда совсем замучила его, он попробовал поесть траву, которая росла за столбом, сильно обжегся крапивой, стало еще хуже, он попробовал поскулить, но пересохшее горло совсем отказалось издавать какие-либо звуки, он положил голову на лапы и попробовал заснуть. Ему снилась добрая корова, которая встала на колени и позволила ему добраться до ее вымени, откуда потекло такое теплое и вкусное, как у мамы, молоко.

- Откуда ты тут такой, - спросила его корова.  – Он попытался ей ответить, горло снова не послушалось, и он открыл глаза. Перед ним стоял человек в солдатских штанах и грязноватой рабочей куртке. На руках были резиновые перчатки, ими он держал кисть, очки в золотой оправе немного выбивались из общего внешнего вида, при этом они сползли вниз по потному носу, но поправлять их испачканными в краске перчатками мужчина не хотел.

Щенок похрипел, попытался спрятаться за столб, но понял, что подошедший, при желании, вытащит его и оттуда, снова положил голову на лапы.  Мужчина присел перед ним на корточки, снял свои грязные перчатки, и, наконец-то поправил на носу очки. Он протянул руку ладонью вверх, щенок увидел капли пота на руке и попытался их лизнуть – хоть какая-то, но вода.  – Пить хочешь? – Спросил мужчина – подожди, я сейчас. Он ушел в дом, стоявший неподалеку, за воротами дома бегали две черно-белые собаки, одна из них очень пристально, подняв воротник на шее, и вытянув хвост параллельно земле, смотрела прямо на щенка, от чего тому снова стало очень страшно, и он спрятался за столб.

Мужчина вернулся с двумя мисками, небольшими, которые покупают для щенков. - От Тигры остались, - сказал он непонятное, - она умерла прошлым летом. Он поставил одну миску перед щенком. Тот очень быстро выхлебал воду, и посмотрел на   мужчину. Мужчина, ничего не говоря, поставил перед щенком мисочку с мясным фаршем. – Ничего больше нет, - извиняющимся тоном сказал он, - а собачий корм тебе еще явно рано. Щенок моментально сожрал все, что было в миске, потом икнул, рыгнул, и его стошнило всем, что было съедено минуту назад. Он попытался было сразу съесть это снова, но мужчина взял его за шкирку и оттащил его от кучки фарша. - Тьфу, ты, - сказал он, - сколько ж ты не ел? И я дурак тоже, сунул голодающему столько еды.

Он достал из кармана ошейник, красный, красивый, надел щенку на шею, и наконец-то освободил его от той жесткой режущей проволоки, которую надел на него Егор. Привязал к ошейнику веревку, и потянул за собой.  – Извини, дружок, домой я тебя взять не могу, у меня своих двое, но сейчас я найду тебе место, по крайней мере это будет не на дороге. Он повел упирающегося щенка в сторону какого-то дома, на котором болтался флаг, ветра не было, и флаг больше напоминал цветную тряпку.  - Это -  правление, - сказал он непонятное, - договорюсь, сделаю тебе будку, и будешь ты жить рядом с начальством, глядишь, может и они тебя когда-то покормят, не все ж нам их кормить? Он усмехнулся каким-то своим мыслям. – И да, тебя же назвать как-то надо? Мужчина взял морду щенка в ладони, маленький пес повилял хвостом, ему ласка понравилась. - Морда широкая какая, - сказал мужчина, - уши круглые, цвет то ли коричневый, то ли черный. Да, ты – вылитый медведь, Мишкой тебя звать буду.

От привязал Мишку к боковому столбу какого-то сарая, сказал: - Сиди тут, потом приду покормлю. Щенок попытался избавиться от веревки и ошейника, но, видимо мужчина не первый раз имел дело с собаками, избавиться от привязи не получилось. Он попытался громко скулить, но поймал взгляд черно-белой собаки из-за ворот, она так и стояла, пристально глядя на него, вздохнул, замолк и лег, положив голову на лапы.

Он снова спал, но теперь ему не снилась корова, ему снилось, что снова пришел тот мужчина в золотых очках, взял его на поводок, и повел его домой, где есть много всякой еды, и дождь стучит только по крыше, а не так, как сейчас по голове и спине. И страшная черно-белая собака влияет хвостом и улыбается, а не держит хвост палкой, и скалит зубы, пытаясь его цапнуть.

Мимо ездили машины, но не так, как раньше, близко, и страшно рыча, а довольно далеко, даже грузовики казались уже не такими страшными как раньше. Один раз только он испугался, когда приехала большая машина, пахнувшая непонятно чем, смесью чего-то вкусного и чего-то противного, из нее выскочили два человека, и не обращая внимания на щенка, выгрузили один ящик, забрали второй и уехали. Мужчина приходил каждый день, приносил еду и воду, разговаривал с ним, все обещал принести будку, но её так и не было, и Мишка, периодически, мок под дождем, или пытался спрятаться от солнца за стенкой сарая, к которому он так и был привязан.

Через несколько дней, в доме, на котором висел флаг, началось какое-то движение. Приехала куча машин, заходили люди, все время хлопала дверь, Мишка, на всякий случай, спрятался за угол, чтобы не привлекать к себе внимание. Днем пришел мужчина в очках, покормил его, потом сделал странное, отвязал веревку, и сказал: - Пойдем со мной. Они зашли в правление, людей там уже не было. — Вот, Надежда Ивановна - сказал мужчина, - питомец мой. Домой брать его не хочу, Вы же знаете, у меня своих двое, выделите нам с Мишкой, метр квадратный, я будку поставлю, пусть живет, кормить буду я, не обеднею, и, какая-никакая охрана правления. Он усмехнулся.
 - Никакая скорее, - глядя на Мишку ответила Надежда Ивановна, - умеете Вы Игорь Сергеевич проблему себе найти. Ладно, пусть живет.

Игорь Сергеевич принес Мишке будку, сделана она была добротно, и заняла чуть больше выпрошенного квадратного метра. Внутрь он положил большую кучу сена, Мишке даже показалось, что он вернулся в материнский дом, откуда почему-то исчезла мать с братьями и сестрами. И началась у Мишки новая жизнь.

Игорь Сергеевич приносил ему еду два раза в день, не обижал, кормил дорогим собачим кормом, тем же, что и своих собак. Мишка попытался было сначала возмущаться, что за коричневые сухари ему принесли, вместо каши с мясом, но раскусил, оказалось вкусно, не хуже мяса, потом наступала сытость, и он засыпал. Иногда мужчина отстегивал ошейник, надевал другой, брал щенка на поводок. Мишка сначала упирался, не хотел идти, но потом ему понравилось, он смотрел на другие дома, в некоторых из них бесновались собаки, облаивая его, как только замечали. Он хотел было тоже погавкать, но поймал укоризненный взгляд Игоря Сергеевича, и замолчал. Зачем расстраивать хорошего человека, который спас тебя от голодной смерти?

На выходных открывалось правление. Съезжались машины, снова хлопали двери, люди заходили и выходили. Мишка лежал и смотрел, иногда повиливал хвостом, когда дети обращали на него внимание, и всегда вилял, когда в дверях появлялась Надежда Ивановна, он помнил, что именно она разрешила поставить ему будку.

Мишка в полгода был уже довольно крупным и красивым щенком, шерсть так и была черной, с небольшим бурым отливом, башка была мужской, крупной, с сильной челюстью. Игорь Сергеевич иногда любовался псом, понятно, что дворняга, но на красоту собаки порода не влияет. Он тоже привык ходить с Мишкой по всем окрестным улицам, врачи рекомендовали ему больше ходить, а просто бродить бесцельно не хотелось. Он представлял, что работает гидом для щенка, рассказывая ему об одной или другой улице, о яблонях и грушах, показывал ему ворон и голубей. Мишка слушал внимательно, казалось, он все запоминал, только иногда отвлекаясь, нюхая что-то особенно интересное, или делая свои обычные собачьи дела.

В то воскресенье, Игорь Сергеевич проспал, обычно он просыпался часов в восемь, кормил своих собак, и под их укоризненные взгляды уходил кормить Мишку.
Он вышел из двора, и уже издали увидел цепь, лежащую на земле, но собаки на ней не было. Он, ничего не понимая, дошел до будки, и увидел, что ошейник тоже лежит на земле.  – Мишка, - позвал он, понимая, что никто не отзовется, - Мишка ты где? Из глаз потекли слезы, и было чувство, что его обокрали. Понятное дело, что никаких прав на собаку у него не было, он даже не пустил щенка домой, но вспоминались Мишкины умные глаза, и слезы снова текли из глаз. Он разозлился на себя, чего теперь реветь – сам виноват, надо было взять собаку домой, вот теперь хлебай, гуляй один, рассказывай себе про ворон и голубей.

Пару часов назад к Мишке подошла пожилая женщина, очень пожилая, практически бабуля. Опасности от нее Мишка не почувствовал, поэтому, когда она подошла близко, он не только ее не укусил, а наоборот, завилял хвостом, и позволил себе взять из сухонькой руки кусок свежего батона. - Ишь какой, - сказала бабуся, - гладкий, как домашний. И берешь аккуратно, не хапаешь, как дворняги обычно.

Бабуля надела на него второй ошейник, расстегнула тот, что был на Мишке до этого, и потянула за собой: - Пойдем, дорогой, пойдем погуляем. Слово «гулять» Мишка знал хорошо, после этого Игорь Сергеевич вел его пустыми улицами в парк, где отпускал, чтобы Мишка побегал, как это собаке положено, погонял голубей и галок и принес несколько раз палку, выполняя команду «Апорт». Мишка спокойно пошел на поводке с бабусей, опасности он от нее не чувствовал, а пренебрегать лишней прогулкой не стоило.

Бабка шла хоть и медленной, но уверенной походкой, иногда поддергивая собаку, если Мишка начинал усиленно нюхать столб, к которому до этого подходили кобели, он подчинялся и шел рядом с ней, как будто гулял с ней всегда. Они прошли около километра, когда бабка свернула в маленький переулок, и остановилась у третьего двора от основной улицы. У двора были маленькие аккуратные ворота, и такая же калитка, как будто в этот двор никогда не заходили крупные мужчины, которым было бы тяжело пролезть в такой узкий проход.

Мишка уперся было, это уже не напоминало прогулки с Игорем Сергеевичем, но бабуся неожиданно твердой рукой затянула собаку во двор. Она набросила поводок на колышек, который для чего-то торчал из земли, и зычно крикнула: -  Лиза, ты где? Выйди к нам. За занавесками появилось и пропало веснушчатое лицо с бубликом из кос на затылке, и в двери показалась бабкина внучка Лиза, девочка, лет десяти, худая. С ободранными коленками, и испачканными фломастерами пальцами.

- Бабушка это кто? – Закричала она, - это наш?  - Наш, наш, - ответила бабуля – иди, поговори с ним.  – А как его зовут? – снова закричала Лиза.  – А вот как назовешь, так и будет, - ответила бабка, - иди уже познакомься. Девочка сбежала с крыльца, добежала до собаки, и, без страха, сразу начала чесать ему за ушами. Мишка от такого напора обалдел, попытался было увернуться, но столбик с поводком не дал ему это сделать, да и зачем уворачиваться, если тебя не бьют, а чешут?

Девочка отошла на пару шагов, посмотрела на него внимательно, и о чем-то задумалась.  – Бабушка! – Крикнула она, - смотри, это же вылитый лабрадор, помнишь я тебе картинку показывала?  - Помню, - откуда-то издали отозвалась бабуся, - Водоплавающий.  – Да, - снова крикнула Лиза, - охотник.

Мишка этого диалога не понимал, слова охотник и лабрадор он слышал впервые, но от девочки ничего плохого не ожидал, поэтому спокойно лежал, пристегнутый к поводку. Лиза снова пристально посмотрела на него. – Тебя же как-то назвать нужно? Как лабрадоров называют? Она задумавшись сунула палец в нос, но опомнилась и вытерла его об подол. В голову ничего не приходила, она начала вспоминать школу, что они проходили по географии, и где, собственно, этот Лабрадор находится. Вместо этого в голову пришли противные формулы по математике, настроение испортилось, и она махнула рукой: - Будешь Доби. Тем более, что похож. Она недавно прочитала книжку про Гарри Поттера, и персонаж Доби ей очень понравился, он был одновременно и жалкий, и хитрый, и умный, и недалекий. - Доби, ко мне! – Позвала она собаку. Мишка понял, что она зовет его, подумал: «Доби, так Доби, лишь бы кормили», и, повиливая хвостом, сделал два шага к Лизе.

Лиза давно мечтала о собаке, причем ей во сне приходили лабрадоры и бульдоги, фокстерьеры и овчарки, ее мечта иметь собаку не имела конкретного образа, собака в ее мечтах имела 4 лапы, морду и уши, все остальное не имело значения. Мишка отлично вписался в сложившийся образ, и теперь Лиза после школы летела домой на крыльях, чтобы побольше времени проводить с любимым щенком, который по размеру и величине зубов походил уже на взрослую и немаленькую собаку.

Конечно, несмотря на то, что бабушка ворчала, посадить Мишку, точнее теперь это был Доби, на цепь Лиза не разрешила, и жил пес теперь в предбаннике избы, спал на теплом половике, и, когда Лиза обедала или ужинала, сидел рядом, преданно заглядывая в глаза, и ждал, когда читающая за едой девочка уронит кусок чего-нибудь вкусного на пол.

Лиза читала книжки по дрессировке, и начала учить Мишку (он в душе был все-таки Мишкой, как его не назови) основам дрессировки, все эти команды: сидеть, лежать. Мишке занятия очень нравились, как поощрение Лиза давала ему кусочки вкусной колбасы, которую в обычной жизни ему никто не давал. Он с радостью выполнял все, что от него хотела Лиза, он вообще был сообразительной собакой, ходил ровно на поводке, и Лиза стала выходить с ним за ворота двора. Он радостно топал с ней рядом, иногда отвлекаясь на метки других кобелей у столбов, или поворачиваясь в сторону наиболее бесстрашных кошек.

Лиза с ним чувствовала себя в полной безопасности, ходила в дальний парк, который стоило бы назвать лесом, но он, почему-то носил название Парка Тридцатилетия Победы. В это парке было множество тропинок, и множество мест, где были следы от костров, люди часто приходили туда на пикники.

В день, который Лиза запомнила надолго, они ушли с Мишкой слишком глубоко в этот парк, или лес, она даже подумала, что здесь можно и заблудиться, но она увидела костер, и решила подойти к нему, чтобы спросить про дорогу. У костра сидело четыре паренька, лет по четырнадцать-пятнадцать, один жарил хлеб на палочке над костром, и запах этого хлеба заставил Лизу сглотнуть, она завтракала довольно давно и успела проголодаться.

- Здравствуйте, ребята, - сказала Лиза, - не подскажете, как выйти на дорогу в сторону поселка? Она назвала название их поселка, и один из пацанов сказал: - Сейчас объясню. Ты есть не хочешь? Лиза сглотнула слюну и кивнула. Парень, который жарил хлеб, протянул ей кусок и стакан с чем-то желтым. Лиза глотнула из стакана, и тут же с отвращением выплюнула, в стакане оказалось пиво. Пацаны радостно заржали и чокнулись такими же стаканами.

- Вы дорогу-то покажете? – Спросила Лиза. – Сейчас покажем, - ответил один из пацанов, курносый, с веснушками и какими-то шальными глазами. Он подошел к Лизе, бесцеремонно взял ее за руку и сильно сжал. – Отпусти, - крикнула Лиза, на глазах которой выступили слезы. Мишка же, как только Лиза вскрикнула, молча прыгнул и вцепился в руку, которой парень попытался сжать плечо девушки. – Отзови пса, - заорал он, - Больно, черт, отзови!  - Доби, Доби, фу, нельзя – крикнула девочка. Мишка так же молча отпустил руку парня и молча стал рассматривать остальных, думая, от кого из них может прийти угроза. Однако, воющий конопатый парень оказался достаточным аргументом остальным, чтобы они не подходили. Мальчик, который жарил хлеб сказал: - Покажу дорогу, если пса уберешь. Мишка сел рядом с Лизой, пацан, опасливо глядя на собаку, пошел вперед, в сторону большой дороги, ведущей к поселку.

Лиза шла домой, в голове роилось разное, но одно было ей понятно, пес спас её от какой-то большой беды, она впервые почувствовала, насколько Доби ей нужен, не просто, как друг, а как большой и сильный защитник. Она остановилась, присела рядом с собакой, обняла его за шею, и прошептала: - Доби, спасибо. Пес лизнул её в нос, и они потопали домой. Бабушке она решила ничего не рассказывать, чтобы им не запретили прогулки в парк.

Лиза продолжила обучение с собакой, залезла в интернет, и нашла там интересное занятие, которое называлось «Собачий фристайл», т. е. танцы с собаками. Мишке очень понравилось танцевать с Лизой, он с удовольствием кружился вокруг нее, подпрыгивал на приличную высоту. Они уже выступали в школе на новогоднем вечере, где Мишка стал почти самой главной звездой, чуть не отодвинув в сторону Деда Мороза.

Шли годы, Лиза заканчивала школу, Мишка уже забыл, что когда-то носил эту кличку, заматерел, обленился, только Фристайл заставлял его двигаться так же, как несколько лет назад, быстро и резко. Шло последнее Лизино лето в школе, трехмесячные каникулы, которые, впрочем, благодаря бабуле, были загружены полевыми работами. «Июль – год кормит», не уставала повторять бабуся, а Лизины ладони напоминали траки трактора, такие же грубые и шершавые от лопаты и тяпки.

В соседний дом заехали городские. В их поселок часто приезжали отдыхающие из Москвы, поселок находился всего в ста пятидесяти километрах от столицы, через него протекала широкая Ока, и многие приезжали половить в ней рыбу, и попить свежего парного молока. Приехавшие были обычной семьей, мужчина, который постоянно ходил в подтяжках, даже если на нем не было даже майки, женщина с короткими темными волосами, стройная, высокая, казалось она была директором школы, не меньше, и их сын, оболтус лет семнадцати, в очках, худой, высокий, но очень нескладный, как Буратино. Лиза один раз видела, как он упал, споткнувшись, не догадался даже выставить руки вперед, и ходил потом с глубокой царапиной на носу.

Лиза, работая в огороде, картошка ждать не могла, ее следовало окучить, наблюдала исподтишка за приезжими, её многое удивляло: и эти вечные подтяжки, и то, что она не видела женщину с ненакрашенными губами. Доби лежал рядом, зевал, иногда пытался поймать зубами наиболее наглого овода, который вознамерился попить его крови, иногда бегал к воротам, посмотреть не лезет ли кто к ним во двор. Никто не лез, он снова возвращался к Лизе, и ложился на свежую землю в ложбинке окученного картофеля.

Вдруг, он побежал к воротам, и один раз гавкнул. Это означало, что у ворот кто-то стоит, но опасности не представляет. Лиза сняла перчатки, и пошла к воротам, за которыми стояла женщина, приехавшая в соседний дом.  – Здравствуйте, - начала женщина, - скажите, пожалуйста, Вы яйца не продаете? – Продаем, - ответила Лиза, заходите. – А собака не укусит? – опасливо спросила женщина. – Нет, что Вы, - засмеялась Лиза, - он воспитанный и цирковой у меня. – Как это цирковой? – удивилась женщина. – Сейчас покажу, - ответила Лиза, - яйца только принесу.

Она сбегала в курятник, собрала десяток еще теплых яиц, сложила их в мисочку, зашла в дом и взяла старенький магнитофон, который бабуля подарила ей на 12-летие, и он уже четыре года верой и правдой ей служил. Выйдя на крыльцо, она удивилась тому, что Доби лежал пузом вверх, а городская женщина чесала ему живот. Пес радостно жмурился и даже подергивал лапами. – Меня Лиза зовут, - сказала девушка, - как это Вы мою собаку так обработали?  - Инесса Сергеевна, - представилась женщина, - я, вообще говоря, кинолог, специалист по собакам. Интересная у тебя дворняга, очень красивая, где-то там, похоже, погулял лабрадор, а может и кавказец, больно уж он у тебя крупный. Так что ты про цирк говорила?

Лиза нажала кнопку Play на магнитофоне, зазвучала песня, которую Доби очень хорошо знал, танцевали с ним они давно, и он соскучился по этому веселому занятию. Танец у них получился очень заводным, Лиза тоже давно не танцевала с собакой, картошка летом важнее. Инесса Сергеевна внимательно смотрела на их танец, её глаза все сильнее и сильнее расширялись. Песня кончилась. – Понравилось Вам? – спросила Лиза. – А кто вас учил? – вопросом на вопрос ответила женщина. – Да, сами и учились, смотрели видео и учились, - ответила девушка. – Понравилось, не то слово, - медленно сказала Инесса Сергеевна, - вам надо ехать в Москву, на большую собачью выставку и участвовать там в конкурсе. Доработать чуть-чуть, и - вперед.

Лизу окатило потом. В Москву? Выступать? Она посмотрела на Инессу Сергеевну: - Вы шутите? Где я и где Москва? - Никаких шуток, - ответила женщина, - Мы тут еще месяц, порепетируешь под моим наблюдением, выберем костюм, и приедешь, я тебя встречу.

Месяц пролетел очень быстро. Несмотря на ворчание бабули про работы в огороде, каждый вечер Лиза и Доби танцевали до упаду, Инесса Сергеевна внимательно наблюдала за ними, делая иногда поправки и замечания. В один вечер она принесла платье, блестящее, длинное, попросила Лизу надеть. Лиза долго сопротивлялась, но, наконец натянула на себя впервые такое красивое платье. Инесса Сергеевна не дала ей посмотреться в зеркало, взяла ножницы и отхватила платье выше колен. – Такие ноги прятать грех, - произнесла она. Обернись. Лиза повернула голову, и увидела в зеркале красивую рыжую девушку в блестящем коротком платье. Ей подумалось, что она похожа на героиню старого, старого фильма «Цирк», не хватало только цилиндра, о чем она и сказала Инессе Сергеевне. – Точно! – Сказала женщина, — вот и сценический образ. Еще цилиндр и готово.

Большая собачья выставка была в Москве в ноябре. Муж Инессы Сергеевны приехал за Лизой и Доби на своем большом джипе, забрал их, и не обращая внимания на причитания бабули они поехали в Москву. Выставка поразила Лизу размахом, такого количества людей и собак она не видела никогда. Доби тоже поначалу обалдел от лая и писка, доносившихся со всех сторон, но он был умной собакой, и решил не обращать внимание на все это вокруг. Он чувствовал, что Лиза и так очень нервничает, и решил не добавлять ей хлопот.

Они выступали пятыми. Лиза не запомнила, кто был перед ними, ее трясло и колотило, но потом она посмотрела на совершенно спокойного Доби, и сказала: - Ну что, не зря же мы сюда приехали? Ей показалось, что пес спокойно кивнул, и они вышли на манеж. Стояла гробовая тишина, и вдруг заиграла та музыка, под которую они репетировали свой танец. Лиза чуть замешкалась, но пес дернул поводок, и они начали свой танец. Лиза танцевала, боясь ошибиться, но она видела, как уверена собака, как он точно выполняет все то, что они столько тренировали, и она успокоилась, и начала танцевать, используя все возможности своего молодого гибкого тела.

Музыка закончилась, Лиза и Доби замерли в последней стойке, в зале стояла гробовая тишина. У Лизы из глаз потекли слезы, неужели никому это не понравилось? И вдруг один человек крикнул: - Браво! И зал как прорвало: - Браво, браво, - кричали мужчины и женщины, дети и старики.  Лизу трясло, но она сделала реверанс, и краем глаза увидела, что пес постарался повторить ее движение, хотя она с ним никогда это не репетировала.

Она ехала домой с огромным кубком за первое место, с денежным призом, с мешком корма для Доби, который не пробовал собачий корм еще с того времени, когда жил с Игорем Сергеевичем.

Шло время, Лиза поступила в институт на ветеринара, ей пришлось уехать и оставить собаку на попечение бабули. Но при малейшей возможности, она летела назад в свой поселок, чтобы увидеть своего любимого пса, который был уже совершенно взрослым, если не сказать пожилым, но до сих пор четко выполнял задачи по охране их маленького дома и его обитательницы, сухонькой пожилой бабули.

Лиза распределилась в свой родной поселок ветеринаром. И, приехав домой, и расцеловав бабулю, развернула большой сверток из одеяла, и достала оттуда маленького толстолапого щенка.  – Доби, это теперь твой друг, знакомься. Щенок увидел большого пса, напрудил лужу, Доби подошел к нему, лизнул, боднул, щенок не удержался на лапах и упал. Пес, виляя хвостом, подошел к сидящей Лизе, и положил лобастую голову ей на колени. Хозяйка наконец-то вернулась.



Калининград, ноябрь 2023