ТЕСТ

ЗА ДЕНЬ ДО БЕССМЕРТИЯ

Серво был переполнен радостью по самые уши, макушку и даже выше, и будь его радость видимой и осязаемой, пылал бы, наверное, как факел! «Я Серво!», – гонял он в мыслях одну и ту же фразу в разных интерпретациях, – «Отныне, я Серво! Прямо с завтрашнего дня и на веки вечные! И не фигура речи эти «веки», а так теперь и будет, будет, будет!!! Я — Серво!»
Он даже подпрыгнул на ходу и подмигнул в уставленную на него камеру наблюдения. Ничего, теперь можно. Теперь это не то, что в первый раз, когда он тут даже не шёл, а робко перемещался, боясь лишний раз вдохнуть. Но это было тогда. А теперь он другой. Не настолько, конечно, чтобы вслух уже представляться: «Я Серво», но другой. Определённо другой!

Серво — производная от Серого Волка. Так его звали в школе, потому что Волков и потому что Сергей, а ещё потому, что, подражая Бессмертным, все они тогда выдумывали себе новые имена, не привязанные ни к какому времени, ни к какой стране, расе, эпохе, а просто универсальные имена, почти безликие в этой своей универсальности, и мечтали, как, достигнув сорокалетнего возраста, побегут подавать заявления в институт Парена!
Никто и подумать не мог, что пройдёт всего каких-то пять, шесть лет, и высшее руководство института снизит возрастную планку подачи заявлений так, что, не дожидаясь сорокалетнего рубежа, и те, кому сравнялось двадцать пять, получат возможность пройти тест, а потом — заветный микроконтроллер в мозги и вот оно - бессмертие на те самые веки вечные! И Серво был счастлив, потому что в удачном прохождении теста ни минуты не сомневался, но жить вечно лучше всё-таки молодым, тогда как сорок лет казались ему почти старостью. А самое главное, сегодня его записали в тестовую команду уже под именем Серво, а это, что ни говори, почти знак отличия! Как первая ступень на выбранном пути, потому что в школе можно было выдумывать что угодно, какие угодно имена, но это были всего лишь прозвища, а сегодня, когда на официальном бланке его записали, как Серво, это стало Именем Бессмертного!
На стоянке у входа он без особого труда разыскал свой скейтборд, полыхающий флуоресцентными разводами на тейле, на ходу проговорил в smartwatch, что можно снять защитное поле, и покатил по улицам, ловко маневрируя в регуляре между несущимися параллельно с ним гироскутерами, старыми двухколёсными, новомодными одноколёсными велосипедами и такими же, как он, скейтбордистами.
Такими же? Да нет. Теперь уже нет! Вокруг него и дальше по всей Земле шли, ехали, стояли, сидели, или лежали, короче, жили люди, либо не верящие, либо ещё не доросшие, либо подававшие заявку, но получившие отказ. А он - Серый Волк-одиночка и верил, и дорос, и попросился в сонм полубогов, и ему не отказали!
Было от чего впасть в эйфорию!
Серво сделал разворот к своему дому почти на автомате. У подъезда, как водится, традиционный фронтсайд. Но тоже - без энтузиазма, скорее, как ритуал прошедшего времени, вроде обязательного сигнала у входной двери о том, что он уже прибыл. Потом загнал фанеру в свой персональный отсек возле лифта и как раз успел заскочить в раскрывшуюся кабину, которую бабушка с дедом, как и всегда, заботливо ему спустили.
- Допущен! Теперь я Серво! – радостно сообщил он зеркалу на стене.
И получил в ответ широкую улыбку своего отражения.
- Допустили! – заорал он и на пороге квартиры стоящим в ожидании деду с
бабушкой. – Завтра велели прямо с утра явиться в институт, месяц на прохождение теста и всё!
Бабушка охнула, всплеснула руками, а дед ожидаемо поджал губы.
- Всё? А что всё-то? – спросил он в своей обычной сварливой манере. – Станешь превращаться в такое же бесчувственное бревно, как все эти ваши бессмертные.
- А ты их видел? – сердито покосилась на деда бабушка.
- Их никто не видел, а вот я за свои восемьдесят пять столько повидал, что кой- чего соображаю и так.
Он развернулся, стукнув палкой об пол сильнее обычного, и пошёл в кухню, откуда тут же закричал, что голоден, что давным-давно пора обедать, и, что от чего, чего, а от голода умирать не намерен.
- Не обращай внимания, – шепнула бабушка, пригибая к себе голову Серво и целуя его в лоб. – Он очень за тебя переживал и сейчас рад, просто показывать этого не умеет. Пошли за стол, я вкусненькое приготовила, только руки помой.
Серво заскочил в ванную, сунул руки под воду и вдруг подумал, что когда-нибудь ничего этого в его жизни не будет. Ни бабушки с её вкусненьким, ни вечно ворчащего деда. А потом не станет и этого дома и, может быть, города, страны. Он же будет наблюдать за всем этим, и неужели же безо всяких чувств?!
Но опасные мысли следовало отогнать. Сейчас попытаться получить бессмертие может каждый желающий, а уж деду с его заслугами и бабушке, которой вот-вот исполнится восемьдесят, даже тест проходить не придётся. Великий Парен ещё на самой заре своего бессмертия непреложным законом постановил, что двери института всегда будут открыты любому, перешагнувшему восьмидесятилетний рубеж! Дескать, их жизненный опыт и их память — бесценные кладовые, и каждого долгожителя, помнившего былые времена, нужно беречь, чтобы памятное ему не ушло в слова в книгах, которые можно пробежать глазами, не задумываясь, не свалилось в паутину инета, или, хуже того, в забвение. Они должны стать великими учителями, разум которых уже отшлифован временем, как драгоценный природный камень, где микроконтроллер станет всего лишь огранщиком.
Однако, нынешние старики что-то не строились в очередь перед институтом. Не верили в бессмертие. И убедить их просто словами возможности не представлялось. Дед сразу заявлял: «Не хватало ещё, чтобы сопливый внучок меня жизни учил!», и этим всё заканчивалось. А бабушка только улыбалась: «Сам подумай, Серёжечка, куда ж я без деда?».
Но ничего, вот Серво пройдёт тест, получит микроконтроллер и всё им объяснит. Перестроенный мозг найдёт пути решения этой проблемы, так что, чёрт с ним, с домом, с городом и даже со страной! Главное, чтобы в любом другом доме он мог вечно слышать дедово ворчание, бабушкину утреннюю возню на кухне и вот этот запах только что испечённого пирога, который уже просочился в ванную.
Серво решительно закрыл воду.
- Шиш я дам вам умереть, – сказал он, отряхивая руки и по детской привычке вытирая их о штаны. – Вечность, это, в конце концов, жутко интересно!

***
Родители Серво ушли из жизни рано. Он их и не помнил. Дед всё время говорил, что «то поколение» выросло на дурной почве времени смутного и бестолкового. Миропорядок, складывавшийся чёрт знает сколько тысяч лет и казавшийся вполне себе устойчивым, вдруг начал осыпаться, как хлипкая кирпичная стенка, и человечество, словно некая планета, затеялось менять полюса своего мировоззрения. И не было ничего удивительного в том, что поколение, на чью долю выпал период самых жёстких метаний от старого к кардинально новому, даже вопреки здравому смыслу и собственной природе, оказалось в мутном болоте депрессивного бездействия.
Мать Серво, родив сына, так и не поняла, для чего это сделала. Она покорно позволила себе опуститься на самое дно депрессии, где дальнейшее существование не имело уже никакого смысла, и тихо ушла, оставив мужу, вместе с сыном, свою же тоску и непонимание того, ради чего они вообще приходили в этот мир. Само собой, отец последовал за матерью очень скоро.
«Он просто не смог пережить разлуку с любимой», – вздыхая, поясняла романтичная бабушка. Дед же, напротив, считал, что мать с отцом не знали даже любви.
- Мы виноваты, – ворчал он, когда Серво уже подрос и, по мнению деда всё должен был понимать правильно. – Нельзя быть только потребителем. А мы сами такими едва не стали и детей не уберегли. Информация, техника, технический прогресс, политика эта чёртова! Они всего обожрались и лопнули! И если мы не сумеем спасти и вас, все вымрем.
При последних словах дед обычно выставлял длинный и немного корявый указательный палец прямо в нос маленького Серёжи. Тот страшно пугался, замирал с туповатым выражением на лице, потому что не знал, как нужно реагировать на дедовы слова, а дед серчал ещё больше и тряс своим страшным пальцем, с ожесточением бормоча:
- Нет, нет, с таким лицом я тебе жить не позволю! Я тебя научу любить жизнь, а не её отходы!
И, судя по всему, научил.
Хотя, возможно, тут просто много чего сошлось. Человечество, неудобно поворочавшись между полюсами собственных убеждений, пришло, видимо, к тем же выводам, что и дед, потому что всё на свете вдруг стало склоняться в сторону какой-то почти патологической честности и тотальной любви к духовному.
Во главу угла было поставлено ДЕЛО! И всеобщее здоровье.
И сразу, как грибы после дождя, полезли на свет всевозможные открытия, либо спрятанные когда-то под сукно крупными корпорациями, не желавшими терять доходы из-за их внедрения, либо замороженные на корню из-за полной непригодности в военно- промышленном производстве, или в том, что могло принести мгновенный доход. Забота об экологии мощным фронтом теснила пустое славословие о необходимости наращивать вооружение, и вчерашние ядерные державы, стыдливо поджав хвосты, наперебой стремились перещеголять друг друга в очистке своих городов от любого рода загрязнений.
- Соскучились! – почти злорадствовал дед. – По нормальному, человеческому соскучились! Этак, глядишь, и до ста лет жить начнём. А там, может, и того дольше.
И маленький Серёжа как-то сразу и очень прочно усвоил, что долгая жизнь есть величайшее благо. Поэтому, когда великий Парен сделал своё открытие и предложил людям бессмертие, десятилетний мальчик принял его всем сердцем и всей душой, определив конечной целью своих будущих, тогда ещё сорока лет, получение заветного микроконтроллера!

Суть открытия Парена была проста. Изучая механизм обновления клеток, он обнаружил ряд закономерностей, по которым смог вывести общий алгоритм и на его основе создать микроконтроллер, способный позитивно регулировать процесс. То есть, если говорить проще, клетка, получая в процессе существования некую информацию, как бы сортирует её и переносит в обновлённое состояние лишь самые устойчивые позиции. И если человек без конца повторяет про себя: «Ох, я болван!», или «идиот», «кретин», «тупица», то мозг, уловив частоту повторов, рассылает информацию соответствующим органам, как директиву. Поэтому, естественно предположить, что, когда все клетки организма окончательно обновятся, человек будет на полпути к тому, чтобы стать абсолютным болваном и тупицей, поскольку именно эта информация приобретёт значение базовой, и любая новая при сортировке будет оставлена, или удалена по признаку совместимости с ней.
Само собой, с тем же успехом можно было убеждать себя и в собственной гениальности и, рано или поздно, достичь результатов, во многом превосходящих те, что ожидались от заложенных воспитанием и образованием возможностей. А отсюда естественным путём напрашивался и другой вывод: человек, в буквальном смысле, может создать себя сам! Причём, не в какой-то узкой области, а во всём, в чём только захочет, от суперспособностей, до невянущей красоты и молодости, абсолютного здоровья и возможного бессмертия! Надо было только получать сплошной позитивный импульс в нужной области, как от собственных мыслей, так и ото всего, что окружает. И не месяц, не два, а лет десять, если не больше, в чём и заключался самый главный подвох.
О хорошем думать всегда приятно, но крайне сложно думать об этом постоянно.
Мысли, чтобы развиваться, нужно иметь две ноги. Развилку выбора! Плюс и минус, выбирая между которыми она станет двигаться дальше, и позитив тут становится позитивом только в том случае, когда оттенён чем-то негативным. Но проблема в том, что, если взять условно усреднённого человека, то оказавшись в темноте он худо-бедно, стремится к свету, а оказавшись в плену депрессивных мыслей, далеко не всегда готов из них выбираться, находя особое удовольствие в жалении самого себя.

Вот эту-то проблему Парену и удалось решить с помощью микроконтроллера!
Крошечный прибор блокировал дурные мысли и эмоции, постепенно приучая человека «впитывать» только радостное и доброе. И уже первые испытания на энтузиастах, помогавших учёному, дали хороший процент очевидных положительных результатов. Однако нужного результата приходилось ждать несколько месяцев, что отпугивало обывателей, ни во что просто так не верящих и не желающих рисковать. К тому же, начало деятельности учёного, тогда ещё просто Андрея Владимировича Свечина, совпало с самым расцветом того смутного времени, которое породило «поколение депрессивных», и многие потом говорили, что этим и обусловлен возрастной ценз «после сорока», установленный Пареном сразу после открытия своего института. Дескать, если перешагнули сорокалетний рубеж, значит, выжили, значит, что-то поняли, значит готовы принять жизнь с её лучшей стороны!

Первая настоящая удача пришла после того, как в область всеобщего потребления валом повалили те самые замороженные или припрятанные открытия. За каких-то пять, шесть лет прорыв в узком фарватере здравоохранения случился такой, что вот-вот должно было смыться в небытие почти всё, что прежде считалось смертельным и неизлечимым. Парену тогда хватило всего пары лет, чтобы отжать из потока информации необходимые составляющие для своего нового микроконтроллера, действие которого заметно ускорилось. Новинка мгновенно вытеснила всю пластическую хирургию, замену больных органов на выращенные в лаборатории или распечатанные, а также весь бред про внедрение мозга в роботизированное тело, крионику и опасные генные модификации.
Очень помогло то, что первой испытуемой вызвалась быть некая «звезда», известная всему миру, как невероятная красавица, но с годами, неизбежно увядшая и, при этом, смертельно боявшаяся всякой «резни» по лицу и телу. Со словами: «Я ничего не теряю», она подписала все нужные бумаги и позволила вживить себе микроконтроллер, без особой надежды цепляясь за этот свой последний шанс.
Результат потряс даже самого Парена. Себе он, конечно, вживил микроконтролер первому, чтобы убедиться в его безболезненном и безопасном использовании. Но за всеми заботами и хлопотами человек, не привыкший смотреться в зеркало при каждой возможности, вряд ли замечал в себе быстрые перемены. Зато женщина, главной заботой почитавшая заботу о собственной внешности, сразу заметила, как стремительно истаяли морщины, пигментные пятна и желтизна белков в глазах. Просыпаясь утром, она первым делом кидалась к зеркалу, выискивая новые радости. А те, усиленные контролером, превратили её жизнь в апартаментах института в один сплошной праздник!
Через полгода, сияя обновлённой красотой, эта дама показалась всему миру, и ещё полгода ушло на попытки злопыхателей и завистниц всех мастей доказать, что всё это грим, работа хирургов, оптическая иллюзия или вообще не она! Но тщетно. Рядом с помолодевшей дивой вскоре появился и сам изобретатель, чей вид, всем знавшим его прежде, ясно давал понять — метод работает!
И потянулись бесконечные потоки страждущих. Короткое обследование, чтобы выявить зону проблемы и - пожалуйста, вот вам заветный жетон на получение микроконтролера!
«Я хочу видеть человечество молодым, здоровым и счастливым, – говорил Свечин во всех интервью. – А конечная цель проекта дать бессмертие всем достойным того, чтобы жить вечно. Я уже рядом, совсем близко, мне нужно лишь кое в чём убедиться»
Ради усовершенствования микроконтроллера он и уехал куда-то на целый год. Уехал тайно, так и не сказав никому, куда. А когда вернулся объявил, что отныне именоваться будет Пареном, что устройство своё довёл-таки до совершенства и готов предложить бессмертие, но не всем подряд, а только тем, кто пройдёт тест в стенах его института. И случилось это как раз в тот день, когда Серёже Волкову сравнялось одиннадцать лет!

***
Ранним утром дорога до института почти пуста, кати себе с полным удовольствием. И на стоянке, можно сказать, никого. Пара велосипедов, чей-то очень недурной скейт и поодаль пижонский ретро-автомобиль, то ли на удивление крутая стилизация, то ли переделка старого оригинала в «экологию», но всё равно, круто.
У входа обнаружился идентификатор сделанный под миловидную даму. Сейчас всё стараются очеловечить, хотя многие называют подобные идентификаторы кичем. Но здесь он к месту, так как является портретом той самой первой испытательницы микроконтроллера.
- Скажите, пожалуйста, ваше имя, – произносит дама механически вежливо.
- Серво!
Он сейчас страшно волнуется. Говорит с той долей безразличия, которая особенно
подчёркивает важность его имени!
- Вас ожидают на восьмом этаже, – курлычет дама-идентификатор и даже делает
приглашающий жест.
«Я знаю!», – мысленно восклицает Серво. – «Знаю! Знаю!»
Восьмой этаж — этаж бессмертия! Он выделяется изо всего здания даже своей
планировкой. Петля бесконечности. Пара длинных пересекающихся коридоров и полукружья кабинетов. Сколько раз, проезжая мимо, он смотрел на окна этих кабинетов и пытался представить себе бессмертных — этих идеальных, совершенных людей, которых новая модель микроконтроллера превратила в абсолютных гениев, где высокий дух настолько господствует над телом, что это уже Космос! Бесконечность! Бессмертие!!!
Их не видел никто. Но теперь, наконец-то... Серво даже зажмурился. Ведь не может же такого быть, чтобы бессмертные тоже друг друга не знали!
Он благоговейно вошёл в просторный холл, острым клыком возносящийся на высоту семи этажей, и подождал, когда раскроются двери лифта. Таких клыков-холлов в здании было восемь — каждый, как отдельный вход на этаж. Первый и второй занимали технические службы, пресс-центр и центр социальных связей по сети; на четвёртом располагалась администрация, на пятом и шестом - самых востребованных - проходили тестирование те, кто желал получить микроконтроллер первого поколения, и там же получали. Что находилось на седьмом не знал никто, но про самый недоступный восьмой было известно, что с одной его стороны располагались личные апартаменты и рабочий кабинет Парена, а с другой, как раз и тестировали избранных, готовых получить бессмертие!

Серво вышел из лифта на негнущихся ногах. Осмотрелся в поисках чего-то, что подскажет, куда идти дальше, но увидел лишь длинный светлый коридор и парня в кепке, с рюкзаком, сидевшего на корточках возле стены.
- Привет, – сказал ему Серво.
Парень молча кивнул, скосил глаза, и стало видно, что его правый глаз прикрыт биомонитором, а левая рука одета в «лопату» – силиконовый рукав с клавиатурой на ладони.
- На тест? – спросил парень.
И, не дожидаясь ответа, поднялся, протягивая руку для приветствия.
- Сан.
- Серво.
Парень на мгновенье замер, прикрыл правый глаз, словно пробовал что-то на вкус, потом покачал головой.
- Не, не звучит.
- Что не звучит? – спросил Серво.
- Твоё новое имя. В обычной жизни как звался?
- Сергей. Сергей Волков.
- Ага... Думаю, «Волс» подошло бы лучше.
Серво почему-то обиделся.
- Я сократил от «Серого Волка», – сказал он холодно. – Школьное прозвище.
- А-а-а, – безразлично протянул парень. – Тогда, ладно.
Он снова опустился на корточки, поправил монитор перед глазом и слегка стукнул
пальцем правой руки в ладонь левой.
Серво немного подождал, но, видя, что этот Сан и не думает ничего больше говорить, спросил сам, стараясь придать голосу как можно меньше заинтересованности:
- Мне нужно куда-то идти?
- Почему только тебе? – не отрываясь от монитора, ответил парень. – Я тоже
прохожу тест.
- Правда?
Серво еле скрыл разочарование. Но, с другой стороны, а что он хотел? На пятый этаж института каждый день прибывают тысячи соискателей, глупо думать, что выбрали только его одного.
- Тогда, почему ты тут сидишь? – спросил он. – Ещё кто-то должен прийти?
- Я знаю не больше твоего, – медленно и задумчиво ответил Сан, куда больше увлечённый тем, что видел на мониторе, чем происходящим рядом.
Серво тоже присел.
- Я тебе мешаю?
- Нисколько.
Сан пробежал пальцами по ладони и сдвинул свой монитор на лоб.
- Просто кое-что дочитал и теперь готов поговорить, хотя, сразу предупреждаю,
про тест не знаю ничего. И про то, сколько нас тут будет, тоже.
- Я уже понял, – кивнул Серво.
Он как раз собирался расспросить про «лопату», потому что одно время сам ужасно
хотел такую же, но не успел. Двери лифта раскрылись, и в коридор вышли сразу двое: некрасивая девушка лет двадцати в полицейской форме и мужчина неопределённого возраста с искусственной рукой. Судя по тому, что рука была распечатана на био-принтере, а более всего, по тому, КАК это было сделано, мужчине не могло быть меньше пятидесяти, хотя выглядел он на все возраста сразу — от тридцати до семидесяти, а если ещё и с контроллером первого поколения, то ему могло быть и под сотню.
- Здравствуйте, – баритоном сказал мужчина. – Все на тест?
- Конечно, на тест, – фыркнула девушка. – Кто сюда пустит посторонних?
- И куда нам теперь? – спросил мужчина, глядя, почему-то на Серво. Тот пожал плечами, давая понять, что не знает.
- Ну, класс! – воскликнула девушка. – Не знают куда идти и сидят тут,
неизвестно чего ждут.
Серво и Сан поднялись.
- Мы знакомились, – сказал Сан. – Если оба удачно пройдём тест, глупо не знать имени того, с кем будешь потом сталкиваться целую вечность.
Девушка снова фыркнула, однако, довольно бесцеремонно осмотрев обоих, протянула руку и представилась:
- Аффа. А вас как зовут?
Парень первым ответил на рукопожатие.
- Я Сан, а он, к сожалению, Серво.
- Почему «к сожалению»?
- Потому что не звучит.
- Нормальное имя, – вмешался мужчина. – Я Сельв.
- Тоже не очень, – поморщился Сан. – А вот Аффа мне нравится. Ты откуда?
Девушка сунула руки в карманы и безо всякого кокетства отрезала:
- Секрет. Вам достаточно знать только то, что свой допуск к тесту я честно
заслужила.
- Честно ли, – усмехнулся Сан. – Из честного секрета не делают.
- Тогда скажи первым, ты здесь откуда?
Вместо ответа парень снова опустил монитор, пощёлкал пальцами по ладони «лопаты», после чего у всех троих зазвонили телефоны. Серво выхватил свой первым и, рассмотрев сообщение, изумлённо вытаращил на Сана глаза.
- «Бизард»? – выговорил он с придыханием. – Ты написал исследование «Бизард»?! Спираль разума! Алгоритм всех открытий и достижений человечества, как прошедших, так и будущих! На столетия вперёд! Так ты же гений, и всё это.., всё это...
Серво запнулся, не находя слов, но Аффа, убирая свой телефон, закончила фразу, без особого, впрочем, восторга:
- Круто. Хотя непонятно, откуда ты знаешь мой телефон.
- Из заявки на тестирование. Ты же заносила туда все свои данные, а у моей «лопаты» есть датчик распознавания речи. Как только вы назвали свои новые имена, сведения о вас тут же были мне пересланы.
- Выходит, любой может всё о нас узнать? – спросил мужчина, делаясь строгим.
- Любой не может, только я, – ответил Сан. – Но почему так, уж простите, будет пока моим секретом, к тесту отношения не имеющим.
- Ладно, – сказала Аффа, – думаю, поболтать мы ещё успеем, а сейчас надо бы пойти и кого-нибудь поискать. Полагаю, всем внизу сказали, что их тут ждут?
- Сказали, – пробормотал мужчина, оглядывая белый коридор в обе стороны. – Здесь никаких дверей. Возможно, мы сейчас в самом центре «восьмёрки», и значит, надо идти до поворота. Если дойдём до кабинетов, хорошо. А если до самого Парена и того лучше! Давно хотел его увидеть вживую.
- Тогда, идём, – скомандовала Аффа.
И первая двинулась по коридору. Серво и Сельв пошли было за ней, но Сан зачем-то пробормотал: «А может, я хотел в другую сторону», после чего Аффа, не говоря ни слова, развернулась и пошла в обратном направлении. Сан ей широко улыбнулся, но не получил в ответ ни укоризненного, ни вызывающего, вообще никакого взгляда.
Довольно долго шли молча, прислушиваясь к эху собственных шагов. Коридор никак не кончался, и Серво, всё ещё под впечатлением от того, кем оказался Сан, замедлил шаги, чтобы оказаться с ним рядом.
- Я не ожидал, что это ты, – пробормотал он вполголоса. – В том смысле, что о «Бизарде» впервые услышал в школе, в выпускном классе... Мне тогда казалось, что написать это мог только академик какой-нибудь. Учёный, но никак не...
Тут он осёкся,
- А кто тебе сказал, что я не учёный? – без усмешки спросил Сан.
Лицо его слегка дрогнуло, то ли от вялой улыбки, то ли от досадливой гримасы, и
покрылось едва заметной сетью морщин, сделавшей Сана на мгновение совсем старичком.
- У тебя контроллер первого поколения? – шёпотом спросил Серво.
- Только не говори никому, – так же шёпотом ответил Сан. – Особенно ей.
Он кивнул в спину Аффе и тут же громко заявил:
- Мне нужна остановка!
- Зачем? – мгновенно обернулась девушка. – Опять усядешься играть со своей
«лопатой»? Устал ходить, хакер?
- Хочу посмотреть не слишком ли ты молода, чтобы руководить нами. И вообще,
не по ошибке ли тебя допустили к тестированию. Выглядишь, как девчонка, двадцать пять не дашь ни за что.
Сан уселся на пол по-турецки и демонстративно опустил на глаз монитор. Серво с Сельвом встали рядом, разглядывая «лопату». Аффа же со вздохом прислонилась спиной к противоположной стене.
- Мне сорок пять, – произнесла она безразлично. – Когда устраивалась на службу, сказали, что работа будет нервная, потребует хорошей физической формы, поэтому в обязательном порядке надо пройти обследование и поставить контроллер. Вот я и остаюсь пока такой, как в двадцать. С новым, если конечно пройду тест, немного постарею. Сказали, что адаптационный период обязательно добавит лет. Но, может, так и лучше — не хочу быть вечно сопливой девчонкой.
Серво присел на корточки возле Сана и еле слышно шепнул ему почти в ухо:
- С ума сойти, и у неё тоже контроллер!
- А кто тебе сказал, что он есть у меня?! – внезапно прогремел над ними баритон
Сельва.
- Я не.., – начал было Серво.
- Не ври! – оборвал мужчина. – Я отлично слышал, как ты сказал: у неё ТОЖЕ!
Сан тихо рассмеялся.
- Я ему сказал, – соврал он примиряюще. – У тебя в заявке стоит отметка о
старом контроллере.
- А у меня ничего такого нет! – зачем-то сообщил Серво.
- Это и так видно, – ухмыльнулась Аффа.
Несколько мгновений она наблюдала, как пальцы Сана порхают над клавиатурой, потом нетерпеливо оттолкнулась от стены.
- И зачем тебе бессмертие, Сан, если ты даже по коридору долго идти не в состоянии.
- Хороший вопрос, – ответил тот. – Прочти мой «Бизард», там все ответы.
- Я читала.
- Тогда, о чём спрашивать? Если ты на самом деле читала, то должна помнить –
спираль развития человеческого сознания до недавнего времени представляла собой эллипсовидную конструкцию. То бишь, всякие открытия, достижения и прочее, что заставляет нас жить круче и круче, имели прямую и обратную линии подъёма с тормозящим поворотом между ними. Иначе говоря, прямая линия подъёма, это непосредственно открытия; обратная — тот период, когда всё используется военными, а повороты, собственно, сами войны. В начале века спираль эта закрутилась и сузилась настолько, что грозила сойтись в точку войны, которая всё бы и разрушила. Но, по счастью, здравый смысл возобладал, и полученная точка обернулась точкой качественно нового отсчёта. Теперь спираль представляет собой плавные круги без тормозящих поворотов и противохода. По моим расчётам нас в будущем ждёт ещё бОльший поток информации, о котором прежде все только робко мечтали. Я хочу всё это увидеть и всем насладиться.
- Здорово! – не утерпел Серво.
Он, как никто, всё это понимал и разделял, потому что и сам, читая «Бизард», мечтал о том же и готов был бичом подгонять время, чтобы скорее достичь своих сорока. Но Судьба сжалилась. Исполнилось двадцать пять и вот, пожалуйста, вместе с автором «Бизарда» они тут, в шаге от исполнения мечты!
Тем страннее было ему услышать слова Сельва, который покачал головой и хмуро
бросил:
- Потребительская позиция. Чушь! Мы всё это уже проходили.
Сан покивал в такт его словам, словно услышал знакомую песню, потом сдвинул
монитор на лоб и спросил:
- А тебе зачем бессмертие?
Сельв выпрямился, посмотрел в даль бесконечного коридора и ответил почти пафосно. - Для самореализации. Я столько жизни потратил в никуда, что чувствую себя почти преступником. Ведь был потенциал и неплохой. Про меня тоже когда-то говорили: «гений, гений», но тогда никому ничего не было нужно.
- В какой же области гений? - без особого интереса спросил Сан.
- Неважно. Я многое мог и многое бы смог, просто родился не в своё время. А
когда пришло моё, оказалось, что его уже слишком мало.
- А ведь я тебя вспомнила! – встрепенулась вдруг Аффа. – Лицо знакомое, но,
думала, обозналась... Никак не ожидала здесь увидеть. Ты же проходил в нашем ведомстве свидетелем по делу этой.., как там её? Депрессивной! Имя ещё такое...
Она защёлкала пальцами, стараясь вспомнить, но Сельв, со словами: «Не надо», схватил её за руку, и тут случилось странное. Лицо Аффы перекосилось, она вырвала руку и отскочила на пару шагов.
- Не смей меня трогать! – прошипела с неприкрытой злостью. – Я ненавижу, когда ко мне прикасаются!
- Ради бога, – поднял руки Сельв. – Вот уж... Тоже не ожидал с таким здесь столкнуться. С этакой аномалией на хрена тебе вечная жизнь?
- Не твоё дело!
Сан с любопытством посмотрел на девушку, поднялся и зачем-то отряхнул штаны, хотя коридор был стерильно чист.
- Пострадала когда-то от «депрессивных»? – спросил он.
- Тебя это тоже не касается! – огрызнулась Аффа.
- Да пожалуйста, – пожал плечами Сан. – Мне просто интересно, как ты с этим
служишь в отделе борьбы с ДНО? Там ведь контакты неизбежны.
Некрасивое лицо девушки пошло пятнами, а Серво в очередной раз поразился. Об
этом отделе каких только слухов ни ходило, и ему всегда казалось, что служат там исключительно супермены с атлетическим телосложением. Тут же стояла довольно тощая и нескладная девушка, хоть и возрастная, но явно не сверхчеловек.
- Служу! – почти выкрикнула Аффа. – Готова вечность служить, потому что это дело по мне! Там не контакты — борьба! А я ненавижу людей и жалеть ни о ком никогда не стану! Семьи у меня нет, была одна тётка, и та не родная! Вот она-то и научила, от кого на земле все беды. Сама была умная, только смерти очень боялась. Перессорилась со всеми, кого когда-то называла подругами, чтобы не ходить на их похороны. К ней тоже никто не пришёл, да она и не хотела.
Аффа низко опустила голову, помолчала. Потом отвернулась и пошла по коридору.
- И вы, давайте, идите, – бросила через плечо. – На одном месте у меня глаза слипаются от этих белых стен.
Все послушно двинулись следом.
- Надо же, – пробормотал себе под нос Серво, – она, вот такая, служит в борьбе с ДНО...

Этот отдел был частью модернизированной службы безопасности и возник сразу после того, как началось массовое внедрение первых контроллеров. А если быть совсем точным, то после появления первых людей, не прошедших осмотры. Таких хватало. Кто-то пытался скрыть возраст, кто-то старую судимость за преступления, совершённые в депрессивный период, а кто-то и серьёзные расстройства, связанные с душевным состоянием, при которых контроллер противопоказан. На осмотре таких отсеивали, но желание оздоровиться, или омолодиться прежде времени, безо всяких на то оснований заставляло жаждущих искать иные пути, которые вели на глубоко законспирированный чёрный рынок, неистребимый во все времена. Там, разумеется, их встречали умельцы, уверявшие, что разобрались в устройстве микроконтроллера и предлагавшие внедрить аналог, ничем не уступающий оригиналу. И люди соглашались, и платили огромные деньги, как компенсацию за опасность, которой подвергались их, якобы, благодетели.
Поначалу, впрочем, особой опасности для чёрных предпринимателей и не было. Она возникла после того, как выявились побочные эффекты от поставленных ими устройств. Суррогаты не давали ничего похожего на то, что давал контроллер Парена, зато породили массу аномалий. Самым безобидным считалось окончательное, неизлечимое безумие, но гораздо чаще встречались вещи похуже. Люди делались либо слишком агрессивными, либо ласковыми до приторности, череп их деформировался, вылезали безобразные шишки на лбу, глаза переставали фиксировать реальность и видели фантасмагорические пейзажи, образы, а хуже всего, что и действия других людей представлялись им теперь непредсказуемо иными и могли вызвать неадекватную ответную реакцию.
Побочные эффекты назвали ДНО — депрессивно нервные отклонения, и создали отдел по борьбе, приписав его к службе безопасности.
Сначала выявить «депрессивных» труда не составляло, они выделялись в любой толпе, и главной сложностью тут было поймать. ДНОшники делались удивительно сильными, быстрыми и изворотливыми. Убегая, они легко перескакивали через высоченные преграды, на лету могли сбить дрона-поисковика и смять его руками, словно бумажный самолётик, но даже будучи схваченными извивались и бились до последнего. Раны, которые они наносили полицейским оказывались ужасны, лечились долго и трудно. А дальше - больше. Изменённое сознание очень быстро перестроилось в соответствии с обстоятельствами так, что теперь и выявить «депрессивного» стало настоящим искусством. Сложные многоходовые операции по обнаружению торговцев и их жертв разрабатывались месяцами, но далеко не всегда завершались успехом. А самое удивительное было то, что число желающих получить фальшивку меньше не становилось. Идущие за суррогатом микроконтроллера надеялись, что с ними-то всё обойдётся. А если и не так, то сверх способности они всё равно получат.
Но чуда не случалось никогда.
Когда Серво учился в школе, отец мальчика из соседнего класса вдруг начал вести себя странно. Он регулярно приходил за сыном к концу занятий, приплясывал в коридоре, ожидая звонка, и, если сначала приходил в шляпе, то вскоре стал накручивать на голове целые тюрбаны. Цеплялся к учителям с долгими расспросами о сыне, а те старались быть максимально любезными, чтобы не провоцировать агрессию. Арестовывать «депрессивного» в школе, или в присутствии сына никто не хотел, тянули, как могли. Но за пределами школы, оставляя мальчика возле дома, мужчина делался неуловим. Жил он неизвестно где, преступлений не совершал, и это, хоть немного, успокаивало. Но однажды он набросился на других родителей, после чего тянуть с вызовом группы захвата уже не стали. Мужчину схватили прямо перед школой. Серво тогда впервые получил представление о том, каким может быть «депрессивный», когда высвобождает всё зло в себе. Зрелище было ужасным! Серво потом долго ходил под впечатлением, а дед, выслушав его рассказ о произошедшем, огорчённо заметил, что человечеству понадобится ещё пара тысяч лет, чтобы изжить в себе эту тягу плюнуть на чистое. Он так и выразился: «плюнуть на чистое», и Серво спросил, что это значит?
- А то и значит, – ответил дед, – запусти в красивую комнату с чистейшими полами сотню человек, обязательно найдётся кто-то, кто захочет украдкой плюнуть. Хорошо, если такой проживёт свою жизнь, как свинья в загоне, и никто его не увидит. Но, случись что, из таких, к великому сожалению, получаются самые опасные обезьяны с
палками. Или с гранатами... Это такое особое желание, Серёженька — нагадить. Чёрт знает, откуда берётся? Может, вирус...

- А вам в отделе на самом деле вживляют модифицированный контроллер, чтобы удобней было ловить «депрессивных»? – оборвал мысли Серво голос Сельва. – Лечить подобное подобным, да, Аффа?
Серво от ужаса перестал дышать!
Да, о чём-то таком поговаривали. Дескать, всем сотрудникам отдела по борьбе с ДНО вживляют специальные контроллеры по образцу суррогатных, чтобы, хоть как-то, уравнять их с ДНОшниками. Когда же изменения доходят до критической отметки, контроллер изымают, а сотрудника либо переводят в другой отдел, либо отправляют на лечение. И, к слову, подобные разговоры подтверждались слухами о некоторых странных происшествиях, виной которым были именно полицейские отдела. Но всё равно, об этом говорили тихо, шептались, и, уж конечно, никому бы и в голову не пришло сказать такое в лицо сотруднику отдела! Это же такое оскорбление!
Аффа замерла и резко обернулась. Минуту смотрела Сельву в лицо, потом презрительно улыбнулась.
- Вот за это я и не люблю людей. Каждый считает себя всемогущим, безгрешным и знающим, «как надо». Но на деле всемогущество оборачивается вседозволенностью только для себя любимого, безгрешность – умением оправдать и обелить любой из своих грехов, а знание «как надо», у людей более-менее, всего лишь менторство, а у таких, как ты, обычное хамство.
- Ты сейчас тоже не была вежливой, – заметил Сельв.
- И дальше не буду! Не забывай, я помню о твоём деле.
Аффа недобро усмехнулась и продолжили таким тоном, словно читала протокол:
- Ты был свидетелем на разбирательстве происшествия с «депрессивной» по
имени Ольга Кухнова. «Депрессивная» вырыла себе яму во дворе дома, откуда вылезала только по ночам, чтобы поджигать соседние дома, ломать транспортные средства и увечить случайных прохожих. При задержании её пришлось выкуривать из норы, как лисицу, но, выскочив, «депрессивная» кинулась на одного из наших и сломала ему шею. Была застрелена, как особо опасная. Так?
Тяжёлый взгляд Аффы упёрся в лицо Сельва, и тот попятился, словно девушка его толкнула.
- Я просил не рассказывать об этом, – пробормотал он.
- А я просила меня не трогать! Во всех смыслах!
- Хватит, хватит! – вмешался Сан. – Таких историй, как та, что произошла с
твоей знакомой, Сельв, случалось довольно много. Ничего страшного не произойдёт из-за того, что мы её услышали. А ты, Аффа, прими во внимание, что Сельв тронул тебя случайно, и вряд ли у него осталось желание это повторить.
- Спроси, откуда у него такая рука, – сказала Аффа, кивая на искусственную руку Сельва. – Пусть сам расскажет, или это снова сделаю я.
Все уставились на Сельва. Сначала казалось, что он ничего не скажет, Но, спустя минуту, мужчина нехотя заговорил:
- Да, я тоже был «депрессивным». Мы вместе с Ольгой ходили за суррогатом. Денег не было, поэтому вживляли в руку. Торговец сказал, что рано, или поздно, импульс до мозга дойдёт... Ольга поддалась первой, а я, когда понял, что меня ждёт, свою руку отрезал.
Серво охнул.
- Надо было идти сюда! – Воскликнул он. – Здесь вам суррогат удалили бы!
- И посадили бы, – мрачно буркнул мужчина. – Я сидеть не хотел.
Сан посмотрел на Аффу.
- И что? – спросил он. – Что тут странного?
- Да всё странно!
Она тряхнула головой, вытащила из карманов руки и принялась загибать пальцы.
- Считаем его глупости! Сначала пошёл за суррогатом, потом отрезал руку, а
потом, наверное в целях конспирации, приделал себе допотопную распечатку! Вот и скажи мне теперь, что он тут делает?! Соискатель бессмертия? Вот такой болван?!
Сельв вспыхнул.
- У меня не было ни средств, ни времени на отращивание из живых клеток!
- Вот! – торжествуя воскликнула Аффа и медленно загнула очередной палец. –
Это самое главное! Ни на что нет средств и времени, чтобы их добыть. А потенциал, как мы слышали, был, как у гения. Но, насколько я помню, с того дня, когда ты добровольно пришёл и предложил помощь в расследовании по делу своей Ольги, прошло лет восемь. Тебя полностью простили, реабилитировали и официально нигде не засветили твоё депрессивное прошлое. Занимайся чем хочешь! А что делал ты?
- Я жил честной жизнью!
- Никчёмной жизнью ты жил! Небось перебивался с одной подённой работы на другую и сам себя утешал, дескать, сейчас ещё не готов, но, вот когда будет то, сё, пятое, десятое, тогда я всем покажу! А пятое-десятое всё не приходило, да? Удивляюсь, как тебя вообще допустили до этого теста. Дай такому, как ты, вечность, и её спустишь в унитаз!
- По счастью, не ты решала, кого допускать, а кого нет, – отозвался Сельв. – А коль уж пошли такого рода разговоры, то от тебя в вечности тоже толку мало. Если верить «Бизарду», через пару сотен лет в таких как ты нужды вообще не будет.
- Но, но, – вмешался Сан, – не приплетайте сюда моего «Бизарда». Это, в конце концов, не программа, не истина в конечной инстанции, а всего лишь предположения. Хотя и обоснованные. Но, говоря по совести, вам обоим бессмертие противопоказано. Ты, Аффа, изведёшь сама себя собственной непримиримостью, а ты, Сельв... даже не знаю, возможно, исправишься, но, судя по твоей анкете, скорей всего, станешь преступником.
После этого все замолчали, не слишком дружелюбно друг на друга косясь. Нейтралитет сохранял один лишь Серво, поэтому, выждав немного, он бодро сказал:
- Может, не будем больше разбирать, кто что получит от бессмертия и дальше пойдём?
И тут же об этом пожалел.
Аффа оживилась, ткнула в него пальцем и спросила с нескрываемым подозрением:
- А ты-то такой молодой, почему здесь очутился? Тебе бессмертие зачем?
Наверняка имеешь кучу привязанностей, семью, любовь. Начнёшь всех терять, не взвоешь ли?
- Не лезь к нему, – сердито, сказал Сан. – Тут наследственное, у него дед заслуженный, вместе с Пареном когда-то начинал. Уж кому-кому, а ему бессмертие обеспечено.
Сельв тихо выругался, а Серво не понял, как устоял на ногах.
- ЧТО?!!! – выкрикнул он, заглушая презрительное фырканье Аффы.
- Ну, да, – пожал плечом Сан, как будто говорил о чём-то совершенно обыденном
и даже скучном. – Они оба занимались клетками, только Парен ушёл в информацию, а твой дед в механику. Стоял у истоков выращивания новых органов... Кстати, Сельв, вот тебе отличный случай поменять свою руку. У старика Волкова наверняка остались связи, так что можешь воспользоваться знакомством.
- ПОГОДИТЕ! – снова крикнул Серво. – Откуда информация? Дед никогда мне ничего такого не рассказывал!
- Значит, не считал нужным, – развёл руками Сан. – Скажи спасибо, что я тебе рассказал.
И, не давая Серво опомниться, показал вперёд.
- Пойдёмте уже. Мне кажется впереди поворот.
Аффа и Сельв двинулись за Саном, но Серво, стараясь утоптать в голове услышанное, привалился к стене и замер.
- Ты с нами? – обернулся на него Сельв.
Серво не ответил.
- Ладно, вы идите, а я его подожду, – сказала Аффа. – Похоже, совсем обалдел
парень. Сейчас в себя придёт и мы вас догоним.
Она вернулась и привалилась к стене рядом, наблюдая, как уходят Сан и Сельв.
- Зачем ты осталась? – хмуро спросил Серво. – Я бы и сам вас догнал.
- Осталась и осталась, – шикнула Аффа, даже не повернув к нему головы. – С
ними идти не хочу.
- Можно подумать, со мной очень хочешь?
Аффа ответила не сразу. Немного подумала, почесала нос, пожала плечами.
- Честно говоря, я надеялась, что буду здесь одна. Но потом посмотрела на вас и
поняла: конкурентов нет. Один обычную жизнь начисто просрал, зачем ему вечная? А другой что-то себе намечтал и думает, что так и будет. А если будет не так? Если люди поживут, поживут в благости, а потом опять захотят саморазрушаться? Он, что ли мир спасёт? Ни фига подобного! Напишет ещё один трактат, потом ещё, и будет верить в свои фантазии пока не махнёт на всё рукой.
- А ты спасёшь? – тускло спросил Серво. – Ты, которая людей ненавидит?
- Может и спасу, – задумчиво ответила Аффа. – Мир-то я люблю и не хочу, чтобы он взорвался. А ненависть хороший стимул, чтобы не стать ко всему равнодушной. Вот только ты оказался реальным конкурентом. Не ожидала. Думала, хоть бессмертие без блата дают, но ошиблась. Потому и осталась с тобой, чтобы присмотреться. Вдруг ты совестливый, возьмёшь и откажешься. Или наоборот? Притворился сейчас, что ничего о своём блате не знал, а на деле всё уже давно решено?
Она зло рассмеялась, потом глянула в ту сторону, куда ушли Сельв с Саном.
- Пошли уже. Они куда-то свернули, значит, наш «Бизард» не ошибся.
- Я не пойду с тобой, – сказал Серво.
Аффа резко обернулась, посмотрела ему в лицо, по губам её пробежала презрительная усмешка.
- Даже так? Ну, как хочешь.
Она оттолкнулась от стены и быстро пошла по коридору.
Серво слышал звук её шагов, но вслед не смотрел. Сейчас ему хотелось понять,
неужели во всём происходящем, действительно, была ложь?! Если так, то он ничего не хочет! Дед никогда не упоминал о Парене, как о знакомом. Всегда насмехался над желанием внука получить бессмертие, говорил, что во Вселенной всё устроено разумней некуда, и, если положено человеку быть смертным, значит, надо пытаться понять, что такое эта смерть, и для чего её нам дали, а не пыжиться, продляя жизнь до бесконечности... И бабушка о работе деда никогда не упоминала. Всё, что Серёжа уловил из их обрывочных воспоминаний, это то, что оба были медиками и работали в одной больнице, в травматологии. И ни разу ни один из них
не упоминал, что это была особая больница, с особыми методами лечения.
Но больница, ладно, дело прошлое, а в настоящем был этот вожделенный допуск к тесту, который Серво почитал своей личной заслугой. И тут выясняется, что никакой его заслуги, возможно, и нет!
«Каждому по вере», – любил повторять дед фразу из одной старой книги. Что ж, разве маленький Серёжа не верил с самого детства, что бессмертие великое благо!? Сколько всего можно узнать! Скольким вещам научиться! Месяц назад, когда он понёс заявление в институт, дед слова не сказал. Не поощрял, но и не отговаривал. Неужели, решил помочь внуку, нашёл способ связаться с Пареном и попросил по старой памяти?! Нет, Серво так не хотел! Бессмертие по блату не получают. И, значит, надо не сидеть тут, а пойти и узнать. Если дед, действительно просил за него, то потребовать равных прав с остальными! Не отказываться от теста, но и на поблажки не соглашаться.
Он посмотрел, видна ли ещё Аффа? Нет, ушла. Белый коридор был пуст и тих.
- Пойду, – вслух сказал Серво.
Однако, не успел он шагнуть, как стена за спиной вдруг зажужжала, две плотно
подогнанные панели тихо разъехались, и оказалось, что за ними находится небольшая комнатка, на пороге которой с приветливой улыбкой стоял совершенно седой старик со смутно знакомым лицом.
- Здравствуй, Серёжа, – сказал старик очень ласково. – Или лучше обращаться к тебе Серво? Позволь мне тоже представиться, я Андрей Владимирович Свечин.
От изумления Серво поперхнулся и попятился.
- А-ааа... Ээ... Не может... вы же должны быть молодым!
Он растерянно потыкал руками в стороны, где, видимо, должен был находиться
настоящий Свечин-Парен, чем вызвал смех старика.
- Молодой для СМИ, а для тебя я вот такой, подлинный. Заходи же!
Он посторонился, сделав приглашающий жест, и улыбнулся ещё более ласково. Совершенно сбитый с толку, Серво, как под гипнозом, сделал несколько шагов. В его
голове заворачивалась гигантская воронка из вопросов. Один тянул за собой другой, другой — третий, но каждый новый вопрос был всё ужаснее! Поэтому, как за спасательный круг, он ухватился за ту мысль, которую обдумывал в пустом ещё коридоре.
- А почему только я? – спросил он, замерев на пороге. – Со мной были ещё трое.
- За них не беспокойся, – ответил старик, – они сейчас с молодым Пареном. Слушают его вопросы, готовятся отвечать. Там всё будет хорошо. Каждый получит новый, модифицированный контроллер, который даст им достаточно лет жизни. Не уверен, правда, что это будет бессмертие, но им, я думаю, хватит.
- На что хватит? – растерянно спросил Серво.
- На то, чтобы разочароваться.
Свечин хитро подмигнул, дождался, когда гость войдёт, потом нажал какую-то кнопку. Панели снова съехались, и Серво смог, наконец, рассмотреть комнату. Самым примечательным объектом в ней была стеклянная колонна, прорезанная полукруглой аркой. Всё же остальное мало чем отличалось от обычного кабинета в каком угодно учреждении. Письменный стол с разложенной клавиатурой, на стене панель с видеорядом, где данные с камер наблюдения в коридоре перемежались с мало понятными сценами, происходящими, судя по обилию людей, на каких-то других этажах.
Свечин, не обращая ни на что внимания, указал гостю на кресло.
- Сначала я думал, что ты дойдёшь вместе со всеми до моего двойника, и для беседы я заберу тебя уже оттуда, но, видишь, как удачно сложилось.
- Удачно ли? – мрачно спросил Серво, рассматривая морщинистое лицо старика и руки с узловатыми, какими-то шарнирными пальцами, в точности, как у деда.
- А что тебе не нравится? – изумился Свечин. – Ты, можно сказать, уже прошёл свой тест, и нам осталось лишь собеседование.
- Прошёл тест? – прищурился Серво. – В чём же он состоял? Неужели, в том, чтобы узнать, что великий Парен мошенник и не сбежать в ту же минуту?
Старик удивлённо вскинул брови, но тут же расхохотался заразительно, со вкусом, так, что даже Серво захотелось улыбнуться.
- Мошенник?! О, нет. Мой контроллер работает и помогает почти каждому, кроме самых безнадёжных любителей пострадать. Всем по вере, разве твой дед тебе не говорил?
Серво не ответил.

- Я всю жизнь был уверен, – продолжал Свечин, – что люди дряхлеют и болеют от злоязычия, пустых переживаний и лжи, которую, словно пищевую соль, потребляют ежедневно и посыпают ею собственные слова и поступки. Контроллер блокирует желание осуждать и злословить, предаваться тоске, лукавить. Его бы следовало назвать «Скрижаль», ибо он побуждает свято соблюдать все десять заповедей, а от этого любой помолодеет, поверь мне. Все гениальное просто, Природа же гениальна абсолютно! Уже миллионы безнадёжно больных, получив мой микроконтроллер, выздоравливали, потому что, прежде всего, получали не столько сложную схему в мозг, сколько надежду и твёрдую веру!
- Да, я понял, каждому по вере, – буркнул Серво. – Однако, себе вы свою поделку не вживили. Обошлись двойником и лжи не побоялись.
Улыбка на лице Свечина потухла. Не глядя на Серво, он обошёл стол, пару раз коснулся клавиатуры, отключая панель, потом взял в руки какой-то пульт.
- Прежде чем мы перейдём в соседнюю комнату, я тебе кое-что объясню. Двойник был мне необходим по целому ряду причин. Во-первых, для показа тем неверующим, кто пытался вставлять мне палки в колёса, во-вторых, чтобы он, а не я таскался на все эти конференции, раздавал интервью и выступал с лекциями. Чтобы у меня было время работать дальше. Я уехал на шесть долгих лет, и, слава богу, никто меня не тревожил, благодаря двойнику.
- На шесть? – удивился Серво. – Насколько я помню из истории создания вашего института, отсутствовали вы всего год!
- Это двойник отсутствовал. Когда был выпущен в свет первый микроконтроллер, я нашёл молодого человека, напоминающего меня тридцатилетнего, и несколько лет успешно с ним работал. Но себе микроконтроллер вживлять тогда побоялся по смешной и во многом понятной причине. Я отлично помнил себя в тридцать лет. Какой ветер гулял тогда в голове! Вроде и не мальчик уже, а глупости совершал на каждом шагу. Глупости милые и простительные, не спорю, но полноценной работе они мешали, и, кто знает, не вернулись бы все эти глупости в помолодевшее тело? В ту пору мне активно помогала жена. Она подгримировывала двойника, добивалась почти полного сходства, но, согласись, вечно так продолжаться не могло. Парню требовалась собственная жизнь, да и стареть он бы неизбежно начал, а это гарантировано лишало нас сходства, ведь каждый стареет по-своему. Поэтому нам понадобился спокойный год для замены. Теперь это был новый Парен - уже не двойник, а мой клон, которого я начал выращивать ещё в ту пору, когда работал с твоим дедом. Вот клону контроллер был вживлён и, к слову, очень успешно. Я доволен своей работой, ничего не стыжусь и могу честно смотреть людям в глаза. А теперь пойдём, я покажу тебе нечто ещё более честное.
Свечин направил пульт на боковую стену, перпендикулярную той, что раскрывалась в коридор, и повёл гостя через целую анфиладу помещений, порой представлявших собой настоящую свалку из старомодной мебели и всяких бытовых вещей начала текущего века и конца прошлого.
В самой последней комнате он остановился возле шести наглухо заколоченных ящиков высотой в человеческий рост. Каждый, на уровне лица, имел маленькую дверцу. Свечин подвёл гостя к ближайшему ящику и раскрыл дверцу, за которой, сквозь мутное стекло, виднелось, пугающее мертвой неподвижностью, молодое лицо великого Парена!
Серво отшатнулся.
- Что это?! – воскликнул он.
Но, ещё задавая вопрос, уже догадывался об ответе.
- Мои новые клоны, – не скрывая довольства ответил Свечин. – В создании
самого первого очень помогли работы твоего деда, но тут я уже и сам кое-что додумал. Искусно получилось. Сам старина Волков ни о чём не догадался, когда клон появился перед камерами, иначе давно бы со мной связался и устроил аутодафе.
Свечин по-стариковски похихикал.
- Твой дед меня не любил, потому что все мои идеи считал вредными. А я, признаться, то же самое думал о его работе. Все эти штампованные органы давали лишь иллюзию продления жизни, а по сути делали человека искусственным роботом. Но, как видишь, в умелых руках всё может пригодиться. Я вырастил не орган, но целого человека, и тебе это показываю, потому что умею быть благодарным.
Он закрыл дверцу и похлопал по стенке ящика так, словно хлопал по плечу приятеля. - Так много клонов, – еле слышно пробормотал Серво. – Но зачем?
- Каждый последующий состарен на десять лет, – с гордостью сообщил старик. –
Они дадут мне возможность плавно заменить нынешнего Парена и перестать, наконец, скрываться.
- А потом?
- Не знаю. Ещё не думал. «Потом» будет так не скоро, что любые планы десять раз переменятся. Доживём, увидим. Торопиться мне некуда, я ведь бессмертный. И это, мой дорогой, абсолютная реальность, которой я готов с тобой поделиться!

***
- Шесть лет понадобилось мне, чтобы превратить свой контроллер в настоящее чудо! – рассказывал Свечин чуть позже, когда они вернулись в первую комнату, и Серво, выпив пару стаканов воды, пришёл, наконец, в себя и мог спокойно слушать.
- Шесть лет в недрах горы Кайлас, где я получил то, что до этого искал долго и безуспешно. Потом, когда ты станешь частью моей команды, я расскажу, как тяжело и трудно дались ювелирно точные расчёты субстанций, взятых у бессмертных растений и организмов. Вне Кайлоса я бы никогда их не сделал, но даже там далеко не каждому позволялось касаться темы бессмертия. Я же своё право заслужил теми мыслями, с которыми пришёл. Ты вот, к примеру, назвал меня мошенником, но, поверь, мошеннику не дали бы даже найти ту пещеру, где тайна бессмертия хранится с таких времён, что обычному мозгу невозможно представить!
- Хранится? – переспросил Серво, в голове которого воронка из вопросов никак не успокаивалась и только набирала мощь. – Выходит, бессмертные на земле живут уже давно?
- Увы.
Свечин смущённо почесал нос.
- Знаешь, сначала мне тоже было не по себе. Это довольно долгая и во многом
банальная история о том, как однажды ко мне пришёл человек, которого я, к своему стыду, едва не выгнал. Человек был странный, смертельно уставший, и, будь моя вера в собственную работу чуть меньше, может, и не было бы уже никакого института, да и мы с тобой сейчас бы не разговаривали...
- Тот человек был бессмертным?! – нетерпеливо перебил Серво.
- Конечно. Оказалось, их существует очень много, целая цивилизация, живущая параллельно с нами, только живут они гораздо медленнее. Да и куда спешить бессмертным, правда? Там развиваются совсем не те процессы, что у нас; есть свои взлёты и падения жизненной активности... Кстати, последний спад длился чуть больше двух тысяч лет. Тебе это ни о чём не говорит? Но теперь снова пришла пора пополнить ряды бессмертных, поэтому тот человек нашёл меня, поэтому я теперь и собираю достойных, и ты, несомненно, один из них.
Серво даже не почувствовал себя польщённым.
- Почему вы так решили? - спросил он, не скрывая неприязни.
Всё происходящее нравилось ему меньше и меньше.
Старик Свечин радостно захихикал.
- Да вот, хоть из-за этого вопроса! Недостойный принял бы мои слова на веру. Но, если хочешь, я приведу и другие доказательства.
Он подтянул стул с забавной стариковской подушечкой, подложенной на сиденье, и устроился напротив, улыбаясь с отеческой нежностью.
- Я ведь всё о тебе знаю, мальчик. О родителях, о воспитании, которое давал тебе дед, и, что бы там мы с ним друг о друге ни думали, воспитание это дорогого стоит. Когда увидел в заявочных списках фамилию «Волков», целую команду отправил проверять, тот ли это Волков, так что теперь знаю и о том, как и сколько ты готовился к этому тесту, как и для чего мечтал о бессмертии. Не ради престижа, корысти или глупого страха перед смертью — бессмертие тебе интересно само по себе, а мне именно такой человек и нужен! Так что не терзай себя сомнениями, твой дед никак со мной не связывался, а если косвенным образом и помог, то лишь тем, что заставил обратить особо пристальное внимание на твои достоинства.
Свечин умолк и несколько минут наблюдал за лицом Серво. Неверие там сменялось почти детским ожиданием чуда, потом снова набирало силу недоверие и боязнь окончательно разочароваться.
- Ладно, – сказал Свечин, – вижу, ты всё ещё колеблешься, поэтому готов предъявить самое тайное доказательство того, что верить мне можно. Я даже не стану брать с тебя расписок о неразглашении, попрошу только честного слова. Согласен?
Серво кивнул почти машинально. Он очень хотел верить, как верил раньше, но что-то мешало. Что-то новое, что начало зарождаться смутным беспокойством на самом дне воронки из вопросов. Возможно, это был ответ, но пристальный взгляд Свечина мешал разобраться. Наверное, надо было пойти с ним, чтобы дать самому себе шанс. Вдруг он на самом деле покажет что-то такое, что станет спасательным кругом, ухватившись за который, Серво вырвется из проклятой воронки вопросов и получит ответы сразу на всё!
- Согласен, – сказал он вслух. – И даю слово, что никому никогда ничего не скажу, что бы ни увидел.
Свечин удовлетворённо кивнул, поднялся и, зайдя за спину Серво, что-то, видимо, включил, потому что из стеклянной трубы, которая первой привлекала к себе внимание в этой комнате, послышалось тихое жужжание. Серво напрягся, но увидел лишь выползающую снизу капсулу лифта. Она раскрылась ровно напротив арки и замерла в ожидании.
- Заходи, не бойся, – пригласил Свечин. – То, что тебя ждёт, не кроличья нора для Алисы, это самая настоящая реальность!
Они вошли в капсулу, довольно тесную для двоих, но старый учёный заверил, что это неудобство лишь на несколько секунд. Лифт плавно пополз вниз, в неуютную, почти подвальную темноту, и Серво, в самый последний миг, вдруг осознал, что едут они, скорей всего, на седьмой этаж!
Сердце дёрнулось и запрыгало в предвкушении!
Неужели?!!! Святая святых института! Запретная зона, о которой даже не мечталось, а если и мечталось, то только о том, чтобы получить возможность ПРЕДПОЛОЖИТЬ, что здесь могло располагаться! Если Свечин решил раскрыть эту тайну, значит, Серво ему действительно нужен!
Но зачем?
Ответить себе на этот вопрос не удалось. Лифт замер всё в той же темноте, хотя где-то далеко-далеко Серво заметил слабый источник света, похожий на свет крохотной свечки в гигантском соборе, но разобрать в каком помещении они очутились, с помощью этого света не представлялось возможным. Пахло тут сырыми камнями, да ещё где-то монотонно капала вода.
- Похоже на пещеру, – сказал Серво. – Неужели это в институте?
От волнующего предвкушения он произнёс это слишком громко, и, судя по тому, каким гулким эхом отразились его слова, помещение вокруг было огромным.
- Тссс, – тут же полетел новым эхом чей-то еле слышный шёпот, – здесь не надо так громко.
Серво вздрогнул. Ему показалось, что сказал это не Свечин. Ему вдруг вообще стало казаться, что рядом никого уже нет, и в этой темноте он остался совсем один.
- Андрей Владимирович, где вы? – зашептал Серво.
- Тссс! – снова полетел тихий шепот.
И почти тут же, неподалёку вспыхнул новый огонёк, осветив короткой вспышкой лицо
старика учёного. Он подошёл, молча вложил зажжённую свечу в руку Серво, потом снова нырнул в темноту, чтобы вернуться со вторым светильником.
- Идём, – сказал одними губами.
Серво никогда раньше не освещал себе путь таким древним способом. Он высоко поднял руку, чтобы не слепило глаза, и с удивлением увидел, что вокруг, действительно, пещера. Огромная и, как показалось в первый момент, пустая. Но старик повёл своей свечой чуть в сторону, приглашая Серво посмотреть туда, и тот ахнул!
Перед ними простиралась каменистая дорога, по обе стороны которой, на постаментах, примерно в метр высотой, сидели люди. По одну сторону мужчины, по другую женщины. Все они казались клонами друг друга из-за того, что тела их, словно плащами, покрывали невероятно длинные волосы, у всех были прикрыты глаза, и лица одинаково застывшие в каком-то неземном, величавом покое.
- Это они, Бессмертные, – еле слышно прошелестел Свечин. – Возраст тех, кого ты видишь перед собой, исчисляется сотнями тысяч лет. А может, и миллионами...
У Серво внезапно ослабли ноги. Едва не уронив свечу, он согнулся пополам и упал коленями на каменистую дорогу.
- Что со мной? – пробормотал он.
- Ничего, ничего, – зашептал Свечин, помогая ему подняться. – Со мной в первый раз было ещё хуже. Возможно, это от того, что многие из них были когда-то богами. Ты ведь изучал древние религии, и кое-какие имена должен знать. Зевс, например, или Один. Вицлипуцли, Иштар, Мардук... Все они здесь, дошедшие в своём бессмертии до той черты, за которой остаётся только вот эта мудрость покоя.
Сотрясаемый нервной дрожью Серво поднял глаза. Прямо над ним возвышалась женщина, укрытая плащом волос такой густоты, что не просматривался даже постамент. Волосы да и вся видимая кожа женщины казались присыпанными мукой, так белы и безжизненны они были. Но, вместе с тем, глядя на неё, никто бы не сказал, что это изваяние, хотя женщина, вроде бы, и не дышала. Она жила своей обособленной жизнью, и за её прикрытыми глазами проплывали, наверное, сгустки галактик, наводняя, подобно мелким рыбёшкам, невообразимую Вселенную.
- Где мы? – прохрипел Серво.
- В самом сердце Кайласа, – выдохнул Свечин. – Лифт, в котором мы прибыли, на самом деле телепорт. Я сам сконструировал и собрал его после того, как шесть лет провёл здесь, обретая бессмертие, обучаясь ему и раскрывая его секреты. Телепорт лишь малая часть! Технологии будущего, искривлённые пространства с дырами «кротовых нор», совершенно иные законы того, что мы называем физикой — вот, что даёт бессмертие тем, кто не пожалел сил своего разума на его обретение! И, к слову, раз уж всё так откровенно между нами, твой новый знакомец Сан свой «Бизард» не придумал. Он работает на меня, недавно получил бессмертие, а соискателя изображал по моей просьбе. Ну, в качестве приманки, что ли...
- Тссс! – зашелестело эхо.
- А это кто? – беззвучно и почти безразлично спросил Серво, у которого от обилия информации уже не осталось сил на удивление и какие-нибудь другие эмоции.
- Это здешние служители, – шепнул ему в самое ухо Свечин. – Те бессмертные, кто стоит у самого порога великого Покоя. Они отошли от земной жизни, оберегают патриархов, расчёсывают их волосы, подстригают ногти и следят, чтобы ни один смертный здесь не оказался. Но рано или поздно все они пополнят ряды сидящих, а на их место придут другие и, может быть, когда-нибудь, мы.
Внезапно Серво почувствовал, что проклятая воронка из вопросов снова завертелась в его голове!
Не понимая для чего, он двинулся вдоль сидящих, заглядывая каждому в лицо.
Покой? О да, эти лица были полны покоя. Покоя и полного отчуждения от него, простого смертного, которому путь сюда заказан. Сейчас невозможно даже представить, что когда-то эти лица смеялись, плакали, или удивлялись чему-то так же, как сейчас удивляется им Серёжа Волков, ещё мгновение назад чувствовавший себя маленьким мальчиком в стране чудес, но теперь полный сомнений, а чудесно ли всё это?
- А что случится, если смертный сюда попадёт? – спросил он в полный голос.
- Шшшш! Тссс!!! – заметались вокруг сразу несколько шепотков.
- Ты с ума сошёл! – присоединился к ним и свистящий шёпот Свечина. – Их
нельзя тревожить!
- Но это не жизнь, – снова в полный голос воскликнул Сергей. – На хрена мне
тайны Вселенной, если они только за моими закрытыми глазами?! Я точно так же могу посидеть дома и помечтать, а потом вскочить на скейт и в жизнь! А что могут они?!
Он хотел прибавить ещё о счастье делиться тайнами с друзьями, но не успел. Свечин одним махом загасил их светильники, зажал Сергею рот и потащил его в капсулу телепорта, шипя в самое ухо, что «все Волковы неисправимые тупицы!»
С таким же сердитым, но уже громким негодованием он вытолкнул хохочущего Сергея в комнату, где совсем недавно уговаривал его верить себе и, краснея от ярости, сообщил, что тест не пройден!
- Ничего не имею против, – ответил Сергей и подчёркнуто вежливо попросил: – Откройте мне дверь, пожалуйста, не хочу здесь оставаться. Впереди ещё целая жизнь, нельзя разбазаривать её попусту.
- Идиот! – прошипел Свечин, хватаясь за пульт. – Я надеялся, что зёрна разума прорастут хотя бы в третьем поколении Волковых, но нет! Поздравляю, ты точная копия своего деда!
- Спасибо, – искренне ответил Сергей.
Панели разъехались, и он вышел.

***
Дед с бабушкой, как и всегда, стояли в коридоре и смотрели на него, каждый со своими ожиданиями.
- Я не прошёл тест, – развёл руками Сергей. И широко улыбнулся.
- Ах ты! – всплеснула руками бабушка. – Как же так?!
- Повзрослел внучек, – констатировал дед. – Ну, говори, на чём прокололся?
Сергей так и знал, что он это спросит. Всю дорогу до дома думал и думал, что
говорить, поэтому сейчас с ответом не задержался.
- Видишь ли, дедуля, я оказался твоей точной копией.
Дед усмехнулся с плохо скрытым удовлетворением.
- Понятно. Ну, и что теперь? Сам-то сильно расстроился?
- С чего бы?
Сергей говорил, смотрел на деда и чувствовал, что волна бесшабашного,
залихватского облегчения, которая накрыла его при выходе из кабинета Свечина, до сих пор не исчезла. Она будто вымыла всё лишнее, и теперь его душу переполняла огромная, несравнимая даже с Кайласской пещерой, любовь к этим старикам, к этому дому, ко всей его сегодняшней жизни! И не надо больше гоняться за призраком бессмертия. Надо жить и радоваться этому, и понимать, что живёшь. ЖИВЁШЬ!
- Ну, не расстроился и хорошо, – сказал дед. – Пошли ужинать.
Он двинулся на кухню, почти не стуча своей палкой. Похоже, был рад.
- Дедуль, – позвал его Сергей, – помнишь, ты всё хотел понять, для чего
Вселенная сделала нас смертными?
- Ну, было такое, – остановился дед. – Хочешь сказать, ты понял?
- Вроде, да.
- И для чего же?
- Чтобы любить не разучались.
Дед поджал губы, как делал всегда, когда задумывался, потом потёр ладонью
подбородок.
- Что ж, мысль интересная. Надо будет как-нибудь обдумать.
И ушёл на кухню, а Сергей повернулся к бабушке.
- Бабуль, чую, пирогом пахнет.
- Конечно, пахнет, – почему-то обиделась бабушка. – Я-то думала, праздновать
станем.
- Так и станем! – воскликнул Сергей. – Я готов. Только руки помою.
Шагнул, было, к ванной, но бабушка перехватила. Крепко обняла, наклонила к себе его голову и звонко поцеловала в лоб.
- Всё хорошо, Серёженька. Что ни делается, то к лучшему. Вечность, она, знаешь ли... очень долгая....