Добрынины. Часть 3. Глава 5

 Елена Гурамовна так и не поняла, как вышло, что к концу вечера она почувствовала себя частью этой большой и дружной семьи... Доброжелательной и веселой вопреки всему...

     Вопреки даже той страшной трагедии, которая случилась в семье за три года до этого, когда средний сын Марго и Петра, Миша Никольский, чей портрет висел в гостиной рядом с портретами других ушедших членов семьи, погиб под колесами пьяного лихача, не справившегося с управлением автомобилем и выскочившего на тротуар у рыбного магазина на углу Петровки и Петровского бульвара...

     Миша Никольский погиб, спасая жизнь девушки, Маши Мартыновой, которую безумно любил, на которой собирался жениться и которая впоследствии даже не соизволила прийти на похороны, чтобы уж если не оплакать любимого человека и попрощаться с ним, то хотя бы ради того, чтобы отдать дань уважения той великой любви, которая сподвигла молодого человека  пожертвовать своей жизнью ради того, чтобы жила она...

     И они помнили его...

     И даже в день рождения бабушки они все, вдруг посерьезнев, одновременно, не сговариваясь, поднялись со своих мест и выпили за помин его души...

     И Елена Гурамовна была потрясена словами Вадима Никольского, обращенными к портрету брата:

     - Мишка, прости меня, мальчик... Я не смог завести твое сердце... Старался, но не смог... Ты знаешь, как я старался... Но это было не в моей власти... Зато в моей власти кое-что другое... Обещаю тебе, что я отомщу за тебя! Я обязательно найду и своими руками придушу ту мерзавку, за которую ты отдал жизнь и которая живет, не задумываясь о том, что каждая минута ее жизни оплачена твоей кровью...

     От этих слов налились слезами глаза всех женщин за столом, а мужчины опрокинули еще по стопочке за помин души молоденького, веселого и красивого мальчика, глядящего на них с черно-белой фотографии неживым уже взглядом...

     Потом они выпили за помин души Павла Антоновича, отца Вадима и Марго, который так и не смог пережить гибель внука...

     Потом они помянули мать Лидии Михайловны, которая не смогла пережить гибель правнука...

     Потом они помянули отца Лидии Михайловны просто потому, что в день рождения детей полагается поминать их ушедших родителей...

     А после собрались с силами и продолжили веселиться почти как ни в чем не бывало...

     Почти...

     Потому что внимательный взгляд Елены Гурамовны рассмотрел, что веселье этих людей было не простое...

     Они заставляли себя веселиться...

     Они смеялись сквозь боль...

     Они скрывали от других свою боль под маской веселья... Особенно Маргарита Павловна и Лидия Михайловна...

     И когда к концу вечера Маргоша и ее муж, Петр Андреевич, действительно в полубесчувственном состоянии улеглись спать прямо тут же, в гостиной, на диване, у Елены Гурамовны не возникло ни одной осуждающей мысли в их адрес...

     В ее сердце было только сочувствие к этим добрым и мужественным людям, старавшимся сохранить и семью, и семейные праздники, и традиции почти в таком же виде, как тогда, когда были живы их ушедшие, те, которых заменить было невозможно...

     А потом, за чаем с мороженым, многочисленными тортами и самыми разнообразными конфетами, слегка перебравший на радостях, лучезарно счастливый Гурам Анзорович по просьбе Лидии Михайловны все же рассказал Добрыниным всю историю своей жизни... Их с Лялей жизни...

     И теперь уже сильно нетрезвая старая дама плакала сначала от сочувствия Гураму и Елене, а потом - от радости за  отца и дочь...

     А Вадимы и Миша Берсенев поддерживали ее тостами...





     Утро следующего дня Добрынины встретили в комнате Вадима...

     Разбудив супругу поцелуем, Вадим-старший попросил:

     - Лялечка, пожалуйста, побудь сегодня очень хорошей девочкой - побалуй свою свекровь...

     - Что надо делать? - спросила полусонная Елена.

     - Свари старой разгильдяйке супчик...

     - С удовольствием... Выбирай - какой?

     - Борщаааааа...

     - Ты хотя бы спросил, какой супчик хочет твоя мама? - буркнула Ляля, которой было так уютно, что она совсем не хотела вставать...

     - Борщаааааа...

     - Борщеядный, ты мне свои хотелки не выдавай за мамины... - лениво отозвалась Ляля.

     - Так она же еще не знает, чего хотеть...

     - А ты уже знаешь?

     - О, дааааа!!! - пророкотал Добрынин. - В том, что касается супов твоего приготовления, я экспеееерт...

     - Огромная кастрюля найдется, эксперт хренов? - не открывая глаз, поинтересовалась Ляля.

     - Угу...

     - Овощи все есть?

     - А то! Она каждый год сажает все подряд, сама не знает зачем...

     - Теперь узнает... - ответила Ляля. - Тебе, Мурзик, объявляется мобилизация.

     - Слушаюсь, мой генерал! Овощи чистить, резать, тереть?

     - Ого! Того и гляди, ты и сам научишься готовить... - пошутила Ляля.

     - Неееет.... - ответил ей муж. - Я не хочу готовить саааам... Я хочу кушать то, что приготовили твои волшебные  рууучки...

     И поцеловал пальчики супруги и все вместе, и каждый по отдельности, отчего девушка стала пунцовой от удовольствия.

     - Лялечка, если маман будет нам давать с собой банки с вареньем или компотами, - предупредил Добрынин, - спасибкай и бери, не раздумывая... Если будет предлагать на выбор - варенье или компот, бери и вишневый компот, и вишневое варенье - не прогадаешь. А я поклянчу еще чего нибудь вкусненького...

     - Вадим, зачем мы будем объедать ее, когда у нас полно своего варенья?

     - Она очень любит угощать... - улыбнулся Добрынин. - Не обижай ее, девочка... Хорошо?

     - Хорошо... Только совестно... - немного расстроенно шмыгнула носом Ляля.

     - В следующий раз, когда мы приедем к ней в гости, мы привезем варенье, сваренное тобой. - успокоил ее муж. - И обязательно - огурчики и кабачки твоего посола...

     - Правильно! - обрадовалась Елена. - И никому не будет обидно... Урррррааааа!

     - Хоть бы поцеловала... - буркнул Добрынин.

     - За добрый совет? - улыбнулась Ляля. - Зацелую!!!!

     И сдержала свое обещание на радость мужу...


Продолжение следует...