Девушка не жена, ждать не обязана

Грязно-жёлтый пёс учуял запах мужского пота, пороха и крови. Четверо мужчин прошли мимо него. Пёс понял, что это хорошая стая, у людей с таким запахом всегда есть, чем поживиться, а он уже давно нормально не ел, так перекусывал урывками. Пёс поднялся со своего ложа, он решил увязаться за этой четвёркой: а вдруг накормят?
    Пёс, виляя хвостом, догнал четверых мужчин и побежал рядом с ними, заглядывая в глаза. Впереди идущий мужчина заметил его.
    - Shit, the dog (Чёрт, собака), - сказал он.
    - И что? – на том же языке сказал второй.
    - Темнеет, она нас демаскирует своим окрасом.
    - Брось ты, Джордж, мы почти пришли. Вон на этом холме позиции украинцев.
     - Не имеет значения. Прогоните его.
     На пса зашикали, замахали руками. Он удивлённо посмотрел на людей и убежал вперёд. Но вскоре вернулся, усиленно виляя хвостом и думая, что с ним играют.
      - Какой настырный. Дэн, пристрели его.
      - Джо, мы уже пришли.
      - Пристрели. Это приказ.
      Пули попали псу в голову, он умер, не успев даже взвизгнуть. Но на позиции ВСУ выстрелы услышали.
     - Русня! ДРГ! У нас в тылу.
     В сторону выстрелов полетела гранта, застрочили автоматы. Джордж что-то закричал. Сквозь автоматные очереди слов не разобрать.
     - Не по-нашему балакают.
     - Буряты. Орки.
     И с пригорка полетела ещё одна граната. Всё стихло. Солдаты ВСУ спустились вниз и там обнаружили труп собаки и трупы четырёх мужчин с шевронами Украины. По документам – два канадца польского происхождения, поляк из Польши и румын. Шли на укрепление обороны украинского опорника.
     Украинский командир присвистнул:
     - Забавно: три поляка, румын и собака.
     Получилось, что убили своих. Бывает.

    ***
    Российская диверсионно-разведывательная группа лежала невдалеке в кустах и наблюдала эту сцену.
    - По-хорошему, - сказал командир, - собаку надо наградить посмертно. Всю диспозицию раскрыла, молодец. Уходим.
    Их было семеро, они уходили, держась в тени леса на юго-восток к своим.
    Когда на востоке небо светлело, а звёзды гасли, группа наткнулась на другую группу – группу «небратьев». Завязался встречный бой. Бой без злобы и ожесточения. Разошлись без потерь: бойцы и той, и другой ДРГ устали и спешили к своим блиндажам, домой.
     - Очень плохо, - сказал командир, - по «радейке» своим точняк сообщили. В темпе, пацаны, в темпе.
    Российская ДРГ вышла из леса, впереди открытое пространство, за ним в пятистах метрах – жилой сектор.
    - «Открытку» преодолеваем бегом.
    Бежали через поле.
    - «Птичка» справа.
    - Засекли, - в голосе командира досада.
    Забежали в хату без крыши, отдышались. Командир посмотрел вверх, где жужжала вражеская «птичка».
    - К стенам прижимайтесь, чтоб не засекли – сколько нас.
    Позывной у командира Мангуп, он из Крыма, из Севастополя, опыт войны с 2014 года.
    - Так, - сказал он, - Грач и Тополь останетесь здесь, постреляете, отвлечёте их. А мы по «радейке» «каплю» вызовем. Грач – за старшего. Полчаса постреляете и уходите. В лес зайдёте, по «радейке» сообщите и за вами «каплю» пришлём.
    Открыли огонь по «птичке». Беспилотник отвалил в сторону.
    - Уходим, - скомандовал Мангуп, - пока они нас не видят.

    Грач и Тополь остались одни. Грач старше Тополя лет на пять – десять.
    - Следи за «открыткой», Тополь, сейчас появятся, мы их «птичку» обидели.
    Грач прислонился к стене, достал пачку трофейных сигарет «Збройные», с наслаждением затянулся.
    - Наконец-то покурить можно спокойно.
    Тополь пожал плечами и замурлыкал:

     Когда мы были на войне,
     Когда мы были на войне,
     Там каждый думал о своей
     Любимой или о жене.

      - Тополь, у тебя жена есть?
      - Нет. С девушкой живу второй год.
      - А чего не женишься?
      - А зачем? И так хорошо.
      - Ничего ты не понимаешь, парень. Девушка так ждать не будет, как жена. Другой ей предложит выйти замуж. Ей – что? Согласиться? Девушка - не жена, ждать не обязана.
     - Моя Варька не такая.
     - Такая - не такая, а вернёшься – женись. И детишек заделайте.
     - А убьют?
     - След на земле оставишь. И ей, опять же, статус – жена. Честная женщина, быстрей повторно замуж выйдет. А девушка с ребёнком – статус как-то так себе.
     - Я умирать не собираюсь.
     - И не собирайся, - веско сказал Грач. - Если за спиной жена да дети у тебя есть стимул не умирать, тебе домой вернуться надо.
     - Хорошее дело браком не назовут, - пошутил Тополь.
     - Глупец, жизнь не понимаешь, точно тебе говорю. А почему такой позывной - Тополь?
     - Живу на Ясеневой улице.
     - В логике не откажешь. Это где? В Москве?
     - В Москве, у метро «Красногвардейская».
     У Тополя защемило в душе: да нет, ждёт, не может такого быть, чтобы не ждала его Варенька. Вернусь, надо действительно жениться, так оно надёжней.
     На «открытке» какое-то шевеление.
     - Грач, идут.
     - Покурить спокойно не дают, - проворчал Грач.

     ***
     Варвара посмотрела на часы: пять утра. Сна как небывало. На душе тревожно и беспокойно. Сон странный. Или не сон? Решила позвонить свекрови. Ну, как свекрови? Они с Женькой второй год живут в гражданском браке, без росписи. Прошлой осенью Евгения забрали на войну по мобилизации. Он ушёл, бывший десантник, ничего не боялся, обещался с деньгами вернуться, квартиру в ипотеку взять. А то что в однушке тесниться? Общая беда, беспокойство за любимого мужчину сблизила двух женщин. В церковь ходить стали, молиться. А чем ещё солдату помочь можно? Раньше только на Крещение за водой, да на Пасху кулич с яйцами святить. А теперь всё серьёзно: молились, причащались, постились, исповедовались. Иконы дома завели, лампадка горела беспрерывно.
    Ольга Петровна, мать Евгения, поначалу невзлюбила Варю. Девушка из провинции, Москву покорять приехала. На самом деле Варя приехала в Москву, потому что в их посёлке городского типа работы не было, а жить как-то надо.
     Варя набрала номер.
     - Ольга Петровна, у вас машина на ходу?
     - На ходу. Что-то случилось?
     - На душе тревожно и сон какой-то странный.
     - Ой, а я всю ночь не сплю, думаю о Женечке. А машина зачем?
     - Поехали в Оптину пустынь.
     - В Оптину пустынь? Это же далеко.
     - Три-четыре часа. Если сейчас выехать, то в девять-десять там будем. Мне во сне на ухо шепнули: «Поезжайте к оптинским старцам, помолитесь за воина Евгения». Только вот вы не спали ночь…
     - Ничего, Варенька, я дремала, доедем, ради Женечки доедем.
     Голос недосвекрови испуганный, опасения недоснохи приняла со всей серьёзностью.
     - Заезжайте за мной на Ясеневую, - попросила Варя.

     ***
     - Грач, танк.
     Грач выругался.
     - А я всё думаю: что мне для полного счастья не хватает? Танка мне не хватает. Пора давить на тапки, Тополь, больше получаса прошло, приказ выполнен.
     Они ползком добрались до забора. В сетке-рабице дыра, через неё, наверное, их группа ушла. Дальше, за сеткой – сад. Грач и Тополь остановились, понаблюдать за противником.
    Вражеский танк развалил хату и стал крутится на одном месте.
    - Нас заваливает, - сказал Грач, - они думают, что мы в погребе укрылись, идиоты. Сейчас бы долбануть по нему из гранатомёта.
    - Динамическая защита, бесполезно.
    - По гусеницам или каткам. Главное, остановить его, а потом наша арта его бы добила. Ладно, пошли.
    За садом опять «открытка» - поле, его надо проскочить как можно быстрей. И здесь не повезло: беспилотник они заметили поздно. Бойцы кинулись к ближайшим кустам, да не успели. С неба прилетел боеприпас от РПГ. Грачу ноги посекло и в левый бок под бронежилет осколок влетел, а Тополю ничего, только щёку оцарапало. Он затащил Грача в кусты, чтобы сверху не было заметно, по рации сообщил:
    - Тополь Мангупу. Грач – 300. Ноги.
    - Мангуп Тополю. Вы где?
    - Тополь Мангупу. На «открытке» перед посадкой, в кустах.
    - Принял. Ждите эвакуацию.
    - Принял.
     Тополь перебинтовал Грачу ноги и левый бок, вколол обезболивающее, как учили. Потеря крови у Грача большая.
     - Грач, сознание не теряй, говори чего-нибудь.
     - Бок огнём горит.
     - В этом месте никаких жизненно важных органов нет, одни кишки.
     - Спасибо, успокоил.
     - Не за что. Ты, говори, Грач, говори.
     - Я тебе говорю: женись. Отпуск будет – сразу в ЗАГС.
     - Как скажешь, Грач, лишь бы улыбался.
     - Да мне-то что? Это тебе. Тебе, дураку, надо, тебе, чтобы корень …
     Последнее слово Грач произнёс еле слышно, глаза закатил, сознание гасло. Тополь хлестал по щекам.
     - Не уходи, Грач, слышь? Не уходи.
     Сознание возвращалось.
     - Куда уходить? – шептал он. – У меня жена, два пацана и дочка. Куда я уйду? Они как якорь держат … как якорь…
     Опять сознание проваливалось.
     - Грач, Грач, говори, говори.

 ***
     Киевское шоссе кончилось за Апрелевкой, трасса вела к Обнинску, а оттуда, в обход Калуги на Козельск. Ехали молча. Ольга Петровна признала Варвару прошлой осенью на пункте сбора. Женька уходил, мать криком кричала, Варя бесшумно плакала. Потом две женщины обнялись, прижались друг к другу и плакали, плакали.
    В Оптиной пустыни первый раз: куда идти? Спросили монаха, он направил их к могилке иеродиакона Илиодора. На могиле пластмассовая коробка, в ней конфеты.
    - Батончики, - сказала Ольга Петровна, - Женя такие в детстве любил.
    - Вот и возьмите ему. Отец Илиодор при жизни всем конфеты раздавал. И после смерти раздаёт. У нас кто-то приносит конфеты, а кто-то их берёт. И вы возьмите.
    Перед ними стоял священнослужитель, старенький совсем, с палочкой, вернее с посохом.
    - Отец Анастасий, - представился он. – О ком молится пришли, чадушки? Берите конфеты, угостите его.
    - Нет, не получиться, - сказала Варя, - он далеко, он на войне.
    - Всё в руках Господа, чадо. Нет для Него ничего не возможного. Отдашь своему воину, не через неделю, так через месяц.
    Варя, помявшись, взяла три конфеты.
    - Кто ты ему, доченька? – спросил монах.
    - Я? – Варя растерялась. - Вот мама его, Ольга Петровна. А я…
    - Понятно, чадо, в грехе живёшь, - монах обернулся к Ольге Петровне, - а что же ты, доченька, попустила, что дети твои в грехе живут?
    Ольга растерялась. Какое там «попустила», не хотела, чтобы они вообще вместе жили.
    - Грешна, батюшка, - только и сумела произнести.
    Монах посмотрел на неё своими ясными глазами, как будто всё понял.
    - Ничего, доченька, зато, Господь вас через это к себе привёл. Ведь так, чадушки?
    - Так, батюшка. Мы с Варварой и приехали приложиться к мощам Оптинских старцев. Вот ходим от часовни к часовне.
    - Мне, батюшка, приснилось сегодня, чтобы мы поехали к оптинским старцам и помолились за воина Евгения, - сообщила Варя.
    - Что же, богоугодное дело, видать трудно приходиться вашему воину Евгению. Надо помолиться и поставить свечи за него и за тех, кто с ним. Провожу вас в храм всех Святых. А потом по часовенкам походите, помолитесь старцам Оптинским.
    В Всехсвятской церкви монах подвёл женщин к священнику. Он указал на Варю и сказал:
    - Вот, отец Афанасий, чадо сие, в грехе проживала с воином Евгением, но сказано: спасётся через чадородие, если пребудет в вере и любви. А воин Евгений кровь проливает за Отечество. А сия жена - мать воина Евгения и будущая свекровь сей грешницы. Время придёт – обвенчаешь их.

***
   - Калан Тополю. Открытку прошли. Вы где?
   - Тополь Калану. Я вас вижу. На четыре часа от вас.
   К ним направлялись четыре бойца-эвакуатора с носилками.
    - Стоп, - скомандовал им Тополь. – Находка.
    - Уссурийск, - ответили ему.
    «Свои», - Тополь облегчённо вздохнул.
    «Открытку» проскочили, лесопосадку тоже. На дороге их поджидала «капля» - пикап серого цвета, заляпанный грязью. Только вышли из-под защиты деревьев, как над ними повис беспилотник. Грача погрузили в «каплю». Прилёт снаряда Тополь не слышал.
     Тополь очнулся от громкого хлопанья. Это брезент палатки хлопал под ветром. Тополь открыл глаза. Мобильный госпиталь. Живот чуть ниже рёбер болел страшно.
    - Тополь, очнулся? – раздался голос слева, голос Грача.
    - А как? – прохрипел Тополь.
    - Не знаю. У «капли» что-то разорвалось. Ты самый тяжёлый. Доехали и слава Богу. А я отвоевался, Тополь.
    - Ноги?
    - Ноги целы, бок.
    - Там ничего жизненно важного. Одни кишки.
    - Вот они-то и в труху. Одну операцию сделали, ещё две предстоят и два года реабилитации.
    - Хорошо.
    Тополь устал от разговора.
    - Сыновей буду воспитывать, - продолжал Грач, - сделаю их бойцами.
    - А дочь? – прошептал Тополь, но Грач услышал.
    - А дочь буду баловать, её пусть жена воспитывает.
    Вошла медсестра, позывной Колба, внешне похожа на колбу. В левой руке у неё кювета со шприцом и ампулой. На правой руке у неё лежал кусок металла.
    - Сейчас обезболивающий сделаю, - сказала она Тополю, - легче будет. А это тебе на память.
     На вопросительный взгляд ответила:
     - Осколок. Бронник пробил, брюшную полость, до желудка достал, но не пробил. Видно кто-то сильно молиться за тебя. На, на память.
     - Дай ему позвонить, той, кто молился за него, - попросил Грач.
     - Обязательно, - сказала Колба, - укол поставлю и позвонит.
     Обезболивающее потихоньку начало действовать, голова у Тополя чуть прояснилась. Колба достала из кармана халата простой кнопочный телефон.
     - Говори номер.
     Тополь назвал, Колба набрала номер и передала Тополю. В трубке он услышал насторожённый Варин голос:
     - Алло?
     Тополь слабо улыбнулся и произнёс:
     - Это – я. Жив. В госпитале. Люблю. Вернусь, женюсь.
     И не дослушать восторженный Варин визг, Тополь нажал на «отбой», сил разговаривать не было.
     - Это по-нашему, - одобрил Грач.
     Цокая когтями по полу пришёл недопёсок – уже не щенок, но ещё и не взрослая собака – помесь восточно-европейской овчарки и эльдертерьера.      
     - Тобик, - возмутилась медсестра, - ты зачем сюда пришёл? Ну-ка пошёл отсюда.
     - Колба не гони его, - попросил сосед справа от Тополя, - он лучше всякого лекарства. Он настроение поднимает.
     - Собака не стерильна, ругаться будут.
     - Да ладно тебе.
    - Назвали его как-то чудно: Тобик, - прохрипел Грач. - Что за имя? Дворовый пёс, дворянин и назвать надо было соответственно. Например, Барон, Граф, Виконт.
     - Герцог, - подсказала Колба.
     - Можно и так, - согласился Грач, - а то – Тобик.
     - Тобик, иди сюда, я тебе печенюшку припас, - сказал сосед справа от Тополя и достал из-под подушки галету.
      Пёс подошёл, усиленно виляя хвостом, слизнул угощение с ладони и с чавканьем разжевал.
    - Да он же у вас голодный. Не кормите собаку.
    - Как не кормим? - возмутилась Колба. – Только что мосол сгрыз.
    - У кого-то ногу ампутировали?
    - Дурак.
    Раненные, кто услышал шутку, лыбились.
    - Пойдём отсюда, Тобик, - сказала Колба, - это дурачьё тебя ничему хорошему не научит.
     И гордо удалилась, пёс, опустив голову, пошёл за ней. Раненные ржали в голос.

   ***
   В телефоне иерея Афанасия раздался радостный женский голос:
    - Батюшка, это Варя, Варвара, мы к вам приезжали в апреле со свекровью.
     - С будущей, помню. Вас отец Анастасий привёл.
     - Да-да, а свекровь уже почти настоящая, мы расписываемся с Женей третьего июня. Мы хотим обвенчаться, Женя тоже хочет. Когда? Вы обещали обвенчать нас.
    - Я помню. Благословляю вас на бракосочетание. Сейчас скажу, когда приехать на венчание… Вот одиннадцатого и подъезжайте. Сможете?
    - Конечно, батюшка.