Твой. Без цензуры... Глава 64

«Будущее нас пугает и влечет.
Все в нашем мире подвержено времени:
иллюзии, чувства и отношения.
Мы не знаем,  где и с кем окажемся через месяц,
но от тех, кого любим, настойчиво требуем гарантии. 
Мы хотим верить, что они будут с нами всегда.
Мало кто отваживается жить настоящим,
ведь оно всегда неопределенно.
Остановись, вспомни, что время каждый день дарит тебе шансы,
мимо которых ты проходишь, не замечая.
Может случиться, что будущее, о котором ты мечтаешь,
так и НЕ НАСТУПИТ. 
Но у тебя в руках всегда есть возможность другого будущего.
Жить полноценной жизнью — значит понять,
что в этом мире никто никому ничего не может обещать» (с)


Глеб хлопотал на кухне, пытаясь наскоро соорудить романтический ужин. О том, что Чехова оставит ему компанию и поможет с приготовлением легких блюд, можно было не надеяться.

Выбравшись накануне из машины, она чуть не распласталась на крыльце перед домом, подвернув слегка ногу. Благо, он сам к тому момент успел покинуть авто, поспешив ей на помощь, иначе она давно б оказалась на земле, матерясь как заправский сапожник.

Подхватив Чехову за талию и придерживая её в таком виде, он дотащил девушку до дома, чувствуя, что она всего лишь придуривается, испытывая на прочность его выдержку и нервную систему.

Хорошо, что дома никого не было, и эту сцену никто не видел. Не каждый день ему приходилось загружать нетрезвую «сестренку» в прихожую, придерживая её за спину, чтобы она не свалилась на пол, пока он открывал дверь.

Олег Викторович был на конференции, а Алла, не находясь себе места из-за внезапно исчезнувшего Анкушева, на пару дней укатила в Москву, пообещав вернуться, как только все образуется.

Глебу с трудом удалось затащить Чехову в гостиную, где швырнув её позже на диван, тут же отправился переодеться в свою комнату и принять душ перед поздним ужином. Правда, стоило ему привести себя в порядок и выйти из ванной, Чеховой на месте не оказалось.

Хлопнув дверью, она закрылась в своей комнате, не желая никого видеть, и опасаясь, как бы с ней чего-нибудь не приключилось, Глеб постучал в дверь. Однако так ничего не услышав в ответ, отправился на кухню. Если она захочет, то выйдет из комнаты и составит ему компанию; навязываться он ей не собирался, запомнив, чем все закончилось в прошлый раз.

Ранее он старался пропустить в ванную комнату всех остальных, принимая душ в самую последнюю очередь. И если перед ним шла Чехова, то мыться ему приходилось почти холодной водой. «Сестренка» имела свойство тратить на себя немереное количество запасов воды, особенно если дело касалось мытья головы.

Так что ему не оставалось ничего другого, кроме как принимать душ, пользуясь еле теплой водой, что почти граничило с процедурами закаливания. Но ему это пошло только впрок. Потому что стоило всей семейке как-то слечь с простудным вирусом, он оказался единственным, кто не заболев, впоследствии был вынужден выхаживать всю родню до их полного выздоровления.

А принес этот вирус со школы Дениска. От него заразилась Чехова, а дальше вирус перешел на его отца, а мать, соответственно, подхватила болячку уже от своего супруга. Причем у всех заболевание это протекало в острой форме, да ещё и с температурой под сорок градусов.

Вирус не зацепил только его, что не очень радовало самого Глеба. Ведь именно ему пришлось тогда выполнять всю домашнюю работу, следить за состоянием родни и отпаивать их всякими лечебными отварами и микстурами по рекомендации отца.

Тогда-то Алла и загорелась желанием научить сына нормально готовить, устав за неделю постельного режима есть ту дрянь, которой он их всех потчевал, стряпая наобум блюда из всего того, что было на кухне и что он мог купить, ненадолго отлучаясь из дома. 

Так, гремя в мойке посудой, перетаскивая с места на место кастрюли, и заглядывая периодически в духовку, Глеб погрузился в размышления о событиях недавних дней. И стараясь особо не думать о том, где был сейчас «светило», и как переживал эти минуты, он то и дело устремлялся мысленно к будням одногруппников, перебирая в памяти отдельные моменты их посиделок на занятиях и не только.

К примеру, как пытался свести Смертина с Агнессой Иоанновной, а потом прочил Рудаковскому невесту в виде Шостко, лишь бы избавиться от ещё одного конкурента, претендовавшего на Чехову. Но если у Толика с этой старухой проходило все пока замечательно, то чем мог закончиться так и не начавшийся толком роман Шостко и Рудаковского, сказать было сложно.

Впрочем, винить в происшедшем одного только Вовку было нечестно. Ему мало было глухоты из-за взорвавшейся ампулы, а тут ещё  этот удар дверью по голове, отправивший его на несколько дней в травмпункт.

Но если Пинцет и раньше испытывал проблемы во время общения с девушками, не зная, как к ним подступиться, то после получения обширной «контузии» он рисковал и вовсе остаться в одиночестве. В таком виде Рудаковский был никому не нужен. Даже Шостко, усматривающей в нем свой последний шанс на устройство личной жизни, если не посчастливиться подцепить более удачную кандидатуру. Иное дело Смертин.

Все ещё пребывая в шоке от результативности своего сводничества, Глеб не считал, что Толик проиграл, помолвившись с Агнессой Иоанновной. Наоборот. В конце концов, вдова сама говорила, что Смертин — копия её бывшего мужа в молодости, а получить второй шанс на реконструкцию утраченных отношений в таком возрасте имел уже далеко не каждый. Вот Толику и «повезло». А Алькович с её внешностью и отдельной квартирой ещё найдет свое «счастье». Так тогда казалось обоим парням. 

Однако, привыкнув позиционировать себя довольно ловким интриганом, привыкшего распространять клевету о своих недоброжелателях, Глеб, между тем, понятия не имел, что ему делать с собственной личной жизнью, отказываясь воспринимать всерьёз жизненные реалии.

Ему скорее нравилось «играть» в отношения, лишь создавая видимость их существования, и одновременно проверяя на прочность человеческую привязанность. Однако стоило ему против воли втянуться в так называемые устоявшиеся отношения, как игра эта теряла для него былую прелесть. И отправляясь на поиски новых приключений, он разваливал такой союз, не собираясь влюбляться по-настоящему.

Ему интереснее было влюблять в себя, и проводить над «объектом» вожделения эксперименты. Разбивать сердца и складывать их в укромном сундучке своих завоеванных побед, которые ему и даром были не нужны.

Не замечая подвоха, окружающие то и дело попадались в ловко расставленные им ловушки, (чего стоило одна помолвка Толика с вдовой), тем не менее в его жизни находились люди, с которыми провернуть подобные вещи оказывалось почему-то невозможно.

Примером этому была Валерия Чехова. Сводная сестренка, которую хотел умыкнуть у него теперь простоватый «дядечка» в годах.

Непонаслышке знакомая с коварной натурой сводного братца, Валерии обычно удавалось избежать его сетей, вынуждая парня действовать изощреннее в процессе обрабатывания новых методик воздействия на неё. Так если бы не её проницательность и умение разоблачать его планы до того, как он умудрялся воплощать их в жизнь, она была бы сейчас приблизительно на том же месте, где находился теперь Толик со своей великовозрастной невестой. 

Тщеславие, эгоизм, желание молниеносного удовлетворения низменных инстинктов, элементарный страх — были теми качествами, при помощи которых Глеб воздействовал на окружающих ради достижения собственных целей.

И чем примитивнее оказывалась «овца», тем менее изобретательными методами ему приходилось пользоваться, манипулируя её сознанием.

Одну лишь Чехову не удавалось втянуть в свои бесшабашные затеи. Но почему его волновала только эта девушка, понять он не мог.

Вокруг него всегда крутилось немало девушек, с которыми можно было построить неплохие отношения, но почему-то все их попытки «подкатить» к нему с последующим предложением себя, ничего, кроме умиления, у Глеба не вызвали.

Смертин, к примеру, был падок на спиртное и всякие забавы, потому и сбить с пути истинного этого малого было проще простого. Алькович он шантажировал посредством знакомств с влиятельными и обеспеченными людьми. Новиков легко поддавался воздействию необоснованной лести в свой адрес. Просто следовало подольше играть на его самолюбии, заполучив самого преданного друга, которого, впрочем, можно было с такой же легкостью и лишиться, позволив себе единожды подвергнуть критике его безграничные познания по части медицины.

На Рудаковского же он и вовсе воздействовал систематическими запугиваниями, постепенно превращая одногруппника в безропотную «собачонку». А что касается Фролова и его тещи... Здесь возникала масса вариантов по устранению этой женщины, и один из вариантов по её ликвидации он уже присмотрел, намереваясь поскорее приступить к его исполнению.

И только «экземпляры» вроде Чеховой и Гордеева, выглядевших, на первый взгляд, бесхитростными, почти не поддавались его манипуляциям, будучи ещё более непредсказуемыми в своем поведении, чем он сам. Но это не значило, что и к таким людям нельзя было найти подход. Первое, что он должен был сделать, так это разъединить данный союз и ослабить его составляющие, а дальше все пойдет как по маслу. 

«Ничего, Гордеев скоро улетит, а Чехова одна останется, — мысленно утешал  себя Глеб, раскладывая на столе столовые приборы, — вот тогда-то я её и утешу… Укрою, так сказать, от невзгод крылом… Эх, заживем мы тогда с Леркой! Такая жизнь у нас начнется, что ни в сказке сказать, ни пером описать! «Сестренка», конечно, особа заносчивая, чей невыносимый характер оставляет желать лучшего, но вот пробудет она со мной, успеет за это время подобреть и набраться ума, а там глядишь, и Гордеева своего забудет…»

Направляясь в ванную комнату, Валерия услышала, как кто-то гремел на кухне посудой, и словно почувствовав, что она давно покинула свою комнату и находилась где-то недалеко, Глеб позвал её ужинать, заставив девушку  удивиться переменчивости его настроения.

Как-то быстро позабыв о нанесенном ей в больнице оскорблении и выпотрошенной плюшевой игрушке, сводный братец вел себя так, будто не произошло ничего существенно, и он в любой момент мог вернуть её расположение.

Застыв на полпути к намеченному месту, Чехова горько усмехнулась.
На что он вообще надеется, предлагая составить ему скромную компанию за столом?!

Неужели вправду думает, что она забудет его выходку с игрушкой и простит его отвратительное поведение? А ведь по его вине также пострадал и замдекан, таскаясь теперь к ним на занятия с пиратской повязкой на глазу.
Странно, что он вообще не подал на неё в суд за нанесенную ему травму, хотя целилась она пуговицей вовсе не в него, успев отметиться по полной программе!

Сначала Денискин физрук, которому она чуть не сломала ребра во время оказания первой помощи, теперь замдекан их института… Последнего она точно не спасала, и все он каким-то образом умудрился пострадать по её вине. Стыд и позор! Ещё немного и она перебьет всех преподавателей!

Для полного счастья ей осталось повредить заодно что-то и Гордееву, если это уже не произошло в ночном клубе, где она чуть не задушила его во время обнимашек на диване.

Неизвестно, сколько бы она простояла так в гостиной, делая выбор между необходимостью принять душ и поужинать перед её приемом, если бы в этот момент не зазвенел домашний телефон.

Понятия не имея, кто это мог быть, Чехова подошла к полуразрушенному камину, и сняла трубку.

На втором конце провода засопела негодующая Инна, приказывая ей позвать Глеба. Последний видать, специально отключил свой мобильный, чтобы его лишний раз не беспокоили, и понятия не имея, куда подевался её несостоявшийся поклонник, позвонила на домашний телефон. Очутившись на кухне, куда ранее вряд ли бы забрела, Чехова с равнодушным видом протянула Глебу трубку: 

— Это тебя.

— Скажи ей, что я в ванной, — бросил он, имитируя бурную деятельность, лишь бы не разговаривать со своей подружкой.

— Ты не в ванной, Глеб, — сказала вслух Чехова, не подозревая, что Инна имела возможность слышать их разговор. 

— Нам не о чем с ней сейчас общаться, — отрезал он, глядя на трубку в её руке как на ядовитую змею.

— Но она же твоя подруга. Возьми! — подойдя к нему поближе, Чехова хотела всучить ему в руку телефонную трубку, а дальше отправиться по своим делам, но «братец» был категорически настроен против общения с Инной.

— Я тебе сказал, что не хочу разговаривать с этой дурой! — не выбирая особо выражений, отозвался он, открывая дверцу холодильника и тем самым показывая, как, собственно говоря, было ему мало дела до чувств бывшей пассии.

— Глеб, ну ты чего? Вы же встречаетесь, — не выдержав, брякнула Чехова, устав быть арбитром в их отношениях.

— Только не в этот раз! — отмахнулся он от неё, вытаскивая из холодильника кастрюлю. — Так что можешь передать ей, чтобы она просто шла...! — закрыв дверцу холодильника так, что  оттуда чуть не отлеткли магнитики, он подошел к мойке, раскладывая тщательно вымытую посуду.

Слегка вздрогнув, Чехова поднесла трубку к своему уху, собираясь дословно передать Инне пожелания сводного брата, но ей это уже не понадобилось.

На втором конце провода послышались привычные гудки. Кажется, его пассия поняла все без слов, прослушав «от» и «до» их перепалку на заднем фоне. Вернув трубку на место и снова вернувшись на кухню, Чехова с любопытством покосилась на сервированный стол.

Сама она готовила редко, а что касается Глеба… Будучи неуклюжим по части медицины, в кулинарии этот парень, на удивление, ориентировался ловко, не имея никаких проблем с приготовлением элементарных блюд.

Сохраняя хладнокровие, у него все получилась как-то само собой, без излишней суеты, чего нельзя было сказать о ней… У кого-кого, а у неё вечно что-то подгорало на плите. Она больше думала, чем действовала, ещё больше в этом убедившись, когда ей на подобное свойство указал однажды Денис.

Вечно витая где-то в облаках и успокаивая себя одновременно мыслями, что кулинария — однозначно не её «профиль», сколько усилий  не прикладывала Чехова, внимательно вчитываясь в рецепт очередного блюда и подбирая соответствующие ингредиенты, результат все равно оказывался далеким от задуманного. Гордеев ей на это тоже намекал. Ещё на даче Куратова, угощая её поджаренной на разведенном костре картофельной шелухой.

Как здорово, что Глеб не умел готовить такое блюдо, иначе он выставил бы на стол тоже что-то в этом роде, стремясь переплюнуть «светило» даже по части готовки эксцентричных блюд. 

Рано обнаружив в себе полное равнодушие к многочасовому простаиванию у плиты, Валерия не особо увлекалась кулинарией. В противном случае получалось нечто такое, что не могла есть даже она сама, изощряясь над продуктами.

А когда за готовку принимался Глеб, то действовал он зачастую быстро и умело, умудряясь каким-то образом не устраивать на кухне бардак. В такие моменты Чехову обуревала такая к нему зависть, что порой она начинала его ненавидеть, тщетно пытаясь достичь в кулинарии его уровня.

Ведь если вдруг окажется, что она не в состоянии состряпать будущему мужу простейшее блюдо, Гордеев мог запросто отказаться от такой жены. Впрочем, учитывая то, как они сегодня рассталась, о таком повороте судьбы в свете недавних событий можно было даже не мечтать.

Но даже если учесть все особенности её будущей карьеры, когда ей наверняка придется задерживаться на работе по выходным и не только, лишь бы поскорее овладеть основными навыками нейрохирургии, Чехова сильно сомневалась, что будет в состоянии каждый раз организовывать Гордееву сносное питание, состоящее из трех блюд, приготовленных безо всяких полуфабрикатов.

Иначе им придется нанимать жену Куратову на полставки, чтобы она их обслуживала в свое свободное время, потому что пропадая в будущем сутками в больнице, Валерия сомневалась, что потянет на себе весь быт. Что уже говорить за Гордеева, для которого даже постирать собственные портки с носками, и элементарное разогревание в микроволновой печи нового блюда было, в принципе, не «царским» делом.

Все эти дела он всегда сваливал на жену, и всецело сосредоточенной на работе, он отказывался даже вникать в домашние хлопоты, предоставляя эту область супруге, которая должна была вылизывать его самого и обустраивать ему досуг, напрочь забыв о своих потребностях и желаниях.   

Такие мысли витали в голове Чеховой, пока они с Глебом молча ужинали, каждый думая о своем. Он занимал отцовское место, а Чехова сидела рядом, когда в иное время они предпочитали держаться друг от друга на приличном расстоянии, стараясь даже не пресекаться взглядами лишний раз.

Глеб думал о звонке Инны, пытаясь понять, чего именно она хотела, домогаясь его в столь поздний час, Чехова — примеряя на себя роль жены брошенного ею «светлы» и одновременно осознавая, как не дотягивает до этого громкого «звания» в силу отсутствия нужного опыта, знаний и много чего ещё.

Глава 65

http://proza.ru/2024/04/15/1345