Новый сказ о волшебной воде

   Давным –давно это было, в какой земле — не ведаю, в каком краю — не знаю, но люди говорили, что в ту пору два солнца светило. Жила тогда молодая девица. Стройна, как молодая берёзонька. Лицом бела, глаза — как озёра синие, косы русые до пола, да туго заплетённые. Жила она, вместе с маменькой и тятенькой, со своими сородичами в тереме высоком, рубленом. Терем тот был в граде большом, на семи холмах основанном, за семью реками спрятанном. Звали красну девицу Анастасьюшкой Зарёй рождённой и Божественным сиянием утверждённой.

  Как только луна на сон поворачивалась, а солнце глаза открывало выходила девица в поля, да собирала капельки волшебные в чашу древесную рукотворную. Непросты были капельки с листочков да цветочков собранные, — каждая силу имела недюжинную. Девица наша кого врачевала, кому красу давала, кому силу мужскую возвращала, кого с колен поднимала. Шло время, слава по красную девицу Анастасьюшку по земле покатилась.

 В это время жила-была, в одной деревеньке скверная женщина Апраксия. Уж очень склочная была и пакостная. Бывало скандал закатит из-за пустяка с соседями, то приворожит кого, то порчу наведёт. Чёрная душа у неё была, — всем завидовала, да скверну плела, не могла смириться с тем, что кто-то лучше неё живёт. Ворожила она по-черному, да знала секрет как облик менять. Чем дольше жила, тем больше чёрная зависть её изнутри пожирала. Люди ворожею сторонились, лишний раз дорогу перейти боялись.
Дошёл слух о добре и бескорыстной душе молодой целительнице Анастасьюшке до Апраксии. Так она совсем покоя лишилась, решила тогда ворожея пойти да все секреты выведать, чтобы самой стать молодой да красивой, и чтобы люди к ней за помощью ходили, да златом и серебром платили.

Собралась она в путь-дорогу, посох свой взяла, да травы  да зелья колдовские в котомку собрала. Долго ли, коротко ли её путь шёл, но настал тот день, когда она к ограде града подошла, где Анастасьюшка жила. В ворота не стала входить, под кустом прилегла, да стала ждать, когда ночь минует, и дева в поля пойдёт за водой росной.

Заря стала заниматься. Анастасья в поля вышла, а Апраксия то шагом, то прыжком, от куста к кусту, от деревца к деревцу за ней следом увязалась. Дошла Красна девица Анастасья до места заветного, встала в лугу некошеном, поклонилась в пояс Солнцу Красному, что просыпалось, да как запела песнь заздравную, величавую. Травы да цветы раскрываются, да с земли поднимаются. Песнь за душу берёт, бередит и скверну выворачивает. А у Апраксии всё тело «мурашками» покрылось, на ногах покойно стоять не даёт, все лицо перекосило, от песни светлой да чистой. Кинулась тогда ворожея, на землю и гадюкой обернулась. Да, подальше от этого места уползла за черный камень спряталась.
Анастасья тем временем собрала волшебную воду, да домой воротилась. Людям добрым помогать в напастях да горестях помогать.

На следующие утро, вновь Апраксия пришла на заветное место, да змеей обернулась и постаралась ближе к Анастасьюшке подползать. Чтобы слова мудрые да позабытые выведать.
Девица красная Зарёй рождённая, Божьим сиянием утверждённая, на одном месте не стоит, все по полюшку похаживает, чуть ножками землю поглаживает. Руки широко расставляет, словно землю обнимает, рукава её длинные, землю покрывают, капля за каплей росную воду собирают. Песня здравную солнышку поет. А, как солнышко лик показало, так зашептала Анастасьюшка словечки заветные. Шепчет, а сама словно птичка порхает от цветка к цветку, от былинки к травинке, легка ее поступь да тиха. А Апраксия как ни старалась, не смогла Анастасьюшку догнать да слова распознать, только зря свою змеиную шкуру по земле обтёрла, да яд расплескала. Так и уползла обратно в кусты, не разведав слова заветные.
Тем временем набрала девица в свою чашу капель росных, да рукавом своим лицо омыла, да домой обратно пошла.Глянула на неё ворожея, и глазам своим не поверила: стала девица ещё моложе да краше! Ещё больше черная зависть взяла Апраксию, душу опустошила.

Вот скрылась за пригорком Анастасьюшка. А Апраксия опять человеческий лик приняла и стала по лугу бегать. Руку в сторону раскинула, рукава до земли спустил. А зависть пуще в её душе разыгралась. Сколько не бегала она по лугу, да только травы примяла, да цветы полевые поломала. Как руки в стороны ни разводила, но одной капли не нашла. Долго она бегала по чистому полю, тем временем солнце в зенит ушло. Уморилась ворожея, а живительной влаги ни капли не собрала. 

Жар волной по лугам пошёл, солнце больше припекает.
Постояла- постояла,  подумала  Апраксия. От злости , да со зла решила она отомстить Анастасьюшке достала из своей котомки снадобья колдовского, на ладонь насыпала порошка,  да дунула . В миг поле вспыхнуло красным пламенем. Чёрный дым столбом поднялся — далеко было видно. Люди с разных сторон  набежали, кто с ведром, кто с лопатой. И все давай тушить, из низины в реке воду брать. Миром , да ладом потушили поле.

Ворожея времени не теряла, от одного к другому бегала да на ушко шептала, что, мол, Анастасья набедокурила, глазами сверкнула да поле, подожгла. Пошёл слушок по граду, меж баб языкастых, но как-то быстро сник.
- Не могла наша Анастасьюшка сотворить этакое, — говорили люди, — она людей врачует: кому душу исцеляет, кого от хвори спасает. Всегда добра, весела, да при деле. Все ей только здравия да блага желают. Врагов нет и завистников. «"Не с её душой зла людям творить»,  — так люди говорили. Так и смолк грязный слух, что ворожея пустила.

 Ещё пуще сердце чернее ночи стало у Апраксии, душа мраком покрылась, но от своего злого умысла решила не отступать до конца идти.
На третий  день прикинулась  Апраксия в старицу дряхлую, да больную и пошла в терем рубленный, где красна девица Анастасьюшка жила, да людям помогала.
Вошла ворожея  в терем. На пороге встречает её добрый молодец Благояр, брат родимый Анастасьюшке.  Да с поклоном, да добрыми речами привечает да в баньку провожает:
- «Отстань от меня, окаянный!» - ругается ворожея, - я на прошлом месяце в бане была, сама мылася да купалася. Потом не ручек, не ножек своих не марала, да и грязью лицо не макала. Не пойду в баню и всё тут.
Подивился Благояр словам таким, да делать нечего. Добром не хочет, силой тащить не станешь. Так и прошла Апраксия в горницу.
- «Здравия, странница уставшая!» – поклоном встретила ворожею девица.
- «Присядь с дороги, пусть ноженьки твои отдохнут. Да испей чаю кипрейного целебного на воде росной.»
«-Ни чаи пришла распивать, а избавление от хвори получить», — сказала Апраксия, на поклон не ответила.
Вздохнула, только красна девица на слова недоброго, да только и молвила:
«- Добрая женщина, давай на ноженьки твои погляжу утружённые, хворь с них сниму, да исцелю.».
Апраксия хотела больше разузнать, как тело врачевать да боль снимать. Вот и застонала она пуще прежнего:
«— Что мои ноженьки-то? У меня всё тело страдает, да ломит. То сердце болит, то голова раскалывается, то в спину скрючивает. Все тело страдает, не знаю, как до тебя дошла. Все мои косточки болят, да подламывают. Видно, мне последние денечки по земле хаживать.

Предложила тогда Анастасьюшка старушке скинуть одежду свою и обернуться в полотно тончайшее холщовое, как пух невесомое. Апраксия всё подсматривает, да подглядывает, что Анастасьюшка делает, за каждым её жестом и каждом словом следит. А я девица красная смочила холст водой, что в кузовке берестяном была, да наговорила в него слова заветные да травку сушёную кинула. Смекнула Апраксия, что к чему, да слова заветные запомнила. Скинула одежды свои да обернулась холстом влажным. Только накинула, как тело её стало жечь, будто огнём охватило, зуд начался сильный, словно в кучу муравьиную попала. Чешет Апраксия тело, крутится словно волчок вокруг себя, щеки горят, тело пылает. Не сдержалась,да как закричит, да завоет:
 «— Да что за умысел такой? Ты меня искалечила, холодным огнём сжечь решила!»- Стала Апраксия скидывать с себя покрывало нежное, рвать да топтать его. Чёрными словами и Анастасьюшку, и её дело - поносить. Всех грехов, да проклятий ей посылать. Набросила Апраксия на себя свою старую да грязное тряпьё, да бегом из терема, только голые пятки сверкали.

По улицам бежала, во все горло кричала, что погубила её девка порочная, водой росной, тело её белое сожгла, уродихой сделала.
А люди смотрели, да приговаривали:
- «— Сама душу очернила, да тело в черноте держала. Лица не омывала, в баню не хаживала. Поделом тебе! Наука на будущее будет.»

Больше не хотелось Апраксия вредить Анастасьюшке, да разузнать её секреты про воду росную. Воротилась в свой дом на краю деревни, не солоно хлебавши. Да, ещё пока бежала да, ругала красную девицу, на чем свет стоит, слова заветные из головы вылетели. С тех пор заперлась она в своём доме, да носа своего на свет белый не кажет. Людям,больше зла не делала.

 Красна девица Анастасьюшка Зарёй рождённой и Божественным сиянием утверждённой. Жила дальше, людей врачевала, да никому зла не помышляла.