Солнце Квебека история великого кризиса, 1-6 глава

Автор: Джозеф А. Альтшелер.
Авторское право 1947 года.
***
"Солнце Квебека" - шестой и заключительный том Индейской войны, в которой предшественниками были "охотники в холмах," "тени Севера", "правители озёр",
"Повелители вершин" и "Повелители дикой природы". Важное - вновь появляются персонажи из более ранних книг, и тайна в жизни Роберта Леннокса, центральной фигуры всех романов, разгадана.
***
ПЕРСОНАЖИ ИЗ СЕРИИ "ВОЙНЫ ВО ФРАНЦИИ И ИНДИИ".


РОБЕРТ ЛЕННОКС Парень неизвестного происхождения

ТАЙОГА Молодой воин онондага

ДЭВИД УИЛЛЕТ, охотник

РАЙМОН ЛУИ ДЕ СЕНТ. ЛЮК, блестящий французский офицер

АГУСТ ДЕ КУРСЕЛЬ, французский офицер

ФРАНСУА ДЕ ЖУМОНВИЛЬ, французский офицер

ЛУИ ДЕ ГАЛИСОНЬЕР Молодой французский офицер

ЖАН ДЕ МЕЗИ коррумпированный француз

АРМАН ГЛАНДЕЛЕ Молодой француз

ПЬЕР БУШЕ Хулиган и браво

ФИЛИБЕР ДРУЙЯР, французский священник

МАРКИЗ ДЮКЕН, генерал-губернатор Канады

МАРКИЗ ДЕ ВОДРЕЙ, генерал-губернатор Канады

FRAN;OIS BIGOT Intendant of Canada

МАРКИЗ ДЕ МОНКАЛЬМ, французский главнокомандующий

ДЕ ЛЕВИ, французский генерал

БУРЛАМАК, французский генерал

БУГЕНВИЛЬ, французский генерал

АРМАН ДЮБУА последователь Сен-Люка

М. ДЕ ШАТИЙЯР старый французский сеньор

ШАРЛЬ ЛАНГЛАД Французский партизан

ГОЛУБКА Жена Ланглада индианка

ТАНДАКОРА - вождь оджибвеев

ДАГАНОВЕДА - молодой вождь племени ирокезов
ХЕНДРИК, старый вождь племени ирокезов
БРЭДДОК, британский генерал,АБЕРКРОМБИ, британский генерал
ВУЛФ, британский генерал,ПОЛКОВНИК УИЛЬЯМ ДЖОНСОН, англо-американский лидер
МОЛЛИ БРАНТ, жена полковника В. М. Джонсона-индианка
ДЖОЗЕФ БРАНТ, младший брат Молли Брант, впоследствии великий вождь могавков, Тайенданегеа
РОБЕРТ ДИНВИДДИ, вице-губернатор Вирджинии
УИЛЬЯМ ШИРЛИ Губернатор Массачусетса
БЕНДЖАМИН ФРАНКЛИН. Известный американский патриот
ДЖЕЙМС КОЛДЕН Молодой капитан Филадельфии
УИЛЬЯМ УИЛТОН Молодой лейтенант Филадельфии
ХЬЮ КАРСОН Молодой лейтенант Филадельфии
ЯКОБУС ГЮИСМАН, житель Олбани
Повар КАТЕРИНЫ Якобус Гюисман
АЛЕКСАНДР МАКЛИН, школьный учитель Олбани
БЕНДЖАМИН ХАРДИ, нью-йоркский торговец
ДЖОНАТАН ПИЛЛСБЕРИ , клерк Бенджамина Харди
АДРИАН ВАН ЗУН Нью-йоркский торговец
РАБОТОРГОВЕЦ Безымянный бродяга
АХИЛЛ ГАРАЙ Французский шпион
АЛЬФРЕД ГРОСВЕНОР молодой английский офицер
ДЖЕЙМС КЕЙБЕЛЛ молодой вирджинец
УОЛТЕР СТЮАРТ, молодой житель Вирджинии
ЧЕРНАЯ ВИНТОВКА, знаменитый "индийский боец"
ЭЛАЙХУ СТРОНГ, полковник из Массачусетса
АЛАН ХЕРВИ, финансист из Нью-Йорка
СТЮАРТ УАЙТ, капитан британского шлюпа _Hawk
ДЖОН ЛЭТЭМ, лейтенант британского шлюпа "Ястреб"
ЭДВАРД ЧАРТЕРИС, молодой офицер Королевских американских войск
ЗЕБЕДИНЫЙ КРЕЙН, юный разведчик и лесничий
РОБЕРТ РОДЖЕРС, знаменитый капитан американских рейнджеров
***
I СТАРЫЕ ДРУЗЬЯ 1- II КОМОД 22- III ПОГОНЯ За ГАРАЕМ 46
IV В МОРЕ 66- V МУЗЫКА При ЛУННОМ СВЕТЕ 85- VI ОСТРОВ 104
 VII ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ ПИРАТА 123-VIII КАК ИЗВЛЕЧЬ ИЗ ЭТОГО МАКСИМУМ ПОЛЬЗЫ 142
 IX ГОЛОС В ЭФИРЕ 158- X ВОЕННЫЙ ШЛЮП 176- XI ВОЗВРАЩЕНИЕ В МИР 193
 XII СНОВА ПУСТЫНЯ 217-XIII ВОССОЕДИНЕНИЕ 238- XIV ПЕРЕД КВЕБЕКОМ 263
 XV ОДИНОКИЙ ЗАМОК 284- XVI РАСПЛАТА 303
********************************************
ГЛАВА I

СТАРЫЕ ДРУЗЬЯ


Мейнхеер Якобус Гюисман подошел к окну и посмотрел на аккуратные дома из красного кирпича
, траву, которая теперь пожелтела, и листья, скорее
коричневые, чем зеленые. Он был взволнован, в его основе лежит очень тяжелый
внутри него. Он думал над страшной новости, которая была так
быстро, как порицаниях способы, как это сделать. Но у него была причина для
удовлетворения, и, вспомнив об этом, он повернулся, чтобы еще раз взглянуть на
двух парней, которые, избежав стольких опасностей, добрались до убежища в
его доме.

Роберт и Тайога были худыми и поношенными, их одежда была испачкана и
порванные, но молодость была молодостью и они забыли опасностей прошлое в
великолепный ужин, что сало Катерина отбывал за них, пока господин
Якобус, ее хозяин стоял рядом и видел доброе дело, молодец.

Столовая, большой и обставлен солидно, был замечательным в его
аккуратность и комфорт. Тяжелое красное дерево стола, буфета и стульев
было отполировано и блестело. Нигде не оставалось следов грязи
. Когда дверь в смежную кухню открылась, и Катерина
вошла, в комнату ворвались приятные запахи, побуждающие их обоих освежиться.
усилия в the trencher. Все было так, как было, когда они были маленькими.
мальчики жили там, посещали школу Александра Маклина и
мучительными шагами продвигались по дороге к знаниям. В своем уюте,
безопасности и роскоши, которые он предлагал, он удивительно контрастировал с
темным лесом, где смерть таилась в каждом кусте. Роберт глубоко вздохнул.
удовлетворенно вздохнул и налил себе еще чашку кофе.

"И вы сбежали от французов после великой битвы?" - спросил Мейнхеер
Якобус, задающий один и тот же вопрос снова и снова.

"Да, сэр, - ответил Роберт, - и это было совсем не трудно сделать"
. Победа французов была настолько замечательной и, я думаю, настолько
неожиданной, что они почти не обратили на меня внимания. Я только что вышел
из их лагеря, и единственным человеком, которого я встретил, был шевалье де Сен-Люк,
который, казалось, совсем не был заинтересован в том, чтобы остановить меня - любопытный факт, но все же это факт.
"

"Великий лидер и прекрасный человек - шевалье де Сен-Люк", - сказал мистер
Гюисман.

"У него есть и то, и другое, как у меня было много возможностей узнать, и я намерен когда-нибудь узнать о нем больше"
.

"Возможно, ты узнаешь даже больше, чем думаешь".

Роберт пристально посмотрел на бюргера, собираясь задать вопросы,
но подумал, что мейнхеер Якобус, если бы был в состоянии ответить, сделал бы
будь уклончив, как все остальные, и поэтому он сдержал слова, готовые сорваться с его губ.

"Я полагаю, что время все покажет", - удовлетворился он.
Сказав это. "Между тем, я хочу сказать вам, сэр, что мы с Тайогой
в полной мере ценим ваше гостеприимство. Это благородно, так было всегда
благородно, как у нас было достаточно возможностей убедиться ".

Полное красное лицо мейнхеера Якобуса расплылось в улыбке. Уголки
его рта приподнялись, а глаза заблестели.

"Должно быть, у меня было предчувствие, что вы двое придете, - сказал он, - и
поэтому я заполнил кладовую. Я вспомнил о твоих прежних аппетитах, о голоде
, который можно было утолить, только приложив большие усилия, а затем он мог вернуться
через час, такой же свежий и острый, как всегда. Вы сильные и
здоровые мальчики, за что вы должны быть благодарны.

"Мы", - сказал Роберт с большим ударением.

"И вы не знаете, продвигается ли Монкальм со своей армией?"

"Мы не знаем, сэр, но Олбани встревожен?"

"Это так! Он очень сильно встревожен. Никто из нас и не мечтал об этом
что наша армия может быть разбита, та великолепная армия, которая, как я видел, уходила
к тому, что я считал верной победой. Ах, как это могло случиться
случилось? Как это могло произойти, Роберт?"

"Мы просто выбросили наши шансы, сэр. Я все это видел. Мы недооцениваем
Французский. Если бы мы подтянули наши большие пушки, это было бы легко.
У наших людей не было недостатка в мужестве. Я не верю, что
люди британской крови когда-либо проявляли большую храбрость, и это означает
храбрость, равная чьей угодно.

Мейнхеер Якобус Гюисман тяжело вздохнул.

"Какая потеря! Какая потеря!" - сказал он. "Теперь армия хасса отступила, и
вся граница обнажена. Томагавк и нож для снятия скальпов в деле.
работают. Истории о резне приходят каждый день, и говорят, что
Монкальм продвигается к самому Олбани.

"Я не верю, сэр, что он придет", - сказал Роберт. "Французов
намного меньше, чем обычно предполагается, и я не могу думать, что он
осмелится напасть на Олбани".

"Это кажется неразумным, но есть большая тревога. Многие люди обеспокоены
уезжаю на бандеролях в Нью-Йорк. Кто бы мог подумать? Кто
мог подумать! Но я намерен остаться, и если приедет Монкальм, я буду
помогать сражаться в обороне ".

"Я знал, что вы не уйдете, сэр. Но, несмотря на наше поражение, у нас все еще мощная
армия, и Англия и Колонии не будут сидеть сложа руки и просто плакать".

"То, что ты говоришь, верно, Роберт, мой мальчик. Во мне не английская кровь, но
когда дела обстоят хуже всего, Англия показывает себя лучше всего, и
люди здесь той же породы. Я не отчаиваюсь. Что, вы сказали,
стало с Уиллетом?

"Незадолго до того, как мы добрались до Олбани, он свернул в сторону, чтобы увидеть сэра Уильяма
Джонсона. У нас был тоже с нами, молодой англичанин по имени Гросвенор, а
молодец, но он сразу отправился в английский лагерь здесь, чтобы отчет
долг. Он был в битве при Тикондерога, и он также будет свидетельствовать о том, что
наша армия, хотя и били, мог поднять свою артиллерию и
снова воевал в день или два. Это тоже принесло бы победу ".

"Я полагаю, что так! Я полагаю, что так! Но он больше не сражался, и то, что могло бы быть
, не произошло. Это означает затяжную войну в этой стране и
более длительная война по всему миру. Она распространяется! Это великая война, охватывающая
большинство цивилизованных стран, величайшая война современности, и
многие думают, что это будет последняя война, но я не знаю. Характер
человечества не меняется. Что вы, мальчики, собираетесь делать?

"Мы еще не решили", - ответил Роберт, говоря за обоих. - Мы отправимся.
конечно, вернемся на войну, что означает, что мы снова отправимся в путь.
на север, но нам нужно будет отдохнуть несколько дней.

- И этот дом предназначен для того, чтобы ты отдохнул в нем - несколько дней или много дней, как захочешь.
пожалуйста, хотя я надеюсь, что их будет много. Катерина будет готовить для вас четыре,
пять раз в день, если пожелаете, и много на каждый прием пищи. Я не забуду
как когда ты была маленькой, ты совершали набеги на фруктовые деревья, и ягодные
кусты и лианы. Что ж, плод вскоре будет снова созрел и я
отвернусь в другую сторону. Я заставлю эту толстуху Катерину сделать то же самое,
а вы с Тайогой снова сможете представить себя маленькими мальчиками ".

"Я знаю, что вы имеете в виду это, минхеер Якобус, и мы благодарим вас от всего сердца
", - сказал Роберт, и слезы выступили у него на глазах.

"А вот и мастер Александр Маклин", - сказал мистер Гайзман, который отвернулся
снова к окну. "Он, должно быть, услышал о вашем прибытии и хочет
посмотреть, не заставили ли вас опасности в лесу забыть вашу древнюю
историю".

Через минуту или две вошел мастер Маклин, высокий, худощавый, с рыжеватыми волосами и
суровым взглядом, его холодные голубые глаза загорелись, когда он пожал
руки мальчикам, хотя его манеры оставались строгими.

"Я слышал, что вы прибыли сюда после великого поражения при Тикондероге", - сказал он.
"и вам повезло, что вы остались живы. Я радуюсь
на это, а тех, кто ходит в лес в такое время следует ожидать большой
опасности. Конечно, хорошо, что все наши молодые люди пожертвовали своими жизнями
сейчас за свою страну, но я думал, что увидел по крайней мере в тебе, Роберт
Леннокс, зародыш великого ученого, и тебе было бы жаль
расстаться с жизнью в какой-нибудь лесной стычке.

- Благодарю вас за комплимент, - сказал Роберт, - но, как я уже говорил,
Мейнхеер Якобус, я собираюсь вернуться в лес.

- Я в этом не сомневаюсь. Молодежь этого поколения по-своему мудра.
Самомнение. Было достаточно сложно контролировать Тайогу и вас несколько лет назад,
и я не могу рассчитывать на то, что сделаю это сейчас. Несомненно, все знания, которые я
с таким трудом прививал тебе, будут потеряны в
волнении пути и лагеря ".

"Я надеюсь, что нет, сэр, хотя это правда, что у нас были некоторые очень помешивая
раз. Когда что-то угрожает его жизни, он не может много думать
из его латинского, греческого и его древней истории."

Суровые черты мастера Александра Маклина сморщились.

"Я не знаю об этом", - сказал он. "Александр Македонский спал со своей
Гомер лежал у него под подушкой, и, несомненно, он тоже носил эту книгу с собой
о его азиатских кампаниях, освежающих и укрепляющих его разум.
время от времени заглядывая на вдохновляющие страницы. Нет никакого кризиса в
что это простительно чтобы вы забыли своего обучения, хотя, боюсь, меня
многое, что вы сделали. Какой это был день, Роберт, падения
Константинополь?"

"Магомет Второй вошел в нее, сэр, в 1453 году нашей эры"

"Очень хорошо. Я начинаю больше доверять вам. И почему Гомер
считается гораздо более великим поэтом, чем Вергилий?

"Более мужественным, более сильным, сэр, и гораздо более оригинальным. Фактически,
Римляне в своей литературе, как и почти во всех других искусствах, были просто
подражателями греков.

Лицо мастера Маклина расплылось в улыбке.

"Превосходно! Превосходно!" - воскликнул он. "Ты добился большего, чем заявлял сам.
но скромность - это качество, которое присуще молодым.
и теперь я снова говорю тебе, Роберт, что я очень рад, что ты и
Тайога благополучно выбрались из леса. Я также хочу сообщить вам
что мастер Бенджамин Харди и его главный клерк Джонатан Пиллсбери
прибыли из Нью-Йорка на быстроходном пакетботе "Река Королева", и даже сейчас
они сдают свой багаж в гостинице "Джордж Инн", где они
рассчитывают остановиться.

Мастер Якобус, который молчал, пока говорил школьный учитель, внезапно проснулся
к жизни.

"На Джордж-ИНН!" - воскликнул он. "К МКС хороший постоялый двор, достаточно хорошо для
кто-нибудь, но, когда мои друзья приходят в Олбани они остаются со мной, или я
обижаются. Оставайтесь здесь, друзья мои, а я схожу за ними. Александр,
посидите с ребятами и подкрепитесь, пока меня не будет.

Он поспешил из комнаты, а мастер Маклин, получив приглашение, присоединился к
Роберту и Тайоге за столом, где показал, что он тоже хороший
мужчина за столом, худоба которого не является препятствием для аппетита и работоспособности. Пока он
ел, он задавал мальчикам много вопросов, и они, хорошо зная его доброе
сердце под его резкими манерами, отвечали на все с готовностью и свободно.
Каким бы пожилым и начитанным он ни был, его сердце дрогнуло при рассказе о
великих опасностях, через которые они прошли, и его лицо омрачилось, когда
Роберт заново рассказал историю Тикондероги.

"На данный момент это наше величайшее поражение, - сказал он, - и я надеюсь, что наши невзгоды
достигли там кульминации. Мы должны расплатиться за это. Мы должны стремиться к
сердце французской державы, и это Квебек. Вместо того, чтобы сражаться,
защищаясь, Британия и ее колонии должны нанести удар по Канаде ".

"Мне тоже так кажется, сэр", - сказал Роберт. "Мы разрешения Маркиза
де Монкальма, чтобы боевой, чтобы выбрать поля боя, и как
пока мы это делаем, что мы должны плясать под его музыку. Но, сэр, это только
мое мнение. Я не берусь дать ему в присутствии моего
начальство".

"У тебя было много опыта, несмотря на свою молодость, и вы вправе
ваши мысли. Но я слышу тяжелые шаги. 'Тис коэффициенты что это Якобус с
его друзей".

Дверь открылась, и мистер Гюисман со множеством приветственных слов впустил
своих гостей, которые, будучи простыми и сильными людьми, сами принесли свой багаж
из гостиницы. Роберт сразу же встал и посмотрел в лицо Бенджамину Харди, в глазах которого
светилась несомненная радость. Торговец выглядел ни на день старше, чем
когда Роберт в последний раз видел его в Нью-Йорке, и он был таким же крепким и
жизнерадостным, как всегда. Джонатан Пиллсбери, высокий, худощавый, одетый с особой тщательностью
, тоже позволил себе улыбнуться.

- Роберт, дружище! - воскликнул Бенджамин Харди, бросая свой багаж и
протягивая две жилистые руки. "Это восторг, чтобы найти тебя и Tayoga
вот. Я не знал, что стало с вами, и я опасался худшего, в
раз так опасно. Честное слово, мы совсем воссоединение!"

Роберт вернулся его мощное и простое в руках. Он был более чем рад
видеть его по нескольким причинам; ради него самого, потому что он ему чрезвычайно нравился
и потому что он был уверен, что мастер Бенджамин находится у него на попечении
те секреты его собственной жизни, которые ему еще предстояло узнать.

"Сэр, - сказал он, - это не мой дом, хотя я жил в нем и знаю
что мистер Гайзман уже оказал вам самый радушный прием, поэтому я добавляю
что для меня большая радость видеть вас снова. Это приятное и самое
незабываемый визит, который Tayoga и я был в вашем доме в Нью-Йорке".

"И достаточно насыщенного, тоже. Вы подошли вплотную подойдя к гиней на
раб поездки. Такого рода гостеприимство, которое я предложил тебе".

"Нет вашей вины, сэр. Я никогда не забуду то добро, что ты нам дал в
НЬЮ-ЙОРК. Сейчас, когда я думаю об этом, у меня на сердце становится теплее ".

"Я вижу, ты не утратил дара речи. Слова продолжают поступать из
твои губы, и это тоже хорошие слова. Но я и сам слишком много болтаю. Вот
Джонатан ждет, чтобы поговорить с тобой. Я сказал ему, что еду в Олбани.
"По какому делу?" - спросил он. "Это секрет", - ответил я. "Это означает, что вы
не хотите рассказывать мне о его сути", - сказал он. "Да", - ответил я. Затем он
сказал: "Какова бы ни была суть, тебе понадобится мое присутствие и совет. Я ухожу
с тобой ". И вот он здесь. Несомненно, он прав ".

Джонатан Пиллсбери пожал Роберту руку так тепло, как никогда никого не пожимал
и позволил себе вторую улыбку, которая была его пределом, и
только чрезвычайные обстоятельства могли вызвать двоих.

"Наш разговор был воспроизведен с точностью", - сказал он. "Я не
но знаете, почему я приехал в Олбани, но я чувствую, что это хорошо, что я
пришли".

Мистер Гюисман суетился, его большое красное лицо сияло, пока толстуха Катерина
приносила еще еды. Он настоял, чтобы новые гости сели за стол
и объелись до отвала. Это было время, когда гостеприимства, значило повторяться
подношения пищи, который в Америке был самый многочисленный из всех вещей,
и мистер Харди и Мистер Пилсбери легко позволяли себя
уговорил.

"А теперь, Роберт, ты должен рассказать мне еще кое-что о Дейве", - сказал торговец
, когда они встали из-за стола.

Юный Леннокс быстро рассказал о своих приключениях среди горных вершин и
об озерах, в то время как мужчины постарше слушали, затаив дыхание.
История великого охотника также не пострадала в рассказе Роберта. Он
безмерное восхищение Виллет и он рассказывал о своих делах с таким
яркими словами и с таким количеством изображений и вышивки, что они, казалось,
быть принят раз есть в этой тихой комнате перед людьми, которые слушали.

"А, это Дэйв! Верный, как сталь. Такой честный и храбрый, какими их только делают"
", - сказал мастер Бенджамин Харди, когда закончил. "Мужчина! настоящий
если человек когда-либо ходил по этой земле!"

"И не забывайте, что здесь Tayoga", - сказал Роберт. "Величайший трейлер когда-либо
родился. Он спасал нас не раз от его умения читать малейшего
знак Земли может дать".

"Когда Dagaeoga начинает говорить, он не знает, как его остановить", - сказал Tayoga;
"Я всего лишь делал то, чему учат всех воинов моего народа. Я
был бы недостоин называть себя членом клана Медведя, из
нация Онондага, великая Лига Ходеносауни, если бы я мог
не идти по следу. Мир, Дагеога!"

Роберт присоединился к общему смеху, а затем мужчины заговорили о
перспективах нападения французов и индейцев на Олбани, хотя все
они склонялись к мнению Роберта, что Монкальм не станет этого делать.

"Поскольку ты был у них в плену, ты должен кое-что знать об
их силе, Роберт", - сказал мистер Харди.

"У меня была возможность понаблюдать, - ответил юноша, - и из того, что я видел,
и из того, что я впоследствии услышал о нашей численности, я заключаю, что мы
было по меньшей мере четверо против одного, возможно, больше. Но мы растеряли все наше
преимущество, когда наткнулись голой грудью на их деревянную стену и
заостренные сучья ".

"Об этом больно говорить и думать, но Британия
никогда не сдается. Она идет к триумфу, преодолевая свои ошибки и провалы,
и мы - кость от кости. И вы видели Сен-Люка!

- Часто, сэр. В битве и при подготовке к ней он был
правой рукой маркиза де Монкальма. Он мастер лесной войны.

- Он такой, Роберт, мой мальчик. Странный, блестящий человек, он такой.
один из наших самых грозных врагов.

- Но храбрый, сэр. Он ничего не сделал, чтобы предотвратить мой побег. Я чувствую,
что на Тикондероге, как и в других местах, я в большом долгу перед ним.

- Несомненно, он благоволит к вам. Это меня не удивляет.

В сердце Роберта снова вспыхнуло острое любопытство. Кем он был для
Сен-Люка! Кем был для него Сен-Люк! Все эти пожилые мужчины, казалось, проведения
тайна, которая была скрыта от него, и все же это обеспокоило его больше всего. Его губы
дрогнули, и он собирался задать вопрос, но подумал, что, как
всегда раньше, ответа на него не будет, от него будут уклоняться, и он
сдерживал свой нетерпеливый дух. Он знал, что всем мужчинам он нравится, что
в глубине души они разделяют его доброту и что, когда придет время говорить, они
заговорят. Слова, которые сорвались с его губ, остались невысказанными.

Роберт чувствовал, что старшие хотят поговорить, что у них на уме что-то такое, о чем они бы
предпочли не говорить мальчикам, а тем временем
яркое солнце и свежий воздух снаружи взывали к нему и к
Онондаге.

"Я думаю, - сказал он, обращаясь ко всем вместе, - что нам с Тайогой
следует навестить лейтенанта Гросвенора. Он был нашим товарищем в
форест, и он был несколько подавлен своими большими трудностями".

"Идея была бы неплохой", - сказал мастер Бенджамин Харди. "Молодость к молодости"
и, пока тебя не будет, мы, старики, поговорим о днях давних
, как это обычно делают старики.

И поэтому они действительно хотели, чтобы он и Тайога ушли! Он верно угадал их желания
. Он также был совершенно уверен, что, когда он и Онондага будут в отъезде,
прошлое не будет занимать их внимания. Эти активные люди в
очень расцвете их силы были больше всего волнует настоящее и
будущее. Ну, как бы там ни было, он был уверен, что они будут обсуждать это с
мудрость и предусмотрительность.

"Пойдем, Тайога", - сказал он. "Нас зовет природа".

"И не забудь вернуться к ужину", - сказал мастер Якобус.
"Этот дом будет твоим домом до тех пор, пока ты будешь в Олбани. Я был бы
смертельно оскорблен, если бы ты уехала куда-нибудь еще".

"В этом нет никакой опасности", - сказал Роберт. "Tayoga и я знаю, хороший дом, когда мы
найти его. И мы знаем, друзья, тоже, когда мы их видим."

Это было немного сентиментально, но он чувствовал это очень глубоко и видел, что
все мужчины выглядели довольными. Когда они с Тайогой выходили, он заметил, что
они обнажили свои стулья от обеденного стола, что Катерина была
снят, и перед закрытой дверью на двух парней, они уже были
говорили в странах с низким и серьезным тоном.

"У них есть важные дела, которые не для нас", - сказал он, когда он
и Онондага оказались снаружи.

"Это так", - сказал Тайога. "У белых людей есть свои вожди и сахемы
как и у народов ходеносони, и их ряды пополняются по возрасту.
Молодые воины созданы для пути, охоты и войны, а
не для совета. Правильно, что так должно быть. Я не желаю
стать вождем или сахемом раньше своего времени. Я рад, Дагаеога, наслаждаться
молодостью, и пусть наши старшие думают за нас ".

"Я тоже," сказал Роберт радостно, как он наполнил легкие воздухом с осадка
после глотка свежего воздуха. "Нет места в совете для меня! Не для
еще двадцать лет! Дайте мне свободу действий! Позвольте другим планировать!
и возьмите на себя ответственность!"

Он почувствовал огромный подъем. Его сангвинический темперамент полностью восстановился
после депрессии, последовавшей за Тикондерогой. Хотя он и не знал этого,
результат был отчасти физическим - хорошая еда и обильный отдых, но
он не пытался анализировать причину, состояние было достаточным.
Румянец на его щеках стал гуще, а глаза заблестели.

"Дагаеога чувствует себя очень, очень хорошо", - сказал Тайога.

"Да", - с ударением ответил Роберт. "Я никогда не чувствовал себя лучше. Я
забываю Тикондерогу; вместо этого я созерцаю нашу армию в Квебеке и
Я вижу, как наш флаг развевается над всей Канадой".

"Дагеога видит то, что хочет видеть".

"Это неплохой план. Тогда львы умрут на твоем пути".

"Это так. Дагаеога говорит великую правду. Сейчас мы увидим, что чувствует Красный Плащ
".

Часть армии, отступившей из Тикондероги, разбила лагерь на
равнинах недалеко от города, и Роберт с Тайогой быстро направились к
палаткам. Это были гораздо более молчаливые силы, британские и американские, чем те,
которые не так давно двинулись вперед к тому, что казалось неизбежным
победа. Офицеры и солдаты были разгневаны. Они чувствовали, что потерпели поражение
, хотя не было никаких причин, по которым они должны были потерпеть поражение.
Повинуясь приказу, они отступили в угрюмом молчании, когда почувствовали
уверенность, что могли бы идти дальше, вступить в новую битву и сокрушить
Монкальм. Теперь они с нетерпением ждали другого звонка, чтобы перейти в атаку на
Канаду и вернуть себе утраченные лавры. Оба парня чувствовали напряжение.

"Они похожи на раненого медведя", - сказал Тайога. "Им очень больно, и
они жаждут мести".

Они узнали, что Гросвенор в своей палатке, и вскоре нашли его там.
он лежал на своих одеялах. Румянец сошел с его щек.
Он выглядел изможденным и похудевшим. Но он сел и радостно приветствовал Роберта
и Тайогу.

"Глупо с моей стороны вот так срываться, - сказал он, - но после того, как мы получили
назад, к цивилизации, что-то, казалось, обрушилось. Надеюсь, вы, ребята, не станете
закрывать глаза на тот факт, что я не так привык к лесу, как вы,
и имейте в виду, что я сделал все, что мог. "

"Лучший бой Красного Мундира был очень хорош", - сказал Тайога в своей серьезной, четкой манере
. "Мало кто был в лесу так мало, как он, мог бы сделать так много
и вынести так много".

"Ты действительно так думаешь, Тайога? Ты не просто льстишь мне?"

"Наш мудрейший сахем сказал бы тебе то же самое, Красный Плащ".

"Спасибо, мой друг. Ты заставляешь меня чувствовать себя лучше. Мне посчастливилось пойти
прошел великую битву, почти не пострадав. Это была ужаснейшая бойня.
Она мне до сих пор снится. Я держался на ногах, пока мы не добрались до Олбани.
вернулся в Олбани, а потом потерял сознание. Но завтра я снова буду на ногах
. Все твои друзья, Колден, Уилтон и Карсон, здесь. Они проявили
большое мужество, и у них есть несколько легких ранений, но не настолько, чтобы
причинить им беспокойство ".

Роберт нашел филадельфийцев немного позже, и все они вернулись.
в палатку Гросвенора, где через полчаса к ним присоединился
Вирджинцы, Уолтер Стюарт и Джеймс Кейбелл, которые были с ними в
Разгром Брэддока и которых Роберт знал, в Уильямсберге. Это был
тесно для них всех в палатке, но там был еще и жизнелюбие
Реюньон. Молодежь отвечала молодежи, и надежда была велика.

"Мы со Стюартом не прибыли вовремя на Тикондерогу, - сказал Кейбелл, - но
мы намерены участвовать в следующей великой битве".

"Так и есть!" - воскликнул Кейбелл. "Старый Доминион познал вкус поражения при
Форт Дюкейн, и вы испытали то же самое здесь. Теперь мы все подождем и посмотрим,
насколько победа на нашей стороне ".

"Некоторые из нас участвовали в обоих поражениях", - довольно грустно сказал Гросвенор.

Но присутствие стольких друзей и веселая беседа заставили его почувствовать себя
настолько лучше, что он заявил о своей способности идти куда угодно и делать
что угодно одновременно.

"У вас есть отпуск, если хотите?" - спросил Кейбелл.

"Еще на несколько дней", - ответил Гросвенф.

"Тогда давайте все поедем в город. Я еще толком не осмотрел Олбани
. Я хочу посмотреть, такое ли это прекрасное место, как Уильямсбург ".

"Оно больше", - сказал Роберт.

"Но размер - это еще не все. Вот тут-то вы, северяне, и совершаете свою
ошибку".

"Но вы ведь признаете, что Филадельфия - прекрасный город, не так ли?" сказал
Колден: "И вы знаете, что он самый большой в колониях".

"Но это сравнительно недалеко от Вирджинии, - оживленно сказал Кейбелл, - и наше
влияние творит чудеса".

"У нас в Филадельфии есть свое "самомнение", - сказал Уилтон, - но "самомнение" и
"Вирджиния" - это одни и те же слова, хотя у них может быть разное
звучание".

"Приходите в гостиницу "Джордж Инн", - сказал Гросвенор, - и вы сможете обсудить это".
там. Старой Англии нравится видеть это здоровое соперничество среди своих детей.
Она не возражает, что ты напыщенный.

"Мы напыщенные, потому что похожи на своих родителей", - сказал Кейбелл. "Это
вопрос наследования".

- Пусть "Джордж Инн" все уладит. Пошли, ребята.

Гросвенф чувствовал себя все лучше и лучше. Он легко приспосабливался, и это была
веселая группа, полная родственных душ. Виргинцы были такими же англичанами,
как и он, и остальные почти в такой же степени. Он хорошо зарекомендовал себя
в Новом Мире, в областях, с которыми был незнаком, а эти ребята
были друзьями. Опасности и трудности отошли в прошлое.
забытое прошлое. Он снова был силен и здоров.

- Вы все будете моими гостями в гостинице "Джордж Инн"! - воскликнул он. - Мы будем
подкрепляться и разговаривать, вдоволь и того, и другого.

"Поскольку мы, виргинцы, старейший народ в колониях, это право
Стюарта и мое - быть хозяевами", - сказал Кейбелл.

"Да, это так", - сказал Стюарт.

"Поскольку мы из Филадельфии, величайшего и прекраснейшего города в стране
, это право Уилтона, Карсона и мое", - сказал Колден.

Но Гросвенор был тверд. Он сказал, что сам первым прислал приглашение, и
никто не мог лишить его этой привилегии. Итак, остальные уступили.
грациозно и в отличном настроении все восемь, много разговаривая и напевая под нос.
маленькие песенки, прошли через поля из лагеря в город.
Роберт с одобрением наблюдал за шумной жизнью Олбани. Лес
привлекал его по-своему, а город - по-другому, но
привлекал не менее сильно. Старый голландский форт Оранж был переполнен
теперь не только войсками, но и всеми видами промышленности, которые
следуют за армией. Бережливые голландцы, несмотря на свои
опасения по поводу прихода французов, были заняты покупкой, продажей,
и в перерывах между сражениями было заработано много денег.

Джордж ИНН", " низкий дом, но длинная и массивная вниз по
реки. Широкие двери распахнуты настежь, и жизнь текла в и из,
показывая, что война тоже пошла им на пользу. Восьмерка нашла места за столом на
посыпанном песком полу и ограничилась лимонадом, который они пили
медленно, разговаривая и разглядывая друг друга.

Это была пестрая и странная толпа: американцы, англичане, голландцы, немцы,
Индийцы, шведы. В большом зале звучало с полдюжины языков,
предшественник многих элементов, которые должны были войти в состав
американской нации. И толпа уже была космополитичной. Разница
расы не привлекала внимания. Мужчины не обращали внимания на Тайогу, потому что он
был индейцем, только чтобы полюбоваться его высокая, прямая фигура и гордая
перевозки. Олбани был известен ирокезов полтора века.

Настроение Роберта, как Гровенор верхом. Здесь он был со многими
друзей его возраста и разуменье. Все приобрело цвет
Роза. Они все говорили, но его собственный дар речи был
лучшие. Он облекал повествование метафорами и иллюстрациями, пока оно не стало
настолько ярким, что остальные были рады замолчать и послушать
его, хотя сам Роберт этого не осознавал. Они заставили его
расскажите еще раз его историю о битве, какой он видел ее изнутри
Французские линии при Тикондероге, и, как только он подошел к концу
рассказывая, он мельком увидел высокого мужчину, входящего в таверну.

"Расскажите нам, что вы видели с другой стороны", - попросил он Гросвенфа, и
они заставили упирающегося англичанина заговорить. Затем Роберт перевел взгляд
на высокого мужчину, который теперь сидел за маленьким столиком в
углу и пил из длинного бокала. Что-то знакомое в его походке
привлекло его внимание, когда он вошел, и, под прикрытием Гросвенорского
говорят, он хотел бы снова наблюдать за ним, не будучи замеченным даже его
собственные товарищи.

Незнакомец сидел с боку лицом к Роберту, и его
характеристики не раскрываются. На нем была одежда моряка,
грубая, но довольно добротная, а на поясе висел длинный кинжал в
обычных в то время ножнах. Рука, поднесшая к губам длинный
бокал, была большой, красной и сильной. Роберт почувствовал, что его
первое предположение было верным. Он видел его где-то раньше, хотя он
еще не мог вспомнить, где, но когда он повернул голову в настоящее время он
знал. Они встретились при таких обстоятельствах, что ни один из них не вероятно
забыть время или место.

Он был поражен тем, что незнакомец так смело заявился в Олбани, но
вторая мысль подсказала ему, что против него нет никаких доказательств, это было
просто слово Роберта против его собственного. Среди людей, поглощенных великой войной
его собственная история показалась бы совершенно неправдоподобной, а история незнакомца обладала бы
всем привкусом правды. Но он знал, что не мог ошибиться. Он
теперь видел худощавое лицо, чисто выбритое, и жесткие глаза, близко посаженные
друг к другу, которые он так хорошо помнил.

Роберт не знал, что делать. Некоторое время он слушал
Рассказ Гросвенора, но его внимание снова вернулось к моряку
. Затем он решился.

"Ребята, вы не могли бы продолжить разговор и извинить меня на несколько минут?" сказал он.

"В чем дело, Леннокс?" - спросил Колден.

"Я вижу знакомого в другом конце комнаты. Я хочу поговорить с
ним.

"В таком случае, мы отпустим тебя, но нам будет тебя не хватать. Возвращайся скорее".

"Я останусь всего на несколько минут. Это старый друг, и я должен иметь
поговорить с ним".

Он шел легкой походкой через всю комнату, которая была заставлена, напевая
раздавалось множество голосов, воздух был тяжелым от дыма. Мужчина все еще сидел за
маленьким столиком, а напротив него стоял пустой стул, на который сел Роберт
неторопливо, поставив локти на стол и глядя в жесткие
голубые глаза.

"Я Питер Смит", - представился он. "Вы помните меня?"

На лице капитана промелькнуло удивление, но не более того.

"О, да, Питер", - сказал он. "Я знаю тебя, но я не искал тебя"
как раз в этот момент.

"Но я здесь".

"Возможно, ты возвращаешься к своим обязанностям, не так ли? Что ж, я рад.
Теперь у меня есть другой корабль, и, хотя ты беглый моряк, я могу себе позволить
оставить прошлое в прошлом".

"Я надеюсь, что ваше судно изменило всю ее торговлю. Я не думаю, что я бы все равно
опять плыть на работорговца".

"Всегда конкретный парень ты, Питер. Это слишком много для
мне изменить моего корабля, чтобы удовлетворить вас".

"Но не слишком".

Разговор велся на обычный тон. Ни поднял свою
голос частиц. Никто и не заметил. Его собственные товарищи, увлеченные
оживленной беседой, казалось, на мгновение забыли о Роберте, и он почувствовал себя
хозяином положения. Конечно, работорговцу было бы более
неловко, чем ему.

"Я хотел спросить, - сказал он, - как долго вы намерены оставаться в Олбани".

"Это приятный город, - сказал мужчина, - как я имею основания полагать, с тех пор, как
Я бывал здесь раньше. Возможно, я останусь надолго. Тем не менее, я приму решение.
полностью на свой вкус.

"Но здесь есть определенный элемент опасности".

"О, война! Я не думаю, что у французов, даже если они придут в Олбани, будет
шанс схватить меня ".

"Я не имел в виду войну. Я думаю, есть и другие риски.
Я, Питер Смит, который однажды плавал с вами, должен предупредить вас.

"Хорошо, что ты, Питер, думать так много о моей безопасности, но я не
думаю, что я никаких причин для страха. Я всегда была способна позаботиться о
себя".

Последние слова были сказаны с некоторой резкостью, и Роберт понял, что они были
задуманы как вызов, но он, казалось, не заметил.

"А, ну что ж, вы показали, что умеете заботиться о первом", - сказал он
. "Я всего лишь Питер Смит, скромный моряк, но у меня те же способности.
Желаю тебе доброго дня.

- Доброго дня, Питер. Надеюсь, между нами нет неприязни, и что
каждый получит то, чего заслуживает!

Круто! чудесно, - подумал Роберт, но он ответил лишь: "я доверяю
так же, и в таком случае легко предположить, что одна из нас
вам".

Он неторопливо вернулся к своим товарищам и, чтобы не привлекать их внимания,
минуту или две больше не смотрел в сторону работорговца. Когда он
взглянул в том направлении, он увидел человека, который шел к двери, не в
любой поспешностью, а как будто он имел все время в мире, и нужно
бояться некого. Круто! удивительно хладнокровно, подумал Роберт во второй раз.

Работорговец вышел, и Роберту показалось, что он мельком увидел человека
навстречу ему вышел второй мужчина, в фигуре которого тоже было что-то знакомое
. Они исчезли в одно мгновение, и у него возникло искушение вскочить
и последовать за ними, потому что фигура, которую он лишь немного разглядел у
двери, все же напомнила ему Ахилла Гарая, шпиона.




ГЛАВА II

КОМОД


Роберт лишь мельком увидел второго мужчину, но он
поверил, что это Гарай. Он не только выглядел как шпион, но и был
убежден, что это действительно он. После первой или двух секунд он действительно сделал это.
не сомневался в своей личности и оправдывался тем, что хотел немного
подышав свежим воздухом и собираясь вернуться через мгновение, он быстро направился к двери.
Он еще раз мельком увидел двух мужчин, одного высокого и
другого низкорослого, которые уходили вместе, и он не сомневался, что они
были работорговцем и шпионом.

Будь он один Роберт последовал за ними, хотя он был довольно
уверен, что Гарай, должно быть какое-то место в надежное убежище, иначе он
не отважились бы в Олбани. Даже с таким обращением его поступок был
необычайно смелым. Если работорговец был смелым, шпион был еще более.
Против работорговца не было ничего, что они могли бы доказать, но шпион
сунул шею в петлю.

Роберт тихонько присвистнул про себя, он был очень задумчив. Уиллет,
Тайога и он сам одержали такую полную победу над Гараем в лесу
что, возможно, он недооценил его. Возможно, он был человеком, которого следовало опасаться. Его
дерзкое появление в Олбани, должно быть, подкреплено высочайшей хитростью, и
его союз с работорговцем подразумевал план. Роберт считал, что этот
план, или, по крайней мере, его часть, была направлена против него самого. Ну и что?
если бы это было так? Он мог встретить это и не боялся. Он преодолел
другие опасности, и у него были друзья, такие же верные и стойкие, как всегда
любого человека держат на стальных крюках. Его сердце учащенно билось, он был в восторге.
вся его душа рвалась вперед, навстречу надвигающейся опасности.

Он вернулся в гостиницу и занял свое место вместе с остальными. Теперь это было
Стюарт, который говорил, рассказывая им о жизни в великой Южной колонии
и о ее прелестях, о больших домах, о табачных полях,
о скачках, о долгих визитах к соседям, и о том, как все, кто
были ли у кого-нибудь родственники, что делало Вирджинию одной огромной семьей.

"Теперь Кейбелл и я, - сказал он, - принадлежим к одному клану. Моя мать и его
отец - троюродный брат, что делает нас четвероюродными или пятыми?
Но независимо от того, четвертые мы или пятые, мы все равно двоюродные братья. Все люди
нашей крови должны держаться вместе, и мы держимся вместе. О,
в этом есть свои прелести! Это делает нас самодостаточными! Старый
Доминион - это мир сам по себе, целостный во всех своих частях ".

"Но вы должны приехать в Филадельфию, чтобы увидеть великий город и почувствовать
вкус столичной жизни", - сказал Колден.

Затем возникла дружеская, но теплая дискуссия относительно соответствующих достоинств
провинций Вирджиния и Пенсильвания, и когда она достигла своего апогея.
высота и внимание всех остальных были поглощены этим, Тайога
наклонился и прошептал Роберту:

"Что ты увидел у двери, Дагеога?"

Роберт был поражен. Итак, Онондаго все-таки наблюдал. Он мог бы
знать, что ничто не ускользнет от его внимания.

"Я видел Гарая, шпиона". он ответил тем же тоном.

"И человек за маленьким столиком был капитаном корабля работорговцев, на
который тебя увезли?"

"Тот самый".

"Это не предвещает ничего хорошего, Дагеога. Ты должен посмотреть.

"Я посмотрю, Тайога".

Толпа в большом зале гостиницы "Джордж Инн" увеличилась, а молодежь
осталась, горя желанием посмотреть на это. Это было отражением жизни в
колониях, в эпицентре конфликта, переполненных всеми эмоциями
великой войны, охватившей почти весь цивилизованный мир. Дородный
парень, одетый, как погонщик, наконец, сделала его голос был услышан выше
другие.

"Я говорю вам, мужчины, - сказал он, - что мы должны сдать Олбани! Наша армия
разбита вдребезги! Отель развивается с двадцатью тысячами французский
завсегдатаи, и полчища индейцев! Они контролируют все Лейк-Джордж, а также
как Шамплейн! Сотни поселенцев уже пали от ударов "томагавка"
, и дома горят вдоль всей границы! Я узнал об этом от
тех, кто видел пожары".

В толпе внезапно воцарилась тишина, за которой последовал встревоженный ропот.
Акцент мужчины и его поразительные заявления произвели впечатление.

"Продолжайте, Доббс! Расскажи нам об этом!" - попросил один из них.

"Что ты знаешь?" - спросил другой.

Он встал, огромный высокий мужчина с красным лицом.

"Мой двоюродный брат был на севере, - сказал он, - и он видел рейнджеров, некоторых из них
которые только что сбежали от индейцев, едва спасая свои волосы. Он
услышал от них, что король Франции отправил большую армию в Канаду,
и что еще одна, такая же большая, уже в пути. Не пройдет и недели, как
вы увидите французский флаг с холмов Олбани, и мудрецы
уже пакуют вещи, готовые отправиться в Нью-Йорк ".

Снова наступила встревоженная тишина.

"Этого парня нужно остановить", - сказал Колден. "Он поднимет панику".

"Дагеога обладает даром слова", - прошептал голос на ухо Роберту,
"и сейчас самое время им воспользоваться".

Больше ничего не требовалось. Роберт был в огне, в одно мгновение, и, стоя
на его стул, попросил внимания.

"Прощения минутку, Мистер Доббс, - сказал он, - если я вас перебью."

"Да ведь это всего лишь мальчик!" - воскликнул мужчина.

"Мальчик, это правда", - сказал Роберт, который теперь чувствовал себя центром всех
глаза, которые, как обычно, ответили все свои способности до такой
возможность", - но я присутствовал при битве Тикондерога, и
возможно, у меня есть шанс исправить несколько ошибок, в которые впал наш друг, мистер
Доббс ".

"Что это за ошибки?" - спросил человек в неприветливый тон, не смакуя
его потеря стадии.

"Я приду к ним в кратчайшие сроки", - сказал Роберт в своем mellowest тона.
- Это всего лишь мелочи, мистер Доббс, но все же мелочи следует исправлять.
Я сражался вместе с французской армией и кое-что знаю о
ее численности, которая составляет примерно одну шестую от того, как утверждает мистер Доббс
.

"Что вы делали с французами?"

- Я случайно оказался в плену, мистер Доббс. Я сбежал день или два спустя.
Но здесь со мной наши молодые офицеры, участвовавшие в атаке.
Некоторые из них почувствовали жало французских пуль в тот день, поэтому, когда
они рассказывают вам, что произошло, они знают, о чем говорят. Их
отчеты приходят не от их двоюродные братья, но это их собственный продукт
глаза и уши. Мир, Мистер Доббс! Мне предоставляется слово, или, скорее, стул,
и я должен изложить факты. Мы потерпели поражение при Тикондероге, это правда,
но мы не были разбиты вдребезги. Нашим генералам не удалось подтянуть нашу
артиллерию. Они недооценили французов. Они пошли с винтовками, мушкетами
и одни штыки против брустверов, защищаемых доблестным врагом, ибо
французы доблестны, и они заплатили за это высокую цену. Но наша армия существует.
и она так же храбра, как и прежде. Олбани ничто не угрожает. Не волнуйтесь.
"Вы всего лишь мальчик.

Вы не знаете", - прорычал Доббс. "Мир, мистер Доббс!" - воскликнул он. - "Олбани вне опасности".

"Спокойно, мистер Доббс! Дайте нам мир. Мальчик, который видел, может знать лучше,
чем мужчина, который ничего не видел. Я еще раз говорю вам, друзья, что
Маркиз де Монкальм не предстанет перед Олбани. Это долгий путь от
Тикондерога в этот город, слишком долго дорогу для французской армии, чтобы путешествовать.
Мудрецы не собирают вещи для перелета в Нью-Йорк. Мудрецы остаются
прямо здесь.

"Слушайте! Слушайте!" - воскликнули виргинцы, филадельфийцы и Гросвенор,
и "Слушайте! Слушайте!" было повторено из толпы. Красное лицо Доббса стало еще краснее
, но теперь он молчал.

"Друзья мои, - продолжал Роберт своим золотистым убедительным тоном, - вы
не бойтесь, вы все храбрые люди, но вы должны остерегаться паники.
Опыт подсказывает, что слухи-это безответственно, что, как он распространяется,
он растет. Мы собираемся, чтобы узнать из нашего поражения. Французы, как и вблизи
в Олбани, как они когда-либо придут. Война не переместится на юг.
Вместо этого она будет продвигаться к Квебеку. Помните, что паника -
всегда плохой советчик, но храбрость всегда полезна. Дела
не так плохи, как кажутся.

"Слушайте! Слушайте!" - снова воскликнули его молодые товарищи, и эхо откликнулось им.
Толпа стала многочисленнее, чем раньше. Погонщик начал пятиться.
Попятился и вскоре выскользнул за дверь. Затем Роберт присел на фоне
громкими аплодисментами, краснея несколько, потому что он был унесен
его чувства и попросил прощения у других за себя
бросается в глаза.

"Извиняться не за что", воскликнул Кабелль. "Это хорошо сделано, хорошее
слова в нужное время. Ты дар ораторского искусства, Леннокс. Тебе следует
переехать жить в Виргинию после того, как мы победим французов. Наша провинция
славится ораторским искусством. У тебя дар золотой речи, и люди
последуют за тобой ".

"Я боюсь, что меня враг тот человек, Доббс", - сказал Роберт, - "и я
у врагов достаточно уже".

Его разум вернулся к работорговцу и Гарай, и он возмутился.

"Благодаря Ленноксу у нас здесь был наш маленький триумф, - сказал Колден, - и
Сейчас мне кажется, что мы уже исчерпали возможности
Джордж. Кроме того, воздух становится густым. Пойдем на улицу".

Гросвенор расплатился по счету, и они ушли, сопровождаемые одобрительными возгласами. Здесь
были молодые офицеры, которые хорошо сражались, и люди в "Джордже" были
готовы проявить уважение.

"Думаю, мне лучше вернуться в лагерь", - сказал Гросвенф.

"Мы пойдем с вами", - сказал Колден, выступая от имени пенсильванцев.

"Мы со Стюартом в настоящее время отстранены", - сказал Кейбелл. "Мы добились перевода
из нашего командования в Вирджинии, и мы надеемся на комиссионные
в Королевском американцы, и более активным, поскольку весь ход
война переместилась на север, а не Запад".

"Королевский американцы-прекрасные люди", - сказал Роберт. "Хотя они выросли в
колониях, они стоят в одном ряду с британскими регулярными войсками. У меня был хороший друг в
одном из полков, Эдвард Чартерис, из Нью-Йорка, но его забрали в
Тикондерога. Я видел, как французы привезли его пленным. Полагаю, они
сейчас держат его в Квебеке.

"Тогда мы спасем его, когда возьмем Квебек", - отважно заявил Стюарт.

Друзья расстались, пообещав вскоре встретиться снова и многое увидеть
друг о друге, пока они были в Олбани, Гросвенор и остальные
Пенсильванцы продолжили путь в лагерь, Кейбелл и Стюарт вернулись к
Джорджу за квартирой, а Роберт и Тайога направились к дому
Мейнхеер Якобус Гюйсман. Но прежде чем они добрались до него, юный Леннокс
предложил повернуть к реке.

"Это правильно", - сказал Онондага. "Я думаю, что Дагеога хочет
поискать там корабль".

"Это у меня на уме, Тайога, и все же я бы не узнал судно, которое я
ищу, если бы увидел его".

- Ею будет командовать человек, которого мы видели в гостинице, тот, с
с которым говорил Дагаеога.

"Я не сомневаюсь в этом, Тайога. Ничто не ускользает от твоего внимания".

"Для чего нужны глаза, если не для того, чтобы видеть! И настало время всем наблюдать;
особенно для Дагеоги настало время наблюдать своими глазами, ушами
и всеми своими чувствами ".

"У меня у самого такое чувство ".

"Что-то замышляет против тебя. Работорговец не зря встретился со шпионом"
.

"Зачем людям беспокоиться о таком ничтожестве, как я, когда
мир погружен в большую войну?"

"Это потому, что Дагаеога кому-то мешает. Он очень занят
способ или столько хлопот и риска не потребовалось бы, чтобы убрать его ".

"Интересно, что это такое, Тайога. Я знаю, что мистер Харди, мистер Гайзман и
несомненно, другие владеют ключом от этого замка, но я совершенно уверен, что они
не собираются вкладывать его мне в руки прямо сейчас ".

"Нет, не будут, но это должны быть очень веские причины. Никто и никогда не
лучше друзей, чем Dagaeoga в них. Если они не захотят
рассказывать ему что-либо, с его стороны будет мудро не задавать вопросов ".

"Просто я так к этому отношусь, и поэтому я не собираюсь задавать никаких
вопросов ".

Огромная фигура преградила им путь, красное лицо светилось, и
грубый голос потребовал удовлетворения.

"Ты, парень с острым языком, заставил их смеяться надо мной в таверне"
", - сказал Доббс, погонщик. "Ты точно так же сказал им, что я был
лжецом, когда сказал, что французы придут".

Мужчина был полон беспричинного гнева и держал в руках конец тяжелого кнута
. И все же Роберт чувствовал себя совершенно спокойно. Пистолет был у него за поясом, а
Тайога стоял у локтя.

- Вы ошибаетесь, мой добрый мистер Доббс, - весело сказал он. "Я бы никогда не стала
говорить мужчине, что он лжец, особенно тому, кому я не была
представлен. Я стараюсь быть разборчивым в своем языке. Этому меня научил
Мистер Александр Маклин, самый компетентный школьный учитель этого города, и я
просто пытался донести мысль до умов многочисленной
аудитории, собравшейся в гостинице "Джордж Инн". Мои мысли были непохожи на ваши,
и поэтому я был вынужден использовать слова, которые не были похожи на те, которые использовали
вы. Я не нес ответственности за результаты, вытекающие из них ".

"Я не знаю, что ты имеешь в виду", - прорычала Доббс. "Ты навешал много больших
слова вместе, и я думаю, что ты снова смеешься надо мной."

- Это невозможно, мистер Доббс. Я не мог быть таким невежливым. Мои риторические выходки могут
до некоторой степени взволновать, но смеяться в лицо незнакомцу,
никогда! А теперь не будете ли вы так любезны пропустить нас? Улица здесь узкая, и мы
не хотим толпиться."

Доббс не пошевелился, и его манеры стали более угрожающими, чем когда-либо,
заряженный хлыст покачивался в его руке. Легкий и игривый юмор Роберта
не исчез. Он чувствовал себя полным хозяином положения.

"А теперь, добрый мистер Доббс, добрый мистер Доббс, я еще раз прошу вас подвинуться", - сказал он
в своей самой льстивой манере. "День слишком ясный и приятный
меня беспокоят чувства гнева. Мой собственный характер всегда ровный. Ничто
Меня не беспокоит. Я никогда не был известен тем, что давал волю гневу, но мой друг, которого
ты видишь рядом со мной, - великий вождь онондага. Его нрав
надменный и свирепый. Он принадлежит к расе, которая никогда не может принести
малейшее подозрение на оскорбление. Это почти верную смерть, чтобы поговорить с
ему злым или угрожающим образом. Мы были друзьями на протяжении многих лет.
Я всегда очень осторожен в обращении к нему ".

Лицо водителя вытянулось, и он отступил назад. Тяжелый хлыст перестал
двигаться в Грозный, каким образом в его руке.

"Благоразумие - это всегда хорошо", - продолжал Роберт. "Когда великий
индейский вождь является другом человека, любое оскорбление этого человека - это
двойное оскорбление вождя. Обычно за это мстят с максимальной быстротой
и место не преграда. Даже сердитый взгляд может нанести
смертельный удар ".

Доббс отступил в сторону, и Роберт с Тайогой надменно зашагали дальше.
Онондага рассмеялся тихо, но с явным весельем.

"Воистину, хорошо обладать даром слова, - сказал он, - когда с его помощью можно, не обнажая оружия, обратить врага в сторону".
используя его, можно обратить врага в бегство".

"Я не мог ввязаться в уличную драку с таким человеком, Тайога, и
потребовалась дипломатия. Вы простите, что я использовал вас как угрозу?"

"Я к услугам Дагеоги".

"В таком случае, мы продолжим поиски нашего работорговца".

Они осторожно охотились вдоль берегов Гудзона. Олбани всегда был оживленным городом
речной порт, но сейчас он был загруженнее, чем когда-либо, давление
войны привело к увеличению трафика со всех сторон. Многие лодки были
перевозящие товары из дальше на юг, а другие были загружены с
товары робкие люди, готовые бежать от Монкальма и французов.
Олбани ловил новые виды торговли, как приходящие, так и уходящие. Бережливые бюргеры
извлекали из этого выгоду и радовались.

- Нам не на что опереться, - сказал Роберт, - и, возможно, мы не смогли бы определить, что это за корабль
работорговцев, если бы смотрели прямо на него. И все же, мне кажется,
это должно быть небольшое судно, тонкое и низкое, построенное для скорости и с
хитрым видом.

"Тогда мы будем искать такое судно", - сказал Тайога.

Ничто не соответствовало описанию. Речные жители были весьма охотно готовы
поговорить, и эти двое, как бы случайно завязав с ними беседу,
смогли рассказать о каждом судне любого размера. В этом не было ничего странного.
корабль, который может быть с каким-нибудь таинственным поручением.

"Мне кажется, Дагеога", - сказал Тайога, "что это лежит глубже, чем
мы думали. Работорговец не показался бы и не стал бы
разговаривать с вами так свободно, если бы не знал, что оставит за собой
скрытый след."

"Это так выглядит для меня, Tayoga", - сказал Роберт, - "и я думаю, что Гарай должен
быть в какой-то маскировке. Он не рискнул бы так смело появляться среди нас, если бы
у него не было способа спрятаться.

"Я также считаю, что мы недооценили шпиона. Он недооценил
пожалуй, больше мужества и стойкости, чем мы думали, или эти качества
возможно, пришло к нему недавно. Торговля шпион очень полезно
Особенно сейчас. После победы на Тикондероге он будет озабочен.
узнать, чем мы занимаемся здесь, в Олбани, и это будет долгом Гарая.
Учиться. Кроме того, в тот раз мы сильно унизили его.
мы отобрали у него письмо в лесу, и он горит желанием
отомстить нам. Не в характере Дагаеоги желать мести,
но он не должен закрывать глаза на тот факт, что другие
лелеют это желание ".

"Это было состояние войны. У нас есть наши бедствия и враги наши
их."

"Но мы должны остерегаться Гарай. Я знаю, что это, Dagaeoga".

- В любом случае, мы не можем ничего разузнать о нем и работорговце вдоль реки.
в таком случае, я предлагаю нам отправиться в дом
о мейнхере Якобусе, где мы почти уверены в радушном приеме.

Свои приветствия в Доме бюргера был такой же теплый, как кто-то может
жаль. Мастер Маклин оставил, а остальные были небрежно говорю в
большой передний номер, но острый глаз Онондага читать знаки
безошибочно. Это был след, который не мог быть скрыт от него.

"Другие люди были здесь", - сказал он немного позже Роберт, когда они
были одни в комнате. "Был совет".

"Откуда ты знаешь, Тайога?"

"Откуда я знаю, Дагеога? Потому что у меня есть глаза, и я ими пользуюсь. Это
напечатано по всей комнате буквами самого крупного шрифта и словами из
одного слога. Пол из полированного дерева, Дагеога, и в центре зала стоит
большой стол. Стулья были сдвинуты
назад, но вокруг него сидели восемь человек. Я могу сосчитать слабые следы, оставленные
стулья польские пола. Они были тяжелые людей-большинство
мужчины из Олбани тяжелые, и тогда и сейчас они двигались беспокойно, как и они
поговорили. Вот почему они отшлифовали ножки стула о полироль,
оставив на ней небольшие следы, которые исчезнут через час, но
которых достаточно, пока они служат, чтобы рассказать свою историю.

"Они двигались так, сейчас, и то потому, что их разговор имеет большое значение.
Они курили и что они, возможно, лучше подумать над тем, что они были
поговорка. Ребенок может сказать, что ведь дыма еще витает в комнате,
хотя Катерина открыла окна, чтобы впустить его. Некоторые из них
слева низко в углах и под стульями теперь к стене.
Немного пепла из их трубок упало на стол, показывая
что, хотя Катерина и открыла окна, у нее еще не было времени
прибраться в комнате. Вы и я знаем, Dagaeoga, что она никогда бы не пропустить
любой пепел на стол. Мастер Маклин курил много, пожалуй, больше, чем любой
других. Он использует самый крепкий вирджинский табак, какой только может достать
и я знаю его старинный запах. Я чувствую его повсюду в комнате. Я
И знаете, запах табака, что господин Якобус использует, и это
сильнейший здесь, перед камином, показывая, что в ходе совета
он часто вставал и стоял здесь. Ах, на каминной полке пепел
сам по себе! Время от времени он постукивал по нему своей трубкой, чтобы подкрепить то, что он говорил
. Мейнхеер Якобус был очень взволнован, иначе он не встал бы.
он встал, чтобы обратиться с речью к остальным.

- Вы также можете найти мастера Харди?

"Я думаю, что смогу, Дагеога".

Он забегал по комнате, как гончая по следу, и, наконец, он
остановился перед большим массивным комодом с запертыми ящиками, который стоял в углу.
тяжелый предмет из красного дерева, выглядевший так, словно его привезли
из Франции или Италии.

"Мастер Якобус приходил сюда", - сказал Онондага. "Я чувствую запах его табака. Ах,
и мастер Харди тоже пришел! Теперь я тоже чувствую запах его табака. Я помню
что, когда мы были в Нью-Йорке, он курил особый горький вест-индский табак
смесь, которую, несомненно, регулярно доставляют ему на кораблях. У мужчин
почти всегда есть любимый табак, и они прилагают все усилия, чтобы добыть его.
это. Я прекрасно узнаю этот запах. Есть следы пепла от обоих
табаки на комоде, и мастер Гюисман с мастером Харди
пришли сюда, потому что в этом предмете мебели есть бумаги, которые
Мастер Гюисман хотел показать мастеру Харди. Они в третьем
сверху ящик, потому что там есть немного пыли на другие, но
ни на третий. Он отвалился, когда его открывали, а затем снова был плотно закрыт
после того, как они закончили.

Роберт с большим любопытством уставился на третий ящик. Документы в
это могло касаться его самого - он безоговорочно верил Тайоге, - но это было не так
чтобы он совал нос в дела двух таких хороших друзей. Если они хотели
сохранить свою тайну подольше, значит, у них были веские причины для этого.
поступая так.

"А другие приходят к сундуку и тоже, и смотреть на
документы?" спросил он.

Онондага опустился на колени и осмотрел отполированный пол.

"Я так не думаю", - ответил он наконец. "Вполне вероятно, что
Мастер Якоб и мастер Харди подошел к сундуку и после
другие ушли, и что документы никак не влияет на вопросы, которые они
обсудили в Совете. Да, это так! Так и должно быть! В
запах их двух табаков сильнее, чем любой другой запах в комнате
это показывает, что они находились здесь намного дольше, чем остальные. Это
может быть, что бумаги в третьем ящике относятся к Dagaeoga".

"Я думал, Tayoga".

"Не Dagaeoga Пожелай мне продолжать его?"

- Нет, Тайога. То, что эти люди хотят скрыть от нас, должно оставаться скрытым.

"Я рад, что Дагеога ответил именно так, потому что, если бы он этого не сделал, я
отказался бы продолжать, и все же я знал, что именно так
он ответил бы".

Они прошли в другую комнату, где нашли мистера Гюисмана, мистера Харди и
клерк, и Роберт рассказал о своей встрече с работорговцем. Лицо
Бенджамина Харди потемнело.

"Тайога прав", - сказал он. - Присутствие этого человека здесь не сулит тебе ничего хорошего,
Роберт.

- Я не боюсь. Кроме того, у меня слишком много друзей, - тихо сказал Роберт.

"Оба ваших утверждения верны, но вы все равно должны быть осторожны",
вмешался мастер Якобус. "Тем не менее, мы не будем опасаться.
Мастер Маклин МКС вернется к ужину, и мы собираемся сделать это
великий роман, реальная встреча для всех нас. Катерина, чему способствовали два
полная цветная женщина готовила весь день, и я надеюсь, что
у вас, мальчики, было достаточно физических упражнений и волнений, чтобы разогреть ваш
аппетит. Как дела?"

"У нас есть, сэр!" - ответили они хором и с ударением.

"А теперь в вашу старую комнату. Вы найдете там, в шкафу, одежду для
вас обоих, одежду Тайоги своего рода, которую Катерина бережно сохранила
и в шесть часов приходите на ужин, который сегодня состоится.
наше главное блюдо. Я бы не хотел, чтобы Бенджамин Харди проделал такой путь из
Нью-Йорка и сказал, что я не смог приготовить для него такой вкусный обед, как он хотел бы
установите для меня, если бы я был его гостем в его городе. На карту поставлено не только мое гостеприимство, но и
гостеприимство Олбани ".

"Я знаю, сэр, что ваша репутация не пострадает", - сказал Роберт с
большим доверием.

Он и Tayoga в номер обнаружили, что их одежда сохранилась в камфары и
быстро произвели замену. Затем они встали у окна, глядя на
приятный мир, в котором они провели так много счастливых часов. Оба
почувствовали прилив сил.

- Мастер Якобус Гюисман - хороший человек, - сказал Роберт.

- Мудрый толстый вождь, - сказал онондага. - Доброе сердце и сильная голова.
Он достоин править. Если бы он принадлежал к лиге Ходеносони,
мы бы поставили его на высокое место ".

"Хотя он не занимает никакой должности, я думаю, что он занимает здесь высокое положение.
Вероятно, что люди, которые были сегодня за столом, пришли к нему за
советом".

"Мне это кажется хорошей догадкой, Дагеога. Возможно, они принимают меры, чтобы
отразить угрозу Монкальма".

"Они наши старейшины, и мы позволим им подумать по этому поводу"
прямо сейчас. Почему-то у меня легко на сердце, Тайога, и я хочу наслаждаться
собой."

"Даже несмотря на то, что работорговец и шпион здесь, и мы все верим, что
они угрожают тебе?"

"Даже так. На душе светло, но тем не менее. Мой разум говорит мне, что я должен
боятся и грустно, но мое сердце взяло под контроль и я
надеюсь, и гей?"

"Такова природа Дагаеоги, и он должен благодарить Маниту за то, что
он был создан таким. Для него это стоит гораздо больше, чем золото белого человека.
золото человека".

"Я _am_ благодарен, Тайога. Я благодарен за многое. Как
это пальто смотрится на мне?"

"Оно маленькое. Ты сильно выросла за последние год или два. Твоя фигура стала
объемнее, и ты стала крупнее во всех отношениях. Тем не менее, это прекрасная шерсть, и
бриджи до колен, чулки и туфли с пряжками просто великолепны. Если
Дагеога не похож на вождя, то это только потому, что он недостаточно стар
и он, по крайней мере, выглядит как сын вождя.

Роберт с большим удовлетворением оглядел себя в маленьком зеркальце.

"Я ужасно загорел", - сказал он. "Возможно, они не будут принимать меня за
модель высокой моды в Париже или Лондоне, но здесь почти все остальные
загорелые также, и, в конце концов, это полезно."

Онондага посмотрел на него с веселой улыбкой.

"Если бы у Дагеоги были время и деньги, он бы потратил большую часть того и другого на
платье", - сказал он. "Он любит, чтобы сделать прекрасный вид".

"Вы говорите, ничего, кроме правды", - сказал Роберт, честно говоря. "Я надеюсь, что однажды
самые лучшие одежды, которые сделаны. Человек, который уважает свой
одежда уважает себя. Я знаю, что нет греха в стремлении радовать глаз
другим и попутно сам. Я отмечаю, Тайога, что при случае ты
одеваешься с большим великолепием, и что ты всегда очень
разборчив в своем наряде.

"Это так, Дагаеога. Я говорил с точки зрения одобрения, а не критики.
Ты доволен собой?"

- Настолько, насколько это возможно при данных обстоятельствах. Если бы я мог достичь
изменить, просто загадав желание, я бы пальто и бриджи из
несколько насыщеннее оттенок, а пряжки на обувь значительно большего,
но они будут делать. Может, посидим здесь и отдохнем, пока Катерина не позовет нас на
ужин?

- Думаю, да, Дагеога.

Но прошло совсем немного времени, и они вошли в большую
столовую, где уже собралась компания постарше. Кроме мистера
Гюисман, Бенджамин Харди, Джонатан Пиллсбери и Александр Маклин, там
Николаю было десять Брука и Оливер Suydam, два самых твердых Олбани
бюргеры, и Алан Харви-Бей, еще один гость из Нью-Йорка, тонким человеком
средних лет и хитро смотрит, кого Роберт взял бы фигура в
финансы и торговля. Все старейшины, казалось, хорошо знали друг друга и
были в наилучших отношениях.

Роберт и Tayoga были представлены должным образом, и сделал свой скромный
работа, сидели в конце стола.

"Эти парни, какими бы молодыми они ни были, - сказал мастер Якобус Гюисман, - имели
большой опыт нынешней войны. Один из них был пленником
Французский при Тикондероге и видел всю битву, в то время как другой сражался в ней
. До этого они подвергались бесчисленным столкновениям и другим опасностям,
обычно с великим охотником Дэвидом Уиллетом, о котором вы все знаете, и
которого, к сожалению, здесь нет.

"Это не больше, чем делали тысячи других", - сказал Роберт,
Покраснев под своим загаром.

Херви с интересом рассматривал его и Тайогу. Онондага был в полном
Индийские платья, но Олбани был использован для ирокезов, и этот факт не был
вообще исключительный.

"Война-это ужасная вещь, - сказал он, - и может ли нация или нет
устойчивость во многом зависит от молодости".

"Мы всегда думали, что нынешняя молодежь уступает той, какой была наша собственная молодость
", - сказал мистер Харди. "Я полагаю, это обычный человеческий недостаток. Но
Мастер Маклин должен знать. Сорок лет молодости, год за годом
проходили через его руки. Что скажешь ты, Александр?

- Молодость есть молодость, - ответил школьный учитель, взвешивая свои предложения, - и
под этими словами я подразумеваю именно то, что говорю. Я думаю, что это мало меняется
на протяжении всех веков, и, вероятно, сегодня это то же самое, что было в
старый Вавилон. Я нахожу в своей классной комнате, что молодежь этого года точно такая же,
как молодежь десятилетней давности, точно так же, как молодежь десятилетней давности была
точно такая же, как молодежь двадцатилетней, тридцатилетней и сорокалетней давности ".

"И каковы основные моменты этого периода становления, Александр?"
спросил мастер Якобус.

"Мягко говоря, я бы назвал это концентрацией на себе. Горизонт
Молодости ограничен ее собственным глазом. Она не смотрит дальше. Мир существует для молодости таким, каким она его видит и
чувствует. Мы, старшие, родители, дяди,
опекуны и им подобные, живем ради его блага. Мы всего лишь аксессуары к
великий и основной факт, что молодежь".

"Вы верите, что это правда, Роберт?" - спросил Мастер Бенджамин Харди,
огонек в его глазах.

"Я надеюсь, что нет, сэр", - ответил Роберт, снова покраснев под загаром.

"Но это правда и это останется правдой", - продолжал учитель
в судебном порядке. Это было в равной степени верно для всех нас, чья юность прошла давным-давно
. Я не спорю с этим. Я просто констатирую факт из жизни. Возможно, если бы
Я мог бы, я бы не стал лишать молодость этой бессознательной поглощенности собой,
потому что, поступая так, мы могли бы лишить ее простоты и
прямота, бесхитростные убеждения, которые делают молодость такой привлекательной ".

"Я считаю, - сказал мистер Херви, - что возраст - это действительно состояние души. Мы
верим в одни вещи в двадцать, в другие в тридцать, в третьи в сорок и
так далее. Убеждения двадцати верны в двадцать лет, мы не должны проверять их с помощью
тестов тридцати, и мы не должны проверять убеждения тридцати с помощью
тестов сорока или пятидесяти. Так как же нам сказать, какая эпоха мудрее, когда каждая
эпоха принимает как истину то, во что верит, и, таким образом, делает это истиной? Я согласен,
также, с мистером Маклином, что я не стал бы менять характер молодежи, если бы
Я мог бы. Оглядываясь на свою собственную юность, я нахожу в ней много поводов для смеха,
но в то время я не смеялся над этим. Тогда это было очень реально для меня, и
такими же должны быть чувства к сегодняшней молодежи ".

"Мы заходим в глубокие воды, - сказал мейнхеер Якобус, - и можем перевернуться".
Наши головы. А вот и устрицы! Я надеюсь, что вы найдете
их по своему вкусу".

Каждому гостю подали по дюжине блюд - это был день изобилия.
поля, леса и воды Америки давали больше еды, чем могли съесть ее жители.
и они подошли к ним с острым аппетитом
о сильных и здоровых мужчинах.

- Возможно, у нас здесь нет таких морепродуктов, как у вас в Нью-Йорке,
Алан, - сказал мастер Якобус с притворным смирением, - но мы даем тебе все, что у нас есть
лучшее.

"У нас лучшие устрицы в мире, если не считать балтиморских устриц"
, - сказал Херви, - "но ваши, по правде говоря, превосходнейшие.
Возможно, вы не можете рассчитывать сравняться с нами в нашей специальности. Вы будете
напомним старого Тома Коттона ИНН, по Ист-Ривер, и как
unapproachably он служит устриц, крабов, омаров и каждый вид рыбы".

- Я прекрасно помню это, Алан. Я выезжал по Бауэри-роуд, когда был здесь в последний раз.
в Нью-Йорке, но у меня не было возможности сходить в "Олд Томс". Мы с тобой
и Бенджамином пережили там несколько веселых времен, когда были немного
моложе, а, Алан?

"Да, Якобус, вы говорите искренне. Мы просто так сильно сосредоточены на
я, как молодежь в день. И в наших пожилых сердцах мы гордимся
маленькими легкомыслиями и расточительствами, которые совершались тогда. Иначе
мы бы никогда не говорили о них и не посмеивались над ними друг с другом ".

- И более того, мы еще не слишком взрослые, чтобы время от времени получать удовольствие,
не так ли, Александр?

Школьный учитель, к которому обратились так прямо, поджал тонкие губы, опустил
веки, чтобы скрыть слабый огонек в глазах, и ответил размеренным
тоном:

"Я не могу говорить за вас, Якобус. Я знаю тебя долгое время, а
пример развращает, но я верю, что я буду доказывать фирма против
искушение".

Устрицы были закончены. Ни один мужчина не оставил ни одного нетронутого блюда на своей тарелке
а затем две очень черные женщины подали густой куриный суп.
в ярких хлопчатобумажных костюмах с красными платками-банданами, повязанными наподобие тюрбанов
вокруг их голов. Роберт не видел никакого уменьшения в аппетите
гостей, и он не почувствовал уменьшения числа своих собственных. Мистер Херви повернулся
к нему.

"Я слышал, вы видели самого маркиза де Монкальма", - сказал он.

"Да, сэр", - ответил Роберт. "Я видел его несколько раз, на Тикондероге,
а до этого в кампании при Освего. Я дважды был в плену у
французов".

"Как он выглядит?"

"Средних лет, сэр, невысокий, темноволосый, с очень вежливой речью".

"И, очевидно, хороший солдат. Он доказал это, к нашему несчастью.
И все же я не могу не думать, что мы произведем на свет его учителя. Теперь мне интересно
кто это будет. По английской системе лучший генерал делает
не всегда быть впереди всех и, возможно, мы еще не так много, как
услышав имя человека, который собирается побить Монкальма. Что он будет
избит я не сомневаюсь. Мы завоюем Канаду и уладим дела Северной Америки
навсегда. Возможно, это будет последняя великая война.

Роберт слушал с самым пристальным вниманием, и ему казалось,
что житель Нью-Йорка был прав. С завоеванием Канады и изгнанием французов
это была бы последняя великая война в Северной Америке
что касается Северной Америки? Насколько подвержены ошибкам мужчины! Насколько они склонны думать, когда
они устанавливали для себя вещи они устроились за
всех будущих поколений!

- А потом, - продолжал Мистер Херви, "Нью-Йорк станет еще больше
порт, чем она является сейчас. Возможно, он даже надеется соперничать с Филадельфией по размерам и
богатству. Это будет самая большая кормушка Лондона ".

Суп, которым ни в малейшей степени не пренебрегали, уступил место рыбе, а затем многим видам мяса.
среди них выделялись дичь, медведь, олень и дичина.
Роберт брал всего понемногу, но был поглощен разговором. Он
чувствовал, что эти люди причастны к великим делам, и, как бы сильно они ни
они отклонялись от тех тем, которые были им наиболее близки. Это была
захватывающая мысль о том, что будущее Северной Америки, по крайней мере в какой-то степени
, может определяться за этим самым столом, за которым он сидел
в качестве гостя. Он имел знания и фантазии хватает
понимаю, что это не было армий, которые определили судьбу
Объединенных Наций, но людей, направляя их кто за ними стоял чуть позади,
в темноте, возможно, малоизвестных, может быть, никогда не станут известны, но
ясновидящая и мощный так же. Он был полон решимости не терять
слово. Поэтому он немного наклонился вперед в своем кресле, и его голубые глаза
сверкнули.

"Дагеога рад быть здесь", - сказал Тайога вполголоса.

"Я тоже, Тайога. Они говорят о вещах, о которых я хотел бы услышать".

"Как я уже говорил тебе, это сахемы, с которыми мы сидим. Они не вожди
кто ведет в бой, но, как Сахем, они планируют, и, как
знахари, они делают обереги и заговоры, которые влияют на души
воинов, а также души тех, кто ведет их в бой."

"Та же мысль была и у меня в голове".

Мужчинам подавали вино, контрабандой привезенное из Франции или Испании, хотя молодые люди
Леннокс и Онондага ни к одному не притронулись. По правде говоря, это было предложено не им.
- Сказал мастер Якобус, взглянув на Роберта:

"Я никогда не разрешал вам с Тайогой пить что-либо крепче, чем
кофе в моем доме, и хотя вы больше не на моей попечении, я
намерен придерживаться этого правила".

"Мы больше ничего не желаем, сэр", - сказал Роберт.

"Что касается меня, - сказал онондага, - "я никогда не притронусь ни к какому спиртному.
Я знаю, что это плохо сказывается на моей расе".

- Вы, как я понимаю, принадлежите к племени онондага, - сказал мистер Херви, глядя на меня.
внимательно посмотрел на него.

"Онондага и я принадлежим к клану Медведя", - гордо ответил Тайога
. "Ходеносауни удержали равновесие в этой войне".

- Это я прекрасно знаю. Я с радостью отдаю должное великой лиге. Со стороны англичан было
мудрой политикой вести себя честно с
вашим народом. В целом французы превосходят нас в завоевании и удержании симпатий местных народов.
но какой-то добрый ангел направил нас в
наших отношениях с Шестью нациями. Без своих индейцев французы
мало что смогли бы сделать против нас. Я слышал об одном из их лидеров, который
он расположил их к себе самым замечательным образом. Нет
было много разговоров в Нью-Йорке Шевалье де Сен-Люк, и время ближе
место действия, возможно, вы слышали некоторые из них здесь, в Олбани,
Якобус!"

Роберт подался еще немного вперед и сосредоточил все свое внимание на разговоре.
но он ничего не сказал.

"Да, мы много слышали о нем, Алан", - ответил мастер Якобус. "Я думаю,
он самый опасный враг, который у нас есть среди лейтенантов Монкальма.
Он проходит, как пламя, вдоль границы, и все же в отчетах хорошо говорится о
и он тоже. Все наши люди, которые вступали с ним в контакт, говорят, что он
храбрый и благородный враг ".

Роберт взглянул на мастера Бенджамина Харди, но лицо великого торговца
было непроницаемым.

"Роберт тоже видел его, когда тот был пленником у французов", - сказал мистер
Гюисман.

Мистер Херви посмотрел на Роберта, который сказал:

"Я видел его несколько раз на Тикондероге, где он был главным советником
Монкальма во время битвы, и я часто видел его в других местах. Все
что о нем говорят, правда. Он мастер лесной войны, и
его последователи преданы ему ".

Он снова взглянул на Бенджамина Харди, но житель Нью-Йорка накладывал себе на тарелку
особенно нежный кусочек оленины, и его лицо не выражало
ничего, кроме восхищения едой. Роберт тихо вздохнул.
Они никогда не делали ничего, кроме обобщений о Сент-Люке. Тайога и он сам
попросили извинения. Мужчины будут гораздо дольше сидеть за своими
орехами и вином, и, несомненно, когда парни уйдут, они углубятся
в те планы и предприятия, которые так близки их сердцам.

"Я думаю, мне стоит побродить среди деревьев за домом", - сказал Тайога,
когда они вышли из столовой. - Я хочу подышать свежим воздухом, и я хочу
услышать, как ветер шелестит в листве. Тогда я смогу представить, что я вернулся
в великий лес, и моя душа обретет покой".

"И коммуны, пожалуй, с Tododaho на его звезду", - сказал Роберт, не
слегка, но на полном серьезе.

"Даже так, Dagaeoga. Возможно, ему есть что мне сказать, но если он этого не сделает,
лучше побыть немного одному.

"Я пока не позволю тебе быть одной, потому что я собираюсь с тобой встречаться, но
Я не собираюсь задерживаться надолго, и тогда ты сможешь пообщаться со своей собственной душой".

Это была прекрасная ночь, охлаждается морским бризом, которые пришли четкие и сильные
с холмов, шелестит сквозь листву, уже начинает сдавать
на краски ранней осени. После теплой комнаты и множества разнообразных блюд
я был очень благодарен двум парням, которые стояли под деревьями,
слушая приятную песню ветерка. Но через пять минут Роберт
сказал:

- Я возвращаюсь в дом, Тайога. Я вижу твою звезду в ясном небе
и, возможно, Тододахо поговорит с тобой.

- Я посмотрю. Прощай на час, Дагеога.

Роберт вошел.




ГЛАВА III

ПОГОНЯ За ГАРАЕМ


Роберт помолчал несколько мгновений в зале. Звуки доносились голоса из
столовая, показывая, что ужин все еще продолжается. Он подумал
о том, чтобы вернуться туда и послушать разговор, но подумал, что
время молодежи за столом прошло. Теперь они были наедине со своими секретами,
и он направился в большую комнату, где стоял комод с
выдвижными ящиками.

Тусклый свет из незанавешенного окна проникал в квартиру, и у него на уме было
подождать Тайогу там, но он внезапно остановился у
двери и уставился на нее в изумлении. В комнате двигалась тень, тонкая,
неосязаемый и бесшумный, но он полностью походил на человека. Более того,
у него были знакомые высота и форма, и он напомнил ему о
шпионе Гарае.

Он был слишком удивлен, чтобы пошевелиться, и поэтому просто смотрел. Гарай опустился на колени
перед комодом и начал работать с ним маленьким острым
инструментом, который он достал из кармана пальто. Роберт видел, что его внимание было
по центру на третьем ящике сверху. Затем он вышел из своего
оцепенения и двинулся вперед, но при этом его нога издала легкий
шум по полу.

Гарай вскочил на ноги, бросил на Роберта один взгляд и затем исчез
через открытое окно, с невероятной ловкостью и скоростью. Роберт
снова уставился. Мужчина был там, а потом его не стало. Это не мог быть
Гарай, но его призрак, какая-то иллюзия, обман зрения или разума. Потом он
понял, что это не фантазия. Этот человек пришел с необычайной уверенностью
чтобы открыть ящик - с какой целью, Роберт не знал.

Он подбежал к окну, но не увидел ничего, кроме мирной ночи,
колышущихся деревьев и тихой лужайки, раскинувшейся за ними. Затем он подошел к
я осмотрел комод и третий ящик, заметив новые царапины вокруг
замка. Не было ни малейших сомнений в том, что Гарай пытался
открыть его.

Он подошел к двери, и решил сказать Г-н Huysman сразу покушения
на грудь, но он остановился в нерешительности. Низкие звуки разговоров еще
вышел из столовой. Он был всего лишь мальчиком и его было самое
неправдоподобная сказка. Они могут подумать, что он еще спит, хотя он знал, что
хорошо, что он видел, как прямо и верно. А потом Гарай ушел,
не оставив никаких следов. Нет, сейчас он не стал бы прерывать мистера Хайзмана, но он
хотел обсудить это с Тайогой.

Он нашел Онондагу, стоящего среди деревьев и восхищенно смотрящего
на свою звезду.

"Тододахо говорил с тобой?" - спросил Роберт.

"Он сказал", - серьезно ответил Тайога.

"Что он сказал?"

"Что великая война будет продолжаться, и что ты, я и Большой Медведь,
который далеко, столкнемся со многими другими опасностями. Остальное скрыто".

"И пока мы расслабляемся, Тайога, наши враги работают".

"Что значит "Дагеога"?"

"Я зашел в комнату, где находился комод, историю о котором
вы читали, и обнаружил там Гарая, шпиона, пытающегося открыть его".

"Дагеога не видит снов?"

"О, на мгновение или два я подумал, что вижу, но это была реальность. Гарай
сбежал через открытое окно, и, на замке из третьего ящика,
были царапины, которые он оставил там, где он проработал с острым инструментом.
Приходите, Tayoga, и смотреть на них."

Они вошли в дом. Роберт зажег лампу, чтобы было лучше видно, и
Тайога опустился на колени перед ящиком, долго и внимательно его рассматривая.

"Гарай - очень умный человек, - сказал он наконец, - возможно, гораздо умнее,
чем мы думали".

"Я тоже так думаю", - сказал Роберт.

"Как показывают события, он пришел в этот дом получить бумаги в этом
ящик, и вы и я можем быть вполне уверенными, что эти документы касаются.
И поскольку вы видели его и работорговца вместе, это указывает на то, что у них есть
какой-то заговор против вас, о чем я не знаю. Но здешние бумаги имеют к этому непосредственное отношение.
"

"Как ты думаешь, мне следует поговорить об этом с мастером Якобусом и мистером Харди сейчас?"

"Я думаю, что нет, Дагеога. Все тайны о тебе видно
что они не хотят, чтобы сказать вам об этом. Так, тем, кто ты, ты
не будет у них спрашивать, а подождать до того момента, как они считают нужным. Я думаю , что
эти царапины на замке были нанесены острием охотничьего
ножа. Гараю не удалось открыть его, хотя вполне вероятно, что он
сделал бы это, если бы вы не помешали ему."

"Когда он увидел меня, то исчез в мгновение ока. Я и не знал, что мужчина может
с такой быстротой выпрыгнуть в окно ".

"Нужно быть искусным в таких вещах, чтобы заниматься ремеслом шпиона.
Вот почему он мог бы открыть этот замок, каким бы большим и прочным он ни был,
кончиком своего охотничьего ножа, если бы у него было время, и чтобы
вот почему он вылетел в окно, как птица, когда вы наткнулись на него.

Он осмотрел витрину, а затем негромко рассмеялся.

"Но он не ушел, не оставив дополнительных свидетельств о себе", - сказал он.
"Здесь, на подоконник-ни малейшего следа крови, где он ушиб его
руки и запястья в его стремительном полете".

"Предположим, вы пытаетесь проследить за ним, Tayoga. Я верю, что вы могли бы выяснить
в какую сторону он пошел, даже здесь, в Олбани. Мужчины будут там говорить еще долго
и не будут скучать по нам. На небе ясная луна.

"Я попытаюсь", - сказал Тайога в своей четкой манере. "Сначала мы посмотрим на
землю под окном".

Они вышли наружу, и Онондага осмотрел траву под окном,
высота падения пять или шесть футов.

"Поскольку ему пришлось сильно упасть, он должен был оставить следы", - сказал
Роберт.

"Так он и сделал, Дагеога. Я нашел несколько отпечатков, а также попадалось
три капли крови, показывая, что он поцарапал его силы значительно
когда он вошел через окно. Здесь идут следы, ведущие на север.
Гарай, конечно, хорошо знает эту местность, поскольку он внимательно наблюдал за ней
когда он покушался на вас раньше. Повезло, что
вчера шел дождь, и земля была мягкой. Возможно, мы сможем следовать за ним
на довольно большом расстоянии.

- Если кто-то и может следовать за ним, так это ты.

"Это дружба заставляет Дагеогу так говорить. Тропа продолжается в том же направлении, что и прежде.
Хотя я думаю, что рано или поздно она повернет
к реке".

"Это означает, что Гарай будет соответствовать околесица-то, а в том, что натуральный
вместо последнего на воде".

"Dagaeoga причины. Я думаю, это именно то, что сделает Гарай.
Также вероятно, что он будет кружить по городу. Если бы он пошел по труднопроходимой улице
, мы бы потеряли его, так как он не оставил бы там следов, но он
будет держаться подальше, потому что не хочет, чтобы его видели. А, теперь он поворачивает
из домов в поля! Мы сможем последовать за ним.
Луна - наш друг. Ее лучей достаточно, чтобы обнаружить его след.
если он оставляет след."

Вскоре они оказались за домами и перелезли через три забора, разделяющих
поля. У третьего забора Тайога сказал:

"Гарай остановился здесь и отдохнул. На верхней перекладине есть капля крови.
Вероятно, он сидел там и оглянулся, чтобы посмотреть, не преследуют ли его. А,
вот недавно сломанная щепка на нижнем поручне!

- Что ты об этом думаешь, Тайога?

"Шпион был зол, разгневан тем, что его усилия были предприняты с таким большим риском,
должен был потерпеть неудачу из-за простой случайности вашего появления в комнате
в это конкретное время. Он также был зол из-за того, что ушиб руку
так сильно, что она кровоточила и продолжала кровоточить. Так, его разочарование
заставила его растереть свою пяту против железнодорожных и сломать занозу".

"Я рад, что он чувствовал, что путь. Человек в его производство должно много пострадать
разочарований".

"Когда он убедился, что погони нет в поле зрения, он спрыгнул
на землю. Вот глубокие отпечатки, оставленные его опускающимся весом, и
теперь он становится менее осторожным. Олбани стоит за нами, и он думает, что все
опасность погони миновала. Я вижу маленький ручеек вперед, и это безопасно
сказать, что он будет стоять на коленях в это и выпьем".

"А также купать его раненую руку."

"Даже так, Дагеога. Смотри, все так, как мы говорили! Вот отпечатки его
коленей, показывающие, что он освежился водой после своего поспешного
бегства. Земля на другой стороне ручья мягкая, и мы сможем
найти там его отпечатки, даже если будет кромешная тьма. Теперь я
думаю, что они очень скоро повернут к реке.

- Да, они изгибаются. Вот они, Тайога.

След вел через поле, через холм, а потом через немного
дерево, где Tayoga был вынужден идти медленно, охота О как
собака, пытаясь проследить ароматом. Но где бы он его ни потерял, в конце концов он его находил.
и когда они вышли из-за деревьев, то увидели
реку недалеко впереди.

"Наш след закончится у ручья", - уверенно сказал Тайога.

Как он и предсказывал, следы вели прямо к реке, и там
их преследование тоже закончилось. Гудзон тек дальше в тишине. На его дне не было
ничего.

"Работорговец на лодке ждал его здесь", - сказал Тайога. "Я думаю
скоро мы сможем найти этому доказательства ".

Краткий осмотр берега показал следы там, где покоился нос.

"Вероятно, это была лодка с веслами на двоих", - сказал он. Работорговец сидел в ней
большую часть времени, но в конце концов ему стало не по себе, и он покинул лодку
прошел немного вверх по берегу. Вот его шаги, очень показывая
прямо в рыхлую землю в лунном свете, и сюда приезжают те, Гарая
чтобы встретиться с ним. Они стояли на вершине берега под этим дубом, и
шпион рассказал, как он потерпел неудачу. Несомненно, работорговец был сильно разочарован,
но он не осмелился упрекнуть Гарая, потому что шпион так же необходим ему
, как и он сам шпиону. После того, как они все обсудили, они спустились к берегу
вместе - видите, их следы идут рядом - сели в лодку
и уплыли. Я бы хотел, чтобы вода тоже оставила след, чтобы мы могли последовать за ними.
Но этого не происходит.

- Ты думаешь, они осмелятся вернуться в Олбани?

- Работорговец осмелится. Какие у нас есть хоть какие-нибудь доказательства? Лежать!
Дагеога, лежать!"

Сообразуя действие со словом, Онондага внезапно схватил Роберта за
плечи и повалил его на землю, падая вместе с ним. Когда он
после этого пуля просвистела там, где только что была голова Роберта, и поднялось небольшое облачко
из кустов на противоположном берегу поднялся дымок.

"Они там, в своей лодке, среди кустов, растущих у самой воды
!" - воскликнул Тайога. "Я должен был подумать об этом, но я вовремя заметил
движение в кустах! Я не вижу ни их лиц, ни лодки,
но я знаю, что это Гарай и работорговец.

"У меня нет оружия", - сказал Роберт. "Мне и в голову не приходило, что он мне понадобится".
"У меня в кармане туники есть пистолет.

Я всегда ношу его с собой, когда бываю в стране белых людей. Это мудро".
"Я всегда ношу его с собой". "Это мудро".

- При данных обстоятельствах, я думаю, нам лучше ускользнуть и оставить
шпиона и работорговца наслаждаться рекой, как им заблагорассудится, по крайней мере, на эту ночь
.

Он собирался подняться, но Tayoga вытащили его во второй раз и
отчет тяжелее, чем первая приехала с дальнего берега. Еще одна пуля
пролетела над их головами и с хрустом ударилась в ствол большого
дерева позади них.

"Это было из винтовки. Другая была из пистолета", - сказал Тайога. "Это
- это работорговец, конечно, у кого есть ружья, и они означают, чтобы сделать это
очень тепло для нас. Возможно, неожиданный шанс дает им надежду, чтобы сделать
вот чего они ожидали достичь позже.

"Имеется в виду окончательное решение обо мне?"

"Это было у меня на уме, Дагеога. Я думаю, что они будут стрелять в вас.
и вам лучше отползти. Лягте почти плашмя и продвигайтесь краем вперед.
пока не доберетесь до деревьев, которые примерно в двадцати ярдах позади нас.
Там ты будешь в безопасности".

"И оставлю тебя в покое, Тайога! Что я такого сделал, что заставил тебя думать, будто
Я бы сделал такое?"

"Им нужен не Тайога. Это Dagaeoga. Я не могу без
стреляли в них, то мой пистолет сожгли бы меня внутрь своей куртки. Быть
мудрый, как и я, Dagaeoga. Всегда носи с собой пистолет, когда вы находитесь в Белом
поселки человека. Жизнь в относительной безопасности только в лесу красного человека".

"Похоже, ты был прав, Тайога, но помни, что я остаюсь здесь
с тобой до тех пор, пока ты остаешься".

"Тогда держись поближе к земле. Откатитесь немного назад, и вы будете лучше защищены тем небольшим возвышением.
"

Роберт повиновался, и это было хорошо, что он это сделал, поскольку тяжелая винтовка
выстрелила во второй раз, и пуля, рассекающая воздух, подняла над ним мелкие частицы
земли. Тайога навел пистолет на вспышку и дым,
но не нажал на курок.

- Почему ты не выстрелил, Тайога? - спросил Роберт.

- Я плохо видел. Они и их лодка все еще скрыты
кустами, в которых они остаются, потому что оттуда они могут контролировать
берег, на котором мы лежим.

"Тогда это выглядит так, как будто каждая сторона удерживает другую. Если они выйдут из кустов
, стреляй в них из пистолета, а если мы отступим дальше, они стреляют в нас из
своей винтовки. Ты заметишь, Тайога, что мы попали в небольшой провал,
и если мы выйдем из него на дальней стороне при отступлении, то сделаем из себя мишень.
мы сами станем мишенью. Если они покинут кусты на дальней стороне, чтобы взобраться на свои собственные
когда они появляются в поле зрения. Это шах и мат для обоих.

- Это так, Дагеога. Это трудное положение для тебя, но не для меня.
Мы красной расы научитесь набраться терпения, потому что мы не в такой
спешите потреблять время как белые люди".

"Это верно, но сейчас не время для обсуждения относительных
достоинств белого и красного".

"У нас, вероятно, будет достаточно свободного времени для этого, поскольку я думаю, что мы обречены на долгое ожидание".
"Я думаю, ты доволен этим, Тайога.

В твоем голосе звучит довольство". "Я думаю, что ты счастлив". "Я думаю, что ты счастлив".

- Я не несчастлив. Я вижу возможность удовлетворить любопытство, которое давно испытываю.
имел. Я хочу посмотреть, хватит ли у белой расы, даже в большой опасности, там, где
она больше всего нужна, столько же терпения, сколько у красной. Ах, Дагеога, ты
был неосторожен! Больше не поднимай голову. У тебя, по крайней мере, нет.
имей столько терпения, сколько требуется в данном случае."

Третья пуля пролетела так близко от Роберта, что по телу пробежали холодные мурашки
он решил не поднимать глаз. голова снова ни пяди, ни
ни на какие искушения.

"Помните, что это ты с кем они хотят", - сказал Tayoga в его точных,
книга английский язык. "Имея винтовку, они могут позволить себе стрелять с большей дистанции
, но с пистолетом я должен подождать, пока не смогу их ясно разглядеть.
Что ж, Дагеога, вечер чудесный, не слишком холодный, нам нужен свежий воздух
после сытного ужина, и, пожалуй, нельзя было найти более приятного места, чем это.
где можно провести ночь.

"Ты имеешь в виду, что мы можем лежать здесь до рассвета?"

"Дагеога говорит так, как будто это было бы замечательно. Однажды мой отец подождал
три дня и три ночи рядом с бегом за оленем. Он не ел и не пил все это время.
Но он пошел домой с оленем. Если он
мог так долго ждать чего-нибудь поесть, неужели мы не можем ждать так же долго, когда на карту поставлены наши
жизни?

"Согласно законам пропорции, мы должны быть готовы остаться здесь по крайней мере на
неделю. Ты видишь что-нибудь движущееся вон там, в кустах,
Тайога?

- Ничего. Они тоже терпеливые люди, работорговцы и шпионы, и
промахнувшись несколько раз из винтовки, они будут выжидать некоторое время,
надеясь, что мы разоблачим себя ".

Онондага поудобнее устроился на земле, его пистолет
лежал на небольшом возвышении перед ним, за которым он следил глазами
за зарослями кустарника, в которые врезалась лодка. Если работорговец и
шпион попытаются ускользнуть, будь то по воде или вверх по берегу,
он наверняка увидит их и не удержит нажим
своего пальца на спусковом крючке.

Полная луна все еще светила, окутывая мир прекрасным серебристым светом
. Мириады звезд танцевали на нежно-бархатисто-голубом небе.
Река текла подсвеченной расплавленной массой. Легкий ветерок напевал
приятная песня среди бурых листьев. У Роберта возникло странное чувство
покоя и безопасности. Он был совершенно уверен, что ни работорговцем, ни шпионом
может ударить его, пока он лежал в соус, и никакого движения их
побег наблюдение Tayoga, несравнимое дозорного. Он расслабился,
и на несколько мгновений его способности, казалось, погрузились в сонное состояние
.

"Если я лягу спать, Тайога, - сказал он, - разбуди меня, когда понадоблюсь"
я.

"Ты не ляжешь спать".

"Откуда ты знаешь? Я чувствую себя очень похоже на это ".

"Это потому, что беспокойство, которое ты испытывал некоторое время назад, прошло. Ты
верь, что в этом поединке терпения мы победим".

"Я знаю, что мы победим, Тайога, потому что ты здесь".

"Лесть Дагеоги не изощренна".

"Это не лесть. Это мое настоящее убеждение".

Ночь продолжалась. Ветерок, шелестевший листьями, был теплым и
успокаивающим, и сонливость Роберта усилилась. Но он боролся с ней.
Он использовал свою волю и принес его тело примерно до задач, отряхиваясь
яростно. Он также снова и снова повторял себе, что они находятся в очень опасном положении
, что он должен быть настороже, что он не должен
предоставьте дежурство Онондаге в покое. Такие яростные усилия постепенно
прогнали сон, и, приподняв голову на несколько дюймов, он посмотрел поверх
возвышенности.

Вся поверхность реки все еще была отчетливо видна в лунном свете, поскольку
она текла медленно и мирно, большую часть времени отливая серебром, но
время от времени раскрывая оттенки глубокого синего. Прямо напротив был тот самый
кустарник, в который работорговец и шпион затолкали свою лодку.
Легкий выстрел для винтовки, но трудный для пистолета.

Роберт очень внимательно изучал кусты, пытаясь разглядеть в них врагов
среди них, но он не увидел там ничего, кроме легкого шевеления
листьев на ветру. Возможно, его враги ускользнули,
каким-то образом поднявшись на другой берег незамеченными. Поскольку он не смог обнаружить
никаких их следов, он начал верить, что это правда, и приподнял
голову еще на дюйм, чтобы получше рассмотреть.

Крэк! выстрелила винтовка, и пуля просвистела так близко от его лица, что
сначала он подумал, что в него попали. Мгновение он смотрел на струйку дыма,
поднимающуюся из кустов, его разум был словно в тумане. Потом он пришел в себя
внезапно он резко откинулся назад, осторожно ощупывая голову, чтобы убедиться
что звук был повсюду. Но он был уверен, что работорговец и
шпион были там.

"Dagaeoga была сыпь", - сказала Клинтон.

"Теперь я знаю, что я был. До сих пор, я чувствую большое облегчение, потому что я поселился
проблема, которая беспокоит меня".

"Что это было?"

"Я не был уверен, что наши враги все еще там. Теперь я уверен".

"Если тебе все еще хочется, я думаю, ты можешь идти спать. С ним ничего не может
произойти давно, и я могу разбудить вас в любой момент."

"Спасибо, Tayoga, но я прогнал это желание. Я знаю, что я не могу сделать
все, что угодно, без оружия, но я могу оказать вам моральную помощь. Они обязаны
когда-нибудь что-нибудь предпринять, потому что, когда настанет день, могут появиться другие
люди - мы не так далеко от Олбани - и они виновны,
мы нет. Мы не против, чтобы нас видели.

- Это так, Дагеога. Ты говоришь почти как мужчина. Временами ты рассуждаешь
здраво. Обнаружив, что мы столь же терпеливы, как и они, они начнут движение.
движение произойдет через час или два, хотя я думаю, что мы вряд ли его увидим.

"Через час или два? Тогда, думаю, мне лучше снова устроиться поудобнее.

Он устроился поудобнее на коричневом дерне, который был мягким и успокаивающим,
и, помимо его воли, желание спать вернулось. Было так тихо
это был действительно приглашен, чтобы уйти в slumberlandбыл, и тогда он
ел много, на большой ужин. Спустя долгое время он погрузился в дремоту
, когда его резко вывел из нее выстрел почти у самого его уха
, который прозвучал как грохот пушки. Он судорожно сел и
увидел, что Тайога держит в руке дымящийся пистолет.

"Ты во что-нибудь попал?" он спросил.

- Я увидел какое-то движение вон там, в кустах, - ответил Онондага, - и
выстрелил в них. Я не думаю, что моя пуля нашла свою цель, но мы будем
ждать. У меня в кармане есть патроны, а пока я перезаряжу."

Он засыпал порох и пулю, по-прежнему не спуская глаз с кустов. Он
подождал добрых полчаса, а затем передал пистолет Роберту.

"Смотри и используй это, если понадобится, - сказал он, - пока я переплыву и достану
лодку".

"Достань лодку! О чем ты говоришь, Тайога? Луна поразила
тебя безумием?

"Вовсе нет, Дагеога. Работорговец и шпион ушли, оставив после себя
лодку, которую они не могли взять с собой, и мы могли бы с таким же успехом
возьми это.

"Ты уверен в том, что говоришь?"

"Совершенно уверен, Дагеога. Но ради предосторожности ты можешь хорошо наблюдать с
пистолетом и прикрывать мое приближение ".

Он сунул оружие в руку Роберта, быстро сбросил с себя одежду
и прыгнул в воду, сильными гребками направляясь к
густым, высоким кустам, окаймлявшим противоположный берег. Роберт наблюдал, как
гибкая смуглая фигура рассекает воду, исчезает в кустах, а затем
появляется минуту или две спустя снова, на лодке. Все вышло так, как и сказал
Онондага, и он быстро вернулся на западную сторону.

"Это хорошая лодка, - сказал он, - трофей нашей победы, и мы воспользуемся им"
. Возьми весла, Дагеога, пока я снова надену одежду. Наше долгое
ожидание закончилось.

Роберт прыгнул в лодку, в то время как Тайога, стоя на берегу, встряхнулся
отчего с него дождем полетели капли.

"В какую сторону они пошли?" - спросил Роберт.

"Они ползли вниз по течению в кустах между водой и
скалы. Они смогут заставить их тела, но не на лодке. Я чувствовал себя
уверенным, что они ушли после моего пистолетного выстрела, потому что я видел несколько
кусты чуть шевелились от ветра дальше по течению. Это было
доказательством. Кроме того, они должны были идти, зная, что этот день скоро наступит."

Он reclothed себя и шагнул обратно в лодку, взяв
вторую пару весел.

"Давайте вернемся к Албани в "триумф" на берегу реки", - сказал он.

"Вы думаете, что нет никакой опасности нашего бытия обстреляны из засады?"

"Вообще нет. Работорговец и шпион будет стремится уйти и спастись
наблюдение. Они были бы рады стрелять в нас, но они бы
никогда не осмелились на такой риск".

"Итак, наш триумф. Мы снова одержали победу над
нашими врагами, Тайога".

"Но они нанесут удар снова, и Дагеога должен остерегаться".

Они заплыли на середину реки и медленно опустились вниз
трансляция. Роберт был так уверен в Онондага, что он чувствовал себя
безопасный для нынешних, по крайней мере. Казалось, его сангвинический темперамент
что, как они бежали все опасности в прошлом, чтобы они могли избежать
каждый в будущем. Он был, естественно, у ребенка надежды, в которые он
повезло.

Серое небо разошлось на востоке, и занялся рассвет.
сияние розового и золотого. Поверхность реки сверкала в лучах
утреннего солнца. Дома Олбани четко вырисовывались в первых лучах
утра.

"У мистера Хайзмана о нас будут беспокоиться", - сказал Роберт.

"Так и будет", - сказал Тайога. "Как я уже говорил тебе раньше, Дагеога,
с нашей стороны будет разумно вернуться в дикую местность как можно скорее.
Лес красного человека все еще кажется более безопасным, чем город белого человека."

Они добрались до Олбани, привязали лодку и на рассвете отправились пешком к
дому мейнхеера Якобуса Гюисмана, где Катерина встретила их в
дверь с радостным криком. Мастер Якобус появился через несколько мгновений, на его
лице было написано огромное облегчение.

"Где вы были, ребята?" он воскликнул.

"Мы были в большой опасности, - рассудительно ответил Роберт, - но теперь мы вне опасности"
и вот мы здесь.

Остальные, все из которых легли полностью одетыми, вскоре пришли, и
Роберт рассказал историю той ночи, начав с покушения шпиона
на третий ящик комода. Мистер Гайзман и мистер Харди
обменялись взглядами.

"В этом ящике действительно хранятся ценные бумаги, - сказал мистер Гайзман, - но я
проследи, чтобы сегодня их поместили в такое место, куда не сможет проникнуть ни один вор.

"И, возможно, молодому мистеру Ленноксу тоже было бы неплохо держаться
в безопасном месте", - сказал мистер Херви, который тоже провел ночь в доме мистера
Гюисмана. "Похоже, что самые решительные усилия
против него".

"Благодарю вас, сэр, за ВАШ интерес ко мне", - сказал Роберт, - "и я сделаю все
лучше быть осторожным".

Он плотно позавтракал, а затем, по настоянию мастера Якобуса,
лег. Заявив, что не будет спать, он тем не менее заснул
через десять минут, и не проснулся до полудня. Потом он узнал,
что Олбани стало лучше. Многие слухи, что отель был
продвижение было успокоились. Разведчики донесли, что он все еще на озере
Шамплейн и что он не подавал никаких признаков похода на Олбани.

Роберт узнал также, что совет в доме мистера Гайзмана состоял в том, чтобы
принять меры как для нападения, так и для защиты. Алан Херви говорил от имени
ведущих людей Нью-Йорка, и он должен был сказать Олбани от их имени, что они
приложат огромные усилия. Кампания была проиграна, но другая будет проиграна.
было предпринято немедленно, и оно было бы выиграно. Они не сомневались, что
Бостон, Балтимор и Чарльстон делают то же самое. Сильные люди из
Колоний намеревались заверить Англию в своей неизменной поддержке, и
англоговорящая раса, возможно, даже тогда не мечтавшая о том, что ей суждено
стать таким могущественным фактором в мире, будет бороться до победного конца
ради победы.

- Завтра я возвращаюсь на шлюпе в Нью-Йорк, - сказал ему мистер Харди, - и
Джонатан Пиллсбери, конечно, едет со мной. Есть важные дела
о которых я должен когда-нибудь поговорить с тобой, Роберт, и поверь мне, мой мальчик, я
не говорить о них сейчас, потому что причин отличные. Я
знаю, что вы принесли себя мужественно в себе множество опасностей, и я знаю, что вы
быть сильной сердца людей прийти. Мне жаль, что я должен уехать,
не повидавшись с Уиллетом, но ты не можешь быть в более надежных руках, чем у него.

"И я тоже знаю", - сказал Роберт искренне, "что я не лучше
друга, чем вы, мистер Харди, ни вы, г-н Пиллсбери".

Он говорил с той искренностью, которая всегда так привлекала всех.
и мистер Харди одобрительно похлопал его по плечу.

"И не забывайте меня, мистер Леннокс", - сказал мистер Херви. "Я хочу, чтобы вы были моим гостем в Нью-Йорке.
когда-нибудь. Мы живем в потрясающее время, и поэтому охранник
себя хорошо".

Они ушли с благословления ветер и быстрое шлюп, уносившее их было
скоро скрылся из виду. Роберт, Тайога, мистер Гюисман и мастер Маклин, которые
провожали их, медленно поднялись обратно на холм к дому мистера Гюисмана
.

"Я чувствую, что они принесли нам новую храбрость", - сказал мастер Якобус. "Новую
Йорк - великий город, ничем не уступающий Бостону, хотя они и очень непохожи.
и не забывай, Роберт, что торговцы и финансисты
есть что сказать в такой масштабной войне, как эта, которая сегодня сотрясает мир
.

"Я не забываю этого, сэр", - сказал Роберт. "Я видел Нью-Йорк и его
богатство и мощь. Говорят, что в нем почти двадцать тысяч
жителей - и когда-нибудь я надеюсь увидеть и Лондон. Лейтенант Гросвенор
приезжает. Мы можем остановиться и поговорить с ним?

- Конечно, мой мальчик, но у нас с мастером Александром неотложные дела.
и ты простишь нас, если мы продолжим. Если лейтенант Гросвенор придет в
мой дом в качестве моего гостя, приведи его и скажи, чтобы он оставался столько, сколько захочет
.

"Это я сделаю, сэр, и с радостью", - сказал Роберт, когда они с Тайогой повернулись.
они отошли в сторону, чтобы встретиться с молодым англичанином.

Встреча была теплой, присущей молодости, и вызвала настоящую симпатию. Гросвенор
был полностью восстановлен и его пристальный интерес ко всему, что было
происходит не убавилось. Они прогуливались вместе. Роберт и Тайога
пока ничего не сказали о своем приключении
предыдущей ночью с работорговцем и шпионом, но Роберт передал
приглашение мастера Якобуса.

"Если ты сможешь получить отпуск , приезжай и поживи некоторое время с нами в доме мистера
Гюисман, - сказал он. "Он просит меня оказать вам самый радушный прием, и
когда он что-то говорит, он имеет в виду не только то, что говорит, но и многое другое".
и многое другое тоже. У вас будет нормально спать и вам, возможно, придется съесть больше, чем вы
может стоять хорошо".

"Она обращается со мной", - сказал Гросвенор", а я бы пришел, но я ухожу
Олбани через день или два.

- Уезжаю из Олбани! Полагаю, мне не следует спрашивать, куда ты направляешься.

- Я скажу тебе без лишних вопросов. Я отправляюсь с несколькими другими офицерами в
Бостон, где мы должны ожидать приказов. Между нами, Леннокс, я думаю,
мы отправимся в морское путешествие из Бостона, может быть, в Новую Шотландию.

"И это, я думаю, указывает на новую экспедицию из Англии и новое
нападение на Канаду и францию, но с другой точки зрения. Это как
тень великих событий ".

- Мне тоже так кажется. Пойдем с нами, Леннокс. Все твои друзья вступили
в Королевскую американскую армию, и я думаю, что они тоже направляются на восток. Мы могли бы
завоевать достаточно влияния, чтобы обеспечить тебе звание лейтенанта.

Сердце Роберта переполнилось радостью, но он покачал головой.

- Ты искушаешь меня, Гросвенор, - сказал он. "Я бы хотел пойти. Я думаю, что ты и остальные
будете в гуще великих событий, но я никогда не смог бы дезертировать
Тайога и Уиллет. Я чувствую, что мое дело, каким бы оно ни было, здесь. Но
мы можем снова встретиться на фронте, хотя и разными путями ".

"Если ты не можешь, то ты не можешь, и на этом все, но я рад, Леннокс,
что я знал тебя, Тайогу и Уиллета, и что мы разделяли опасности.
Я снова встречаюсь с филадельфийцами и вирджинцами в гостинице "Джордж Инн"
. Вы двое пойдете со мной?

- С удовольствием, - сказал Роберт.

Они обнаружили, что остальные уже прибыли, и были полны
ликования. Колден, Уилтон и Карсон покидали свой отряд с
сожалею, но королевские американцы, выросшие в Колониях, были отборным полком.
в состав полка входили лучшие британские регулярные войска. Стюарт и
Кейбелл, приехавшие с юга, который теперь был более удален от места событий
войны, были в восторге от мысли, что окажутся в самом центре
конфликта. Они тоже настаивали, чтобы Роберт поехал с ними, но
он снова отказался. Когда он и Тайога оставили их и пошли обратно к
дому мистера Гюисмана, Онондага сказал:

"Дагеога был прав, что остался. Его мир сосредоточен здесь".

"Это так. Я чувствую это каждой своей клеточкой. Кроме того, я думаю, что
нам еще предстоит разобраться с Гараем и этим работорговцем. Хотя я буду рад,
когда приедет Уиллет. Тогда мы сможем решить, что делать дальше ".

Роберт был слишком активен, чтобы спокойно оставаться в доме мистера Гюисмана. Только
в тот вечер за ужином присутствовали их хозяин, Тайога и он сам,
и, поскольку мужчина был довольно молчалив, парни уважали его озабоченность,
полагая, что он был связан с великими делами, в которых он принимал участие.
принимая участие. После ужина Тайога отправился в лагерь на равнинах, чтобы повидать
бегуна из племени Онондага, который прибыл в тот день, и мистера Гюисмана, все еще
погруженный в свои мысли, удалился в комнату, где стоял большой
комод с выдвижными ящиками.

Роберт провел некоторое время в комнате, которую они с Тайогой использовали,
разглядывая старые, знакомые вещи, а затем беспокойно побрел наружу.
он вышел, где остановился, глядя вниз на огни города. Он
чувствовал себя одиноким на данный момент. Все остальное было что-то делать, и он
нравилось быть с людьми. Возможно, некоторые из его друзей пришел к
Георгиевский ИНН. Там горел свет, и он мог пойти и посмотреть.

В гостинице собралась многочисленная компания, но среди них не было никого, кто
Роберт знал и, удовлетворившись взглядом с порога, он
повернулся обратно. Затем мачты и рангоуты на реке, выделяющиеся черным
узором на фоне ясного, залитого лунным светом неба, заинтересовали его, и он пошел
небрежно к берегу. На судах все еще была видна какая-то активность,
но вскоре они ему надоели, и он отвернулся.

На берегу было темно, но Роберт сильно вздрогнул. Если фантазии были
не играет с ним он увидел тень Гарай еще раз. В
рисунок появился метрах в десяти от него и тогда было
ушел. Роберта переполнял яростный гнев из-за того, что этот человек проявил такое
наглое бесстыдство, и он импульсивно последовал за ней. Воспользовавшись своим
опытом общения со шпионом, теперь у него в кармане был пистолет, и
сжимая его рукоятку, он поспешил вслед за ускользающей тенью.

Он уловил второй проблеск. Это, несомненно, был Гарай, и он бежал
вдоль берега, вверх по ручью.

Гнев Роберта нарастал стремительно. Самонадеянность шпиона была выше всяких пределов
но на этот раз он заставит его заплатить за это. Он вытащил свой
пистолет, чтобы быть наготове, если Гарай развернется и нападет, хотя он
не верила, что он так поступит, и помчалась за ним. Но всегда впереди мелькала тень
, и расстояние между ними, казалось, не уменьшалось
.

Вскоре все дома остались позади, хотя Роберт в своем возбуждении
не заметил этого, а потом он увидел, что наконец-то догоняет.

"Стой, Гарай! Остановись, или я стреляю!" - воскликнул он.

Шпион остановился, и Роберт, прикрывая его своим пистолетом, собирался
подход, когда послышались шаги за спиной. Он повернулся, но было уже слишком
поздно. Потрясающий вес обрушился на его голову, и он упал в
небытие.




ГЛАВА IV

В МОРЕ


Когда Роберт вернулся из далекой страны, в которой он был
жилого помещения, для небольшого пространства, он посмотрел на вытянутое лицо, с глазами набора
закрыть и изогнутым носом. Он смутно сознавал, что это знакомое лицо
но пока не мог вспомнить, где видел его раньше,
потому что не мог сосредоточиться на мыслях. Голова была тяжелой и
болела. Он знал, что жив, но знал немногое больше.

Уставившееся на него лицо было явно неприятным и угрожающим. Он вгляделся в
него, пытаясь вспомнить владельца, но усилие было все еще слишком велико. Тогда
он осознал, что лежит на спине и что он
движется. Деревья справа и слева от него, на некотором расстоянии,
проплывали мимо. Двое мужчин с каждой стороны изо всех сил налегали на весла, и
затем до него медленно дошло, что он в лодке.

Он предпринял еще одну, более сильную попытку собраться с мыслями
и тут он резко осознал, что лицо, смотрящее на него, было лицом
работорговца. Сделав невероятное усилие, он сел. Работорговец рассмеялся.

- Итак, Питер Смит, - сказал он, - ты решил вернуться во второй раз.
Я знал, что ты не сможешь всегда оставаться в стороне от такого хорошего, добросердечного капитана
каким являюсь я. Я видел свет в твоих глазах, когда мы встретились так
неожиданно в Джордже, и я решил, что это был всего лишь
вопрос времени, когда ты снова ко мне в услужение".

Роберт уставился на него. Его мысли, которая не была до сих пор работать, восстановилась
ее мощности с большой внезапностью. Все его способности были проницательным и бдительным,
и они co;rdinated гладко и идеально. Он был в ловушке. Его ударили сзади, когда он с таким рвением преследовал Гарая.
Его ударили сзади. Он
он был неосторожен, и снова оказался во власти работорговца. И
шпион тоже был на носу лодки, спиной к нему,
но эта самая спина, казалось, выражала наглый триумф. Он почувствовал сильное
падение сердца, но через несколько мгновений вспомнил о своем мужестве. У него был
дух, который нельзя было сокрушить. У него все еще болела голова, и он был пленником.
Но его мужество было непобедимым, и он держался непринужденно.

"Да, я вернулся", - сказал он. "Видите ли, Капитан, есть вещи,
о ВЫ, которых я не уверен, и я не расстанусь с тобой
постоянно, пока я не узнал их".

"Я рад этому, Питер. У вас пытливый ум, я знаю, и ты
есть много возможностей, чтобы узнать все обо мне. Мы, вероятно,
быть вместе".

Роберт оглянулся. Он плыл в длинной лодке, и там было четверо
гребцов, крепких парней, грубоватого вида, с наганами и пистолетами за поясом
. Гарай и капитан завершения партии, а как
работорговец и шпиона были хорошо вооружены. Он увидел, что у него нет земных
шансов спастись в настоящее время, и он обрек себя на данный момент.
Работорговец прочел его взгляд.

- Я рад, Питер, - сказал он, - что ты отказался от мысли покинуть нас.
мысль, которая вертелась у тебя в голове минуту или две назад. Вы находитесь в
лучше себя чувствуешь сейчас, а это было невозможно в любом случае. Не будет
быть шторм, чтобы отправить тебя снова далеко от меня. Такой шанс, как этот,
выпадает не раз из ста. Полагаю, ты понимаешь, где
ты находишься.

"Я в лодке в нескольких километрах выше Олбани, и я думаю, что в скором времени
вы повернуться и пойти обратно вниз по течению".

"Почему Питер?"

"Потому что тебе не к чему идти вверх по течению. Если бы ты продолжал
ты придешь в индийской стране, и я сомневаюсь, что какая-то часть
вашего плана."

"Умный Петр, умный! и хорошо обоснованы. Я вижу, что твой интеллект на высоте,
как всегда. Ты должен подняться выше положения обычного моряка. Когда
ты немного подрастешь, для тебя найдется место помощника капитана."

Гарай впервые обернулся, и его злобный торжествующий взгляд был
совершенно не прикрыт.

"Вы, Уиллет и индеец думали, что были очень умны там, в лесу,
когда вынудили меня сказать, где спрятана бумага", - сказал он,
"но вы забыли, что я могу вернуть долг. Мы вывели вас из
Олбани, из самого центра твоих друзей, и ты никогда их больше не увидишь
.

"Театрализованные представления! театрализованные представления! - воскликнул Роберт, сохраняя свою веселую манеру,
хотя на душе у него было грустно. - У кошки девять жизней, а у меня
десять. Я дважды был в плену у французов, и мое присутствие здесь -
доказательство того, что оба раза я бежал. Когда я устану от вашего общества и от общества
капитана, я покину вас.

"Не ссориться! не ссориться!" - сказал работорговец. "Я никогда не допущу среди
мои люди. А теперь, Питер, я должен застраховать ваше молчание на некоторое время."

Двое гребцов бросили весла, схватили его, связали и
заткнули рот кляпом. Сначала он боролся с унижением, но вскоре
осознав его бесполезность, неподвижно лег на дно лодки.

"Здравый смысл, Питер", - сказал работорговец, глядя на него сверху вниз. "Это
не мудро борьбе с уверенностью. У тебя задатки хорошего
офицер в вас".

Они снова взялись за весла, и лодка, резко развернувшись, как и предполагал Роберт
, поплыла вниз по течению. Мужчины замолчали, и
парень, лежавший на спине, посмотрел на небо, на котором было мало звезд.
мерцали. Тяжелые тучи плыли мимо Луны, и ночь была
быстро темнело. Еще раз его сердце сжалось до самых отдаленных глубинах, и
он имел полное на то оснований. По какой-то причине он осуществляется с
особой злобой и коварством, и теперь казалось, что его враги были
триумфальным. Tayoga может плестись за ним в любом месте на земле, но вода не оставил
след. Он был уверен, что его похитители будут держаться реки.

Скорость лодки увеличивалась благодаря усилиям гребцов и
благоприятному течению. Вскоре она оказалась напротив Олбани, и мужчины начали грести
прямо на небольшую шхуну, что стояли на якоре, вынырнув
трансляция накануне. Роберта подняли на борт и отнесли в
глубины судна, где вытащили кляп и положили его на
пол. Капитан поднял над ним фонарь и сказал:

Гарай говорит тебе "до свидания", Питер. Он сожалеет, что не может поехать с нами,
но у него будут дела на канадской границе. Он чувствует, что
счет с тобой почти сравнялся в том деле с письмом в
лесу, и что позже он займется также охотником и
Онондагой.

"И я желаю вам приятной жизни на плантациях Вест-Индии", - сказал
Гарай. "Они все еще покупают там белую рабочую силу как на французских, так и на британских островах"
. Это вопрос не ко мне капитана, продает вам, ибо в
в любом случае он означает, что тяжелый труд на плантациях сахарного тростника. Немногие когда-либо
бежать, и никогда не будет."

Роберт получился довольно больна. Так что это был план. Чтобы продать его в рабство
в Вест-Индии. Похищения не было вовсе редкость, тогда как в
Старый мир и новый, и казалось, что они заложили свои планы. Как
работорговец сказал, не было ни одного шанса из ста на другой
шторм. Снова капитан прочитал его мысли.

- Тебе не нравится такая перспектива, - сказал он, - и я сам признаю, что это
не очень радостно. Я изменил свое мнение о тебе, Питер. Я думал, что
из вас выйдет хороший моряк и что вы могли бы стать сопряжение когда-нибудь, но
Я видел свет. Вы же не матрос на всех. Материалов нет
вы. Но вы сильны и сытны, и вам будет хорошо среди сахарного тростника.
Если солнце слишком жаркое и ваша спина слишком сильно сгибается, просто подумайте об этом, чтобы
белый человек это не долгая жизнь и ваши неприятности закончатся, некоторые
день".

Старый Роберт неукротимый дух разгорался.

"Я никогда не ожидал увидеть в Вест-Индских плантаций, а не на этом пути, по
крайней мере", - сказал он. "Ты и убогая шпион хвалился, что ты пригласил меня на свидание
в самом центре моих друзей, и я скажу тебе в ответ, что если я
враги, кто за меня у меня тоже есть знакомые, которые кажутся более реалистичными в своих
дружбы, чем вы в своей ненависти, и они придут за мной."

"Вот это настрой. Я никогда не слышал, чтобы другой парень бросался словами на благородном
моды вы. Вы будете жить на сделку уже на плантации, чем большинство
из них. Теперь, Гарай, я думаю, вы можете идти. Это будет последнее прощание
вы двое".

Ликующий шпион покинул тесное местечко, и Роберт почувствовал, что с ним повеяло
дыханием ненависти. Его ноги исчезли на узкой маленькой
лестнице, и работорговец перерезал веревки, которыми был связан Роберт.

"Вы будете заперты здесь, - сказал он, - и не стоит портить
хорошее имущество, слишком долго держа его связанным".

- Это так, - сказал Роберт, стараясь сохранить непринужденный тон. - Вы хотите
чтобы я был сильным и активным для работы на плантациях. Белый
Раб, как и черный, должен быть в добром здравии.

Капитан рассмеялся. Он был в отличном настроении. Роберт знал, что он чувствовал.
огромное удовлетворение, потому что он мстил за свое унижение.
когда он был побежден в поединке на мечах перед своими людьми.
простой мальчик. Очевидно, что это надолго вывело бы из себя человека типа работорговца
.

"Я рад видеть, что ты так хорошо разбираешься в фактах, Питер", - сказал он. "Я вижу
что у вас есть амбиции преуспеть на плантациях, возможно, стать
лучший работник. Гарай, рассказывая мне о своем маленьком приключении в лесу
с охотником, индейцем и тобой, хотел, чтобы я был очень
следите за своим рационом, чтобы посадить вас, так сказать, на щадящую диету.
Он подумал, что будет лучше не давать тебе ничего есть в течение двух
или трех дней. Его идея мне тоже понравилась, но, с другой стороны,
Я не мог снизить твою ценность и поэтому отказался от него.

"Я не голоден", - сказал Роберт.

"Нет, но будет. Ты молод и силен, и, что рана на вашей
начальник, где я должен был ударить тебя прикладом пистолета не составит
намного.

Роберт поднял руки, пощупал затылок, там, где была боль
, и обнаружил, что волосы слиплись от запекшейся крови. Но
он мог сказать, что рана была неглубокой.

- Теперь я оставляю вас, - сказал работорговец тем же довольным тоном, - и я
надеюсь, вам понравится путешествие по реке. Есть хороший ветер
и мы начинаем через полчаса".

Он вышел, унося фонарь с собой, и сильно задвинул щеколду
у него за спиной. Затем Роберт почувствовал Отчаяние какое-то время. Гораздо хуже было
быть пленником на корабле, чем во французском лагере или в деревне
партизан, Ланглад. Там к нему относились с уважением, и
вокруг него дули свежие небесные ветры, но здесь он был заперт в
тесной маленькой норе, и его похитители радовались его страданиям.

В крошечном камбузе было довольно темно, и воздух поступал только через
маленький иллюминатор высоко над койкой. Он встал на бортик и
приблизил свое лицо к отверстию. Она была не более четырех дюймов
в поперечнике, но он смог вдохнуть чистый и бодрящий ветерок
который дул с севера, и он почувствовал себя лучше. Боль в голове была невыносимой.
он тоже угасал, а его мужество, по своему обыкновению, быстро возрастало. В
характере, который природа создала из оптимистичных материалов, надежда была
всегда преобладающим фактором.

Через иллюминатор он ничего не мог разглядеть, кроме темного пятна, но услышал
скрип снастей и хлопанье парусов. Он не сомневался, что
работорговец сказал правду, когда сказал, что шхуна скоро отплывет
, и до этого времени не было никакой возможности сбежать.
Тем не менее, он попробовал открыть дверь, но не смог. Тогда он пошел
обратно к иллюминатору ради свежего воздуха и потому, что, если бы он мог
нет свободы для себя, он мог по крайней мере видеть в
открытый мир.

Скрип веревок и slatting парусов увеличилась, он чувствовал
шхуну в дрейф и крен под ним, и тогда он знал, что они были
оставляя Олбани. Это был самый горький момент в его жизни. Быть увезенным
таким позорным образом, из самого центра его друзей,
из города, в котором он жил и который он так хорошо знал, было
ужасным ударом по его гордости. На мгновение опасения по поводу будущего
утонули в чувстве унижения.

Он услышал тяжелые шаги над головой, и звуки команд, и
шхуна начала двигаться. Он продолжал стоять на нарах, с глазами
за иллюминатором. Он смог разглядеть темный берег, проплывающий мимо, сначала медленно
, а затем быстрее. Показались смутные очертания домов, и он хотел
позвать на помощь, но знал, что заставить кого-либо это сделать невозможно
никто не услышит, и гордость сдержала его.

Размытые очертания домов исчезли, и Олбани исчез. Несомненно,
шхуна появилась как невинный торговец с надлежащими лицензиями
, и работорговец, дождавшись ее прибытия, вышел вперед.
в город. Он был вынужден признать тщательность плана и
мастерство, с которым он был осуществлен, но он снова задался вопросом, почему
столько хлопот было предпринято в отношении него, простого парня.

Он долго стоял у иллюминатора, а северный ветер все усиливался
неуклонно. Он слышал его свист, а также пение людей
над собой. Он знал, что шхуна движется вниз по течению с огромной скоростью
и что Олбани и его друзья остались далеко позади. Как обычно поступают мудрые люди
, он смирился с неизбежной судьбой, не теряя времени даром.
сила в невозможной борьбе, но терпеливое ожидание лучших времен
. На жесткой койке было единственное одеяло, и, улегшись на
него, он заснул.

Когда он проснулся, дневной свет, проникавший в иллюминатор, отбрасывал тонкую полоску света
на пол, который вздымался и наклонялся, говоря о том, что ветер
с севера все еще дул сильный и верный. Час спустя дверь была
открыта, и матрос принес грубый завтрак на оловянной тарелке. Пока он
ел его, а голод делал все вкусным, вошел работорговец.

"Ты увидишь, Питер, что я не посадила тебя на диету, предложенную
Гарай, - сказал он. "Я, по крайней мере, добрый человек, и ты должен поблагодарить меня за
все, что я делаю для тебя".

"Я благодарен вам за любую доброту ко мне", - сказал Роберт. "Мы склонны
поступать с людьми так же, как они поступают с нами".

"Я вижу, вы довольно молодой философ. Вы найдете таком духе полезно на
Запад плантациях Индии. Мое сердце очень греет, Питер. Я бы позволил
тебе выйти на палубу, поскольку мы сейчас проезжаем через красивые пейзажи, но это
едва ли благоразумно. Нам придется подождать, пока мы не пройдем Нью-Йорк и
не выйдем в море. Надеюсь, ты не ожидаешь этого от меня, Питер?

"Нет, я не смотрю на него. Но если вы не возражаете, я хотел бы получить
чуть больше завтраками".

"Штраф, здоровых молодых животных, так и есть! И вы его тоже".

Он назвал матрос, который принес вторую порцию, и Роберт упал. Он
был очень голоден, и он был решен также поставить максимально
лицом по данному вопросу. Он знал, что ему понадобится каждая унция его сил,
и он намеревался усердно беречь их.

- Когда ты рассчитываешь добраться до Нью-Йорка? - спросил он.

- Как-нибудь завтра, если ветер будет попутным, но мы там не останемся
долго. Всего несколько часов, чтобы соблюсти портовые правила, а потом - хо!
в Вест-Индию! Это грандиозное путешествие вниз! И великолепные острова!
Зеленые горы, которые, кажется, поднимаются прямо из моря! Пока
ты работаешь на тростниковых полях, ты можешь наслаждаться прекрасным пейзажем,
Питер.

Роберт молчал. Злоба этого человека наполнила его отвращением. Несомненно,
работорговец испытывал сильное огорчение из-за своей предыдущей неудачи и
своего поражения в поединке на мечах перед своими людьми, но тогда не следует
ликовать по поводу врага, который был побежден на время. Он почувствовал горечь и
интенсивная ненависть к работорговец, и его завтрак закончил, он наклонился
обратно, закрыв глаза.

"Так вы не хотите говорить, но будет размышлять", - сказал мужчина. - Возможно,
ты прав, но, в любом случае, у тебя будет достаточно времени для этого.

Когда он вышел Роберт услышал тяжелые замком из крошечной комнате засунуть в
место снова, и он, не теряя дополнительные усилия в новом покушении на него.
Вместо этого он лег на койку, закрыл глаза и попытался примирить
себя, тело и разум, со своим нынешним положением. Он знал, что это было
лучше молчать, сдерживать дрожь каких-либо психических или физических
дрожь. Абсолютное спокойствие, если он мог приказать себе это, было полезно для души,
в таком положении, в каком он находился, и простое неподвижное лежание способствовало этому. Это
было то, что сделал бы Тайога, будь он на его месте, и, побуждаемый
благородным соперничеством, он решил, что не будет уступать
Онондаге.

Час, прошло два часа и он не шевелился. Его спокойствие заставило его
слух более острый. Топот ног над головой пришла к нему с
большой отчетливостью. Он слышал пение ветра в иллюминаторе и,
время от времени, плеск воды, проносящейся мимо шхуны. Он
интересно, что Tayoga делал и что бы Виллет думаю, что, когда он пришел
обратно в Олбани и его не оказалось. Это дало ему укол агонии. Его
гордость была слишком больно, что он был в ловушке, так что тщательно. Затем его
постановление возвращается к нему на помощь. Приложив колоссальные усилия его воли, он
и отогнал эту мысль, сконцентрировав свой ум на Надежду. Поможет ли ему Тайога
Маниту? Будет ли Тододахо на своей далекой звезде смотреть на него сверху вниз
с добротой? Онондага на его месте поверил бы в них,
а индейский маниту, в конце концов, был всего лишь другим именем для его собственного
Христианский Бог. Решив надеяться, он надеялся. Он отказывался верить, что
работорговец может заставить его исчезнуть с лица земли, как туман
под порывами ветра.

Воздух в маленькой каюте был уже плотный и тяжелый, но после
хотя он чувствовал, что это все гуще и теплее. Он тоже был в сознании, в
некоторые духота в нем. Жетоны предназначались для шторма. Он думал с
скачок сердца недавнего шторма, который спас его, но что
была в море; это, если он вышел, было бы на берегу реки, и настолько проницательным
капитан как работорговец не позволял себе быть разрушены в Гудзоне.

Жар и духота усилились. Затем он встал на койку и посмотрел
в иллюминатор. Он уловил проблески высоких берегов, деревья на вершине
и участки темного и сердитого неба. Приглушенно прогрохотал гром,
накатываясь с запада. Затем засверкали молнии, и
гром стал громче. Мало-помалу подул сильный ветер, заставляя
шхуну раскачиваться перед ним, а когда он немного стих, хлынул сплошной дождь.

Хотя Роберт скорее чувствовал это, чем видел, он действительно наслаждался бурей.
Она казалась ему тонизирующей, и чем более дикой она была, тем устойчивее становился его разум.
собственный дух. Дыхание дождя, проникавшее в иллюминатор, было
освежающим, и воздух в каюте снова стал чистым и прохладным. Затем
наступила темнота и его вторая ночь на шхуне.

Матрос принес ему ужин, работорговец так и не появился, и
вскоре после этого он заснул. Он даже не предположить, где они были
на следующее утро, а он никак не мог определить их скорость в течение ночи,
но он был отпущен под охрану под палубой в течение часа или
два. Работорговец спустился по трапу и передал ему приветствие дня
.

"Ты увидишь, Питер, - сказал он, - что я гораздо добрее Гарая.
Он ограничил бы вас в еде, но я не только даю вам ее в изобилии, я
также разрешаю вам физические упражнения, очень необходимые и освежающие для молодости. Я
к сожалению, мне придется снова заткнуть тебе рот только, но во второй половине дня мы будем
добраться до Нью-Йорка, и я должен держать тебя подальше от соблазнов
великий город".

Роберт многое бы отдал, чтобы ему позволили подняться на палубу и посмотреть на
высокие берега, но он не мог смирить свою гордость настолько, чтобы попросить
привилегия, и когда ему пришло время вернуться в свою камеру
в каюте он не протестовал.

Ближе к вечеру он почувствовал, что шхуна остановилась, и был уверен, что
они достигли Нью-Йорка. Он услышал отдачу якоря, а затем
звуки стали намного тише. Свет в каюте внезапно погас
и он понял, что иллюминатор был закрыт снаружи.
Они не собирались звать на помощь, и он попытался смириться
сам.

Но сейчас Уилл не мог контролировать чувства. Знать, что он был в Нью-Йорке
и все же был абсолютно беспомощен, было больше, чем он мог вынести. Он должен был
никогда не верила, что шхуна могла пройти в порт и потушить
в море с ним в плену. Это казалось невероятным, одна из вещей,
который не должен рассматриваться, но здесь было событие сбывается. Разум потеряли
контроль над телом. Он бросился на дверь, нажал на нее, и
избили его. Он не сдвинулся ни на дюйм. Тогда он крикнул снова и снова
помогите. Ответа не последовало.

Постепенно его паника прошла, и, устыдившись этого, он снова бросился на койку
, где попытался обдумать все факты, которые были в его пользу
. Было ясно, что они не пытались лишить его жизни, не так ли
жаль, что они могли бы сделать это давно, и тот, кто живет один
никогда не напрасным. Это был факт, что он будет помнить через
все, и он бы закрепить свою веру в нее.

Он спал, через некоторое время, и он всегда думал, впоследствии, что правила,
плотный воздух из кабины добавлено какое-то оцепенение сна. Когда он пришел в себя
поздно вечером следующего дня, он почувствовал огромную тяжесть в голове
и тупое, апатичное чувство. Он сел медленно и мучительно, как
если бы он был старик. Затем он заметил, что иллюминатор снова открыт ,
но, судя по качеству воздуха в салоне, его не было
открывать длинные.

Поэтому работорговец был успешным. Он остановился в порту новый
Йорк, а затем вышел в море. Несомненно, он сделал это без каких-либо проблем.
Он мстил в полной мере. Он мстил с размахом.
Роберт был вынужден признать это, но он помнил, что его собственная жизнь была
все еще в его теле. Он никогда бы не сдался, он никогда бы не позволил себе
быть раздавленным.

Он встал на койку и приложил глаза к иллюминатору, ловя взгляд
голубая вода внизу, голубое небо вверху и море, проносящееся мимо
это свидетельствовало о том, что судно двигалось быстро. Он также услышал гул
сильный ветер в снастях и стонущие доски. Этого было достаточно, чтобы
сказать ему, что они быстро оставляют Нью-Йорк позади, и что теперь
шансы на его спасение в одиноком океане, по правде говоря, очень малы. Но
он снова отказался отчаиваться.

Он не верил, что работорговец будет держать его взаперти в хижине, поскольку
они больше не находились там, где его могли увидеть друзья или те, кто мог что-то заподозрить.
и вскоре его мнение оправдалось. Через полчаса дверь была открыта .
открыл сам мужчина, который стоял на пороге, бодрый, уверенный в себе.
и торжествующий.

- Теперь ты можешь выходить на палубу, Питер, - сказал он. "Мы продержали вас внизу достаточно долго
и, поскольку я хочу доставить вас на плантации сильным и
бодрым, свежий воздух и физические упражнения пойдут вам на пользу".

"Я пойду с тобой охотно", - сказал Роберт, решив тоже быть веселым.
"Показывай дорогу".

Капитан поднялся по трапу сразу за дверью, и Роберт последовал за ним.
сначала они молча стояли на покачивающейся палубе и довольствовались тем, что
смотрели на небо и океан. Как они были прекрасны! Как прекрасен мир
был для того, кто несколько дней просидел взаперти в тесной комнатушке! Каким
острым и сладким был ветер! И какая приятная песня скрип
канаты и slatting паруса сделаны!

Это был чудесный день. Солнце сияло с ослепительной ясностью. Море
было самым синим из синих. Дул устойчивый и сильный ветер. Далеко позади
у них была низкая полоска суши, смутно видневшаяся на горизонте, а
перед ними был мир вод. Роберт удержал равновесие на
раскачивающейся палубе и минуту или две слишком наслаждался
ощущением, по крайней мере, определенной свободы, чтобы думать о своем собственном бедственном положении.
Пока он стоял там, глубоко дышать, его легкие расширяются и его
сердце прыгали, работорговцев, кто уехал, вновь появился и, отсалютовав ему
со всей любезностью.

"Оглянись, Питер, - сказал он, - и вы можете сделать свой последний взгляд свой
родной почве. Черная линия которая показывает, под небо Сэнди Хук.
Мы не увидим больше земли в течение нескольких дней, и у тебя будет прекрасное,
непрерывное путешествие со мной и моей командой ".

Роберт в этот отчаянный момент своей жизни сразу же определился с
планом действий. Он не стал бы показывать отчаяние, он не стал бы дуться, он бы
так что веди себя прилично и с такой жизнерадостностью и непринужденным добродушием, чтобы
наблюдение за ним могло быть несколько смягчено, и условия его
заключения могли стать менее тяжелыми. Это был, пожалуй, легче для него, чем для
другой, с его весьма оптимистичный характер, и его решение будет
дружелюбный. Он поцеловал руку черную линию на горизонте и сказал::

"Сейчас я ухожу, но я вернусь. Я всегда возвращаюсь".

"Это правильный настрой, Питер", - сказал работорговец. "Будь любезен. Всегда
будь любезен, говорю я, и ты будешь намного лучше ладить с миром.
Все просто растает у тебя на глазах".

Роберт оглядел шхуну. Он мало что понимал в кораблях, но
она показалась ему изящным и крепким судном, на борту которого, по его оценке, находилось около
тридцати человек. Долгих восемнадцать-фунтовые пушки был вмонтирован в ее строгий, но
этого можно было ожидать на войне, и был распространен в мире и когда одно
плавал в то гнездо пиратов Вест-Индии. Работорговец носил за поясом
пистолет и кортик, а те из команды, кого он мог видеть,
были крепкими, выносливыми людьми. Работорговец прочитал его взгляд:

"Да, это прекрасный корабль", - сказал он. "Способный сразиться с кем угодно ее размера
скорее всего, мы встретимся, и достаточно быстро, чтобы убежать от них, это слишком.
Для нее это слишком. Ты можешь видеть ее столько, сколько захочешь. Так долго, как мы
ни один сосед на берегу океана ты в бегах ремесло. Но если вы должны
хочу уехать вам не нужно пытаться соблазнить любого из своих людей, чтобы помочь вам. Они
не посмели бы этого сделать, да и не захотели бы в любом случае. Все их
интересы связаны со мной. Я для них что-то вроде божества ".

Работорговец ушел, а Роберт прошелся по узкой палубе и остановился
наконец у поручня, где оставался довольно долго. Казалось, никто не обращал внимания.
никакого внимания к нему. Он был волен приходить и уходить, когда ему заблагорассудится, в пределах
узких рамок шхуны. Но он смотрел на черную линию
земли позади них, пока она не исчезла, и тогда ему показалось, что он
был абсолютно отрезан от всей жизни, которой он жил. Тайога,
Виллет, мастер Якобус, все хорошее, друзья молодости
скрылся за горизонтом в потерянные земли.

Это было так неожиданно, так сильно, что ему казалось, он должен иметь
сделано с определенной целью. С какой целью он выворачивало от
войны и отправлен на неизведанный океан? Его пустыня была, что в
лес, а не из воды. Он усвоил многое из философии Tayoga по
и порой, по крайней мере, он считал, что все двигалось вперед, к
назначен Конец. Что это было сейчас?

Наконец он отошел от низкого поручня и, найдя табурет, сел на
палубу. Шхуна шла почти строго на юг, и она развивала большую
скорость. Работорговцев похвастаться тем, что она могла убежать от всего, что слишком
ей было, вероятно, верно, и Роберт рассудил также, что она
везли множество оружия, кроме восемнадцать фунтов. Большинство экипажа
казалось, ему будет иностранцев, то есть, они были в основном из рас
вокруг Средиземного моря. Темная кожа, короткие и широкие, некоторые из
их носили серьги, и, без исключения, носили кортики и сейчас
а потом обоих пистолетов и кинжалов на поясе. Он искал среди них
лицо того, кто мог бы быть другом, но не нашел. Все они были
закоренелыми и зловещими, и он считал, что в лучшем случае они были
контрабандистами, в худшем - пиратами.

Плотный смуглый парень, которого Роберт принял за испанца, был помощником капитана и
руководил работой на судне, сам капитан не принимал в этом участия.
участие в работе команд, но кастинг иногда пристальный взгляд на
моряки, как он прогуливался. Роберт рассудил, что он был опытным моряком
и вести за собой людей. По правде говоря, он никогда не сомневался в своих способностях с самого начала
только в своих угрызениях совести, или, скорее, он был уверен, что у него их вообще нет
.

Политика игнорирования заключенного, очевидно, по приказу, была проведена в жизнь
мужчинами. Для всех, кроме капитана, он, по-видимому, не существовал, и
сам работорговец больше не обращал на него внимания в течение нескольких часов.
Затем, продолжая в том же духе, он заговорил с ним небрежно, как с обычным человеком.
гость, а не пленник.

"Я вижу, что ты совершенствуешься как умом, так и телом, Питер", - сказал он.
"У тебя великолепный румянец на щеках, и ты выглядишь прекрасно и бодро.
Морской воздух полезен для кого-то и тебе лучше быть здесь, чем
в таком городе, как Олбани".

"Раз уж я здесь", - сказал Роберт, "я буду наслаждаться жизнью столько, сколько я могу. Я
всегда стараюсь извлечь максимум пользы из всего.

"Это философски, и это удивительно хорошая политика для такого
молодого человека".

Роберт внимательно посмотрел на него. У него был акцент образованного человека,
и он не говорил безграмотно.

"Я никогда не слышал вашего имени, капитан, - сказал он, - и поскольку вы знаете мое, я
должен знать ваше".

"Нам не нужно сейчас беспокоиться об этом. Три четверти моих людей не знают моего имени
, называя меня просто "капитан". И, в любом случае, если бы я назвал его тебе
, оно было бы неправильным.

- Я так и подозревал. Люди, которые меняют свои имена, обычно делают это по
веским причинам.

На загорелых щеках мужчины появился румянец.

"Ты смелый мальчик, Питер, - сказал он, - но я признаю, что ты говоришь
правда. Я полагаю, вы в некотором роде. Если бы я был уверен, что из вас я мог бы
беру тебя с собой в путешествие, которое принесет немалую прибыль, вместо того, чтобы
продавать тебя на плантации в Индии. Но чтобы отправиться со мной, я должен обладать
вашей абсолютной верой, и вы должны согласиться разделить все наши опасности и
достижения ".

Смысл его слов был совершенно ясен и мог бы соблазнить многих других,
подумав, в любом случае, использовать это как план побега, но Роберт ни разу не дрогнул.
ни на мгновение. Его собственные инстинкты всегда были верны, и
долгое товарищество с Уиллетом и Тайогой сделало его желание подчиняться этим инстинктам еще сильнее.
инстинкты.

"Спасибо, капитан, - ответил он, - но я полагаю, что все ваши круизы
вне закона, и я не могу отправиться с вами в них, по крайней мере, не по своей воле".
добровольно.

Работорговец пожал плечами.

"Хорошо, что ты отказался", - сказал он. "'Twas но проходной
мой каприз, и десять минут спустя я был бы жалко было тебя
принято".

Он снова пожал плечами, прошелся по палубе, а затем
спустился в свою каюту. Роберт, извещен матрос, первым человеком на
шхуна улице работорговцев, чтобы поговорить с ним, ел с ним ужин
там. Еда была вкусной, но капитан теперь молчал, произнося всего несколько фраз.
В основном односложные. Ближе к концу он сказал:

- Ты будешь спать в комнате, которую занимал. Дверь не будет заперта на засов.
Но я не думаю, что ты покинешь корабль. Ближайшая земля
в шестидесяти или семидесяти милях отсюда, а это долгий заплыв.

"Я не буду рисковать", - сказал Роберт. "Сейчас я предпочитаю твердую древесину
под ногами".

- Мудрое решение, Питер.

После ужина работорговец приступил к своим обязанностям, какими бы они ни были, и
Роберт, совершенно свободный, насколько это касалось шхуны, вышел на палубу.
Было уже совсем темно, и дул ветер сильный, а лодка была
устойчивый, и в ее быстрых киль разрезал воды. Все вокруг него сгущалось
темнота, и одиночество моря в тот момент было безмерным. Это
действительно было долгое плавание к суше, и именно тогда мысль о
побеге была далека от него. Он вздрогнул и, спустившись в маленькую каюту
, которая когда-то была тюрьмой, вскоре заснул.




ГЛАВА V

МУЗЫКА ПРИ ЛУННОМ СВЕТЕ


Прошло несколько дней, и, с точки зрения шхуны, путешествие
было успешным. Ветер оставался свежим и сильным, и он вышел из
правая четверть. Дни стояли ясные, море было ослепительного цвета,
менявшегося по мере того, как менялось небо над ним. Работорговец был в отличном настроении.
Его команда, казалось, была под идеальным контролем и занималась своей работой
в основном в тишине. Они редко пели, как поют моряки, но Роберт,
наблюдая за ними на рангоуте или мачте, хотя он мало что знал о кораблях, знал
, что они были хорошими моряками. Он также осознал, что команда была очень
многочисленной для судна такого размера, и он полагал, что понимает
причину.

Что касается его самого, то он чувствовал огромное одиночество. Это было невероятно, но он был
там, на шхуне, вдали от всего, что он знал. Лес, в котором он
жил, и война, охватившая весь мир, исчезли из виду.
за горизонтом. И на шхуне он никого не завел
знакомых, кроме работорговца. Он знал, что помощника зовут Карлос,
но еще не разговаривал с ним. Он изо всех сил старался быть жизнерадостным, но
бывали моменты, когда его охватывало отчаяние, несмотря на все его мужество
и природную жизнерадостность.

"Лучше передумай", - сказал однажды работорговец, заметив выражение его лица
. "Как я уже говорил тебе, Питер, жизнь на плантациях тяжелая и
они не длятся долго, какими бы сильными они ни были. В
Жизни, которую я веду, есть опасность, я признаю, но, по крайней мере, есть и свобода. Спорт - это такое.
его можно найти на островах и вдоль Испанского побережья.

"Я не мог об этом подумать", - сказал Роберт.

"Что ж, это второй раз, когда я делаю тебе предложение, и последний. Я
вижу, ты настроена на жизнь среди сахарного тростника, и твое
желание исполнится".

Роберт, не видя теперь никаких шансов спастись с корабля, начал надеяться на
спасение извне. Это было военное время, и все суда были более чем
обычно настороженно, но можно, наконец, наступил, и, в некотором роде он
дать сигнал о помощи. Как же ему не знать, но характер
шхуна была более чем сомнительной, и он мог бы, в некотором роде, еще
unsuggested, так сказать на любой новый корабль, что пришел.

Но поверхность моря, насколько это касалось их собственного круга
, не была потревожена никаким килем, кроме их собственного. Он был как одинокий
и пустынею, как если бы они были первым судном, чтобы прийти туда. Они упали
в спокойной и шхуна раскачивалась в низкий набухает, но не дало никаких результатов.
Палило солнце, медное и горячее, и Роберт, стоя на палубе,
смотрел на лениво хлопающие над головой паруса. Хотя это уносило его все дальше
и дальше от всего, что было ему дорого, он желал, чтобы поднялся ветер
. Не было ничего более утомительного, чем болтаться на поверхности
вялого океана. Работорговец прочитать его лицо.

"Ты хочешь, чтобы мы пошли дальше, - сказал он, - и я тоже. На этот раз мы находимся в
соглашение. Я бы хотел построить порт, о котором я знаю, гораздо раньше, чем это произойдет.
 Война привела каперов в эти моря, и там есть
другие суда, от которых любой корабль может держаться подальше.

"Если капер окажется британским или из одного из наших американских портов"
почему вы должны его бояться?" - спросил Роберт.

"Я отвечаю на подобные вопросы не возникают, кроме как сказать, что в некоторых частях
мир тебе безопасней в одиночку, и это одна из частей".

Мертвый штиль длился два дня и две ночи, и для Роберта это было как вечность.
Роберт. Когда, наконец, подул бриз и паруса начали наполняться, новая
жизнь потекла в его собственные вены, и вернулась надежда. Лучше любого рода
действий, чем вообще никакой, и он привлек длинный вдох облегчения, когда
шхуна снова оставила за собой кильватерный след в синем море. Ветер дул
прямой и сильный день и ночь, затем сменился, и последовал длительный период
лавирования. Это было очень утомительно, но Роберт, цепляясь за свое решение
, сделал все возможное. Он даже вошел в некоторые труда,
помощь для полировки металла, особенно восемнадцать фунтов в
суровый, прекрасный бронзовый пистолет. Матросы терпели его, но когда он попытался
заговорить с ними, то обнаружил, что большинство из них плохо говорят по-английски или вообще не говорят вовсе, и
он не слишком продвинулся с ними в этом вопросе. Большой первый помощник,
Карлос, неоднократно сталкивался с ним, но он был настойчив, и по времени
не стоит удивляться тому стал менее резким. Он также заметил некое смягчение
моряки к нему. Его собственное обаяние было настолько велико, что ему было
трудно сопротивляться, когда его постоянно применяли, а моряки, как и
другие мужчины, ценят помощь, когда ее им оказывают постоянно.
Количество хмурых взглядов в его адрес заметно уменьшилось.

Он по-прежнему ел за капитанским столом, сам не зная почему, но мужчине, казалось, нравилось его общество.
возможно, на шхуне не было никого другого, кто был бы
на подобный интеллектуальный уровень, и он сделал большую часть возможностей
поговорить.

"Питер, - сказал он, - Вы, кажется, удалось втереться в доверие к некоему
степени и со своей командой. Я вынужден признать, что ты привлекательный молодой человек.
негодяй с лучшими манерами, которые я встречал за долгое время, но предупреждаю тебя.
далеко ты не уйдешь. Ты никогда не перетянешь их на свою сторону и не сможешь
возглавить мятеж, который свергнет меня с престола и поставит тебя командовать.

"У меня в голове нет такого плана", - смеясь, сказал Роберт. "Я недостаточно разбираюсь в парусном спорте, чтобы принять командование кораблем, и мне пришлось бы уйти".
"Я недостаточно разбираюсь в парусном спорте, чтобы принять командование кораблем".
все для Карлоса, которому я доверяю, в целом, меньше, чем тебе ".

"Ты оправдан в этом. Карлос - испанец из Малаги, где он
был слишком ловок с ножом, как и в других местах. Кем бы я ни был
, со мной ты в большей безопасности, чем была бы с Карлосом, хотя он
отличный моряк и предан мне.

- Сколько времени пройдет, прежде чем мы достигнем какого-нибудь из островов?

- Все зависит от ветра, но в любом случае это займет еще немало времени.
От Нью-Йорка до Вест-Индии долгий путь. Кроме того, мы можем
выдувать нашего курса в любое время".

"Мы в штормовых широтах?"

- Да. Ураганы появляются здесь с большой внезапностью. Вы заметили, как
жарко было сегодня. У нас есть еще один спокойный и тихий, интенсивный
жара-великий селекционер бурь. Я думаю, придет скоро, но не
как-то доверять его помогать вам, Петр. Однажды спастись таким образом - это
вся удача, на которую ты можешь рассчитывать. Если бы мы потерпели здесь крушение, ты бы наверняка пошел ко дну.
это слишком далеко от суши."

"Я не ожидаю еще одного крушения и не надеюсь на это", - сказал Роберт.
"Я думаю, что на суше мне будет лучше. Я совершу удачный побег
есть. Я иногда выступает именно таким образом. Однажды я сбежал от вас
и дважды от французов и индейцев, поэтому я думаю, что мое будущее состоится
хорошо."

- Может быть, так и будет, Питер. Такой непоколебимый оптимист, как ты, должен добиться успеха.
Если ты сбежишь после того, как я доставлю тебя на плантацию, это меня вообще не будет волновать
. В целом я склонен надеемся, что вам, ибо я весьма
начинают, как и вы, несмотря на все неприятности, доставленные мне и
тот раз, когда ты бил меня с мечами перед своими людьми."

Сердце Роберта подпрыгнуло. Можно ли было заставить этого человека смягчиться в его
план, что бы это ни было? Но его надежда рухнула в следующий момент, когда
работорговец сказал:

"Хотя я говорю тебе, Питер, я собираюсь придерживаться своей задачи. Вы будете
передан на плантацию, все, что приходит. После этого для
другие смотрели на вас, и я весьма надеюсь, что вы получите лучшее из них."

Шторм, предсказанный работорговцем, разразился в течение шести часов, и это было
страшно. Он с грохотом упал на них, и ветер дул с
такое страшное насилие, что Роберт не заметил, как они могли бы жить
через нее, но жить они и сделали. Оба, капитан и помощник открыл великую
морское дело, и шхуна управлялась так хорошо и вела себя так хорошо
красиво, что она прошла через все это, не потеряв ни одной палки.

Когда ураган прошел, море вновь приобрело свой обычный голубой цвет, и
мертвенная, тяжелая жара прошла, воздух был острым и свежим. Роберт, хотя
он не страдал от морской болезни, было сделано головокружение от шторма,
и он чувствовал себя невероятным облегчением, когда все закончилось.

- Ты должен заметить, Питер, - сказал работорговец, - что мы приближаемся к
районам насилия как на суше, так и на море. Ты слышал много историй об
Вест-Индии. Что ж, все они правдивы, какими бы они ни были, землетрясения,
ураганы, контрабандисты, пираты, дикие англичане, французы, американцы,
Испанцы, португальцы, ночные подвиги, которые не под силу дню, и
приз сильнейшему. Это прекрасная жизнь, Питер, для тех, кто может
прожить ее.

Близко посаженные глаза вспыхнули, а ноздри расширились. Несмотря на
очевидную симпатию, которую работорговец проявлял к нему, Роберт никогда не сомневался в
его характере. Это был человек, которому нравились резкие контрасты и жестокая
жизнь на морях Вест-Индии. Он задавался вопросом, какова нынешняя цель шхуны
, и он подумал о бронзовом восемнадцатифунтовом орудии,
и о кортиках и пистолетах за поясами у команды.

"Я предпочитаю север", - сказал он. "Там прохладнее, и люди более дружелюбные.
почти ровные по характеру и жизни".

"Ваша жизнь там много раз подвергалась опасности со стороны индейцев".

"Это правда, но я понимаю индейцев. Те, кто мои друзья, - это
мои друзья, а те, кто мои враги, - это мои враги. Я так понимаю, что
в Вест-Индии никогда не знаешь, какие грядут перемены ".

"Верно, Питер, но все дело в темпераменте. Тебе нравится то, что тебе нравится
потому что ты так устроен, и ты не можешь этого изменить, но Запад
В Индии совершались редкие подвиги. Ты когда-нибудь слышал о Моргане, великом
пирате?

"А кто не слышал?"

"Для тебя нашелся мужчина! Нет закона, кроме его собственного! Готовы разграбить
самые большие и сильные города на Испанском континенте, и сделали это тоже! Ах,
Питер, было бы прекрасно жить в его время и
делать то, что делал он ".

"Я бы не хотел быть пиратом, каким бы могущественным он ни был, и не важно,
насколько велика награда".

"Опять же, это просто вопрос темперамента. Я не пытаюсь изменить тебя,
и ты не смог бы изменить меня.

Наступило еще одно затишье, более длительное, чем первое. Они болтались несколько дней и
ночи в жарком море, и капитан, и команда одинаково проявляли беспокойство и
нетерпение. Капитан постоянно наблюдал за горизонтом в свой
бинокль и разговаривал с Робертом меньше, чем обычно. Было очевидно, что он
чувствовал беспокойство.

Спокойствие было нарушено незадолго до наступления темноты. Темнота наступила с
внезапностью тропических морей. Налетел порыв ветра, за которым последовал устойчивый бриз
, и шхуна снова устремилась на юг. Роберт,
которому не терпелось подышать бодрящим воздухом, вышел на палубу и, стоя
у грот-мачты, смотрел на несущееся мимо море. Капитан остановился возле
и сказал Роберту довольным тоном:

"Теперь уже недолго осталось, Питер, пока мы не окажемся среди островов, и, возможно,
также вскоре мы увидим другой корабль. Мы плыли по пустынному морю
на всем пути вниз по течению, но вы найдете корабли среди островов.

"Это может быть вражеское судно, капер", - сказал Роберт.

"Я думаю не о каперах".

Свет был тусклым, но Роберт ясно увидел вопрошающий взгляд в его глазах,
взгляд охотника, и он отступил на шаг. Этот человек был не простым
контрабандистом. Он не удовлетворился бы таким ремеслом. Но он сказал в
своей лучшей манере:

"Я бы подумал, капитан, что это было время избегать общества, и что вам
больше понравилось бы одинокое море".

"Никогда не знаешь, что ждет в этих водах", - сказал работорговец. - Это
может случиться так, что нам придется убегать, и я не должен быть застигнут врасплох.
настороже.

Но смотреть в глаза мужчины, казалось, не Роберт, что одного
кто хотел убежать. Это был гораздо больше взгляд охотника, и когда
неповоротливый помощник капитана, Карлос, прошел мимо него, на его лице появилось родственное
выражение. Матросы тоже были нетерпеливы, внимательны, вглядываясь в
горизонт, как будто ожидали, что там что-то появится.

На Роберта никто не обратил внимания, и он остался на палубе, испытывая
сильное предчувствие, что они оказались на пороге поразительного события, того самого,
которое оказало огромное влияние на его собственную судьбу, независимо от ее характера
может быть.

Снова поднялся ветер, но он не стал штормовой ветер. Это был просто какой
Свифт сосуда бы пожелать, чтобы показать ее непередаваемой грацией и скоростью. В
Луну вышел и сделал серебряное море. Длинный белый кильватерный след был отчетливо виден на воде
. Капитан невер покинул палубу, но продолжил
изучать горизонт в свои мощные бинокли.

Роберт, быстро сообразивший, полагал, что они находятся в какой-то части моря.
в обычное время там часто бывают корабли и что капитан, должно быть,
рассчитывает на вероятность увидеть судно в течение ночи.
ночью. Все его поведение говорило об этом, и интерес самого парня стал настолько
велик, что он и думать забыл о том, чтобы спуститься в свою каюту. Если только не вмешается сила
, он останется там и посмотрит, что произойдет, потому что
он чувствовал каждой фиброй, что что-то обязательно произойдет.

Прошел час, два. Шхуна быстро шла на юг.
ветер весело свистел в канатах и парусах.
Капитан ходил взад-вперед по узкому пространству, обводя взглядом весь горизонт
в бинокль с интервалами, редко превышающими пять минут
друг от друга. Было около десяти часов вечера, когда он сделал резкое, решительное движение
, и на его лице появилось выражение удовлетворения. Он был
пристально смотрел на запад, и юноша был уверен, что увидел там то,
что искал, но своими собственными глазами, без искусственной помощи,
мы еще не могли сказать ему, что это было.

Капитан позвал помощника капитана, что-то коротко и быстро сказав ему, и
угрюмое лицо испанца ожило. Приказ рулевому
и курс шхуны сместился к западу. Роберту стало
очевидно, что они не убегали от того, что там было
снаружи. Работорговец впервые за долгое время обратили внимание
Роберт.

"Есть еще один корабль на Запад, Петр, - сказал он, - и мы должны иметь
посмотри на нее. Любопытство - хорошая вещь в море, каким бы оно ни было.
берег. Когда вы знаете, что рядом с вами можно защитить
себя от опасности".

Его циничным, равнодушным воздуха исчез. Он был веселым, предвкушающим,
как будто собирался на что-то, что ему очень нравилось. Близко посаженные
глаза были полны света, а тонкие губы изогнуты в улыбке.

"Вы, кажется, не ожидаете опасности", - сказал Роберт. "Мне кажется, что
вы думаете как раз об обратном".

"Это потому, что я так уверен в шхуне. Если это ужасный корабль
мы просто покажем ей самые быстрые туфли на каблуках в
Вест-Индии ".

Он молчал добрых четверть часа, но часто пользовался биноклем
, всегда глядя в одну и ту же точку на западном горизонте.
Роберт, наконец, смог разглядеть черную точку там своими собственными глазами
и он понял, что это, должно быть, корабль.

"Он движется почти строго на юг", - сказал капитан, - "и через два часа мы
проведем его капитальный ремонт".

"Почему вы хотите произвести капитальный ремонт?" - спросил Роберт.

"Это может быть капер, француз или даже пират, и если это так, мы
должны поднять тревогу другим мирным судам, таким же, как мы, в этих
водах".

Он снова поднял очки и не снимать их в течение пяти
минут. Тем временем чужой корабль приближался. Роберту было очевидно
, что два судна движутся вдоль сторон треугольника, и если
каждое продолжит свой курс, они встретятся в нужной точке.

Ночь становилась все светлее. Луна была полной,
и войска новой звезды. Роберт видел почти так же хорошо, как на
день. Вскоре он смог различить мачты и паруса "
незнакомца" и превратить то, что было черным пятном, в очертания и
части корабля. Он был в состоянии, тоже, чтобы сказать, что незнакомец держал
постоянно на ее поле, но шхуна, повинуясь ее землепашец, был
обратив к ней все больше и больше.

"Похоже, мы их не интересуем", - сказал он капитану.

"Нет, - ответил мужчина, - но они должны быть заинтересованы. Они показывают отсутствие,
любопытство, которое я сказал вам необходимо в море, и это мой долг
обогнать их и скажите им об этом. Мы не должны иметь каких-либо неосторожных кораблей
плавание в этих странных водах".

Десять минут спустя он позвонил приятель и дал команду. Тесаки и
мушкеты с порохом и пулями были расставлены в удобных местах. Каждый солдат
носил по крайней мере один пистолет и кортик за поясом. Сам капитан
взял два пистолета и абордажную саблю.

- Просто мудрая предосторожность, Питер, - сказал он, - на случай, если наш мирный
сосед, которому мы хотим дать полезное предупреждение, окажется
пиратом.

Роберт в лунном свете увидел, как его глаза светятся и его кривая губы еще раз
в улыбке. Он видел достаточно людей в критические моменты, чтобы знать, что
работорговец был счастлив, что он радовался какому-то великому триумфу, который
он ожидал добиться своего. Невольно он вздрогнул и посмотрел на
незнакомца. Очертания мачт и рангоутов становились все четче, и
на палубах были видны смутные фигуры людей.

"О, мы встретимся позже", - сказал капитан, торжествуя. "Не обманывайте
о себе. Есть шквальный ветер и скорость
оба корабля растет".

Роберт посмотрел за борт. Море плескалось белыми шапками, а над головой
свистел ветер. Шхуна накренилась, и он встал на ноги
пошатнулся, но для моряков это был всего лишь легкий ветерок, только что
они любили. Внезапно капитан разразился громким смехом.

"Дураки! дураки!" - воскликнул он. "Пока я жив, они наслаждаются"
здесь, в самых опасных морях в мире! "Музыка в лунном свете"!

"Что вы имеете в виду?" - изумленно спросил Роберт.

- Именно то, что я говорю! Ими овладело безумие! Взгляни через
очки, Питер, и увидишь благородное зрелище, но странное в такое
время.

Он поднес бинокль к глазам Роберта. Другой корабль внезапно приблизился к ним
и увеличился в четыре раза. Каждая деталь его облика выделялась
четкий и яркий в лунном свете, крепкий корабль со всеми парусами, поднятыми так, чтобы ловить попутный ветер.
по всем признакам, прекрасное торговое судно, приближающееся к концу.
прибыльное плавание. Дисциплины не было, чтобы сказать несколько расслабился, но
по крайней мере, по-доброму, зримое свидетельство его старый моряк сидит с
прислонившись спиной к мачте, яростно играть на скрипке, а
дюжина других мужчин стояли вокруг, слушая.

- Посмотри на них, Питер. Посмотри на них, - засмеялся капитан. - Это самое
благородное зрелище! Посмотрите, как старик играет на скрипке, и я готов поклясться
что примерно через полминуты у вас будет кто-нибудь из моряков
танцующий.

Роберт снова вздрогнул. Ликование в голосе работорговца было порочным.
Цинично-шутливый тон исчез, и на его месте была только нечестивая злоба.
Но Роберта захватила сцена на палубе "Незнакомца".

"Да, двое матросов начали танцевать", - сказал он. "Они молоды.
парни, обняв друг друга за плечи, исполняют партию
хорнпайпа. Я вижу, как остальные хлопают в ладоши, а старикан
играет сильнее, чем когда-либо ".

- Ах, идиллия! Клянусь, самая настоящая идиллия! - воскликнул капитан. - Кто бы
мог подумать, Питер, что в этих морях можно увидеть такое зрелище! 'Это
мечта детства возвращается снова! Это похоже на то, как мальчишки и девчонки резвятся
на деревенской лужайке! Ах, ягнята! невинные! Для них нет войны.
Для них. Моей душе приятно, Питер, еще раз увидеть такую невинность.
доверяю человеческой природе.

Дрожь, более сильная, чем когда-либо, снова охватила Роберта. Он чувствовал
, что находится в присутствии чего-то нечистого, чего-то, от чего исходит
отвратительный запах ямы. Человек стал совершенно злым, и он отпрянул
прочь.

"Спокойно, Питер", - сказал работорговец. "Почему бы тебе не порадоваться вместе с
счастливы ребята на вашем корабле? Подумайте о том, как вам повезло стать свидетелем такого зрелища
игра в Вест-индских морях, веселые моряки танцуют под музыку
при лунном свете корабль плывет беззаботно, а мы в наших
шхуна приближается к ним, чтобы обеспечить нашу законную долю участия в фестивале
. Ах, Питер, мы должны подняться на борт, ты, я, Карлос и многие другие.
крепкие парни, пойте и танцуйте с ними!

Роберт снова отступил. Возможно, отчасти это был эффект
лунного света, а отчасти зеркала его собственного разума, через которое он
смотрел, но лицо капитана стало полностью лицом демона. Лицо
близко посаженные глаза казались ближе, чем когда-либо, и они были
мигает. Его рука, жилистая и сильная, легла на рукоятку пистолета
у него за поясом, но через мгновение он снова поднял ее и взял у Роберта очки
. После долгого разглядывания он воскликнул:

- Они продолжают мечтать! Они играют на скрипке и танцуют от всей души, Питер, мой мальчик.
и такие доверчивые натуры будут вознаграждены!

Теперь Роберт мог очень хорошо видеть без бинокля.
Матрос, который сидел на мотке каната, прислонившись спиной к мачте, и играл на
скрипке, был стариком с непокрытой головой и развевающимися длинными седыми волосами.
Он был еще слишком далеко, чтобы можно было разглядеть его лицо, но Роберт знал
что выражение его лица должно быть восхищенным, потому что его отношение показывало, что его
душа была в его музыке. Двое молодых моряков, обняв друг друга за плечи
, все еще танцевали, и к ним присоединились еще двое
.

Толпа зрителей стала еще гуще. Очевидно, это было судно с
многочисленной командой, возможно, богатого торговца из Бристоля или Бостона. Нет
Над ним развевался флаг. Это, однако, не было чем-то необычным в тех морях,
и во времена войны, когда человек ждал, чтобы увидеть цвета своего соседа
прежде чем показать свою собственную. Но Роберт был удивлен слабостью
дисциплины у незнакомца. Они должны были быть на ногах и наблюдать, расспрашивая
о природе шхуны, которая приближалась так близко.

"А теперь, Питер", - сказал капитан, более торжественным, чем когда-либо: "вы должны
видеть открытие! Не часто выпадает такому юноше, как ты, сухопутному жителю,
лицезреть такое драматическое действо на море, сцену настолько мощную и завершенную
, что она могла бы быть придумана одним из великих елизаветинцев! Эй,
Карлос, приготовься!

Он отдавал быстрые команды, и помощник так же быстро повторял их матросам.
Два корабля быстро сближались, но, к изумлению Роберта,
праздник на палубе "незнакомца" не прекращался. Выше скрип
из лонжеронов штаммов плача скрипки пришла ему через
вод. Если бы они были сознательными есть в наличии шхуна
они мало заботились об этом. На мгновение Роберту пришло в голову, что это
должно быть, "Летающий голландец" или какой-то другой старый корабль-призрак из
смутного и легендарного прошлого.

"А теперь, Карлос!" - воскликнул капитан полным торжества голосом.
"мы их разбудим! Поднимите флаг и покажите им, кто мы такие!"

Свернутый кусок ткани, темный и угрожающий, взбежал по грот-мачте шхуны
, достиг вершины, а затем вырвался наружу, растекаясь во всю длину
на сильном ветру, темном, как смерть, и тяжелом от угрозы. Роберт взглянул
и сильно вздрогнул. Над шхуной развевался черный флаг,
ликующий и беспощадный.

Брезент был снят, и длинные бронзовые пушки в корму
раскрыта. Рядом с ней стояли пулеметчики, готовые к действию. Раздался свисток
боцмана, и темная команда выступила вперед, вооруженная до
зубов, жаждущая действия и добычи. Карлос с тяжелой абордажной саблей в руке,
ожидал приказов своего хозяина. Капитан громко рассмеялся.

"Итак, ты видишь, Питер, кто мы такие!" - воскликнул он. "И это не слишком поздно
для вас, чтобы схватить кортик и имеют свою долю. Теперь, мои ребята, мы будем
доски и взять ее в старый добрый способ."

Помощник крикнул рулевому, и шхуна вильнула. Роберт,
охваченный ужасом, едва ли осознавал, что делает; по правде говоря, у него не было никакого
сознательного желания что-либо делать, и поэтому в конце концов он ничего не делал. Но он
услышал яростные негромкие слова пиратов и увидел, как они наклонились
вперед, словно готовясь прыгнуть на палубу незнакомца и зарубить
уничтожен каждый член ее экипажа.

Затем он посмотрел на другой корабль. Старик, игравший на
скрипке, внезапно бросил ее и схватил мушкет из-за мотка
веревки, на котором он сидел. Танцоры перестали танцевать,
бросились прочь и через мгновение вернулись тоже с мушкетами. Тяжелые пистолеты
выскочили из-под рубашек и блузок зрителей, и из
внутренностей корабля хлынула толпа вооруженных до зубов людей. Кусок
ткани быстро взобрался также на грот-мачту "незнакомца", достиг
вершины, триумфально вспыхнул там, и флаг Англии на фоне
черный флаг ровно развевался на сильном ветру.

"Боже! Военный шлюп!" - воскликнул капитан. "Разворачивайся, Карлос! Разворачивай его
!"

Но шлюп быстро развернулся, его иллюминаторы открылись, показались бронзовые дула
, тампионы упали, и зловещий голос прокричал:

"Огонь!"

Роберт увидел, как из борта шлюпа вырвался столб пламени, раздался
ужасный грохот, поднялся головокружительный столб дыма, и шхуна показалась
едва успел выпрыгнуть из воды, как бортовой залп смел его палубы и разорвал
обшивку. Угрюмый помощник капитана был разрублен надвое выстрелом, мужчины
раздался крик ярости и боли, и капитан пошатнулся, но
взял себя в руки. Затем он крикнул рулевому, чтобы тот разворачивал шхуну
и, подбежав к матросам, приказал им выполнить другую задачу, чем
абордаж.

"Это был трюк, и он заманил нас в самую ужасную ловушку!" - воскликнул он. "Дураком я
был! Дураками, должно быть, были мы все, если попались на это! Они заманили
нас! Но теперь, негодяи, за вашу работу, и это спасает ваши жизни! Мы
сбежим вместе или нас повесят вместе!"

Ночь сильно потемнела, облака заслонили луну и звезды,
но Роберт ясно видел лицо работорговца. Оно преобразилось от огорчения
и гнева, хотя оно также выражало неистовую энергию. Кровь
от его плеч вниз левую руку, но обнажать меч он довольно
согнали людей на паруса; то есть, те, что остались.
Рулевой развернул разбитую шхуну, и она быстро легла на новый
курс. Но военный шлюп, лавируя, дал второй бортовой залп.

Роберт предвосхитил второго разряда, и импульс, а не
причина бросился плашмя на палубу, где он услышал тяжелый удар
свист над его головой и крики тех, кто был сражен наповал.
Рангоуты и такелаж тоже с грохотом посыпались на палубу, но мачты устояли.
и шхуна, хотя и получила сильный удар, все же накренилась.

"Смирно! Держите ее ровно, ребята! - крикнул капитан. - У нас еще есть
пара чистых каблуков, и, если немного повезет, мы потеряем шлюп в
темноте!

Он был превосходным моряком, и поднявшийся ветер помог ему. Раненых
шхуна получила так много, что третий бортовой залп причинил лишь небольшой урон.
В результате погиб только один человек. Роберт снова встал и оглянулся на
преследующий корабль, его палубы покрыты людьми в форме, артиллеристы
быстро заряжают, в то время как над шлюпом развевается флаг Англии, который тогда был еще и флагом его собственной страны.
флаг его собственной страны тоже развевался на ветру,
гордый и непокорный.

Он почувствовал прилив сильной, всепоглощающей гордости. Черный флаг был
побежден добрым флагом. В конечном счете, те, кто жил правильно
доказали, что они более чем равны тем, кто жил неправильно. Закон и
порядок были выше пиратства и хаоса. Забыв о собственной безопасности, он
надеялся, что шлюп догонит шхуну, и, повинуясь его
импульсивно он издал торжествующий крик. Капитан повернулся к нему.
яростно.

"Вы приветствуете не тот корабль", - сказал он. "Если они настигнут нас, и ты будешь с нами"
, Я поклянусь, что ты был одним из самых выносливых людей в моей команде!"

Роберт рассмеялся, он ничего не мог с собой поделать, хотя это было более или менее
истерично, и ответил:

"Я рискну! Но, капитан, разве вы не испытали величайшего сюрприза в своей жизни?
К тому же вы такой хитрый!

Мужчина поднял саблю, но быстро опустил ее.

"Не испытывай меня таким образом снова", - сказал он. "Моим импульсом было порезать тебя
вниз, и в следующий раз я бы сделал это. Но ты прав. Это был сюрприз,
хотя мы спасемся от них, и мы дадим им знать, что мы не просто
охотились на зайца, тоже!"

Длинный том на корме шхуны открыли огонь. Первый выстрел
брызнул справа от шлюпа, второй - слева, но
третий попал в борт, и было видно, как двое матросов пошли ко дну. Капитан
рассмеялся.

"Вот вкус их собственного лекарства", - сказал он.

Большой пушкой на шлюпе грохнули, и круглое ядро срезаем одну из
рангоут шхуны. Сверкнула еще одна , и гроздь винограда зашипела над
палубы. Двое матросов были убиты и еще трое ранены. Капитан закричал
в гневе и приказал остальным поднять все паруса, какие только могли. Она была
надежной шхуной, и, несмотря на серьезные повреждения, все еще сохраняла скорость.
Более быстрый, чем шлюп, несмотря на свои повреждения, он постепенно увеличивал расстояние
между ними, в то время как ветер быстро усиливался, и тянущаяся за ним чернота
распространилась по морю.

Хотя очертания преследующего шлюпа были еще совсем близко, они стали смутными
. Роберт больше не мог различить человеческие фигуры на палубе,
но знамя закона, развевающееся на топ-мачте, все еще было видно в
сумерки. Забыв, как и прежде, о собственной опасности, он начал бояться
что пират сбежит. Вполголоса он умолял "Мстящий"
шлюп двигаться вперед, плыть все быстрее и быстрее, он умолял его артиллеристов
целиться правильно, несмотря на темноту, обстреливать палубы шхуны огнем.
виноградину и послать тяжелую пулю в ее жизненно важные органы.

Шлюп вел непрерывный огонь с ее носовой пушки. Тяжелые отчеты
разбился сквозь тьму, звуки Роллинг угрюмо, и не
каждый выстрел как с цепи сорвалась. Раздался треск рвущихся парусов, треск разлетающихся в щепки
перекладины, треск ломающегося дерева, время от времени падения человека. Под
настойчивое и непрерывное организация капитана мужчины на
шхуна ответил длинный том в ее корме, и, когда один из
выстрелов прокатилась по палубе шлюпа, жесткой, темно-матросы кричали в
радость. Роберт с замиранием сердца увидел, что разрыв между двумя
сосудами все еще увеличивается, в то время как с небес исчезла почти последняя звезда
, и теперь было так темно, что все было скрыто на несколько сотен метров.
в нескольких ярдах отсюда.

"Мы потеряем его! Мы еще потеряем его!" - закричал капитан. "Ветры и
ночной бой за нас. Увидимся, Питер, мы, должно быть, избранные дети судьбы.
вряд ли это случайность!"

Роберт ничего не сказал, потому что казалось, на время, по крайней мере, что
слова капитана были правдой. Внезапный и сильный порыв ветра подхватил
шхуну и погнал ее вперед, хотя она была потрепанной и разбитой, на
увеличенной скорости, в то время как тот же самый узкий порыв ветра, казалось, миновал
шлюп. Результат был очевиден сразу. Промежуток между ними превратился в
пропасть. Флаг, так гордо развевавшийся на топ-мачте шлюпа, исчез в
сумерки. Ее рангоуты и паруса исчезли, на воде виднелся лишь тусклый низкий силуэт
корпус, из которого сверкнули ее пушки.

Шхуна снова легла на галс. Новая полоса черноты опустилась на море
и шлюп исчез.

"Это была ловушка, и мы плыли прямо в нее", - воскликнул капитан.
"Но она не смогла нас удержать. Мы спаслись!"

Он говорил правду. Они долго ехали без остановок и больше не видели
военного шлюпа.




ГЛАВА VI

ОСТРОВ


Роберт вышел из своего оцепенелого состояния. Все это казалось фантастическим
сном, но ему стоило только оглянуться вокруг, чтобы понять, что это реальность.
Горели три или четыре боевых фонаря, и они отбрасывали призрачный
свет на палубу шхуны, которая была усеяна рангоутами и
парусами, а также телами людей, павших под огнем противника.
шлюп. Повсюду текли потоки крови. Его тошнило и он содрогался
снова и снова.

Капитан, дикая фигура, запачканная кровью, проявлял безжалостную
энергию. За рулем мужики, кто остался здоров, он вынудил их сократить
прочь обломки и выбросить мертвых за борт. Словоохотливый, одержимый
каким-то демоном, он хвастался перед ними многими призами, которые они еще возьмут,
и он указал на черный флаг, который все еще парил над головой, не причинив ему вреда
через все битвы. Он хвастался, что это как доброе предзнаменование и преуспел в
вливая в них часть своего собственного духа.

Роберта по-прежнему не замечали, и сначала он бродил по своей территории в проливе
. Затем он протянул руку помощи с обломками. Его собственная жизнь
была поставлена на карту так же, как и их, и, хотели они того или нет, он
не мог продолжать оставаться бездельником. Обстоятельства и море вынудили
его вступить в товарищество с людьми зла, и пока это продолжалось, он должен был
воспользуйся этим наилучшим образом. И он взялся за дело с таким рвением, что это привлекло
внимание капитана.

"Хороший мальчик, Питер!" он воскликнул. "Ты все равно будешь одним из нас, несмотря ни на что
сам! Наша удача принадлежит и тебе тоже! Ты, как и мы, избежал
веселой казни через повешение! Ручаюсь тебе, что ощущение веревки на шее
не из приятных, и лучше держать голову подальше от петли,
а, Питер?

Роберт не ответил, но потянул за веревку, что два других мужчины были
пытаясь Рив. Он знал теперь, что, хотя они избежали шлюп
война, над которой нависла опасность, была все еще велика и неотвратима. Ветер все усиливался,
и теперь это был завывающий шторм. Шхуну сильно качало. Большая часть
ее такелажа исчезла, в корпусе были пробиты огромные дыры, половина
ее команды была убита, а половина остальных ранена, там
не хватало мужчин, чтобы работать с ней, даже если бы она была цела и погода стояла самая лучшая
. Когда проходили гребни каждой волны, она барахталась во впадине
моря и равномерно поднимала воду. Ликующий взгляд исчез из глаз
капитана.

"Боюсь, ты парень с дурными предзнаменованиями, Питер", - сказал он Роберту. "У меня было
однажды вы были на борту другого корабля, и он развалился на куски. Теперь кажется, что
если бы моя хорошая шхуна направлялась в том же направлении.

Стоявший рядом смуглый матрос услышал его и одобрительно кивнул, но
Роберт сказал:

"Вините военный шлюп, а не меня. Вы бы подняли его на борт и посмотрели, что
произошло!"

Капитан нахмурился и отвернулся. Долгое время он больше не обращал внимания
на Роберта, все его мастерство и энергия были сосредоточены на
усилиях по спасению своего корабля. Но даже Роберту стало ясно
неопытному глазу, что шхуна получила смертельные повреждения. Орудия
шлюп не напрасно обстреливал и кромсал его. Пиратом он был,
но пиратом он больше не будет. Она все время переворачивалась сильнее,
и Роберт заметил, что она все глубже погружается в воду. Вне всякого сомнения, она
быстро протекала.

Капитан посовещался со вторым помощником, высоким худощавым мужчиной, которого он
назвал Стаббсом. Затем они вдвоем, стоя рядом с мачтой, наблюдали
некоторое время за кораблем, а Роберт, стоя немного поодаль, наблюдал за ними.
Теперь он остро осознавал свою собственную судьбу. Молодой и здоровый, он не
хочу умереть. Он никогда не знал момент, когда он больше беспокоился о том, чтобы жить.
Он не собирался быть проданным в рабство на плантацию в Вест-Индии.
Удача спасла его от этой участи, и это могло спасти его от новых
опасностей. Во время бури на тонущий корабль, он был тем не менее инстинкт с
Надежда. Где-то за Tododaho в Tayoga облака на его большая звезда
наблюдает за ним. Капитан говорил с ним сегодня.

"Питер, - сказал он, - я думаю, что это необходимо для нас, чтобы покинуть корабль
скоро. Проклятый шлюп сделал для верных шхуну, которая когда-либо
плавал в этих морях. В прошлый раз я оставил тебя на борту тонущего судна,
но поскольку тогда это, казалось, принесло тебе удачу, я не буду делать этого сейчас.
Кроме того, я испытываю искушение оставить тебя при себе. Ты храбро держался
во время битвы. Я скажу это за тебя.

- Спасибо, что подвез меня, и за комплимент тоже, - сказал Роберт. "Я
не возражаю, если меня оставят здесь одного посреди океана на тонущем
корабле".

"'Это не приятная перспектива, и мы не легкий путь перед нами в
лодки тоже нет. В целом, шансы против нас. Там земля
недалеко по правому борту, но доплывем ли мы в таком бурном море
другой вопрос. Ты умеешь обращаться с веслом?

"Довольно и так. Я имел опыт работы на реках и озерах, но никто на
море".

"Довольно и этой. Мы запустим три лодки. Хукер, боцман, берет
одно, Стаббс берет другое, а я командую последним. Ты идешь со мной.

"Это был бы мой выбор".

- Я польщен, Питер. Возможно, у меня еще будет шанс продать вас на одну из
плантаций.

- Думаю, что нет, капитан. Звезды на своих курсах сказали "нет".

"Пойдем! Пойдем! Не будь здесь библейским".

"Правда есть правда везде. Но я достаточно рад пойти с тобой".

Одна из шлюпок была спущена на воду с большим трудом, и боцман,
Хукер и шесть человек, двое из которых были ранены, были спущены в него. Он
почти сразу же перевернулся, и все находившиеся на борту погибли. Тех, что предназначены
для двух других лодок висели еще некоторое время, но оно становилось все более
им необходимо принять пробную, несмотря ни на какие опасности.
шхуну сильно качало, и матрос, посланный посмотреть,
доложил, что вода в ней неуклонно поднимается.

Капитан показал себя настоящим моряком и лидером. Он был ранен
в плечо, но рану наспех перевязали, и он позаботился о
все. В каждой из лодок были бочки с водой, оружием, боеприпасами
и продовольствием. Была спущена на воду вторая, и Стаббса и его команду опустили
в нее. Огромная волна подхватила его и понесла на своем гребне, и
Роберт, наблюдавший за происходящим, ожидал увидеть, как оно перевернется, как первое, но
помощнику капитана и команде удалось восстановить равновесие, и они исчезли
в темноте, все еще на плаву.

- Ну вот, ребята, - воскликнул капитан, - вы видите, что это можно сделать. Теперь мы тоже отправимся!
и скоро наступит день, когда у нас будет новый корабль, и тогда,
хо! еще раз за свободную и великолепную жизнь ровера!"

Невредимые мужчины издали слабый возглас одобрения. Баркас был спущен на воду с
бесконечной осторожностью, и Роберт протянул руку помощи. Давление обстоятельств
вернуло ему чувство товарищества с этими людьми. Время
по крайней мере, его жизнь была связана с ними. Две раненые моряки были
спущен первый в лодку.

"Итак, Питер, ты идешь", - сказал капитан. - Как я уже говорил, у меня еще может быть
шанс продать тебя на плантацию, и я должен сохранить свою
собственность.

Роберт соскользнул по веревке. Капитан и остальные последовали за ним, и они
отдать концы. Их было восемь в лодке, трое из которых были ранены,
хотя и не сильно. Парень оглянулся на шхуну. Он увидел смутные очертания
остова, над которым все еще развевался черный флаг, а затем она прошла мимо
скрылась из виду в темноте и бушующем шторме.

Он взялся за весло, решив сделать все, что в его силах, в общей борьбе за жизнь
и вместе с другими долго боролся с морем. Капитан
взял курс на юго-запад, очевидно, к какому-то острову, о котором он
знал, а тем временем матросы старались не столько сократить расстояние, сколько
держать лодку правым бортом. Роберту часто казалось, что они ушли. Они
кружилась голова на высоких волнах, и они наклонялись под ужасающими углами, но
они всегда выпрямлялись и держались на плаву. Вода непрерывно обрызгивала их,
а ветер обжигал, как мелкая дробь, но это было мелочью для мужчин
в их положении, которые напрягались только для того, чтобы удержать дыхание в своих телах
.

Через некоторое время-Роберт понятия не имела, сколько времени пробыла ... в
буйство ветра, казалось, несколько стихает, и их огромной опасности
погружения уменьшилась. Роберт выбрал более удобное положение у весла и
попытался разглядеть что-нибудь обнадеживающее, но было по-прежнему почти так же темно, как
кругом была кромешная тьма, и вокруг них было только черное и ужасное море. Но
капитан казался веселым.

"Мы доберемся, ребята, до утра", - сказал он. "Шторм утихает,
как вы можете видеть, и остров ждет нас там".

Через несколько часов море стало намного спокойнее, что там больше не было
опасность опрокидывания лодки. Половина гребцов
отдохнули час, а затем настала очередь другой половины. Роберт был в
второе реле, и когда он отложил весло, он понял в первый
время, что руки у него были воспаленные и его кости болят.

"Ты молодец, Питер", - сказал капитан. "Ты стал одним из нас,
независимо от того, стал ты или нет, и мы сделаем тебя почетным жителем нашего острова
когда мы прибудем на него".

Роберт ничего не сказал, но откинулся на спину, облегченно вздыхая.
Опасность утонуть на мгновение миновала, и у него возникло чувство
торжества над природой. Несмотря на усталость и недомогание, ему, как никогда, хотелось жить, и он начал задумываться об этом острове, о котором говорил капитан.
...........
........... Она должна быть тропическими, и, следовательно, в его
фантазия красивая, но кем была она населена? Он не сомневался, что
они достигнут этого, и что он, как обычно, избежит всех опасностей.

Всегда непобедимый, его величайшей чертой было пламя внутри
него. Казалось, он в некотором смысле завоевал расположение капитана, и он
не боялся людей. Они вместе окажутся потерпевшими кораблекрушение, и на суше
представится возможность спастись. В целом он предпочитает
опасностей земли к морю. Он знал, как лучше справиться с
их. Он был больше дома, в пустыне, чем на соленую воду. И все же
храброе сердце было одинаково в любом месте.

"Нам лучше быть очень осторожными, ребята", - сказал капитан. "Не очень
теперь гребем и берем силы на более поздние ночные часы.

- Почему? - спросил Роберт.

"Потому что шторм, хотя и прошел, все еще висит где-то на юге.
и, возможно, он вернется и снова нападет на нас. Направление меняется
Сейчас усиливается ветер, и если он обрушится на нас до того, как мы достигнем острова,
обнаружив, что мы измотаны, мы можем пойти ко дну раньше него.

Это была достаточно веская причина, и пока только двое мужчин держались за весла
, остальные лежали на дне лодки или засыпали в
своих креслах. Капитан внимательно следил за другой лодкой, которая
они ушли в темноте, но не заметили никаких признаков этого, хотя луна
и звезды уже взошли, и они могли видеть на большое расстояние.

"Стаббс знает, где остров есть", - сказал капитан, "и если они
жили они сделают для нее. Мы не можем свернуть в сторону, чтобы искать по всей
море для них."

Роберт через некоторое время тоже заснул на своем месте, и, несмотря на свою
чрезвычайную ситуацию, спал крепко, хотя это было скорее
бессознательное состояние, вызванное крайним переутомлением, как физическим, так и
умственным. Некоторое время спустя он проснулся и обнаружил, что темнота вернулась.
и что снова поднялся ветер.

"Вы можете взять силы на весла еще раз, Питер", - сказал капитан. "Я
позвольте вам спать, потому что я знал, что это освежит вас и нам нужна
сила всех. Шторм, как я и предсказывал, это возвращение, а не как
сильна, как это было сначала, возможно, но достаточно сильный."

Он разбудил остальных мужчин, которые спали, и все взялись за весла.
Волны набирали высоту, и с лодки начала сносить воду. Несколько человек
по указанию капитана бросили весла и
вычерпали воду шапками или двумя маленькими жестяными сосудиками, которые они
хранили на борту.

"К счастью, ветер дует в нужном направлении", - сказал капитан.
"Он дует с северо-востока, и это несет нас к острову.
А теперь, ребята, все, что нам нужно сделать, это держать лодку устойчивый, и не дайте ему
судно слишком много воды. Сам ветер будет нести нас на нашем пути".

Но ветер усилился еще больше, и это потребовало напряженного труда и бдительности.
бороться с волнами, которые каждую минуту грозили потопить их судно.
Роберт налегал на весла, пока у него не заболели руки. Трудились все, кроме
капитана, который руководил, и Роберт увидел, что у него есть все необходимые качества
чтобы сделать его лидером работорговцев или пиратов. В крайней опасности он был самым
смелым и уверенным в себе из всех, и он стоял рядом со своими людьми. Они
видел, что он не оставил бы им, что их состояние было его
удачи. Он был ранен, Роберт еще не знаю насколько сильно, но он никогда не
принесли его во вред ему. На лодке он был олицетворением силы, и
люди черпали в нем мужество для борьбы за жизнь против всепобеждающего
моря. Так или иначе, по крайней мере, на какое-то время, Роберт смотрел на него как на своего собственного
лидера, подчиняющегося его командам охотно и беспрекословно.

Он снова промок от соленой воды, но, поскольку они плыли по теплому морю,
он никогда не думал об этом. Время от времени он отрывался от весла и помогал
вычерпывать воду из лодки.

Бледный рассвет показал наконец сквозь облака, но он не был
обнадеживает. Море было больше, чем когда-либо, и нет никаких признаков
земли. Один из мужчин, раненный гораздо серьезнее, чем они думали, лег
на дно лодки и умер. Они бесцеремонно выбросили его тело
за борт. Роберт знал, что это было необходимо, но он
ужасало его так же. Еще один мужчина, сделал глава опасностей
и чрезмерные трудности, настаивали на том, что никакого острова не существует, что либо
они утонут, либо будут дрейфовать в лодке, пока не умрут от
жажды и голода. Капитан выхватил пистолет и, глядя ему
прямо в глаза сказал:

"Еще одно слово подобного рода, от тебя, вода, и ты будешь вести. Вы
знаешь меня достаточно хорошо, чтобы знать, что я сдержу свое слово."

Мужчина отпрянул, и Роберт увидел, что это была не напрасная угроза. Уотерс
все свое внимание сосредоточил на весле и больше ничего не сказал.

"Мы нанесем удар по острову в два или три часа", - сказал капитан с
большим доверием.

Рассвет продолжил борьбу с грозовое небо, но его прогресс был
не обещая. Это был всего лишь угрюмый серый купол над серым и жутким морем
море, угнетающее до последней степени людей, какими они были. Но примерно через
два часа капитан, воспользовавшись очками, которые он достал из кармана своего
пальто, поднял крик:

"Земля!"

Он держал очки у глаз целых две минуты, а когда снял их,
уверенно повторил:

"Приземляйся, хо! Я отчетливо вижу его вон там, за горизонтом, на западе,
и это тот остров, к которому мы направлялись. Теперь, ребята, держите его ровно.
и мы будем там через час.

Все мужчины были возвращены к новой жизни, но в то же время поднялся шторм.
в это время на них обрушились брызги и пена. Все, кроме двух или трех были
вынуждены работать, держа воду из лодки, в то время как
другие успокоил ее с веслами. Роберт увидел лицо капитана расти
беспокойство, и он начал задаваться вопросом, если они хотели добраться до острова времени.
Он также задавался вопросом, как они приземлятся, если достигнут его, поскольку знал
из своих книг и рассказов путешественников, что большинство маленьких островов в
этих теплых морях окружены рифами.

Ветер гнал их дальше, и остров поднялся из океана, темный, низкий
линия, просто размытое пятно, но, несомненно, земля, и поникшие люди воспрянули духом
.

"Мы справимся, ребята! Не падайте духом!" - крикнул капитан. - Продержи
лодку над водой еще полчаса, и мы снова ступим на землю
мать-земля! Молодец, Питер! Ты хорошо управляешься с веслом! Ты
младшая в лодку, но ты пример для остальных! Есть
люблю тебя, Питер".

Роберт, к своему собственному удивлению, обнаружил, что его дух реагирует на этого человека
хвала, работорговцем и пиратом, хотя, он был, и он бросил еще сила в
своим ходом. Вскоре они приблизились к острову, и он услышал такой
рев прибоя, что он вздрогнул. Он увидел непрерывную белую линию
и он знал, что за ней скрываются жестокие зубы скал, готовые
раздавить любую подошедшую лодку. Все с тревогой посмотрели на капитана.

"Есть трещина в скалах справа, - сказал он, - и когда мы проходим мимо
через него мы найдем спокойной воде внутрь. А теперь, ребята, все на весла!
и будьте осторожны, делайте, как я говорю, немедленно, иначе мы окажемся на
рифе!

Они повернули вправо, и ветер и волна были такими мощными, что
Роберту показалось, что они прямо-таки летят к острову. Рев
прибоя усилился, и длинная белая линия встала перед ними стеной. Он не увидел
выхода, но капитан не выказывал никаких признаков страха и отдавал быстрые,
четкие команды. Лодка с увеличенной скоростью приближалась к острову,
поднимаясь на гребнях огромных волн, затем погружаясь с тошнотворной скоростью
в морскую впадину, чтобы головокружительно подняться на другой волне. Роберт увидел
скалы, черные, острые и жестокие, протягивающие свои длинные, свирепые
зубы, и рев ветра и прибоя вместе были теперь такими громкими, что он
больше не мог слышать команд капитана. Он был в сознании, что
лодка была почти полна воды, и, когда он не был ослеплен полет
прибоя он увидел, как выглядит отчаяние на лицах людей.

Отверстие в линию рифов раскрыл себя, и лодка выстрел
к нему. Он услышал крик капитана, но не понял, что тот сказал
затем их сильно дернуло влево мощным
течением. Он увидел черные скалы, нахмурившиеся прямо над ним, и почувствовал, как
лодка заскрежетала о них. У нее был срезан весь борт, и их всех
выбросило в море.

Роберт не осознавал, что делает. Он действовал исключительно под влиянием импульса
и инстинктивной любви к жизни, которая есть в каждом. Он почувствовал, как вода
полилась на него и заполнила глаз, ухо и ноздрю, но его не швырнуло
на камень. Он яростно поплыл, но быстро умчался прочь, не
зная направление, в котором он был доставлен.

Вскоре он осознал, что сила, толкающая его вперед, не так уж и велика
и он вытер слезы с глаз достаточно, чтобы увидеть, что у него
его вынесло через отверстие на песчаный пляж. Его разум
в одно мгновение стал активным и сильным. Случай подарил ему жизнь, если бы
у него только хватило присутствия духа воспользоваться ею. Он устремился к берегу
изо всех сил, надеясь достичь его прежде, чем его унесет обратно
возвращающейся волной.

Волна подхватила его, но она была не такой мощной, как он опасался, и,
когда он немного поддался, он снова смог идти вперед. Затем он
увидел, как голова закачалась на гребне следующей отступающей волны, и ее
унесло в море. Это был капитан, и он протягивал сильную руку
Роберт схватил его. Толчок заставил его оттолкнуться ногами, и, к своему удивлению,
он коснулся дна. Схватив капитана обеими руками, он
изо всех сил потащил его и побежал вглубь острова.

Отчасти это был инстинктивный импульс к спасению, а отчасти искреннее чувство
которое заставило его схватить работорговца, когда его беспомощного уносило в море
. Этот человек, пусть и в злобной, насмешливой форме, оказал ему услугу
кое-что доброе на шхуне и в лодке, и он не мог видеть, как он тонет у него на глазах.
он утонул. Поэтому он ухватил его за воротник и удержал
над водой его голову и изо всех сил, чтобы выйти за пределы
одним из жестокое море. Будь он один, он мог бы с легкостью добраться до суши
, но работорговец тащил его почти мертвым грузом.

Еще одна возвращающаяся волна подхватила его и заставила пошатнуться, но он устоял на ногах.
твердо упершись ногами в песок, он держался за лежащего без сознания человека, а когда она прошла,
приложил огромные усилия, чтобы оказаться вне досягаемости кого-либо другого. Он
был вынужден наполовину поднимать, наполовину тащить тело работорговца, но он поймал
гребень следующей набегающей волны, необычной высоты и силы,
и они далеко до пляжа. Когда он умер в пене и
спрей он поднял целиком человеком, и бежал пока не упал без сил на
песок. Когда очередная волна ревела внутреннему его не достичь его, и никакой
другие подошли. Как будто зная, что они были сбиты с толку, они дали в руки
бесполезное преследование.

Роберт Лей полное полчаса, лежа на спине, совершенно спокойно, только половина
в сознании. Еще он был искренне благодарен. Драгоценный дар жизни был
спасен, жизнь, которая была такой молодой, такой сильной и такой жизнерадостной в нем.
Море, огромное, неизмеримое и свирепое, могло бы броситься за ним, но оно
больше не мог дотянуться до него. Он осознавал это чувство и был
благодарен также за то, что Бесконечная Рука была протянута, чтобы спасти его в
момент самой страшной опасности.

Он вышел из своего каталептического состояния, которое было как психическим, так и
физическим эффектом, и встал. Воздух все еще был затянут тяжелыми облаками.
и ветер непрерывно свистел от ярости. Он заметил в первый
времени шел дождь, но это было мелочью с ним, а он уже
тщательно пропитанный морем.

Само море было так дико, как никогда. Волна за волной с ревом обрушивались на сушу
прорываться туда, а затем мчаться обратно в массах пены. Насколько Роберт
мог видеть, поверхность воды, взбаламученная штормом, была дикой и
опустошенной до последней степени. Это было почти так, как если бы он был выброшен прочь
на другую планету. Чувство непреодолимого, ужасного одиночества
овладело им.

"Ну что ж, Питер, мы здесь".

Это был слабый голос, но это был человеческий голос, голос одного из его сородичей
и в этой унылой океанской пустыне он принес долгожданное
облегчение, когда коснулся его слуха. Он посмотрел вниз. Работорговец вернулся
придя в сознание, он принял сидячее положение и стал
смотреть на серые воды.

"У меня такое чувство, Питер, - сказал он, - что ты спас мне жизнь. Последнее, что я
помню, это как меня поглотил очень большой и очень сердитый океан. Это было
любезно с твоей стороны, Питер, после того, как я похитил тебя у твоих друзей,
намереваясь продать в рабство на плантацию в Вест-Индии.

"Я не мог позволить тебе утонуть у меня на глазах".

"Большинство мужчин на твоем месте отпустили бы меня и даже помогли бы"
"Возможно, я почувствовал потребность в компании".

"Было бы ужасно остаться здесь одному". "Это было бы ужасно".
"

- Возможно, в этом что-то есть. Но, в любом случае, ты спас меня. Я
думаю, что мы с тобой - это все, что осталось. Я был дураком, Питер, когда-либо
вмешивался в твои дела. Теперь я это понимаю. Когда я увозил тебя
из Нью-Йорка, я потерял свой корабль. Я снова похищаю тебя из Олбани,
и я теряю свой корабль и всю свою команду. Я бы тоже расстался с жизнью,
если бы не ты. Он никогда не был предназначен судьбой, что я
должны были успешными в своих попытках на вас. В первый раз нужно
уже было достаточно. Это было предупреждение. Что ж, я заплатил цену за свою
глупость. Все дураки так поступают."

Он попытался встать, но из его плеча потекла свежая кровь, и он
быстро сел снова. Было очевидно, что он очень слаб.

- Я сделаю все, что в моих силах, для нас обоих, - сказал Роберт, - но я не знаю
природы этой земли, на которую мы заброшены. Я полагаю, что это остров, конечно.
конечно. Я вижу деревья в глубине острова, но это все, что я могу обнаружить на данный момент
.

"Я знаю гораздо больше", - сказал работорговец. "Это почему я раньше лодки
курс этот момент, надеясь сделать маленький залив, в который
Открытие через рифы ведет. Это остров, как вы говорите, Семь или
восемь километров в длину, полтора широкие и густо укрыт деревьями и
кисть. Избушка примерно на полмили вглубь, и если ты поможешь мне там
мы оба найдем приют. Я покажу дорогу. Поскольку я слишком настойчиво пытаюсь творить
твое зло принесло мне неудачу, теперь я попытаюсь сделать тебе добро. Ты можешь списать это
на логику, а не на какое-то внезапное благочестие во мне. "

Но Роберт в его сердце не приписывать это целиком на логике. Он был
охотно верю, по-доброму порыву или два в каждый, было
мало хорошего, спрятанный где-то в глубине души даже в Tandakora, хотя это
возможно, придется иногда упорной борьбы за выражение. Он быстро положил
его рука под человека и помогли ему встать.

"Укажи мне направление, - сказал он, - и я прослежу, чтобы мы добрались до хижины".

"Держи курс на высокий холм впереди и направо. И, между нами говоря
я, Питер, рад, что это в глубине материка. На какое-то время с меня хватит моря.
и я не хочу на него смотреть. Как оно себя ведет сейчас?"

Роберт, оглянувшись, увидел огромную волну, набегающую на пляж, как будто она
думала, что может настигнуть их, и это вызвало у него настоящий трепет
восторга от осознания того, что усилия будут напрасны.

"Здесь все так же дико, безлюдно и сердито, как всегда, - сказал он, - и мы
пока что достаточно далеко от этого".

"Тогда продолжай. Я боюсь, что мне придется опереться на вас довольно тяжело. Немного
виноградный выстрел из этой проклятой шлюпки укусил довольно глубоко в моей
плечо. Я был вдвойне дураком, Питер, похитив тебя во второй раз
после первого предупреждения и позволив себя наказать
под залпом того шлюпа. Последнее ранит меня больше всего. Я
вел себя как любой подросток в своем первом круизе ".

Роберт ничего не сказал, но сделал все возможное, чтобы поддержать раненого, который
теперь это давило на него очень тяжело. Его собственная сила была в значительной степени
надуманной, проистекающей из надежды, что они скоро найдут убежище и
настоящее место для отдыха, но таким, каким оно было, этого было достаточно на данный момент
.

Он не раз оглянуться назад. Как работорговец, он хотел заглушить
море в подарок. Это был неистовый, жестокий элемент, и он чувствует себя лучше
с его невидимым. Но он осознал, вместо дождя, который был
за рулем тяжело. Он вдруг понял, что ему стало холодно, и он дрожал так
яростно что работорговец заметил он.

"Ничего, Петя", - сказал он. "Мы едем в дворец, или, по крайней мере
так, кажется, силой отличие от дворца. Там вам будет уютно и
теплый."

"И ты сможешь снова связать свои раны и вернуть свои силы".

"Да, мы можем вновь привязать его, но это не так уверен в своем получения
вернулась моя сила. Я еще раз говорю тебе, парень, что виноградина впилась глубоко. Это
больно все время, что я был заманен в этих орудий глупым
старый скрипач и пару глупых моряков, танцевали до его глупой мелодией.
Ты хороший парень, Питер, я отдаю тебе должное за это, и с тех пор, помимо
лично я, только один человек на борту шхуны был спасен, я рад, что это были вы.
а не член экипажа.

"Мы не знаем, что другие не были спасены. У нас еще не было времени, чтобы
посмотреть.

- Я знаю, что их там не было. Это только чудо, что мы двое прошли через
рифы. Чудеса могут случаться, Питер, но они случаются не часто. Больше никто
на острове не появится. Продолжай держать курс на холм. Я буду рад
когда мы доберемся туда, потому что, между нами говоря, Питер, это будет просто
практически все, что я смогу пройти, и мне понадобится долгий, долгий отдых ".

Теперь он так сильно давил на Роберта , что их продвижение было очень медленным,
и сам юноша начал слабеть. Никто,
каким бы выносливым ни был телом и душой, не мог долго терпеть после того, как прошел
через то, что выстрадал он. Он тоже пошатнулся.

"Я полагаюсь на тебя, Питер", - сказал работорговец. "Я знаю это, но я
ничего не могу с этим поделать. Какое значение имеет запах картечи!"

Роберт взял себя в руки, сделал над собой неимоверное усилие, и они пошли дальше.
Ветер переменился, и дождь хлестал прямо ему в лицо. Для него это было холодно
но, казалось, немного прибавило бодрости и силы в
его кровь, и он был в состоянии пойти несколько быстрее. Как он вытащил вместе
со своей ношей он с любопытством посмотрел в регионе, через который он был
путешествия. Земля была неровной, часто покрытой слоями кораллов, и он увидел
со всех сторон густые заросли кустарника, среди которых он узнал по плодам
банан. Это вызвало у него трепет облегчения. Во всяком случае,
здесь была своего рода еда, и они не умрут с голоду. Это был
первый раз, когда он подумал о еде. До сих пор он был всецело занят
борьбой за немедленную жизнь.

Пояс высоких деревьев закрывал холм, к которому он направлялся.
он вел машину неуверенно. Но мужчина указал ему направление.

"Еще правее, Питер", - сказал он. - Я не позволю тебе сбиться с пути, и
нам обоим очень повезло, что я знаю этот остров.

Полчаса мучительной борьбы, и Роберт увидел темные очертания небольшого дома
с подветренной стороны холма.

"Это хижина, Питер", - сказал работорговец, "и что вы сделали хорошо
нам здесь. Ты не только хороший парень, но ты сильный и смелый тоже.
Тебе не нужно стучать в дверь. Никто не ответит. Толкай ее и
входи. Она действительно принадлежит мне ".

Роберт повиновался, в то время как мужчина успокоил себя достаточно, чтобы стоять
в одиночку. - Он сунул руку к двери, которая распахнулась,
открывая темный интерьер. Затхлый запах проник в его ноздри, но
хижина, независимо от его характера, была сухой. Это было очевидно, так оно и было
добро пожаловать. Он вошел внутрь, помогая раненому мужчине вместе с ним, и
постояв там минуту или две, все стало ясно.

Это было больше, чем хижина. Он находился в комнате довольно больших размеров, в которой находились
предметы мебели, очевидно, привезенные из-за моря, и одежда
на стене висели крючки. У одной стены стояла кушетка, а у другой - две
двери, казалось, вели в большие комнаты или в маленькие чуланы. Капитан
проковылял через комнату и лег на диван.

"Ну, как тебе это нравится, Питер?" он спросил. "Саржа сослужит хорошую службу в шторм,
не так ли?"

"Она сослужит отличную службу", - ответил Роберт. "Как она здесь оказалась?"

"Я ее построил. Острова на всем пути от Багамских островов до Юга
Америка и воды вокруг нее - отличные охотничьи угодья для
людей моей профессии, и, естественно, нам нужны убежища, уединенные
так сказать, маленькие гавани, где мы могли бы общаться с самими собой и
освежите наш разум и тело. Даже у марсоходов должны быть периоды отдыха
и вы найдете множество таких мест, разбросанных по
островам, или, скорее, вы их не найдете, потому что они слишком хорошо спрятаны.
Я это построил сам, но я никогда не мечтал, что я должен вернуться к
это так, как я".

"Сейчас это дворец, - сказал Роберт. - Да, это больше, чем дворец,
это дом. Я вижу здесь одежды на стене, и, с вашего позволения, я
изменить вас, а затем себя в некоторых из этих сухой одежды".

"Ты лорд, Питер, по праву силы. Я ни в каком
условие сопротивляться тебе, даже если бы у меня было такое желание, которого у меня нет.

При содействии самого человека, он снял одежду капитана и положил
его в сухую одежду, предварительно не посмотрев на рану в плече, которая
его опыт говорил ему, был очень серьезным. Осколок картечи
прошел полностью, но потеря крови была большой, и было еще
воспаление.

"Чуть позже я должен промыть это свежей водой и придумать что-нибудь вроде
перевязки", - сказал Роберт. "У меня большой опыт работы в дикой местности
с ранами".

- Ты хороший парень, Питер, - сказал работорговец. - Я уже говорил тебе это раньше.,
но я повторяю это сейчас".

Затем Роберт переоделся в сухую одежду. Он был странно и
чудесно одет: рубашка из тонкого льна с кружевными оборками, короткий,
расшитый жакет из фиолетового бархата, фиолетовые бархатные бриджи до колен, шелковые
чулки и туфли-лодочки или низкие туфли с большими серебряными пряжками. Это было
великолепно и, в тот момент, очень удобно.

"Ты выглядишь настоящим денди, Питер", - сказал работорговец. "Одежда
висела здесь больше года. Они принадлежали молодому испанцу, который имел
несчастье слишком сильно сопротивляться, когда мы захватили корабль, перевозивший
его. Они пришли, чтобы снова использовать".

Роберт вздрогнул, но через секунду или две он забыл начало своей новой
одежда. Он стал слишком привыкшие к смертельной опасности, чтобы быть чрезмерно привередливые. Кроме того, он чувствовал себя гораздо лучше. Тепло вернулось к нему. к телу и стуку дождя за окном прибавилось уюта.
внутри.- Я думаю, Питер, - сказал работорговец, - что тебе лучше пойти поспать.Ты через многое прошел и не осознаешь, насколько близок к истощению".
Не задумываясь о еде, которая должна представлять
сама вскоре Роберт лег на пол и заснул почти сразу в здоровый сон.
***
ГЛАВА VII.ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ ПИРАТА


Рецензии