Сарматы - кто они и откуда

 

Этногенез Сарматов - связывают с раннесарматской культурой и относят к IV—III вв. до н. э., когда родственные скифам кочевники из предгорий Южного Урала мигрировали на юго-запад, заняв территорию Савроматов между низовьями Волги и Дона.
Диодор Сицилийский сообщает о переселении Скифами Савроматов из Мидии к реке Танаис.
Плиний также утверждал, что сарматы родственны мидийцам].
Геродот сообщал, что Сарматы происходят от Амазонок, которые выходили замуж за Скифских юношей, переселившихся вместе с жёнами «к востоку от Танаиса на расстояние трёх дней пути в направлении северного ветра».
Однако, говоря о происхождении самих Скифов, Геродот сообщал, что «Скифы-кочевники», жившие в Азии, были вытеснены Массагетами и, «перейдя реку Аракс, ушли в Киммерийскую землю» , при этом неуверенно  причисляя самих Массагетов к тем же скифам. Также Геродот сообщал, что язык у «савроматов» скифский, «но говорят на нём издавна с ошибками». Во время вторжения Дария I в Скифию сарматы поддержали Скифов и составляли часть войска Скифских царей.
Имеется и другая версия о происхождении названия «Сарматы». И. Маркварт сближал его с именем одного из сыновей Траэтаоны, Сайриме, героя авестийской истории о трёх братьях Сайриме, Туре и Арьи. Фирдоуси в «Массагеты - собирательное название кочевых и др. племен Закаспия и Приаралья в сочинениях древнегреческих авторов.
» пишет, что во владения Сальму (Сайриме) достался «Запад», Туру — Чин и Туран, а Иреджу (Арьи) — Иран.


В V—IV веках до н. э. Сарматы были мирными соседями Скифии. Скифские купцы, направляясь в восточные страны, свободно проходили через Сарматские земли. В войне с Персами Сарматы были надёжными союзниками Скифов. Во времена Атея союзнические отношения сохранялись, Сарматские отряды состояли на службе в войске и при дворе Скифского царя. Отдельные группы Сарматов селились на территории Европейской Скифии. Много любопытного об истории Осетин и их прямых предков мы узнаём из свидетельств путешественников, записок древних историков и географов. Но есть еще и литература, где несмотря на присутствие известной доли художественного вымысла содержится много реальных фактов. Как пример — литературные труды писателя древнего мира Лукиана Самосатского.
Лукиан был знаменитым писателем древности. Одним из немногих авторов античного мира, чьи сочинения дошли до нас. Родился он около 125 г. н. э. в Самосатах, главном городе Сирийской области Коммагены на Евфрате, много путешествовал, долго жил в Афинах и умер в глубокой старости в Египте. Под его именем сохранилось 82 произведения. Для нас наибольший интерес представляет сочинение, посвященное «скифской» теме, — «Токсарис и дружба». Это произведение наполнено именами и бытовыми подробностями такого свойства, что они, несмотря на их полную изоляцию от остальной традиции, в частности, от Геродота, не могут быть признаны выдумкой Лукиана, а должны быть рассматриваемы как литературная обработка Скифских и Фракийских преданий, почерпнутых из неизвестных нам большей частью источников. Таков, прежде всего, образ самого Скифа Токсариса, не менее колоритного и не менее «мифологичного», чем геродотовский образ Скифа Анахарсиса.

Сарматы
Здесь между вас мне с Вами пребывать,
Иметь всечасное печаль и отвращенье;
В того лишь верю кто мой верный друг мой побратим,
Кого люблю, дано судьбой мне верить и любить;
Скажи - Сократ, ну почему в огонь не смею я швырнуть,
Как страстное письмо, любое пораженье!
Врагу  я отмщу за все: позор родных и близких мне людей
На святотатцев  обращу   орудие слепое;
И  искалечу ствол, того  народа –сброда.
 Чтоб   навсегда презренный он исчез;
Бесследно мерзкий плод, источенный чумою!»
Безумец враг, он  не поняв того, что Высший Рок судил,
И пену ярости глотая в исступленье,
Пытается  себя обречь на вечное сожженье —
Соорудив костер, как тяжкий грех  безумною рукой !

Главная тема произведения — это размышления об истинной дружбе.
Представленные в виде спора между Скифом и Греком, они призваны доказать, что именно Скифы являются для античного автора носителями истинной дружбы.
При этом главный герой повествования Токсарис излагает то, на чём основывается дружба у скифов: «Я расскажу тебе о многих убийствах, войнах и случаях смерти
за друзей, чтобы ты знал, как ничтожны ваши подвиги в сравнении со Скифскими... У нас ведутся постоянные войны, мы или сами нападаем на других, или выдерживаем нападения, или вступаем в схватки из-за пастбищ и добычи; а тут-то именно и нужны хорошие друзья.
Поэтому мы и заключаем самую крепкую дружбу, считая её единственным непобедимым и несокрушимым оружием». Понятно, что в Скифском обществе дружба и взаимопомощь — это не абстрактные понятия человеческого общения, а необходимость, диктуемая жизненной практикой. Воистину, от крепости дружбы у Скифов зависели жизнь и смерть. В отличие от изнеженных Греков, для которых дружеские отношения бывали представлены, по мнению Лукиана, рамками простого общения.
Интересно для нас и описание обряда побратимства, во многом сохранившего свои черты и в поздней традиционной обрядности Осетин: «И когда какой-нибудь избранник сделается уже другом, тогда заключается договор с великой клятвой о том, что они и жить будут вместе, и в случае надобности умрут один за другого.
 И мы действительно так и поступаем; с того времени, как мы, надрезав пальцы, накаплем крови в чашу и, омочив в ней концы мечей, отведаем этой крови, взявшись вместе за чашу, ничто уже не может разлучить нас.
 В союзы дозволяется вступать, самое большее, трём лицам, потому что, кто имеет много друзей, тот кажется нам похожим на публичных блудниц, и мы думаем, что дружба такого человека, разделённая между многими, уже не может быть столь прочной».
Лукиан приводит и легенду об истинной дружбе на примере двух молодых скифов: «Шел четвертый день дружбы Дандамиса и Амизока, с тех пор как они выпили крови один другого. Вдруг напали на нашу землю Савроматы (сарматы ) в числе десяти тысяч всадников, а пеших, говорят, явилось втрое больше этого.
А так как их нападение было непредвиденным, то они всех обращают в бегство, многих храбрецов убивают, других уводят живыми, кроме тех, кому удалось спастись вплавь на другой стороне реки, где у нас была половина войска и часть телег; так стояли мы тогда, не знаю, вследствие какого плана наших вождей, на обоих берегах Танаиса (р. Дон.). И вот сейчас же стали они угонять добычу, хватать пленных, грабить палатки, захватывать телеги, большая часть которых попала в их руки вместе с людьми, стали на наших глазах позорить наших наложниц и жён, а мы горевали при виде этих бедствий.
Когда повели Амизока, также попавшего в плен, то он, будучи крепко связан, стал громко звать по имени своего друга, напоминая ему о крови и чаше. Услышав это, Дандамис немедленно на глазах всех переплывает к неприятелям; Савроматы с поднятыми дротиками бросились, чтобы пронзить его; но он закричал: «зирин», а кто произнесет это слово, того они не убивают, но принимают как пришедшего для выкупа. И вот, когда его привели к их начальнику, Дандамис стал просить выдать друга, но тот сказал, что не отпустит Амизока, если не получит за него большого выкупа. Дандамис ответил ему: «все, что у меня было, разграблено вами; но если я, обобранный донага, могу уплатить что-либо, то я готов вам подчиниться; приказывай, что хочешь; а если желаешь, возьми меня вместо него и делай со мной, что тебе угодно».
Савромат ответил ему: «нет нужды удерживать всего тебя, тем более что ты пришел со словом «зирин»; поэтому уплати нам часть того, что у тебя есть, и уводи с собой друга». Дандамис спросил, что же он хочет получить, а тот потребовал его глаза. Дандамис тотчас же позволил выколоть их; когда они были выколоты и Савроматы, таким образом, получили выкуп, тогда он взял Амизока и пошёл назад, опираясь на него; переплыв вместе реку, они беспрепятственно возвратились к своим.
Это происшествие ободрило всех Скифов, и они перестали считать себя побеждёнными, видя, что неприятели не отняли величайшего из наших благ, что у нас оставался еще благородный образ мыслей и верность друзьям. В то же время это событие сильно напугало Савроматов — при мысли о том, с какими людьми придется им сражаться в правильном бою, хотя они тогда и одолели при неожиданном нападении; поэтому с наступлением ночи они, покинув большую часть скота и предав огню телеги, быстро отступили. Однако Амизок не захотел долее оставаться зрячим при слепоте Дандамиса и ослепил самого себя; они оба живут спокойно и со всякими почестями получают пропитание от Скифской общины».
В этом отрывке Лукиана мы находим несколько интересных свидетельств. Во-первых, наименование «зирин». Автор понимает его как своеобразный пароль при обещании выплаты выкупа. Для знающего же осетинский язык, слово «зирин» является знакомым названием «зарин» (золото). Отсюда и слово «сырх-зарин» (червонное золото). Понятно, что уже одно громкое обещание именно золота могло заставить Сарматов изменить намерение умертвить героя легенды. И другой момент. То, что два Скифа даже будучи незрячими, продолжают находиться на иждивении своей общины. Этим развенчивается миф о том, что Скифы убивали своих немощных сородичей. Еще один интересный факт, связанный с описанием войска Сарматов. В отличие от устоявшегося мнения, что Сарматы были исключительно конными воинами, у Лукиана мы находим упоминание и войска пешего. При этом соотношение конных и пеших воинов как 1:3.
В действительности у Лукиана, который без сомнения знал скифов не по чужим описаниям, знание этого народа не поверхностное. И для него Скифы не были только народом-воином. Литературный оппонент скифа Токсариса грек Мнесипп вынужден согласиться: «Вы, Скифы, были не только искусными стрелками и превосходили других в военном деле, но, кроме того, отличаетесь наибольшим умением говорить убедительно: по крайней мере, и мне, до сих пор думавшему иначе, самому теперь кажется, что вы вполне справедливо воздаете Оресту и Пиладу божеские почести.
Не знал я также, друг мой, что ты прекрасный художник: ты очень живо изобразил нам находящиеся в храме Ореста картины, борьбу и раны, полученные одним ради другого». Отметим, что выбор почитания именно Ореста и Пилада, которые в греческой мифологии олицетворяли мужскую дружбу, закономерно стал предметом почитания у скифов.
В описании Скифского храма, посвященного Оресту и Пиладу мы находим ценное упоминание о существовании у Скифов и письменности.
Лукиан устами своего героя указывает: «Наши предки записали на медной доске всё, что они совершили вместе или один ради другого, поставили её в храме Ореста и установили закон, чтобы эта доска была первым предметом изучения для их детей и чтобы они выучивали на память написанное на ней».
У Лукиана мы также находим упоминание о бытовании у скифов обычая сбора войска для неформальных военных походов. Или, скорее, военных набегов, основанных на личной мести. Один из героев обращается к Скифу Арсакому, которому была нанесена личная обида: «Тебе очень легко будет набрать много войска, так как ты и сам муж доблестный, да и у нас немало родственников, а в особенности, если ты сядешь на воловью шкуру».
 И здесь же о том, что Арсаком, оставшись дома, стал подговаривать сверстников, вооружать войско, составляемое из родственников, и, наконец, сел и на шкуру.
У Лукиана мы находим деление на Скифов, Сарматов и Алан. При этом все три племенных сообщества, называясь разными именами, представляют собой родственные племена, говорящие на одном языке. Отличаются они у Лукиана исключительно внешним видом: «Так говорил Макент, по одежде и по языку похожий на Алана, потому что и то и другое у Аланов одинаково со Скифами, только Аланы не носят таких длинных волос, как Скифы. Но Макент и в этом уподобился им, подстригши волосы настолько, насколько они у Алана должны быть короче, чем у Скифа; поэтому-то и поверили, что он родственник Мастиры и Мазеи». Таким образом, единственное, что позволяет в эпоху Лукиана отличить Скифа от Алана является длина волос.
Как видим, даже литературный труд может содержать в себе ценные исторические свидетельства. Если, конечно, литератор добросовестен в своих трудах так же, как Лукиан Самосатский.

В конце IV века до н. э. ситуация изменилась. Скифы потерпели поражение от правителя Фракии Лисимаха, Фракийцы и Кельтские племена Галатов теснили Скифов с запада.
Следствием неудачных войн был упадок хозяйства, и отпадение от Скифии части завоёванных прежде земель и племён. Вслед за ослаблением Скифского царства дружественные отношения его с Сарматами сменились в III веке до н. э. враждой и наступлением агрессивных и воинственных молодых Сарматских союзов на Скифию.
В известном рассказе Лукиана «Токсарис, или Дружба» Скифы Дан-дамис и Амизок испытывают свою верность дружбе в тяжёлых событиях Сарматского нашествия. «Пришли на нашу землю Савроматы в числе десяти тысяч всадников, пеших же, говорили, пришло в три раза больше. Так как они напали на людей, не ожидавших их прихода, то и обратили всех в бегство, что обыкновенно бывает в таких случаях; многих из способных носить оружие они убили, других увели живьем, кроме тех, которые успели переплыть на другой берег реки, где у нас находилась половина кочевья и часть повозок… Тотчас же Савроматы начали сгонять добычу, собирать толпой пленных, грабить шатры, овладели большим числом повозок со всеми, кто в них находился.».
Постоянные набеги и постепенный захват сарматами скифской территории завершились массовым переселением сарматских племён в Северное Причерноморье.
Помпоний Мела в своём описании использовал сведения римской морской экспедиции, достигшей Ютландии в 5 году н. э.
Из всех германских племён только гермионы  жили к востоку от Эльбы, но Помпоний не знал об их восточных соседях, по-видимому, предполагая, что они были Сарматами, так как это было на границах Римской империи с нынешней Венгрией, и применял этот этноним ко всем негерманским племенам к северу от Дуная и к востоку от Эльбы

Массагеты - - собирательное название кочевых и др. племен Закаспия и Приаралья в сочинениях древнегреческих авторов.
Саки и Массагеты
Особую группу составляли кочевники, жившие на территории Южного Казахстана и Киргизии, а также в прилегающих частях Средней Азии и говорившие, как и соседнее земледельческое население, на языках восточно-иранской группы.
Это — единственная группа кочевников, о жизни которой в середине I тысячелетия до н. э. имеются более или менее значительные известия письменных источников.
Кочевники жили здесь вперемежку с оседлым населением оазисов и находились с ним в постоянных взаимоотношениях, то мирных, то враждебных. Набеги кочевников приводили к разрушению производительных сил и тормозили развитие земледельческих областей Средней Азии.
Древнейшие известия о кочевниках Средней Азии содержатся в персидских клинообразных надписях. Персы называли их общим именем Саков. На рельефе, сопровождающем Бехистунскую надпись, последний из мятежников, стоящих перед Дарием, имеет остроконечную шапку, причем надпись поясняет:
«Это Скунха, сак»...

МАССАГЕТЫ— собирательное название  ранне-кочевых племен Прикаспия и Приаралья в сочинениях древнегреческих авторов. Этническая принадлежность точно не установлена, но культура Массагетов тесно связана с саками. Согласно Гумилёву, Массагеты жили в VI веке до н. э. в Арало-Каспийской области. Это был один из разделов саков: (). По поводу их образа жизни уместно повторить слова Страбона: «...В результате мае+сака+та = большая сакская орда, ставка своих исследований историки не сообщили об этом племени ничего точного и правдоподобного» (Страбон, книга XI, глава VI), считал ученый.

Сайрима    (среднеперс. Сальм)  —   мифический предок Савроматов и Сарматов, упоминается в Авесте. Авестийская история Сайримы, Тура и Арьи.


Сарматы: -
... Сайриме, героя авестийской истории о трёх братьях Сайриме, Туре и Арьи. Фирдоуси в «Шахнаме» пишет, что во владения Сальму (Сайриме) достался «Запад», Туру ...