Заговор Фортуны, 1-5 глава

Автор: Дж. К. Снайт.
Опубликовано в апреле 1910 г.Нью-Джерси.
*******
ГЛАВА I.Из Моего ПУТЕШЕСТВИЯ На РАВНИНУ.

КОГДА я покинул место своего рождения и долгого пребывания и отправился в путь в ту далекую страну, где, как я думал, лежит мое счастье, солнце уже
у него было выражение лица. Он чистил каштаны; на высоких
белые стены палаты справедливости на углу площади; на
достойный священник, брызгая святой водой на ступеньках
монастырь дицентра для подавления пыли, чтобы держаться подальше
мух, а чтобы освятить дом, и особенно на только
судебный пристав, что наш город мог похвастаться, чья зарплата колебалась с
воров он захватил. У него, честного парня, в последнее время дела шли так плохо, что он крался в своем зимнем пальто, ища тень деревьев и домов.

Даже в то время некоторая доля философии пошла на пользу развитию моего ума
привычка, которая, я думаю, унаследована от семьи моей матери - ее
брат Николас был клерком в Саламанке и носил пурпурную мантию. Итак,
когда дело дошло до рассмотрения двух таких вопросов, как нехватка негодяев и
величественное милосердие солнца, был найден приятный аргумент. Я еще
приключения пол-лиги в мире, но если мои глаза были ложными,
я поклялся завоевать был справедлив и полон добродетели. Имея такие
мысли я чрезвычайно обрадовался. Таким образом , я на мгновение остановил свою лошадь и,подняв глаза к небу, я был рад приветствовать утро.

Однако, как я сделал, чтобы продолжать свой путь, светящиеся щедрость
моя юность, мой взгляд был направлен на предмет жалости. Это был старая бедная женщина - сидит возле двери. Она была худой и слабой. Ее щеки были
полые, нет блеска в глазах её, рот без единого зуба;но лицо было такое, что я почувствовал, что не может передать ей. У моего отца была поговорка, относящаяся к ее случаю. “Будьте добры к бедным”, - сказал первый
представитель человечества, - “и если вы не самый счастливый человек в Испании, то это заговор Фортуны”.

Когда я приблизился этом возрасте существо я увидел у нее были глаза, которые, казалось,
просить милостыню пока не побрезгав ею; и эта война гордости и необходимость
в бедной нищенки, остановке и худой, привели меня считать, что она была
не распространенная, но были роды, возможно, и по День
знал подушки процветания. И эта фантазия тронула мое сердце
действительно, на мой взгляд, в природе нет более жалкого зрелища, чем
чистокровный араб, настолько сломленный своим ветром и обстоятельствами, что обречен
на низменные занятия. В моем кошельке было всего десять крон, но его
завязки были развязаны прежде, чем я успел подумать о своей личной нужде. Поклонившись
ей так торжественно, как будто она была дочерью маркиза - а
кто скажет, что это было не так?--Я умолял ее принять десятую часть
моего наследства.

Она получила это приглашение с теми застенчивыми глазами, которые так сильно увеличивает
ее сексе, а такая путаница преодолел нежная душа, что за минуту
прошло, прежде чем ее дрожащей рукой мог нарисовать монету из мешка я провел
перед ней.

Я отправился в путь, имея при себе не более девяти крон. Итак,
поверь мне, читатель, это нелегкое дело для двадцатилетнего юноши.
отправиться в неизвестную страну в поисках удачи верхом на
горном коне, в компании меча старинного образца,
кожаной куртки, расшитой сталью, шляпы без пера и суммы
из девяти крон, ни больше, ни меньше, за все его состояние.

Я направил нос Бабеки в южном направлении. Сначала
мой путь лежал через приятную местность с высокими холмами, на склонах которых росли
пробковые деревья. Тут и там небольшие речки побежали в и
из; сверкающие в лучах утреннего солнца; сияющие на стороне высоких
гора; кружит у подножия какого-то мрачного обрыва. Но по мере того, как проходило
утро, и по мере того, как час за часом я удалялся все дальше от своих родных
холмов, природа местности менялась. Прохладные леса и ручьи,
богатые зеленые пастбища и прекрасные высокие холмы с их гирляндами
темные леса уступили место бесплодной равнине, которой, увы! казалось,
не будет конца. Она была голой и засушливой и во многих местах усеяна
острыми камнями. Здесь не было ни дерева, ни ручья с водой; и ее поглотило такое
ужасное количество песка, что в конце концов она превратилась в пустыню
чья жизнь была бесплодна. Несколько бесплодных кустов были единственным, что
там росло; и, как я вскоре узнал, бесконечная степень нищеты.

Все это время солнце поднималось в небе, и когда примерно в час
полдень оно начало бить с обнаженного неба, чей лик был медным, на
ничем не защищенная равнина, эта дикая местность стала такой свирепой и кричащей, что
ее с трудом можно было выносить. Милю за милей я пробовал и стойко преодолевал;
но горизонт сменял горизонт, каждый такой яркий и дрожащий от
жара, что глаз боялся встретиться с ним взглядом, каждый такой голый, такой плоский, и
так как тот, что был раньше, ослепительный песок со всех сторон и бурный
огонь везде, так что перспектива приют и обитель, и так
небольшая надежда на изменение, что наконец-то я начал уклоняться от пути, который я
было определено, и даже думаю, что это должно быть с большой дороги
в вечность.

Еще до полудня во рту у меня пересохло, как в пыльной яме. От жажды
У меня пересох язык, но поблизости не было источника, который мог бы ее утолить; не было видно и
дома. Действительно, солнце стало почти таким же жестоким,
каким оно было прежде мягким, восседая на небесах подобно огненному шару, и
кажется, он получает удовольствие от своего безжалостного налета на грубый костюм
сангвинического цвета некоего Мигеля Хесуса Марии де Сарда-и-Боэгаса.
И чтобы усугубить зло в моем случае, моя персона теперь была поражена
мором мух. Эти мстительные создания кусали меня в лицо и шею
так резко, что досада на мою персону распространилась в моем сознании; после чего
она возросла до такой степени, что вызвала вокруг себя дым ненависти.
ругался, как любой городской разбойник. Волей-неволей мне пришлось
обуздать в себе этот холодный нрав, ибо он невыносим в одном
кто может похвастаться, что его сила духа, чтобы преодолеть мир, чтобы найти себя
смущенный подлым насекомых в нем.

Не в доблести человека ломаться и бежать перед лицом врага,
но солнце теперь было так сильно против меня, что я был вынужден искать убежища
от него. Действительно, необходимость как будто подталкивала меня к этому слишком рано,
потому что в мой мозг уже закрадывалась какая-то болезнь. Итак,
ближе к вечеру я увидел сквозь огненную дымку, которая дрожала
над равниной, кусочек кустарника, который обещал убежище. Я повернул голову.
лошадь отнеслась к этому скорее с готовностью, чем с уважением, хотя я уверен, что
если бы сам Цезарь в тот день восседал верхом на моем пациенте Бабеке, он
должно быть, он поступил так же, как и я, однако твердость его сердца
взывала к слабости его натуры.

Я отвел Бабеку в тень, какую только смог придумать, привязал его к кусту,
и заполз под него своими несчастными мозгами. Пока я прятался здесь,
Мне улыбнулась удача. Ты поймешь, о восхитительный читатель! что
солнце, этот ложный друг, на которого я возлагал все свои надежды, нанеся
со мной в этом ложном духе, больше не было, что поэзия в моей
вспыльчивость, с которой я начал свое путешествие. Я был охвачен сомнениями. Если за
таким светлым, таким открытым, таким понятливым лицом могла скрываться такая злоба, то где же
была искренность мира? Благодаря этому уместному размышлению мои мысли
перенеслись к бедной женщине, которая также разделила мое доверие. Возможно,
это было неразумно - отдавать десятую часть моего
наследства нищему на дороге. Тщательно обдумывая этот аспект дела,
Я достал свой кошелек и, высыпав свои небольшие средства в
рука, не без щемящей боли оттого, что одна ладонь могла вместить все это, смотрите!
вместо девяти крон я обнаружил, что у меня всего восемь.

Теперь я никогда не боялся поверить, что если человек проведет низкого мнения о
его вид, и смотрит на них в духе исподлобья, такой человек
не подходит для хорошей компании, так как он заслуживает не больше внимания, чем он
готов к отдаче. Но осознание того, что моим доверием так жестоко злоупотребили,
совершенно выбило меня из колеи. Я мог бы заплакать из-за этой мелкой уловки
и возопить на весь мир. И я бы не хотел, чтобы вы думали, что это
это была часть наживы, которая привела меня к такому выводу. Это была правдоподобность,
холодная неблагодарность, которая уколола меня, как кинжал. Я надеялся
продолжить свое паломничество с той доброй верой в своих товарищей, которую мой
благородный отец завещал мне поддерживать. Это должно было стать моим утешением и моим
лозунгом. Пока я ехал вперед, утренний зефир должен был вдыхать
он звучал у меня в ушах; ночью я должен был лежать в его безопасности под
звездами. “Человек - существо настолько превосходное, что этот несравненный мир был
создан для его владений”. Таким образом, дон Игнасио, а ему было шестьдесят лет
и семь, когда он погиб от камня. Было ли семя этого истинного
кабальеро отречься от столь зрелой мудрости из-за удара, полученного от
несчастного случая?

Несколько часов я лежал в безопасности, потому что смертельно боялся огненного шара
над моей головой. По счастливой случайности я положил в свой бумажник порцию ржаного хлеба
и кусочек сыра из козьего молока. Это
Я жевал осторожно, потому что нигде не было видно ни одного дома,
а эта необитаемая равнина, казалось, простиралась на много миль. Здесь не было
источника, у которого я мог бы утолить жажду, и в течение долгих часов я был
ужасно мучился. Мой язык и горло покрылись волдырями от жара,
который исходил от раскаленного песка. Я горько сокрушаются, что я не
хватило мудрости, чтобы ремень немного воды, чтобы мое седло.

К тому времени ярость солнца выросло несколько меньше голове
восстановленные своего хода, и у меня на моей дороге. И при этом я не испытывал никакой
горечи духа, когда уходил, ибо находил утешение в своих
размышлениях, которые примирили меня с разграблением моего наследия. Это должно было бы
потребовать большего, чем одно несчастье, чтобы разрушить мою веру в моих братьев
о горах и моих двоюродных братьях с равнин. Много утомительных миль я проделал
, прежде чем зашло солнце и немного жалости к путнику проникло
на небосвод. Мои глаза действительно болели от яркого желтого света
земля; мое тело нестерпимо болело от усталости путешествия; и
когда, наконец, солнце зашло и наступила ночь со звездами
Я с тревогой оглядывался по сторонам в поисках признаков какого-нибудь жилья.
куда я мог бы направить свое бедствие. Но там никогда не был бедным ИНН, ни
хижину свинопаса видно в этой пустыне.

Ночью нашли меня сильно сомнительно с моей дороги. Я держала голову Babieca по
как справедливо юга, как я мог рассчитывать, но в слабом свете
звезды верного курса было трудно. Не обошлось и без
опасностей, поскольку дорога была убогой. Она была усыпана
остроконечными валунами, песком, чахлой травой и была полна ям.
Куда он вел, я не знаю. Но мне было сказано, или, возможно, уже
приснилось, что многие известные города лежали передо мной похоронен в туманах
ночь. Они были отмечены в моем воображении как дома каждого
великолепное предприятие, результат любого удачного начинания; и, помимо всего прочего,
самых справедливых народов самых справедливых стран мира.

Было очень темно, но вскоре я увидел эти города, раскинувшегося перед
мне в ночь. Смотреть на них было поистине восхитительно; все прекрасные места,
утренние лучи падали на скопище дворцов, замков благородного вида
, большие, белые и величественные церкви, построенные из камня, и
отряд кораблей. Я увидел море, о котором знал только по слухам,
этот широкий путь в Индию и другие чужие страны, где слава и
богатство зависит от смелости, и его можно собирать, как желуди из-под деревьев
. Я видел волны, темный, но сияющий Azure, которые были сказаны,
ездить на тысячу галеонов, наполненном людьми "За отвагу". Я мог видеть их
друзья на берегу машут на прощание. И я не знаю, что именно
эмоции тогда захлестнули меня, потому что как только я увидел людей в
этой фантазии, я вспомнил, что у меня нет друга во всем мире, кроме
Бабека, терпеливый иноходец и бедный горный житель, каким он и был, а он
был нем, как камни на дороге. Я почувствовал, как слезы подступают к глазам.
сердце, и хотя я боролся против них, они были упрямые повстанцы не
легко подавить. Ибо я не могу выразить, с какой силой я жаждал в этот
темный час одного взгляда из глаз того, кто был жив всего неделю
назад.

Мой путь был тогда очень одиноким, я забрел далеко в далекую страну
. И очень одиноким было мое сердце; но тем, кто преодолеет это, я поверю
моя смелость не дрогнула в решимости и, следовательно,
не была холодной. Ибо на протяжении всего долгого периода своих невзгод мой
отец утверждал: “Мужество - это живой огонь в зимнюю ночь”.
Поэтому, когда поднялся вечерний ветер и охладил мое тело, я поспешил дальше,
хотя и не знал, куда иду, и не думал о возвращении. Часы пришли
и часы пошли, и я прекрасно отчаяние убежище для себя и
воля зверя; и у меня была такая истома, что это было не благодаря моей собственной
что держал вожжи. Мой живот был таким же голым, как и эта дикая местность, но все же
мое сердце не желало жаловаться. Я упрямо продвигался вперед.
пока, наконец, Бабека не начал спотыкаться на каждом шагу.

На этом мы оба пришли к единому мнению. Мы не могли идти дальше. Я был
искал дерево, ветви которого могли бы обеспечить некоторую защиту от пронизывающего ночного ветра
в такой пустыне дерево было трудно найти,
когда мне показалось, что я различил свет вдалеке. Я не могу передать тебе,
читатель, в каком порыве надежды я устремился к этому маяку. Он виднелся
над пустошью так слабо, что поначалу показался не более чем
ignis fatuus. И все же у нас не было другой надежды, кроме этой. Ободряющие слова в адрес
несчастного Бабеки и тряска поводьями убедили доброе животное
продолжать делать все, что в его силах. И вскоре эти сомнения рассеялись, ибо, как
мы пробиваемся к нашим талисманом мы обнаружили, что он исходит из своего рода
дома. В этой связи я бы закричал от радости, таким образом,
был голод, усталость и одиночество воздействовал на смеют моей
разрешается.

Найти место, откуда исходил этот свет, было нелегкой задачей. И
когда, наконец, я смог узнать, я издал крик восторга. За это был
постоялый двор; немного ИНН и ничтожные, и все-таки самый сладкий ИНН, я думаю,
которой путешественник привел его усталость.




ГЛАВА II

МНН. О ЧЕЛОВЕКЕ Из ЧУЖИХ КРАЕВ


Подойдя, наконец, к двери, я обнаружил, что эта придорожная гостиница находится в убогом
состоянии, но, по крайней мере, у нее было четыре стены, и поэтому ее можно было
назвать гостиницей. Таким, каким оно было, оно сулило еду, отдых и
человеческое общество. Заметив поблизости конюшню, я повел Бабеку к
ней. Это была жалкая лачуга, но у нее было что-то вроде четырех стен, и
поэтому ее можно было назвать конюшней.

Хотя никто не вышел из гостиницы, чтобы принять меня и многие воздуха
запустение было на все, я привела Babieca в лачуге и
умудрился найти ему место, где он может отдохнуть. После долгих
ощупью при свете звезд - другого света там не было, - который проникал сюда
через отверстия в глинобитных стенах я смог наскрести достаточно соломы
, чтобы соорудить ему постель. Также мне удалось раздобыть для него ужин из
грубых продуктов. И при этом я заметил, что это бедное заведение было занято
лошадью необычной внешности. Как я мог
узнайте, в темноте это был очень высокий, крупный костяк, красивый
зверь, гладкий и высоко ФРС. Рядом с ним, на гвозде в стене
, висело седло, такое массивное, искусное и так редко украшаемое, что
чтобы указать, что и этот предмет мебели, и животное, которое несло
его, были в такой степени выше обычного вида, что, несомненно, были
собственностью лорда. И этот вывод меня очень обрадовал; ибо я
был рад поверить, что одно из его состояний привело его сюда
это убогое место, потому что нет необходимости говорить тебе, любезный читатель,
знатный человек нуждается в ком-то подобного качества, с кем можно было бы скрасить свой досуг
.

Как я выступил, однако, с стабильным и ввести ИНН, я был
у двери стоял мрачной деревенской который оказался домовладельцем.
Его поведение выражало такое странное уныние, а на лице было написано
такое сильное смущение, что становилось ясно, что либо тяжкий
несчастье недавно постигло его или вот-вот должно было постигнуть.

“Желаю тебе доброго вечера, честный парень. Ты видел привидение?”

Унылое существо приложило палец к губам.

“Тише, сэр! тише, прошу вас!” - прошептал он хрипло.

“Нет, добрый молодец, я тихо, чтобы ни один человек-то есть, если у вас есть
труп в доме”.

“У меня в доме есть кое-что похуже трупа”, - сказал трактирщик, перекрестившись.
"Хуже, чем труп"?

“Хуже, чем труп”?

“Да, добрый джентльмен, в тысячу раз хуже! Как бы это сказать? Я
одержим дьяволом”.

Трактирщик издал жалобный стон.

“Я с трудом могу в это поверить”, - сказал я. “В наши дни его нечасто увидишь в Испании"
.

“Да, это Дьявол, совершенно верно”, - сказал трактирщик, вытирая глаза
рукавом куртки. “Я разбитый человек”.

“Как он выглядит внешний вид? Есть ли рога на голове и не
огонь исходит из его уст?”

“У него глаза”, - сказал трактирщик.

Несмотря на мое недоверие, я не мог сдержать легкой дрожи.

“ Дурной глаз, ваша милость, злой дух. И он такой огромный! Когда
он поднимается со своего табурета, его голова достает до потолка.

“Мир, честный человек”, - сказал Я решительно. “Эпоха монстров
прежние”.

“Я надеюсь!” вопил трактирщик, “ваша милость находится в неправильном полностью.
Вы не можете себе представить, что это за дьявол.

“ В Испании не было чудовищ со времен Уголовного розыска, ” сказал я.
Я положил руку на шпагу.

“Говорю вам, это дьявол”, - яростно заявил трактирщик. “Он
огромный, исполинский; и когда он остужает свою кашу, то фыркает, как
лошадь. Три недели он лежал на мне, как чума. Он
обчистил мою кладовую и клянется своей бородой, что обойдется с моими костями так же
то же самое, если я не буду использовать его как императора. Он вылил все отборное вино
красное вино из моих мехов в свой трижды проклятый. Он проигрывает своему бильбо
если человек хотя бы дважды посмотрит на него. Все мои обычаи развеяны
по ветру. _Me hace volver loco!_ Его рот упакован с варварской
выражения. И у него есть глаза”.

Несмотря на меч моего отца и природную решимость, присущую мне
моему имени и провинции, странное возбуждение хозяина заставило меня
дрожь во всем теле.

“Это глаз дьявола”, - сказал он. “Он светится красным, как уголь; он
голодный, как у стервятника, свирепый, как у волка. И затем его голос - это
похоже на землетрясение в горах. О, ваша милость, это Люцифер
собственной персоной, который пришел расчесать мне волосы!”

Я упрекнул бедного крестьянина за это легкомыслие.

“Нет, ваша милость, я говорю правду”, - сказал он несчастным голосом. “Добрый".
Бог свидетель, что это так. Я разоренный человек. Дьявол пролежал три недели
в моем доме, но я не получил ни гроша за его содержание. А
лев не мог быть таким прожорливым. Он ел постное мясо, жирное мясо, а не
не говоря уже о вкусных овощах. Он выпил вина столько, что его душа сгнила.
Десять человек вместе не смогли бы так пустить в ход свои клыки и рычать так громко, как он,
и все же, уверяю вашу милость, я не получил даже куарто.

“Это, безусловно, прискорбно”, - сказал я. “Неужели вы ничего не можете
сделать, чтобы выставить этого человека из вашего дома?”

“Ничего, ничего”, - жалобно сказал трактирщик. “ Ну, сэр, я предложил
ему всю прибыль, которую я получил в прошлом году - не меньше суммы
в десять крон, - чтобы он убрался из моей гостиницы, пока меня не постигло разорение.Он взял мои деньги и сказал, что приложит все усилия, чтобы решить эту проблему субъекта”.- “Был ли ваш курс мудрым?” -“Возможно, он был мудрым, ваша милость, а возможно, и нет. Ибо, когда он сосредоточился на этом предмете, он сказал, что решил сократить свой визит на десять дней; но поскольку он все еще лежит на мне, это выглядит необычайно похоже на то, что честный Педро имел дело с злодеем.”
“ Может быть, и так, - сказал я, - но добрый дон Игнасио де Сарда и
Боэгас, который неделю назад умер от камня, не хотел, чтобы кого-то судили сурово до тех пор, пока его поведение не будет тщательно взвешено.”
“ Если дон Игнасио был так хорош, как ты говоришь, я полагаю, что у него никогда не было дьявола лично охлаждает свою овсянку у камина ”.
“Нет, клянусь верой. Но разве вы не вызываете этого невезучего человека на откровенность из-за его истинного характера?”
“ Видите ли, ваша милость, дело обстоит так, - смиренно сказал трактирщик.
“ Бедняга Педро однажды имел несчастье украсть лошадь.
“Вы украли лошадь, и все же вас не повесили!”-“Нет, ваша милость; они повесили моего бедного сына по ошибке. Но, возможно, если
Я избавлю свою грудь от этого несчастья, возможно, Деве Марии будет угодно, чтобы мои страдания уменьшились”.-“Если вы мудрый человек, вы также зажжете свечу или две. Но,трактирщик, я войду в твою венту и поговорю с твоим гостем,
кем бы он ни был. Что касается меня, я не очень верю в черные искусства.”
Признаюсь, что наше обсуждение этих противоестественных событий вызвало у меня странные чувства. Но я говорил так смело, как только мог, и положил руку на рукоять своего меча с такой решимостью, что беднягу трактирщика охватила сильная дрожь.-“О нет, ваша милость”, он воскликнул: “я бы вам идти по вашему пути.Он настолько запрос на насилие, что он непременно убьет вас, если вы так
сколько покажи ему глаза”.-“Может быть, и так”, - сказал я, крепче сжимая свой меч.-“О, ваша милость, ” сказал трактирщик, “ "Прошу вас обращаться с ним бережно.Я умоляю тебя быть нежным на вашей речи. Он хотел срезать ногти
угро. Он наполняет мир беды так легко, как она-зад заполняет
дом с блохами”.-“Ты должен повиноваться мне, трактирщик”, - сказал я строго, но, надеюсь, без гнева, поскольку душевное состояние бедняги вызвало у меня жалость.“Вы должны помнить, что Кабальеро моей провинции боялись не только
Бог”.   -Незадачливый Уайт, обнаружив, что меня не будет преувеличением сказать, повел,со многими опасениями поселился в своем убогом доме.

Там была только одна квартира для обслуживания гостей. Она была убогой.
довольно скромная, в ней почти ничего не было, кроме вшей на стенах и
трех тускло горевших свечей. Такая лачуга годилась только для
содержания свиней, коров и цыплят; но не ее качество
в первую очередь привлекло мое внимание. Не было это и чрезвычайно необычным существом персонаж, который сидел сбоку от огня.

Это был восхитительный запах кулинарии, который наполнял все помещение. Это
исходили из большой бурлящий котел, который висел в дымоходе. Для одного
для тех, кто путешествовал весь день, не могло быть ничего более восхитительного. При виде и запахе этого блюда мой голод начал яростно протестовать, потому что мой последний кусок еды был съеден в полдень.
Сидя на низком табурете так близко к кастрюле, как только мог, чтобы не обжечься о ножки. Я обнаружил автора этих жалоб.
Его взгляд был прикован к этому восхитительному котелку. Его огромные конечности были вытянуты поперек очага, рядом стояла чашка с редким напитком.
его табурет, и так серьезно он смотрел на мясо, пока оно переворачивалось и
в котле зашипело так, что при моем появлении он не пошевелился, а,
даже не оторвав подбородка от рук, продолжил свое занятие
с видом одобрения и ожидания.

Что касается меня, то я удостоил его долгого и серьезного взгляда. Так что
далекий вечер в моей молодости я встречался с огромным количеством возможностей и приключений
в моих путешествиях. Я общался с людьми всех мастей - с
добродетельными, порочными и с теми, кто не является ни тем, ни другим. Я
преломлял хлеб с принцами, философами, негодяями, рабами и людьми меча
- людьми всех наций и любого достатка - и все же я
считаю, ни одна не будет такой замечательный, как тот, кто сейчас держал трубой этом
несчастный Вента на трехногом табурете. Длина его конечностей была
экстраординарной; плечи были как у великана; и даже в своей
нынешней небрежной и полулежачей позе он имел необычайно зловещий
и грозный вид.

Его платье за один раз вряд ли бы помешало принцу, еще
теперь он был едва искупленных от нищего. Первоначальный цвет
его камзола, который висел лохмотьями, был оранжево-коричневым, но теперь он был
настолько грязным и рваным, что мог бы сойти за любой желаемый оттенок
назвать. Его плащ, висевший на стене, был ярко-синего цвета.
камлот был лишь немногим лучше его камзола.
Фиолетовый шелк некогда составлявшие суть его шланг, но теперь
лучше часть ее ткани, потерпев много patchings с
материал. Вдобавок к таким заметным признакам бедности, его длинные желтые сапоги для верховой езды
были разорваны на куски, в одном даже виднелся носок
шерстяного чулка; в то время как его ножны были в таком чехле, что расползались
на земле рядом с его ногой было видно обнаженное острие.

Когда я подошел ближе и смог рассмотреть его получше, он оказал мне честь
оторвать левый глаз от котелка. Он приступил к
смотрят на меня в манере самых ленивых равнодушие, и еще
величайшая наглость вообразить. Затем, не говоря ни слова, он зевнул
мне в лицо и снова переключил все свое внимание на чайник.

Такая дерзость разозлила меня. Будь я собакой, меня
не могли бы встретить с меньшей вежливостью. Моя рука снова потянулась к
рукояти моего меча, когда я поближе рассмотрел его лицо. Оно было таким же красным, как
как боррачо, сияющий с хитринкой и любовь к футболу. Но это
был глаза у него были устремлены на меня, что дал мне наибольшее беспокойство.
Бедный трактирщик был прав, когда говорил о своем глазу. Оно было грубым, как у
тигра, и оживлялось таким голодным взглядом, что могло бы принадлежать
дракону, пожелавшему узнать, что за еда стоит перед ним
.

Хотя я, может быть, сомневаетесь в том, что его станции, было ли это
то, что лорд или нищий, с его assemblance предположил, что он
вкусил от обоих этих состояний, у меня не было никаких сомнений в том, что он не был
Испанский джентльмен - ибо где вы найдете кабальеро из нашей самой
вежливой нации, который настолько испортил бы свои манеры, чтобы обращаться с незнакомцем
с такой степенью наглости? Еще там была большая собственностью
о нем, как он сидел в стуле, как будто каждая палка и стропила из
ИНН был его собственный мебелью, так что я почти чувствовал, что я был
вторгаясь в его замок. Там был, опять же, что наглость в его
выглядит как четко дает понять, что она была его привычка командовать интернет
рассмотрение от мира; и как Господь-это Господь, в каждой земле,
будет ли он случайно испанец или немец Гот, я открыл, как
застрельщик, в самой легкой манере, чтобы не провоцировать преступление, ибо уповаю
что Мигель де Хесус Мария Сарда г Boegas не слишком уважал
его предки, чтобы унизить человека, от рождения.

“Я приветствую вас от имени Бога, ваше превосходительство”, - начал я, снимая плащ.
сам я низко поклонился, как и подобает идальго моего народа.

Человек, сидевший на табурете, никак не отреагировал на то, что я обратился к нему, только
сплюнул в огонь.

“ Да будет вам угодно, сэр, тысяча извинений, - сказал я, - но я слышал
рассказ от хранителя этого места, которые не состоят с
галантность. А может я молюсь, чтобы ты в них исправления, для бедолага
находится в бедственном положении в его понимании”.

Услышав это обращение, человек, сидевший на табурете, во второй раз оторвал левый глаз от
кастрюли для варки, медленно и
насмешливо уставился на меня и сказал с грубым иностранным акцентом, который оскорбил мою
уши,

“Да, сын мой, молись мне во что бы то ни стало; или освяти меня, или крести меня, или делай
со мной все, что тебе заблагорассудится. Я состарился на службе добродетели,
но, возможно, мне следует упомянуть, что у меня не так много, как цена
горшок из легкого эля в моем мешке”.

“С вашего позволения, сэр, вы несколько заблуждаетесь”, - сказал я. “
Я жажду не ваших денег, а вашей вежливости”.

“Вежливости, сын мой. Ну, я осмелюсь сказать, что я могу устроить так, как многое из того, что
как вы требуете”.

“Мне приятно осознавать, что, сэр. Но этот трактирщик - несчастный
человек - похоже, не пробовал его.

Хозяин табурета воспринял мои возражения более благосклонно, чем
были основания ожидать. Ведь он даже стих его манеры в некоторые
внешний вид вежливость.

“Вы, кажется, судья проницательно для твоих лет, моему молодому
спутник”, - сказал он, голосом, который упал довольно мягкий. “Но если я должен
говорить правду, этот трактирщик - отъявленный негодяй; и если я буду
когда-нибудь вежлив с отъявленным негодяем, я надеюсь, что Небеса исправят меня ”.

“ Даже по такому вопросу, как этот, сэр, ” серьезно сказал я, “ могут быть разные мнения.
мнения двоякого рода. Даже если этот бедный трактирщик не так добродетелен, как
он мог бы быть, это не поможет ему на истинном пути, если он увеличит свое
состояние ”.

“ Клянусь петухом! ” воскликнул тот, кто сидел на табурете. - Ты носишь старую голову.
на твоих плечах, мой юный спутник. Ты говоришь в точку. Я могу сказать,
ты учился в колледже.”

“Сэр, вы ошибаетесь в этом, хотя я происхожу из хорошей семьи с
стороны обоих моих родителей. Мой дядя Николас - магистр в
университете Саламанки; а что касается моего отца, недавно скончавшегося, он был
одним из мудрейших людей, которые когда-либо жили ”.

“Да, я вижу это”, - сказал человек, сидевший на табурете, чей голос
стал мягче, чем когда-либо. “Это так же ясно, как моя рука”.

С некоторым любопытством и, возможно, с долей юношеского тщеславия я
искал причину для такой оценки.

“Это так же просто, как платье добродетельной женщины”, - сказал он, бросив
украдкой взгляд сверху вниз. “У меня замечательный нюх на достоинства. Ты
никогда не сможешь скрыть происхождение и состояние от такого, как я. Я
бывший клерк Оксфорда, и моя родословная такова, что скромность запрещает мне
назвать ее перед ужином.

“Оксфорд”, - сказал я, принимая этот оригинальный, варварское имя на моих губах.
с болью. “Экономя ваше присутствие, сэр, что часть нашей большой полуостров
- это что? Это звучит немного похоже на провинцию Галисия, где я знаю диалект
, а людям позволено быть немного нецивилизованными ”.

“Не слишком быстро, сын мой. Оксфордский университет-это примерно день
путешествие из центра мира”.

“Тогда, сэр, это должно быть где-то в Кастилии.”

“Почему Кастилия, сын мой?”

“Мадрид находится в провинции Кастилия, и я полагаю, что именно он
обычно считается центром мира”.

“Мой юный товарищ, я вынужден исправиться”, - сказал человек, сидевший на табурете,
со смиренным видом, который совсем не шел к его лицу.
“Когда я был молод, меня всегда учили, что центром мира является
Лондон; но я осмелюсь сказать, что с тех
дней мир немного изменился”.

“Лондон, сэр!” сказал Я; ибо и здесь произошло варварское слово, которое я никогда не
слышали раньше. “Я прошу вас, скажите мне, в какой части нашего полуострова
Лондон”.

Вместо ответа на этот вопрос, человек, сидевший на табурете, начал
как-то странно поджимать губы и тереть подбородок
указательным пальцем.

“По мою душу, - сказал он, - что это plaguy странный вопрос для решения в
Английский джентльмен!”

“Несомненно, ” сказал я, - для того, кто много путешествовал и
знает наш огромный полуостров от края до края; но, признаюсь, я
никогда не покидал своей родной провинции до сегодняшнего утра”.

“Никогда не покидал своей провинции до сегодняшнего утра!” - сказал этот странный человек.
Тихо рассмеявшись. “Возможно ли это? Если бы вы держали это при себе.
потребовалась бы большая мудрость, чтобы заподозрить это. Твой ум был
прекрасно натренирован, мой юный спутник, и твой вид настолько безупречен, что я
хотел бы увидеть его при дворе Софи.

Я был рад поклониться такой учтивости. И все же он тихо смеялся все это время.
и в его глазах было что-то скрытое, чему я не доверяла.

“Вы скажете, что я был пьян, ” сказал он, - если я заявлю вам
клянусь честью, что Лондон вообще никогда не был в Испании?”

“ Я понимаю это неправильно, сэр; но если Лондон не является частью Испании, я не понимаю
, как он может быть центром мира.

На мгновение я испугался, что этот необыкновенный человек упадет со своего табурета
настолько громким был его смех, взлетевший до потолка. Я почувствовал некоторое
замешательство, потому что, конечно, такое действие не было частью вежливости.
Однако, рассудив, что вежливый человек в первую очередь обязан
воздерживаться от того, чтобы превзойти грубого своими манерами, я собрал все
я набрался терпения и сказал, боюсь, не без высокомерия: “Сэр, вы
не из чужих краев?”

“Нет, мой юный сын Испании, я приехал в чужие края, если это
твой вопрос. Я родился и вырос в Англии; Я незаконнорожденный
сын английского короля; я прожил в Англии половину своих лет; и
когда я умру, мои кости будут лежать в Англии, ибо со времен Утира
Пендрагон, уважаемый прародитель английского монарха, не потомок
носящий мое имя не оставил своих костей гнить в чужом климате.”

“Англия, - сказал я. - Эта страна такая же незнакомая для меня, как далекий Китай”.

Напрасно я старался вспомнить, что слышал об этой отдаленной стране.
островная страна. И все же, поскольку я не мог вспомнить о ней ровным счетом ничего, мне
хотелось верить, что я вообще никогда о ней не слышал.




ГЛАВА III

О ПОЕДАНИИ МЯСА


НЕ успел я сделать это признание, как этот замечательный человек испустил вопль.
крик, наполнивший помещение, был подобен удару кувшина.

“Клянусь моей рукой, ” воскликнул он, “ что за нация! Ты когда-нибудь слышал о Луне
, сын мой?

“Конечно, сэр, я слышал о луне”.

“Да ладно, он слышал о луне. Как узнали они получают в этом
проклятый полуостров! Это должно быть одним из духовенства”.

“Да, сэр”, - сказал я строго, так как дерзость его взгляда было
трудно простить. “Я постоянно слышал о луне; и под вашим
окажите мне любезность, я хочу послушать об Англии, о которой вы упоминаете
. Где это может быть?

“Ну, начнем с того, что я никогда не мог узнать, что это было в Испании. Таким образом
У меня пристрастие к моим молитвам, что я, возможно, награда небес для своих
хорошей доброты”.

Это сильно возмутило меня.

“Это должен быть варварской земли, это Англия, если можно судить по тому, что он
пород”, - было моим ответом.

“Воистину варварские”, - сказал он. “Есть еще парикмахеры в Англии, чем
на этом полуострове есть честные люди.

“ Боюсь, вы меня неправильно поняли, сэр.

“Надеюсь, я неправильно понял тебя, сын мой; ибо если я не пойму, то это будет
почти похоже на то, что ты уроженец этой проклятой страны”.

“Матерь Иисуса!” - Это невыносимо! - воскликнул я.

Такая насмешка была выше моего терпения; и когда я задумался о том,
что тот, кто применил ее к моей стране, был уроженцем страны, в которой
цивилизации еще предстояло проделать свою работу, - теперь я вспомнил, что
эти англичане были ужасным драчливым народом, расой грабителей, которые
ради наживы продали свои мечи и захватили всю Европу - я счел
уместным выразить недовольство этому иностранцу, чье поведение
было таким грубым.

“Сеньор кабальеро, боюсь, я вынужден поправить вас"
.

Я с достоинством положил руку на шпагу.

“Все средства, молодой хоп-О-мой-большой палец”. Его суровый голос больше всего просели в
примечательно, воркуя мягкость. “Я всегда открыт для исправления, как становится
сын хорошей матери, кто регулярно получали ее”.

“Вот, сэр, и теперь” - воскликнул Я горячо, волоча свой меч из футляра.

Пока я говорил, глаза Варвара были открыты шире
и шире, пока на данный момент я показал ему свою сталь он открыл свой
рот и послал такой взрыв смеха с ветчиной, луком и
лимоны вдоль балки под крышей, как едва не спровоцировала бедных
хозяин, который все это время заботился, чтобы следить за мной, чтобы взять
оставить его уму-разуму.

“Что ж, если это не убийца великанов”, - он прижал руки к ребрам
и взревел, как бык, - “Я не королевский сын. Клянусь лордом Гарри, что за
примечательное собрание у нас здесь! Клянусь петухом, как он распускает свои
пять футов ничего! Если бы у него была только борода под подбородком, он мог бы разбить
яйцо. И смотрите, он отстаивает свою точку зрения так же стойко, как старый арлекин
держит свою волшебную палочку в шоу лорда-мэра ”.

“На страже, сэр, немедленно” - я сделал шаг по нему - “прежде чем я побежал
ты через сердце.”

Однако вместо того, чтобы прислушаться к моим намерениям, он продолжал обращаться к большинству.
неумеренный рев был направлен на крышу, и его огромное тело раскачивалось на табурете.
как корабль, терпящий бедствие.

“Ого, какая свирепость!” - взревел он. “Отвага "бури" в ударной ложе.
Клянусь моей доброй душой, я никогда не видел ничего более ужасного." - сказал он. "Отвага"бури" в ударной ложе.",
если только это не сверчок, сидящий под колючкой с растопыренными ушами, или
белка, собирающая орехи в редком июле. Но вот тебе моя рука, малышка
Джек-убийца великанов. Ты прыгай на нем, как на лакомстве; и я молю тебя
Джеки, не чисти свои перышки, как скворец, иначе у меня в мозгах начнется флюксия
, и я буду харкать кровью ”.

Огромный варвар протянул ко мне руку, как будто я был
маленькой птичкой с перьями, и он поджал губы, как будто хотел
уговорить меня сесть на его указательный палец. Он продолжал искоса поглядывать на меня,
а теперь и опять бы прогнать его лицо и сорваться в смех
невероятно.

Я постучал пальцем по моим мечом на полу в неотвратимости, одновременное изображение гнева.

“Перья!” - воскликнул он. “Клянусь моей доброй душой, они прихорашиваются и топорщатся, как
спинка гуся. Почему я хотела бы носить твои перья в своей шляпке и
есть твой жир в пироге ”.

“Я боюсь, что вы не задержать, сэр,” сказал я, пытаясь отвоевать
самообладание, “с кем ты держишь речь. Меня зовут Сарда; и Дон
Игнасио, мой прославленный отец, как по происхождению, так и по воспитанию был одним из
первых в своей родной провинции Астурия. Его семья служили
их страна в тысячи способов, с момента этого Руй Диаса, которого
мы называем фамильярно Дур”.

“Это так, не хорошо, это на самом деле?” Англичанин отвернулся
выражение его лица изменилось. “ Тогда, если вы являетесь отпрыском такого прославленного
рода, вы должны быть почти так же благородны, как пожилой человек
бонароба полон достоинства. Добрый мастер Дон, Как-там-вы-себя называете,
Прошу вас, не смешите меня; лучшие хирурги в округе
Миддлсекс предостерегал меня от притока крови к мозгу и сплевывания
кровью. Все самые выдающиеся умы довольно хорошего дома умерли
таким образом ”.

“Сэр англичанин, - сказал я, - я сожалею о том поведении, которое вы
проявляете; но последний представитель нашей фамилии должен следовать обычаям своих
отцов. Ваш язык неприличен; об этом следует сожалеть;
злоупотребления, к которым вы призывали мою страну, не могут остаться незамеченными ”.

“О, мой юный друг, ” сказал он, стараясь казаться серьезным, но не сумев этого сделать
. - Я убежден, что умру ужасной смертью от недержания мочи“.

Вовсю он стремился вести себя более достойно. Приложив
бесконечные усилия, он смог, наконец, придать своему грубому красному лицу,
раздутому чашей и покрытому пятнами от солнца, вид
почтительность; но в тот момент, когда я сделал заказ, у него опустился подбородок, его
огромное тело начало дрожать, и раздался еще один рев, который эхом отозвался
вдоль стропил, как выстрел из аркебузы.

Такое поведение совершенно выбило меня из колеи. Хотя мой
жизненный опыт был не таков, чтобы научить меня, как с этим справляться
я был полон решимости, что это не должно пройти даром. У меня был
страсть пронзила бы его тело, но этого нельзя было сделать, пока
он продолжал не обращать внимания на мой меч. И все же, поскольку он был невосприимчив к
тем методам вежливости, которыми гордилась моя раса, я решил
избрать более экстремальный способ. Я уже собирался нанести ему удар рукой по лицу
, чтобы он осознал опасность, в которой находится, когда, как
умный парень, трактирщик отвлек его внимание. И это за время
изменения текущих дел.

Он вытащил ветчину из кастрюли и положил его на блюдо. Как только
англичанин обнаружил, что это мясо прижато к его локтю, он
он дастал свой кинжал и упал на него, не будучи более в состоянии
содержать его наклона, чем животным, которые погибают. Волей-Неволей, Я
приходилось мириться мой меч и пребывать в терпении, пока этот варвар
подавляют аппетит. Но я не рассчитывал, что если я думал, что он будет
сделать это легко. Никогда я не видел, чтобы человек ел так быстро, так грубо,
так обильно, как этот гигантский иностранец. Наконец наступила пауза в
этом занятии, после чего он посмотрел на меня, блестя жиром на своих
штанах.

“Что ж, добрый Дон, - сказал он, - ты сам выглядишь немного остроумным. У тебя есть
слишком долго путешествовал по твоей пустоте, или я негодяй. Ты не должен
делать этого, сын мой, ты не должен этого делать. Всегда будь вежлив с животом,
и ты найдешь его послушным. Пренебрегай им, добрый Дон, и ты обнаружишь, что
она - нефрит. Хозяин, не будете ли вы так любезны принести блюдо для
нашего друга перьев, или мне придется утруждать себя тем, чтобы воткнуть
острие моего кинжала в вашу грязную иберийскую кожу?

Хозяин гостиницы, который, казалось, не имел ни малейшего желания ставить англичанина перед такой необходимостью
, был чрезвычайно скор в своем повиновении. Кроме того, он
выудил из котелка вторую ветчину, от которой англичанин отрезал
большой кусок, положил на свое блюдо, а остальное отдал
мне.

“Можно пососать мозговую косточку”, - сказал он. “Это самая сладкая роскошь".
это и капелька шерриса”.

Я был почти подавлен приступами голода, и ничто не было дальше
от моего намерения, чем принять любезность из этих грубых рук. И все же,
в конце концов, воздержание - слабая добродетель в присутствии
любовницы с такими деспотическими полномочиями. Прежде чем я осознал, что у меня так много
взяв на хранение восхитительное блюдо, я отправила в рот сладкие
дымящиеся кусочки. И как умилостивление таким повелительным
существо во все времена восхитительное упражнение, у меня было мало войлока
зубы в восхитительные свинья, чем я забыл свою вражду против
Англичанин. Также я забыл о своем отвращении к способу его кормления; ибо
эти лакомые кусочки были настолько отборными, что, в конце концов, я подумал об этом
было бы лучше не судить его строго, поскольку, возможно, его методы были
менее недостойными, чем они казались. И он, добросовестно справившись с
второе его хам, и, призвав на пинту хереса в голос как
труба, где я был полтора после моего курса, продолжал улыбаться мой
отношения с мозга костей таким образом, что можно описать только
как по-братски.

“Тот, кто выступает не относится к траншеекопатель является плохим стрелком”, - сказал он с
самая ободряющая улыбка. “Храброе поведение за едой так же необходимо для
крови, сборки и надстройки человека, как и благочестие,
хорошие принципы и созерцательность для души. Поэтому, съедать, мой
хорошо, немного не Spaniardo, и я молюсь, чтобы ты забыла, что я присутствую.
Если бы моя скромная храбрость могла хоть в чем-то сравниться с вашей, я был бы
так же близок к совершенству, как женщина к обману. Небольшого роста
ты, прекрасная мегера, но ты прекрасный чемпион и печально известный любитель плоти.
любитель плоти. Как бы ты отнесся, сын мой, к салату из мозгов
еврея, которого сэр Перчасс, носящий мое имя, и достойный родственник, всегда жаждал
но так редко получал? Он был мужчиной, если вам угодно, и общеизвестен тем, что
прекрасно готовил. Я никогда не слышал о мужчине, который был бы лучше перед
бараньей ножкой с соусом из каперсов; и он пил канареек до самого
час они приехали, чтобы измерить его оболочки. Как редко ты найдешь
великолепная природа неуважение к его нож и его nuncheon. Скромность в
присутствии мяса - угроза добродетели. Но для этого я должен был
быть вдвое большим человеком, чем я есть. Ха! сын мой, прояви мою старую отвагу такой же
храбрости, и я бы заложил свою родословную и стал рабом, ибо либерал
желудок недовольству не друг ”.

“И все же, добрый англичанин, ” сказал я, боюсь, с оттенком нашего северного
лукавства, - ты, кажется, неплохо справляешься”.

“Неплохо!” Он тяжело вздохнул. “Довольно хорошо - это значит довольно хорошо; довольно
колодец - это ни здесь, ни там. Хозяин, принеси мне сию минуту кусочек
кусочек сыра, величиной с коленку пчелы; и еще, хозяин,
еще чашечку этого отвратительного шерриса, или вот этой рукой я отрежу тебе
горло, поскольку я сын святой христианки”.

Чтобы подчеркнуть значимость этого резкого высказывания, англичанин нахмурился, как дьявол.
и обнажил свой меч. Это оружие, как о нем все,
был чудовищного персонажа, и он воткнул его в землю рядом с его
табурет.




ГЛАВА IV

ДАЛЬНЕЙШИХ ПЕРЕХОДАХ ПО ИНН


УСЛЫШАВ это, трактирщик со страхом вышел вперед, так как почувствовал
что грозит уничтожение. Когда он пополнил кубок его
замечательные оценки, я был рад наблюдать его любопытную натуру. Рот
был такой же широкий, как чаша; и в качестве органа, который содержал вино
в правильной пропорции к ободу, это была скорее видимость
pancheon, чем чашка из-под хереса. Он был отлит из серебра, украшен великолепной
чеканкой, а все его устройство было причудливым и изобретательным. Действительно, Я
удивился, как такая бедная, как этот трактирщик должен иметь статью
столько стоит и красоту в своем владении.

После того, как англичанин был установлен рот до краев так долго
период, который он должен был подойти, чтобы, глядя на дно, он дал
обратно в чашку к трактирщику, и приказал, чтобы его заправлять. Он был
затем вручил мне, и меня пригласили выпить.

“Это если сможешь”, - сказал он. “Это такой отвратительный напиток, что
лично я едва осмеливаюсь к нему притронуться. Но я подозреваю, что ваш живот не
так гордилась, как и моя, тебя сильно-зубчатые проходимец. Видите ли, мы англичане
самые нежные люди”.

Я выпил объемистый глоток вина, которое было отлично, или по крайней мере
мой отлично утоляет дня предприняли. Потом сказал англичанин,
глядя на меня с одобрением:

“Ну, мой юный друг, а что ты думаешь о горшке?”

“Горшок заслуживает внимания”, - сказал я, рассматривая его редкий контекст.

“Им восхищались в Европе, и им восхищались в Азии”, - сказал
Англичанин. “О том, что оно заслуживает внимания, мне сообщили
половина большого мира. Например, император Максимилиан поднял
бочонок рейнского вина в знак почтения и, я не сомневаюсь, упал бы так же сильно, как
пьяный казак, если бы это было возможно для великой коронованной особы
принять эти неприличные блюда. Он предложил мне тысячу гульденов
за этот горшок; но я сказал: ‘Честный Макс’ - я должен сказать тебе, испанец,
среди моих знакомых нет ни одной коронованной особы, для которой я принимал бы гостей.
более высокое уважение - ‘честный Макс, ’ сказал я, ‘ предложи своему старому сплетнику
Балтийский океан, солнце, луну и самые известные звезды нашей планеты".
небеса, и этот горшок по-прежнему останется верен моему дому.’ ‘ Почему?
итак, честный Дик? ’ спросил Император. ‘Именно в этом мудрый, мой старый хулиган
Грач, - сказал я, привозит его на стол вместе пятого ребра со
пожалуйста, сердечность, что горшок был много лет назад известным
Карл Великий - моему родственнику, сэру Кэдуолладеру Пендрагону, за его поведение
на поле битвы.’ ‘В таком случае, достойный Ричард, друг
моей юности и обольститель моей зрелости", - сказал император, обнимая
меня с величайшей нежностью и наполняя мой старый кубок из мешковины золотом
доллары - в Турции все доллары золотые - ‘Я не прошу этого у вас;
пусть он останется семейной реликвией в твоем доме’. Поэтому ты сразу увидишь
, добрый испанец, что этот горшок в некотором роде исторический. И в
всех моих путешествиях я приношу его к Луке моего седла; так ли я лгать
долой блох в злодейской испанской вене, совсем рядом с чистилищем; или
сяду ли я по правую руку от властителей Англии,
В Германии и Франции я могу брать свой пакет так, как мне нравится, то есть
легко и обильно, с надлежащей свободой для рта и с
поля достаточно широкие, чтобы нос не касался боковых сторон.
”

Каким бы любопытным я ни был с самого начала в отношении этого странного человека
, характер его разговора возбудил во мне еще большее любопытство.
Несмотря на его примечательную внешность, его костюм, возможно, когда-то был
что человека из состояния, однако, к сожалению, она не была так
сейчас, в то время как его манеры, хотя ни один из этих великих моей
стране, возможно, еще были приучены получать вознаграждение от
мира. Поэтому я сказал с поклоном: “Добрый сэр англичанин, с вашего
почтительного снисхождения я бы осмелился спросить ваше имя”.

Такая просьба, казалось, доставила ему большое удовольствие.

“Это очень правильный вопрос, ” сказал он, - потому что так случилось, что мое имя
было благосклонно упомянуто в каждой цивилизованной стране
земного шара”.

“Да, сэр, я уверен в этом”, - сказал я, ибо по мере того, как он говорил, в нем росло достоинство.
тончайшая натура.

“ Ты спрашиваешь, как меня зовут, добрый испанец; ну, а теперь, что ты думаешь о Ричарде
Пендрагон в качестве имени?

“Поистине прекрасное имя”, - сказал я, побуждаемый к этому утверждению любовью к
вежливости, хотя я не уверен, что это не было, в конце концов, очень
варварским именем.

“ Сэр Ричард Пендрагон, рыцарь; да, клянусь моей рукой, это имя! Я
видно, готы и арабы бледнеют на нее; она была поддержана
всего в храбрости, он пролежал в постели королевами. Еще носительницы
это имя достаточно мягкое, клянусь моей душой; ибо это имя хорошего
и верного человека, простого рыцаря, доблестного друга, учтивого врага;
скромный искатель света, увлекающийся чтением по звездам и
творениями природы. Я видел, как носитель этого самого неподражаемого имени
вытер кровь берберийского пирата со своего меча краем
своего наконечника для полива, сел и написал балладу. Я никогда не видел его
все необходимые в женской компании. Вы можете спросить меня зовут, добрый испанец,
для, Без понтов, который я ненавижу, где ты найдешь такие
исполнение в сочетании с такой простотой, такой целомудренной строгостью и таким
постоянством в любви? Говорю тебе, испанец, если бы я не был воспитан в
смирении, если бы я не был посвящен в это моей святой матерью, даже когда
маленького козленка учат блеять, когда он пьет его молоко. Должно быть, я
был хвастуном, потому что я королевского происхождения, и кровь королей
течет под моим камзолом ”.

“Hombre de dios!” - Взволнованно воскликнул я, поскольку мои собственные мозги, казалось, были перегружены его энтузиазмом.
“У вас действительно великое имя. Я бы хотел
с удовольствием послушать о тех королях, чьим достойным потомком ты кажешься
.

“ Это достойный курьез, мой честный юноша. Имя моего отца
не кто иной, как Эдуард Английский. Я его сын, но не наследник. Если бы
каждый мужчина поступал в соответствии со своими заслугами, у королевского отпрыска, который
говорит о вас, корона Великобритании была бы надета на левую
бровь под углом в сорок пять градусов ”.

“ По какой причине вы этого не сделали, сэр, если вы действительно сын короля
и корона принадлежит вам по праву природы?

“С моим рождением была небольшая нерегулярность, которая
на момент ее возникновения я был не в том положении, чтобы ее исправлять.
С тех пор раса мошенников и формалистов захватила стену
честного Дика и посадила другого на английский трон. Но
запомни меня, сын мой, пробьет час, когда тот, кто состарился в
любви к добродетели, улучшит свое состояние, ибо он может показать линию
королей по обе стороны своей семьи. Со стороны его матери находится один
Утир Пендрагон, и из его семени произошел Артур, который много лет
назад был суверенным лордом Британии. Это было много лет назад, говорю я, но
этот Артур был хорошим принцем, честным человеком, и его зовут
еще положительно отмечен в родной стране”.

“Когда вы, сэр, вы предлагаете сделать эту попытку на престоле
Англия?”

При этом вопросе сэр Ричард Пендрагон напустил на себя величественный вид,
что не очень сочеталось с дырой в его ножнах и
состоянием его штанов и камзола.

“Всего хорошего”, - величественно произнес он. “Если не сегодня, то завтра".
"Будет завтра". Правда в том, что махинации нечестивых оставили у меня
несколько легкий кошелек, а также нанесли удар по моей репутации. Но
Я не сомневаюсь, что в одно прекрасное утро, когда поют жаворонки,
первенец, сын святой матери, несмотря на все свои несчастья и
чумную сухость в горле, высадится в Дувре и отправится в Лондон в
глава двадцати тысяч джентльменов-христиан, которые поклялись возместить нанесенный ему ущерб
”.

“Да буду я одним из столь прекрасной компании!” - сказал я, чувствуя очарование его
страсти.

“Аминь этому, честный юноша”. Он говорил великолепно. “Дай старому честному
Дикон свою руку на его. Нет никакого сомнения в том, что я буду держать
вам обет, что такое честь вашей нации и своего персонажа.
Кстати, это кольцо я вижу у тебя на пальце, честный юноша?

“Это семейная реликвия моего дома”, - сказал я. “Ее подарил мой отец".
"моей матери, когда он приехал свататься к ней”.

Англичанин приподнял брови с выражением серьезного интереса.

“ Это было так, мой юный друг? Передано твоим отцом твоей матери.
так ли это было на самом деле? И комплект с агатами, если мои глаза
обмануть меня”.

“Да, они Агаты.”

“Вид агатов наводит меня на мысль о кольце, которое было у моей старой подруги,
Софи. Я всегда надевал его на средний палец правой руки
так же, как ты надеваешь его на свой собственный, сын мой, пока он не стал желанным для моего
пресвятая богородица в дождливую Пепельную среду”.

Все еще демонстрируя знаки живого уважения, англичанин начал
поглаживать кольцо, которое было у меня на пальце.

“Честный полосы из золота, из очень целомудренной устройства. Это выглядит необычно
выбор на руке джентльмена. Разве это не немного свободно, мой
молодой товарищ?”

С этими словами, прежде чем я успел заподозрить его намерения, сэр Ричард
Пендрагон снял кольцо с моего пальца. Он поднес его к свету и
принялся рассматривать с величайшей тщательностью.

“Я заметил, что это сделано в Милане”, - сказал он. “Должно быть, оно пролежало много лет
в дворянской семье. Мой собственный был вылеплен в Багдад, но я бы
говорят, что это почти как выбор в качестве подарка для Софи. И, как я уже сказал, сын мой
, оно, безусловно, необычайно красиво смотрится на руке
джентльмена.

Вслед за этим сэр Ричард Пендрагон прижал тонкую полоску металла к
большому толстому среднему пальцу своей правой руки.

“Речь идет о отнюдь не так легко, как подарок Софи, - сказал он, - но
тогда, конечно, мой старый сплетен было истинной окружности, взятой в
придворному ювелиру. Я часто думаю об этом придворном ювелире, таком странном,
бойкий малыш, каким и был А. У А. была повязка на правом глазу, и я
помню, что когда он ходил, одна нога становилась короче соседней.
Но, несмотря на все это, Э знал, что такое агат, и его лицо было таким же открытым, как
погожий июньский вечер ”.

С видом шутника, перед которым невозможно было устоять, сэр Ричард
протянул мне свою чашку и призвал осушить ее. Я отпил немного
вина, но с некоторым беспокойством, потому что мне было больно от того, что
талисман моего отца был в руках незнакомца.

“ Я буду благодарен вам, сэр, если вы передадите кольцо на мое попечение.

“С превеликим удовольствием, мой сын”. Англичанин взял
свой палец и отдал его могучий рывок, но кольцо не принесло.

Он покачал головой и начал печально насвистывать.

“Ну, поскольку я добрый христианин, это проклятое кольцо прилипает к моей руке,
как больной котенок к теплому камню очага. Попробуй, сын мой, прошу тебя”.

Я также потянул за кольцо, которое так прочно сидело на его руке.
но оно не поддавалось.

“Это действительно ужасное дело”, - сказал сэр Ричард Пендрагон. “Что
делать, юный испанец?”

Он позвал трактирщика и велел ему принести миску холодной воды. В
это он окунул свой палец; и хотя он держал его в воде в течение
довольно долгого времени, кольцо и его правую руку так и не удалось заставить
расстаться.

“Что это цена, которую вы на это кольцо, мой юный спутник?”

“Кольцо бесценно-оно принадлежало моей матери, - и никогда не был в
ведение древний дом”.

“ Если это не по цене, то вопрос закрыт. Я как раз собирался
предложить вам деньги, но вижу, у вас один из тех возвышенных духов, которые могут
не допускайте вульгарных отбросов. Что ж, что ж, гордость происхождением - это хорошо, а
денег совсем немного. И все же тот, кто состарился в любви к добродетели
хотел бы как-то отблагодарить тебя. Не лучше ли нам бросить главную партию
на кости? Если я выиграю, я надену кольцо в свое законное пользование; а если я
проиграю, ты получишь хороший подарок, который подарил мне король
Баварии за помощь ему в борьбе с голландцами ”.

Я не принял это предложение, как вы можете себе представить. И все же это вызвало
у меня сильное беспокойство, когда я увидел фамильную реликвию моего отца на руке этого
иностранца. Каким образом это можно было выманить у него из рук, я был в курсе
теряюсь в догадках; а в моей неопытности в мире я не знаю, что
конечно, чтобы обнять.




ГЛАВА V

Я СЛЫШАЛ, ПРИНЦЕССЫ


Со своей стороны, сэр Ричард Пендрагон проявил удивительное спокойствие. Он
носил кольцо на пальце с таким важным видом и при этом был так
вежлив, что о том, чтобы спровоцировать ссору, не могло быть и речи. Нет
тем менее было ясно, что если я когда-нибудь было вернуть подарок моего отца он
должен быть на острие меча.

Однако на это всегда претендуют уроженцы моей провинции, которым
в области разума позволено быть первыми во всей Испании,
классный суда должно ездить до насилия. Поэтому я был не в
поскорей бы довести начатое до конца. Я решил, что смогу
вернуть себе безделушку, только обратившись к мечу; что
рано или поздно мы должны подчиниться этому арбитражу, но поскольку
ночь была еще в расцвете сил, и я чувствовал, что нет необходимости форсировать драку
до начала сезона. Таким образом, Сестринское дело моей травмы в тайне я пометил человеку
узко, как он сидел стуле, с его голодными глазами вечно обучение по
мне боком, и навсегда, взглянув вниз, с вороватым смех, в то время как его
огромные худые конечности в заплатанных разноцветных чулках, которым
погода придала различные оттенки, были вытянуты к теплу
дымохода.

Так он лежал, было трудно решить, был ли он действительно царский
сын или не более, чем свободно-разговорный авантюрист. И, несмотря на
лестные мнения, которые он высказывал о своем собственном характере, я был рад
прийти к выводу, что последний вывод был, по крайней мере, очень близок к
истине. С одной стороны, отсутствие серьезности в его повадке не
супруги очень хорошо с потомком принцев, которых всем мире
знает, что это серьезные люди. Он никогда даже не смотрел на меня без
тайного огонька веселья в его глазах; и этого я не мог объяснить,
что касается меня, то я никогда не чувствовал себя таким серьезным.

“ Сэр Ричард Пендрагон, рыцарь, ” представился он без особой причины,
разве что из любви послушать собственную речь. - из всех имен
Я считаю, что быть наиболее восхитительной; ибо это имя
истинный человек, из пристрастия к созерцанию, и того, кто вырос
старые в любви к добродетели. Сэр Ричард Пендрагон, рыцарь -имя - это...
мелочь, но в нем есть своя естественная музыка; Сэр Ричард Пендрагон,
рыцарь-да, он бежит с языка какую-то мелодию. Я думаю, мой юный
товарищ, ты уже налюбовался?”

“Действительно, сэр, у меня есть”, - сказал я с некоторой долей насмешки, о
которой, как говорят, жители моей провинции при случае поднаторели в
использовании. “Я считаю, что это самое замечательное имя. Разве ты не говорил так
сам?”

“Если так, то так и есть”, - сказал он, дружески похлопав меня по плечу.
за что я его не поблагодарил. “В конце концов, убийство было вынуждено
выйти наружу. Это часть мужества, чтобы избегать истины? Мой юный
товарищ, я уверен, вы не один из тех, кто уважает то, что благочестивым
мнение, которое разделяют П. Овидий Назон и другие ученые
комментаторы по этому вопросу. Действительно, очень хорошо, что имя
, которое так высоко ценится в средней Европе, появилось в этой внешней части.
Совсем недавно я боялся, чтобы это было иначе. Я встретил странствующего священника,
не месяц назад, лысый, жирный, и библейский, который заявил, что ему на ум
мое имя было недостаточным. ‘Прекрасный сэр, в честь чего это празднуется?’ был его
вопрос. ‘В честь чего это празднуется, преподобный первый?’ - был мой ответ.
‘Почему, где ты мог прожить эти свои добродетельные годы? Это
имя печально известного любителя гороха и соломинок. ‘Это воистину
исключительное достижение’, - сказал преподобный отец в Боге. ‘Да, ваше
преподобие, - ответил я, - этот честный старик может протянуть орех через
соломинку с таким же самодовольством, с каким добрый священник может протянуть мешок
через горлышко бутылки’. ‘Это действительно замечательно", - сказал
преподобный отец и продолжил демонстрировать, что, поскольку гороховые орешки были
широкими, а соломинки - узкими, это было нелегко. ‘Да, отец мой’,
сказал я, ‘Это очень справедливое замечание. Но я уверен, что вы были бы
последний, кто поверит, что тот, у кого под камзолом течет королевская кровь
, станет думать о чем-то тривиальном.’ ‘ Несомненно, ваша точка зрения
верна, ’ сказал преподобный скептик, ‘ но все равно я
не понимаю, как особа королевской крови могла совершить подвиг такого рода
характера. ‘Никто не скажет, что будет с королевской кровью’,
был мой последний ответ, ‘потому что в этом есть особая гениальность’.
Пока, мой юный сын Испании, у меня мало сомнений в том, что достоин
Доминиканская еще ломать свой ум на данной проблемы за стенами
Матери-Церкви; и такова тонкость этих ученых с их
правилами большого пальца и их логичностью, что вскоре вы обнаружите, что
эта невинная шутка повредила мозги половине клерков в
Саламанка”.

“Вы действительно готовы остроумие и тонкое приспособление, сэр,” сказал я в
вывод из этой нелепой сказки, для него было ясно, что он выглядел
для некоторых такие прокомментировать его.

“Вы должны винить в этом мою нацию. Каждый англичанин остроумен, когда он выпьет вина.
особенно он смышлен во всем после
распитие пива. Вы тупые жулики материка может образовать нет
концепция английского юмора”.

“Как случилось, сэр, что вы оказались изгнанником из этой страны,
которая, по вашим словам, невыразимо прекрасна?”

“Это вопрос судьбы”, - ответил он.

“Это значит, что ты ищешь счастья?” сказал я, тяжело дыша
при этом волшебном слове.

“Ты пришел к истине”, - сказал он со вздохом, улыбкой и
искоса взглянул на меч, висевший у его ноги.

“ Почему же тогда, сэр, - воскликнул я с рвением, которого не мог сдержать, “ мы
в этом вопросе мы как братья. Я тоже нахожусь в поисках удачи ”.

Мои слова, казалось, перекликались с юмором сэра Ричарда Пендрагона. Он
посмотрел на меня долго и с любопытством, тем косым взглядом, который я
не нашел вполне приятным, погладил бороду, как будто погрузился в глубокую
задумчивость, и сказал с самым серьезным видом, который я когда-либо слышал от него,

“Ах, вот как, сын мой, это так! Итак, вы находитесь на поиски
счастья и удачи тебе, сын мой? Что ж, она милая, правильная и отважная женщина
словом.

“Мой отец был первым, кто позволил это, - сказал я. - Она плохо обращалась с ним”.;
его правой рукой был нанесен в бою в нежном возрасте, но я никогда не
слышал, чтобы он жаловался о ней”.

“Она всегда была высокомерна и отчужденна со старым англичанином Диком”, - сказал
мой спутник, тяжело вздыхая. - “Но вы никогда не услышите, чтобы это было правдой".
смелость оскорбляла гордую джейд. Фортуна, - повторил он, и я увидел, как его огромные
голодные глаза загорелись, пока не засияли, как рубины. - О, что за
это имя! Она слаще в уши нам из Англии, чем это
Соловей. Что мы не отважились во имя твое, ты идеальный
одна! Вот этот Придурок, этот старый рыжий хулиган, с его пересохшим горлом и
его острые уши и его слезящиеся глаза, на что только он не отваживался
ради тебя, ты, дорогой нелюбезник! Он отстаивал свою точку зрения во всех
странах, от Китайской стены до высоких Кавказских гор; от
благословенных островов Британии до самой далекой Аравии. Кто это был, изгнавший турка
из Вены шестифутовым шестом? Кто это был, сбивший с ног старого шевалье
коротким мечом? Кто убил султана
Мориско его собственной несравненной рукой? Кто это был и зачем?
это было, сын мой?”

В этом припадке своего гнева он искоса взглянул на меня,
как будто он искал ответ на вопрос, на который не было необходимости отвечать
.

“Почему я держу в руках, - продолжал он, - меч, палаш, короткий
меч, шпагу и щит, и, прежде всего, это изысканное изобретение
Боже, ловкая рапира из феррарской стали, с прекрасным мастерством владения
старым честным клинком, но на службе у тебя милый багаж с твоими влажными
губами и горящим взором?”

“ Ах! Сэр англичанин, ” воскликнул я, чувствуя, несмотря на его грубый акцент,
музыку его натуры. - Мне нравится слышать, как вы так говорите.

“ Тридцать лет я занимаюсь этим ремеслом, добрый испанец, и раньше, чем
изменив это, я бы умер. Я разграбил сто городов; десять состояний
Я разграбил. Но с мешком они пришли, и с мешком они ушли.
Удивительно, что великая натура любит мешкать. Но у меня есть только
нюх, чтобы показать свою страсть. Соблюдаете ли вы его заметным оттенком, который
ночью так светящий, что это пламя, как маяк, чтобы предупредить
честный моряк? И все же мы будем мочить бороды перед Удачей, добрый испанец,
ибо мы, англичане, ухаживаем за ней, как за девушкой с ямочкой на щеке.

Завершив эту декламацию, сэр Ричард Пендрагон призвал
хозяин тоном, подобным грому, велел ему принести для меня чашку хереса
и наполнить свою, которая уже почти опустела.

“Я буду нести расходы, паршивое”, - сказал Сэр Ричард с большим
великолепие.

“О да, ваша милость” - бедный трактирщик был бледен как полотно.
“труп" - "но у вашей милости уже есть такой счет...”

“Забей, негодяй!” Сэр Ричард страшно закатил глаза. “Да если бы
я не был таким нежным, как женщина, я бы перерезал тебе горло. Забей, ты,
собака! Значит, у вас нет истинного чувства деликатности? Теперь я хотел бы спросить вас,
вы, недоучившийся негодяй с затуманенными глазами и мягкотелыми телами, - это вы.
джентльмены, когда они оказывают честь своим любовницам в своей частной таверне.
неужели им можно перечить в своих чувствах из-за низости
о человеке? Сию же минуту принеси мне два горшка с мешковиной, или я этой рукой
сделаю глубокую рану у тебя на шее”.

Незадачливый Уайт сбежал, где его гостем был наполовину через это
речь, в которой даже в ушах был страшный, с таким ревом ярости
он был дан. Когда он вернулся с еще двумя кубками, наполненными вином, сэр
Ричард посмотрел на меня и приложил палец к носу,
как бы намекая на то, что он никому не уступал в обращении с трактирщиком.
К тому времени, как он выпил этот превосходный напиток, в облике англичанина произошла заметная

перемена..........
Хозяин гостиницы. Поэзия его настроения, которые привели
ему говорить Фортуны в условиях разжечь в душе, уступил один
более подходит для общих дел.

“Пролежав в моем замке, - сказал он, - и хорошо питается
мешок, завтра я начну о моих путешествиях опять же. Под давлением я бы не стал
против молодого сквайра”.

Он одарил меня очень испытующим взглядом.

- Я сказал, - повторил он торжественно, протягивая свои огромные ноги, “я
мыслящий, чтобы занять молодой оруженосец”.

“В чем, сэр, его обязанности состоят?”

“ Они были бы мягкими, добрый Дон. Предположим, что этот молодой оруженосец - если он
был человеком знатного происхождения, тем лучше - платил мне сто крон в
год, чистил по утрам мою лошадь и мило беседовал со мной в
во второй половине дня я бы взялся научить его миру”.

“Что ж, сэр, ” сказал я, - конечно, было бы более уместно, если бы ваш оруженосец
получал от вас ежегодно сто крон, которые могли бы составлять его
вознаграждение”.

“Вознаграждение!” - сказал англичанин, поглаживая бороду. “Сто
крон! Это очень причудливые идеи”.

“Почему, сэр, ” сказал я с некоторой проницательностью, которой славится наша
провинция, - разве у вашего оруженосца не было бы обязанностей, которые он должен был бы выполнять, и
разве они не заслуживали бы вознаграждения?”

“Обязанности!--вознаграждение!” - сказал англичанин, поглаживая бороду
яростно. “ Неужели вы не знаете, добрый дон, что у меня вошло в привычку
получать тысячу гульденов в год за то, что я обучаю миру сыновей
знати?

“ В самом деле, сэр! может ли знание мира иметь такую большую ценность?”

Англичанин рычал на то, что он взял мою простоту.

“По мою душу! - воскликнул он, - это знание о мире является одной из наиболее
отчаялись науки. Я встречал многих ученых людей в своих путешествиях, но это
наука всегда побеждала их. Цезарь был образованным человеком, но у него было бы
на камзоле было бы меньше дырок, если бы он пошел в школу раньше. Это
глубокая наука, сын мой; это глубочайшая наука из всех. Что ты
знаешь об обмане, сын мой, ты, который никогда не покидал своих родных гор
до сегодняшнего утра? Ты, с пылью твоей деревенской провинции на
твои сапоги, что ты знаешь о тех, кто относится к тебе по-честному?
чтобы они лучше знали, куда вонзить нож?”

“Признаюсь, сэр, я мало думал об этих вещах”, - сказал я.
смиренно, поскольку мое злоключение с нищенкой все еще было у меня в голове,
и кольцо моей матери больше не находилось у ее единственного сына.

“Тогда тебе следует хорошенько подумать об этом, мой юный друг”, - сказал
Англичанин, глядя на меня своими большими красными глазами. “ Ты говоришь о богатстве,
Испанец, ты, которому еще предстоит пройти десять лиг в мире! Почему,
это безрассудное безумие. Вы, кто даже не слышал о знаменитом
Лондонском сити и великой английской нации, можете легко связаться с
грабителем или быть самым ужасным образом обманутым в гражданском процессе. Ты, кто
говоришь "пожалуйста" трактирщику, можешь легко потерять свой кошелек.

“Может быть, я болен найден в знаниях, сэр, но я надеюсь, что мой меч не достоин,”
сказал я, решив, что никто не должен презирать свою доблесть, даже если моя бедная
ум должен быть глумились над.

“О, так ты теперь надеешься, что твой меч достоин?” Англичанин
Яростно захихикал, как будто движимый тщеславием. “Ну что, мастер Без Бороды,
что является хорошим достижением для того чтобы снести, и я подозреваю, что вы можете найти
так, в один из этих вечеров, когда нет луны”.

Тем не менее сэр Ричард Пендрагон продолжал смеяться в своей сухой
манере и снова стал поглядывать на меня искоса. Хоть убей, я не мог
понять, где был повод для такого легкомыслия.

“Мой отец научил меня обращаться с мечом”, - сказал я.

“О, так твой отец научил тебя обращаться с мечом! Что ж, судя по
длине вашей бороды, добрый дон, я склонен подозревать, что
у вашего отца был достойный ученик.

“ Надеюсь, я могу так сказать.

“ О, так ты надеешься, что можешь так говорить, сын мой! Ну, теперь, я думаю, ты можешь
принять это, добрый Дон, от того, кто состарился в любви к добродетели,
что твой отец знал о шпаге столько же, сколько знает бургомистр
о кровопускании. Видите ли, ему отрубили правую руку в бою.
в нежном возрасте, если только он не был чертовски ловким парнем.
он лишился единственного средства стать опытным практиком.”

Англичанин рассмеялся про себя.

“У моего отца были превосходные наставления, - сказал я, - хотя, как вы говорите,
Рука Божья сократила его практику”.

“ Ну что ж, сын мой, ” сказал сэр Ричард Пендрагон, принимая серьезный вид,
который, однако, не казался очень искренним, - тот, кто говорит с тобой, - один из них.
чья практика не была пресечена Рукой Божьей. Он был опытным
с мечом и корзина в нежных младенчестве. Он играл с
все, что первыми хозяевами в Европе; он сделал изучать жизнь. С
он знаком со всеми истинными принципами этого неподражаемого искусства. Он
получил комплименты по поводу своего таланта и гениальности, природных и приобретенных, от
тех, кого скромность запрещает ему называть. И все эти магазины, мой достойный
Дон, обладающий опытом, примером и хорошим умом, в вашем распоряжении за
смехотворную сумму в сто крон.”

“ У меня ни за что на свете нет ста крон, сэр, ” признался я с
неохотой, поскольку его аргументы были убедительны.

“Черт возьми!” - прорычал он. “Это именно то, что я подозревал”.

Не могло быть никаких сомнений в перемене в его поведении, когда я сделал
это печальное признание. Это заставило его решить его грубые и грубые
особенности в той или иной форме созерцания. Наконец он сказал, с оглядкой
это было похоже на ласки,--

“ Какая сумма у тебя в кошельке, добрый испанец?

“ У меня всего восемь крон.

“Восемь крон! Поэтому, чтобы услышать ваш разговор, можно подумать, что ты пробегом
в провинции”.

“Добрый меч, набожное сердце и заветы моего благородного отца должны
служить, сэр, моему королевству”, - сказал я, немало задетый замечательной
переменой, произошедшей с ним.

“Я сам, - сказал он, - всегда были губернатор и наместник
что королевства, и если бы не любовь к канареек в юности,
что в моем ближнем лет привело к любви к шеррис, я должен иметь
назначают его также. Но есть также и это существенное расхождение в
наши условия, сын мой. Я англичанин из костей и сухожилий,
следовательно, одно из первых творений Природы; тогда как ты, добрый Дон, спасая
ваше высокочтимое присутствие, вы всего лишь жеманный и напыщенный малый, такой же толстый
мозгами, как у телки, и таким же желтым цветом лица, как у жабы
под брюхом. Ваш разум был настолько подавлен провинциальными идеями,
а ваш рост настолько иссушен солнцем, что для либеральных взглядов они
не кажись ничуть выше личинки в инжире или мухи-синеклювки в окне деревенской пивной.
”

“Сэр англичанин”, - сказал я надменно, потому что с тех пор, как я сказал ему, у меня было только
восемь корон в мире, его манера говорить стала невыносимой:
“Я не сомневаюсь, что среди вашей собственной нации вы достойный человек,
но было бы неплохо, если бы вы понимали, что вы платите свой
обращается к идальго Испании. И я должен просить позволения заверить
вас, что в его глазах представитель вашей нации лишь немногим превосходит
араба-язычника, черного как уголь. По крайней мере, я всегда
понимал своего отца, храни его Бог! сказать это”.

“Клянусь честью, - сказал англичанин, “ даже для испанца ваш
отец, должно быть, был очень плохо информирован”.

“ Сэр Ричард Пендрагон, - строго сказал я, “ я бы хотел, чтобы вы были осторожны с
тем, как вы упоминаете моего отца.

“ Молю тебя, брат, не смеши меня. Он перевел на меня косой
взгляд. “У меня такой не в меру шустрые юмора-оно никогда не
- проклятие моей семье от матери к дочери, от отца к
сын, как величает вызвать кровь совершать всевозможные посягательства на мой
старый глава вен. Все мои предки умерли в течение, что не умер
сталь. Но я скажу тебе, испанец, это же ясно, как рука, что ваш
отец, должно быть, был слабоумным человеком, раз произвел на свет такого бедного сына.

“Сэр Ричард Пендрагон, ” закричал я, вне себя от ярости, “ если вы
будете оскорблять моего отца, я проткну вам сердце!”

“Что ж, ” сказал он, “ неплохо говорить за восемь крон, с провинциальным
акцентом и куском ржавого железа, который больше подходит для поджаривания половины
седло из баранины, чем украсить ножны джентльмена. И если
ты сделаешь это выступление хорошим, что ж, оно будет еще лучше. Потому что это
очень высокий стандарт, брат, который ты устанавливаешь, и я сомневаюсь во мне
печально, смог бы ли даже старый шевалье сохранить это.
”.

В заключение он разразился таким наглым и неожиданным взрывом смеха, который
привел меня в ярость.

“ Прошу вас остерегаться, сэр! - Воскликнул я. “Будь ты вдвое грубее
твоего роста и втрое грубее, я проткну тебе сердце, если
ты снова презреешь незапятнанное имя моего благородного отца”.

“Твой отец был одноруким”, - сказал gigantical этот негодяй, глядя на
мне стабильно. “Он был туп, как испанский мул, и я..."
плюнул в лицо безбородому ребенку, который носит его имя.