Однажды последняя башня

Солнце то скрывалось в просветах деревьев, то снова появлялось, и обдавая их жаром, скользило какое-то время след в след.
Их счастье было всё в разноцветных щербинках, но целостным и заслуженным. Добытым их волей, верой и терпением. Они, словно в сказке про Алису, долго проваливались в невидимую глубину, чтобы увидеть изнанку собственных душ.

Она нежно погладила его по небритой щеке. Ей хотелось сказать что-нибудь ласковое, но как назло когда она поднималась над их прошлым, над этим обучающим недоразумением длиной в целые жизни, слов не оставалось.
Оставались лишь чувства, а язык чувств вовсе не слова, это энергия; любящая, принимающая и обволакивающая. У неё и самой не с первого раза получилось принять происходящее. В каком-то далеком прошлом она причинила горе этому человеку, и душа всё помнила. До её сознания память дотрагивалась импульсами необъяснимой боли и страха, отчего ей постоянно хотелось сбежать.
Но Уля не сделала этого, ни там при первой встрече у моста, ни в тот другой раз, когда ожидания и представления друг о друге окончательно рухнули, точно башенка, собранная неопытной детской рукой. Их первая битва за то, чтобы сохранить первоначальный волшебный импульс и веру в невозможное, была проиграна. Не помогло даже то, что для этого им были даны заместители, призванные помочь перед встречей очистить их от гнева и страдания. Но древняя вражда всё же вспыхнула с новой силой, после чего эго уже окончательно взяв бразды правления, установило на сердца предохранители и попутно обесценило весь пройденный путь.

Но в этой незримой божественной связи с самого начала огромную роль играли дети. Вселенная имела планы щедро одарить обоих, не смотря ни на что вернуть им вкус жизни, ясность восприятия и безграничную веру в волшебство.
Держа свой дар в протянутой  руке, она продолжала манить их за собой. Прибегая к такой вот хитрой, но вполне простительной манипуляции мудрого взрослого, она обучала друзей ходить, подниматься каждый раз с колен и ступать на неизведанную для их сознаний территорию. Вселенная любяще приговаривала:
-Иди, иди, дитя... я подхвачу.
И они смело и доверчиво совершали шаг за шагом в неизвестность

- Олег, останови здесь!

Поддавшись безотчетному импульсу, Уля тронула мужчину за руку, и тот также быстро среагировав, съехал на обочину.
Перед ними был небольшой перелесок, который судя по всему оканчивался огромным, насколько хватало взгляда, полем.
Друзья вышли из машины, и тут же были оглушены летними ароматами и мелодичными напевами. Каждый раз выныривая из духоты салона в эту райскую летнюю действительность, Уля ощущала восторг.
Такой же восторг, как и в детстве, когда отец заводил перед сном грампластинку с её любимой сказкой. Но трели птиц были тем универсальным природным волшебством, к чему люди оставались восприимчивы в любом возрасте.
 Природа ненавязчивый, но такой мощный проводник в собственную душу, побуждал обоих сонастраиваться с её частотой.
 Она же и примиряла их со всеми хитросплетениями материальной реальности, очищала их сознания от залежей лжи и всего поддельного, позволяя настроиться точно на своё сердце.

Они пересекли тенистый перелесок и наконец вышли в поле, залитое солнцем до самого травянистого горлышка. Почти синхронно сделав шаг, друзья оказались по пояс в зарослях Иван- чая. И тут с ними случилось что-то вроде дежа вю. На какую-то долю секунды мир перестал существовать, солнечный луч прошёл сквозь ноги в землю, и осталось только ощущение приятного жара и единства со всем, что здесь есть.
Стёрлись все чужие образы и прошлые битвы, о которых они даже сами не помнили, лишь подсознания, что питали их страхами и самосаботажем.

Рушилась их последняя башня. Но не было гнева, значит она была не из камня. Не было страдания, значит это был и не кирпич. Это было что-то лёгкое, уже безболезненное, всего лишь призрачный хвостик от прошлого. Так уходили разочарование и скука.
Олег всегда был более заземлен, и Уля бессознательно взяла его за руку. Ей всё равно было немного страшно, и она подбадривая себя, тихо прошептала: «Не сдавайся, не сдавайся».
Рука мужчины была тёплой, родной. Ей снова захотелось что-нибудь сказать, такое же тёплое и простое. Но порой, когда она бывала с ним, дар речи словно пропадал. Видимо, за все их путешествия было уже сказано столько слов и на стольких языках, от разгоряченно-страстных до равнодушно -отстранённых, что сейчас это вовсе не требовалось.
Друзья ещё немного так постояли, и когда последние солнечные осколочки ушли в землю, они не сговариваясь, утрамбовали себе площадку. Затем улеглись на нагретую траву, и верхушки соседних растений сомкнулись над их головами ажурной сеточкой. Теперь солнце больше не ослепляло и не обжигало, а просто дарило своё тепло.

Оба с рождения были большими выдумщиками, и социум их нещадно воспитывал, выравнивая под себя. Любая система настроена на определённый алгоритм, а друзья были призваны жить вне шаблонов. Какая может быть любовь, какое может быть творчество, какие могут быть отношения, они отдавали решать это своим душам.
И как бы страшно не было покидать нагретую прошлым,  обласканную социумом норку, оба стремились познать нечто большое.
Преодолеть тяжесть и страх, что давали вросшие убеждения, позволив себе внутреннюю свободу действовать в соответствии со своими сердцами. Для этого требовалось, правда, разморозить ни один килограмм льда, чтобы в принципе расслышать этот призыв.
Потому то башня раз за разом и разрушалась над их головами, до той поры пока они не заложат верный фундамент.
Так понемногу, маленькими шагами, Уля с Олегом расширяли своё творческое видение мира и способы взаимодействие с ним.

Просто однажды у них уже получилось. Они, шагнув за незримую черту, также свернули с проложенной кем-то другим дороги, и вышли в собственное поле. Там, где их творческие души обитали изначально.
Поэтому в этот раз друзья и взяли задачу с повышенным уровнем сложности.
Творчество всегда было их воздухом. Оба мыслили образами и рисовали мыслями. Творческая стихия по силе подобная любой природной не раз вытаскивала друзей из их лунного сна и апатии, отбеливала их тени до той степени, чтобы они смогли гармонично смешаться со светом.
Девушка повернула к нему голову и тихо сказала:

-Как хорошо, что мы такие несовершенные… Мне было так сложно принять себя, а потому и тебя
Но теперь так хорошо... Я пришла к тому, что я это просто я, а ты просто ты. И способна любить всё именно таким, как есть. Люблю…

Олег сжал её руку. И в этом молчаливом пожатии она на миг ощутила всю бесконечность существования, которую они были призваны вспомнить.