Odi et amo Catullus

..И он потерялся. Ему не нужно было выходить на этой станции. Сколько раз корил себя, что все делает вопреки интуиции, как подросток ищет головную боль всюду, где это возможно.

Мрачный город, как в кошмарном сне. Узкие улицы. Невысокие каменные дома. И православная церковь. Это Ницца? Почему он выбрал Ниццу? Церковь оказалась небольшим коттеджем. Он открыл ворота из железных прутьев. Его здесь ждали. Он был уверен в этом, но почему-то было отключено освещение, занавешены окна. Двери в коттедж распахнулись перед его носом. Он ошибся: тонированные окна обманули его. Перед глазами оказалась широкая лестница, ведущая на второй уровень.  Она стояла в длинном платье, приветливо улыбаясь ему. Почему она так рада ему? Он узнал ее. Голубые сумерки закрыли ее, но он узнал. Он уверен, что с самого начала догадался, кто мог остановить скоростной поезд. Ступени были мягкими и во всех трех измерениях имели бесконечность, но он знал, что дойдет до нее. Неожиданно он оказался в ее объятиях. Она обнимала его с дикой страстью, целовала сухими губами. Ее страсть передалась ему.

Она привычно «закрылась». Вот она какая? Даже во сне «швабрит». Он догадался, как снимается длинное платье, убрал его с плеч и оно упало к ее ногам. На ее груди была зажившая рана. Она была глубокой, его губы чувствовали это.

«Это я тебя поранил?»

 «Да...»

 «Почему рана в правой груди?» - она сопела, но не отвечала.

«Сердце находится слева, почему твоя рана справа?» Она не отвечала, ухмыляясь его наивности.

«Ты хочешь сказать, что рана заживает и мои губы ничего не могут сделать, чтобы не оставлять на твоей груди следов зажившей раны?»

Она сопела, не отвечала и злорадствовала над его недогадливостью…