Из жизни Евгения Перчаткина

1
Алла Перчаткина приняла душ, вытерлась полотенцем, накинула халатик на стройное тело с роскошной грудью и прошла из ванной комнаты в спальню.
Там на кровати, в круге тёплого света ночника, сидел в трусах и в майке Евгений Перчаткин. С усталым лицом он смотрел на детскую кроватку у противоположной стены. В кроватке спала Оксана Перчаткина – пятилетняя худенькая девочка при дневном свете русоволосая, розовощёкая, кареглазая.
Алла Перчаткина приблизилась к мужу, резко сбросила с себя халатик на пол.
Евгений Перчаткин вздохнул, поморщился и низко опустил голову.
– Ты меня не хочешь, – расстроилась Алла Перчаткина, – из-за неприятностей на работе? Да?
Евгений Перчаткин широко зевнул, повалился боком вдоль стены и прикрылся до груди одеялом.
– Женя, – мягким тоном сказала Алла Перчаткина, улеглась на спину рядом с мужем, – не держи в себе. Расскажи… Я слушаю тебя.
– Я боюсь разбудить Оксаночку, – отозвался тихо Евгений Перчаткин.
– Не бойся. Я сегодня с Оксаночкой в парке долго гуляла. Оксаночка так устала, бедняжка, что за ужином уронила ложку и заснула за столом, – душевно произнесла Алла Перчаткина. – Рассказывай, милый Я слушаю.
– Сегодня в торговом центре, что недалеко от нашего дома, убили в секции детских игрушек молоденькую продавщицу, Светлану Хиданову – убили ударом острого предмета по голове, – поведал неторопливо Евгений Перчаткин.
Лицо Аллы Перчаткиной осталось невозмутимым. Она много лет работала хирургической медсестрой и спокойно относилась к виду крови в жизни, в фильмах, на художественных полотнах.
– Ни орудия убийства, никаких следов убийца не оставил на месте преступления, – после короткого зевка, продолжил Евгений Перчаткин. – Собака след не взяла… Камера наблюдения из-за внезапного густого дыма не зафиксировала убийцу. Все коллеги убитой отметили, что Хиданова недавно работала в магазине, но больше других продавцов продавала игрушек.
– Она такая невысокая, светловолосая, в носу пирсинг?
– Так ты её знаешь?! – удивился Евгений Перчаткин и повернул лицо к груди жены.
– Ещё бы, – отозвалась Алла Перчаткина. – Я с Оксаночкой вчера у неё покупала говорящую и писающую куклу.
– На допросе коллег Хидановой я узнал, что врагов у неё не было.
– Женя, милый, я верю: ты найдешь убийцу.
– Хорошо бы. Это моё первое самостоятельное дело, – отозвался Евгений Перчаткин, отвернулся озабоченным лицом к стене и моментально заснул.
Алла Перчаткина с широко открытыми глазами заворочалась с боку на бок, тихо постанывая.
Во сне Евгений Перчаткин захотел пить, бесшумно покинул кровать и вступил на паркет. Полная луна освещала комнату. Дочка пробормотала что-то. Жажда исчезла. Евгений Перчаткин шагнул к детской кроватке. Лунный свет серебрил щёчку пятилетней девочки; другая щека её прижимала ладошки к подушке.
– Ольгу… Хиданову… убил… топориком… Феликс… Дробьев, – пробубнила дочка.
– Кто он такой? – прошептал Евгений Перчаткин и наклонился над головой дочки. От её волнистых волос пахло клубничным шампунем.
– Ольга… Хиданова… была … его … любовницей, – объяснила девочка. – Была… его… ассистенткой… на арене… цирка.
Евгений Перчаткин удивился, что дочка сказала: любовница, – и тихо спросил:
– Какой мотив убийства?
– Ольга… Хиданова… отказалась… от участия… в новой… программе… Дробьева. Отказалась… быть его … любовницей, – ответила дочка, легла на спину и согнула ноги в коленках. Одеяло сползло с её груди, и на белой пижаме объявился рисунок мордочки чёрного котёнка. Под закрытыми веками девочки угадывалось движение глаз. Лобик девочки вспотел, дыхание участилось, и из приоткрытого рта донеслись слова: – Топорик … под раковиной… на кухне… в доме Дробьева. Дробьев… перед убийством… зажёг… дымовую шашку, – девочка коротко простонала, выпрямила ножки, перевернулась на живот и прошептала: – Дробьев… вылезет… на огороде… из ямы туалета. Поймай его, папа… Поймай.
– Поймаю, моя родная, – пообещал Евгений Перчаткин, вернулся на кровать, обнял жену и заснул.
По мокрому от дождя асфальту улицы прошуршал шинами грузовик.

2

На кухонном столе кофемашина сварила и наполнила два чашки капучино. Алла Перчаткина в халатике достала из хлебницы пару круглых булочек, а из холодильника маслёнку со сливочным маслом, пластиковый лоток с сырной нарезкой.
Свежевыбритый, тонко пахнущий грейпфрутом Евгений Перчаткин в строгом сером костюме вошёл на кухню и присел к столу.
– Я вижу: ты в прекрасном настроении, – заметила Алла Перчаткина и опустилась на стул возле стола, пододвинула одну чашку с кофе к мужу, а другую к себе.
– Да, – согласился Евгений Перчаткин, сделал бутерброд с сыром и пояснил с торжественной интонацией: – Я сегодня раскрою первое в своей жизни преступление. Я сегодня задержу убийцу продавщицы Хидановой.
– Странно. Вчера ты не был так уверен, – осторожно глотнув кофе из чашки, проронила Алла Перчаткина.
– Оксаночка ночью назвала убийцу, – ответил Евгений Перчаткин и зажевал бутерброд.
– Не выдумывай, – пренебрежительно произнесла Алла Перчаткина. – Я всю ночь не спала и не слышала ни слова от Оксаночки; а ты лежал всю ночь бревном.
– Я вставал, – возразил Евгений Перчаткин. – Я разговаривал с Оксаночкой, и узнал: продавщицу Хиданову убил топориком Дробьев.
– Не смеши меня, а то подавлюсь, – не поверила Алла Перчаткина и демонстративно поставила чашку с кофе на стол. – Я всю ночь не спала и не слышала от Оксаночки ни слова. Я не видела, чтобы ты вставал. Ты дрых, как ёж зимой, а я ждала твоей любви…
– Мама! Я проснулась! – донёсся из комнаты детский голосок. – Папа, дома?
– Да, Оксаночка! Да, зайчик мой! Иди ко мне! – откликнулся Евгений Перчаткин и предусмотрительно развёл руки.
– Доченька, надень тапочки! – крикнула Алла Перчаткина.
– Папа! – босоногая девочка в белой пижаме вбежала на кухню, забралась на колени отцу и довольным смехом встретила объятья его рук.
– Оксаночка, будь умницей, – отпусти папу. Ему надо на работу, – с нежностью в голосе и во взгляде попросила Алла Перчаткина. – Вечером сегодня он придёт с работы пораньше и поиграет с тобой.
– Да, да, – подтвердил Евгений Перчаткин, покачивая ногой, на которой примостилась дочка. – Как ты спала?
– Хорошо.
– Что тебе снилось? – значительно переглянувшись с женой, спросил Евгений Перчаткин.
– Я каталась на слонике. Он такой был маленький. С колпачком на голове, – ответила дочка.
– Больше тебе ничего не приснилось?
– Женя, прекрати допрос. Это твоя дочка, а не преступник, – дала знать о своём неудовольствии вопросами мужа Алла Перчаткина и поманила руками дочку: – Иди ко мне моё солнышко, моя радость.
Но девочка осталась на коленке отца и сказала ему:
– Я видела тебя. Мы играли в прятки.
– Больше ты никого не видела? – спросил Евгений Перчаткин.
Алла Перчаткина, пересадила дочку к себе на колени и попросила горячо:
– Иди. Иди, а то опоздаешь.
Евгений Перчаткин поцеловал дочку в нежную щечку, жену в губы, вышел из кухни, прихватил в прихожей ключи от иномарки и покинул квартиру.
– Мама, я видела во сне дядю, – сказала девочка.
– Какого дядю? – не поняла Алла Перчаткина.
– Он выпустил из кармана брюк дым и ударил тетю продавщицу топориком по голове, – отозвалась девочка.
– Не выдумывай глупости, – строго запретила Алла Перчаткина, поставила дочку на пол и слегка подтолкнула в спинку. – Иди умойся, почисти зубы, надень платьице – оно в кресле – и приходи завтракать… Будешь творожок с малиновым вареньем?
– Да! – радостно крикнула девочка и скрылась в ванной комнате.
Алла Перчаткина достала из холодильника и поставила на стол баночку с вареньем и тарелочку с творогом.

3

Феликс Дробьев двигал на столе и обновлял серебристой краской чемодан с двойным дном, в котором лежало серебряной колье с искусственными алмазами – реквизит для выступления на даче вдовы генерала полиции. Тощая морщинистая вдова владела похожим платиновым колье с натуральными алмазами, вес самого крупных из них достигал двадцати каратов.
Окунув очередной раз кисть в банку с краской, Феликс Дробьев увидел в окне группу полицейских, которая появилась из полицейского микроавтобуса и расширяющимся полукольцом двинулась по палисаднику к его дому.
Феликс Дробьев оставил кисть в банке с краской, подскочил к окну и захлопнул ставни. Солнечный свет проник через щели в ставнях и разлиновал узкими полосками дощатый пол.
– Фуфайкин, найдите и приведите понятых, – распорядился снаружи дома напряженный мужской голос .
– Есть! – бодро отозвался молодцеватый голос.
Феликс Дробьев метнулся к входной двери, поворотом ключа запер её замок, и навалился на дверное полотно плечом. Сердце его забилось часто. Ладони его вспотели. Глаза его уставились на полёт и кувыркание пылинок в одном из солнечных лучей.
– Откройте, гражданин Дробьев! Полиция! Обыск! – потребовал громогласно Евгений Перчаткин, держа перед собой папку, в которой лежало, кроме незаполненных протоколов, постановление на обыск.
– Я позвоню адвоката, и пока он не приедет, я вам не открою, – ответил Феликс Дробьев, не внятно произнося слова.
– Звоните. Вызывайте. Но по закону я не обязан ждать вашего адвоката. Вы обвиняетесь в убийстве гражданки Хидановой Светланы Богдановны… Откройте, иначе дверь будет выломана! – предупредил Евгений Перчаткин строго. – Проникновение в ваше помещение будет зафиксировано на видео и на фото… Не усугубляйте своё положение, гражданин Дробьев… Немедленно откройте дверь!
– Я любил Светлану… Я вызову адвоката!.. Светлана получила по заслугам… Она, тварь, угрожала раскрыть полиции мои планы похищения алмазного колье, в которые я её посвятил во время секса… Она собиралась замуж за хозяина магазина, в котором продавала детские игрушки… Я любил Светлану! Я научил её всем своим фокусам, – заистерил Феликс Дробьев.
– Откройте дверь, и я занесу ваше чистосердечное признание в протокол! – сказал Евгений Перчаткин и обвёл взглядом победителя напряженные лица полицейских, стоявших вместе с ним на площадке перед дверью в жилище подозреваемого в убийстве.
Феликс Дробьев на цыпочках отошёл к трехстворчатому шкафу, который в углу комнаты возвышался от пола до потолка.
– Откройте дверь, гражданин Дробьев! – приказал Евгений Перчаткин.
– Вот понятые! – подведя к группе полицейских двух старушек, сообщил сержант. – Это Миринда Савельевна из соседнего дома и её сестра Гаринда Савельевна.
Старушки с похожими лицами зашевелили одинаково алыми напомаженными губами.
– Сгорел сарай – гори и хата, – в сердцах пробурчал Феликс Дробьев, шагнул в шкаф, поднял потайную дверцу, взял пакет с пачками валюты, с новыми документами и исчез в подземном туннеле. Потайная дверца сама закрылась, и задняя стенка шкафа приобрела целостный вид.
– Ломайте дверь! – распорядился Евгений Перчаткин, быстро прошагал по тропинке через заросли созревающей вишни в дощатый туалет, окутанный диким виноградом. Там он обнаружил Феликса Дробьева, который уже вылез из выгребной ямы и чему-то улыбался.
– Фуфайкин, в наручники его! – приказал Евгений Перчаткин молодому сержанту полиции, подбежавшему к туалету.
– Ты разрушил моё счастливое будущее. Я тебя ненавижу, – проскрежетал Феликс Дробьев. После щелчка наручников на своих запястьях он побрёл под конвоем сержанта к своему дому.
… С того дня начальство и коллеги зауважали Евгения Перчаткина, – а он продолжил крепко любить свою дочку и жену.