Садовник Ньютона

      – Не-е-т, хозяин неученый человек, – проговаривал садовник, то ли обдумывая, то ли уже отвечая себе, – Он самоучка!.. Сам всему научился... Себе сам разное задает... Самоучка!.. Не собака же он о которой твердят – «ученый пес», натасканный... Такая на охоту годна, сад охранить или того, – по циркам кормится.
      – Как это ему быть самоучкой, – беседовал с собой садовник. Как в голову что-то самородное приходит?.. Не знаю...
     Садовник ещё несколько раз прошелся по саду. Подолгу стоял, всматриваясь в глубину неба и на клубящиеся облака или понуро опускал голову, всматриваясь в травинки газона. Наконец, он присел на край скамейки хозяина.
     Садовник не раз наблюдал как тот после долгосидения вскакивал и неуклюжа спешил в дом.
      – Что тут он отыскивал и почему подскакивал?..
     Садовник сидел потупя взгляд, будто пытался нечто разглядеть в глубине каменной россыпи, обрамляющей место скамейки. Вот он перевел взгляд на свои руки, и тут же удивился:
      – Надо же!.. Я потираю их, никак не желая... Я тру их... И что?.. К чему это? Зачем подобрал?, – он посмотрел на середину скамьи, где обычно оседал хозяин.
     Садовник сложил ладони в корявое мозолисто-морщинистое блюдо.
      – Вот в левой – яблоко. И что? В этой – груша... Руки заняты... А если бы посмотрел хозяин?.. Да он видел такое... Они вкусные и разные... Какие они разные!.. Сами ли они по себе?, – и он начал рассматривать грушу, будто видел её впервые.
      – Какая забавная! Ей-ей! Фигура желанной барышни. Какая она несдержанная: вся вытянулась, да выпячилась и изогнулась...
     Садовник, раскрывая ладонь, махнул рукой с яблоком, и оно полетело под полог еловых лап.
     Садовник долго сидел, будто не было у него забот, и все ещё рассматривал грушу. Он крутил её, приглядывался с разных сторон, отдаляя или приближая к прищуренным глазам...
     Садовник незаметил как пришло время прогулки хозяина. Тот сразу завидел его и неслышно подошел к усердному садовнику.
      – Изволите перекусить?..спросил он, сразу приметив грушу.
      – Что Вы, Хозяин! Как можно, не время... Тут другое!..
      – Время-то подошло!.. При чём другое?..
      – То-то и оно!.. Другое,- хозяин, – то, что... Посмотрите! Груша-то! Чего она надулась, потяжелела и к завязи притянулась? Или,– глянь, – плодоножка крепкая, терпит всё тело и от ветки не отпускает.
      – Хозяин! – Она силится удержать её, – видишь? – противится!.. Кто так несуразно вытянул грушу и так чудновато остановил?.. Вся на распор и дальше вырасти готова. Но с собой справляется, на всё сил хватает...
      – С чего так, хозяин?.. И на землю, до поры, не валится...
     Но хозяин, уже в начале разговора блеснул взглядом, потом пристально уставился в даль, представляя всесильную жизнь груши... Мысли о растяжении её, тайных усилиях, о ходе искривлений и о силе потери совершенного образа, – повлекли хозяина к письменному столу...
     С этого момента, когда Ньютону требовалось свести концы с концами в силу очередного закона, он выбирал самую неприглядную грушу и просился в гости к садовнику...

     Как-то садовник, пребывая в смутной задумчивости, когда нет мыслей ясных , но есть щемящее чувство возбуждения, – он припомнил дальнего родственника, служившего при цветнике какого-то писаки, известного в театрах и званного на сытные вечеринки, чья память удерживала его застольные слова.
     – Он всяко влёт выдавал любым раззявам, чем удивлял собравшихся. И он вряд ли знавал моего хозяина, но имя где-то слышал.
     Только одну скороговорку затвердил родственник, оговаривая, что это «без начала». Вот и мне запомнилось:
     В нём сила есть и страсть
     Он оппонент Ньютона...
     Способен он так низко пасть
     И вновь набрать объёма...
     Точно что-то научное выдавал родственник... Может хозяину рассказать?.. Впрочем, в нём всего от самородства хватает...