Чувство локтя

      С Григорием Кузьмичем  Орьевым (далее ГК – для краткости) я познакомился, когда геофизическую партию, в которой я работал, занесло в советские времена на полуостров Мангышлак,  а он к нам был назначен в качестве старшего геолога. Был ГК человеком общительным, очень разговорчивым и довольно интересным, по крайней мере, так это казалось при первом знакомстве. К слову,  жена моего коллеги Анна М., ставшая вскоре известной писательницей, могла слушать его часами и крайне нервозно реагировала на попытки окружающих унять неутомимого рассказчика.

Родился ГК в Чувашии в 1906 году в семье крестьян. Он рано остался без родителей, беспризорничал, а затем попал в детский дом. Подростком он вступил в комсомол и в 16 лет стал секретарем волостного комитета ВЛКСМ. Затем, двигаясь по комсомольской линии, вступил в члены ВКП(б),   стал студентом рабфака и в 1932 году окончил геологоразведочный факультет Московского нефтяного института. В 1934-1937 гг. он был старшим геологом треста «Туркменнефть», в 1938 г. стал директором нефтепромысла Небитдаг в Туркмении, а затем работал геологом в тресте «Туркменнефть».

В июне 1938 г. ГК был обвинен во вредительстве и арестован органами НКВД. Однако в процессе следствия, которое длилось полтора года, было учтено мнение экспертов, главным образом – Андрея Иосифовича Смолко (1911-1999), и обвинение было снято. А.И. Смолко был одним из первооткрывателей месторождений нефти и газа в Туркмении и Узбекистане, лауреатом Ленинской премии (1962). Он не побоялся вступиться за репрессированного Г.К. Орьева и буквально спас ему жизнь.
ГК с содроганием вспоминал 1937-е годы и рассказывал занятные трагикомические истории о том времени. Вспоминается одна из них.

      На одном из нефтяных промыслов геологом была допущена ошибка, и его собирались за это выгнать с работы. Был он из местных, «национальный кадр», и этим несколько осложнялась задача его увольнения по приказу «сверху». Решили для этого привлечь местных геологов, пользовавшихся бесспорным авторитетом у коллег. Приехала комиссия из Москвы и организовала собрание с однозначной установкой на увольнение провинившегося.  Время, однако, было  тогда такое, что вслед за увольнением с работы и из партии могли последовать репрессии, а прецедент с Г.К. Орьевым тогда уже был. На этом собрании одному из руководителей промысла предложили выступить с резкой критикой, в соответствии с которой затем должно было последовать увольнение. Но этот человек не поддался на уговоры высокого начальства и заявил буквально следующее:
      - Я считаю, что провинившегося геолога критиковать надо, а снимать – не надо. Все мы знаем его, как замечательного человека и семьянина, горячо любящего свою жену и своих детей. Он всегда был гостеприимным и приветливым человеком. Мы все, его коллеги, помним, какие замечательные шашлыки он готовил к праздникам, которые мы сообща отмечали. А насчет его ошибок - что можно сказать? Да, они были, но ведь сделал он и много хорошего. Ведь даже Владимир Ильич Ленин говорил, что не ошибается лишь тот, кто ничего не делает. Нет-нет, увольнять его не следует, такое наше мнение.

      Комиссия вернулась в Москву ни с чем. Победило чувство локтя.
После этого рассказа в экспедиции, где работал ГК, формулировку «критиковать надо, а снимать не надо» стали применять широко, особенно к любителям выпить в рабочее время.

В подчинении у ГК на Мангышлаке была бригада буровиков, буривших неглубокие скважины для сейсморазведчиков, которые затем в этих скважинах осуществляли взрывы зарядов тротила, необходимые для возбуждения сейсмических колебаний в окрестности исследуемых глубоких скважин. Бурить мелкие скважины было принято незадолго до предоставления сейсморазведчикам глубоких скважин для проведения в них геофизических работ. Но предоставление глубоких скважин нередко задерживалось на значительное время, и тогда ГК требовал от буровиков геофизической партии бурить мелкие скважины впрок, хотя такая работа часто оказывалась бесполезной из-за разрушения от времени этих скважин.

      Но ГК был неумолим и доказывал начальству, что вред от безделья его буровиков будет больше, чем от разрушения пробуренных ими не ко времени скважин. Он приводил в пример работу вверенных ему некогда рабочих, копавших шурфы в одну из снежных зим на Дальнем Востоке. Чтобы рабочие не бездельничали и тем самым выходили из спортивной формы, он разделил их на части. Одна часть расчищала снег на заданном участке, затем другая часть рыла на этом участке не нужные на самом деле шурфы, а затем следующая часть рабочих приезжала туда же закапывать шурфы и заметать на них снег. Все рабочие были довольны выполненной работой  и даже за ударный труд в очередную зарплату получали премию. Бузить им и в голову не приходило, так как выполняли они лишь черновую работу, бесконечно доверяя своему начальнику.