Чердак

Третья ступенька скрипнет всегда. Лестница — в два пролёта, крутая да узкая. Ступеньки из неструганой доски — в занозах все. В детстве — всё босиком, сколь раз доставал их. На чердаке — пыльное окошко, свет скребётся — впусти. В паутине всё. Лезет свет — широкой полосой в тысячу нитей, шорохи деревьев заоконных в полосе этой, да пыль.
А ещё — запах.
Старый чердак ни с чем не спутаешь. Летом — теплом пахнет, деревом, жильём человеческим, вещами забытыми.
Чемодан найдётся, газеты старые, а в газетах — всё буквы чёрные, ордена, лица. Улыбаются.
Стоишь, бывало, смотришь на богатства эти, тишину слушаешь и шаг сделать боишься — не ждали тебя здесь. Остановилась жизнь здешняя как поднялся ты. Ждёт чердак, пока не уйдёт гость непрошенный. Замер, дыхание затаил. Смотрит на тебя изо всех углов потаённых.
Вот тебе и неуютно. Забудешь, бывало, за чем и поднялся. Постоишь, чихнёшь раз — другой и — вниз. А там — другая жизнь. Подхватит тебя, закружит.
В детстве разве что принимает тебя чердак по-настоящему.
Глянет на тебя глазом запылённым, присмотрится, оценит — глядишь и примет тебя. Откроет сокровищницу свою.
Тогда — не раз ещё поднимешься. Взлетит чёрный залихватский штандарт на дощатые стропила, встанешь ты за колченогий стол, возьмёшься за штурвал невидимый и — уйдёшь в далёкое плавание, чтобы крикнуть однажды: «Земля! Земля впереди!»
Тогда спустишься на твёрдую землю, вразвалочку — старый морской волк, окинешь взглядом окрестности и — в секунду одну повзрослеешь.
Схлопнутся невидимые двери за спиной твоей, в другой раз придёшь наверх — ушёл фрегат твой в тяжёлое тёмное море, не дождался. Погрустишь на пустом берегу и уйдёшь в новую, взрослую жизнь.
А чердак — собой останется.

10.03.24