Философия в Прозе - 4

Ну, что ты нам, Задонский, какие-то заплесневелые бредни пересказываешь? Какой Беркли? Мы живем в век необычайного расцвета научно-технической мысли. У нас искусственный интеллект на каждом шагу. Я старый, лысый, поморщенный и никому не интересный. Но небольшой шахер-махер. И вот я молодой, красивый, с копной изумительных темно-русых волос и все девочки у ног моих. Ну не прямо, конечно, но точно без ума от моей новой фотки. А тут и теледильдоника, пожалуйте, – достижение современной цивилизации.

Идеи Беркли мы еще вспомним в новейшем и сенсационнейшем аспекте. А на этот раз я расскажу об одном русском философе – которых, как многие уверены, вовсе в России и нет – не рассказать о котором было бы невежливо мне перед самим собой, перед моей памятью.

Очень и очень давно: в ту удивительную пору беспечной молодости и развитого социализма, когда я был абсолютно убежден, что желание читать каких-либо философов – хоть древних, хоть современных – может прийти только в очень больную голову, я встретил человека, перевернувшего в каком-то смысле всю мою жизнь. Он приносил мне для прочтения книги, которых в стране Советов не было по определению и не могло быть. Дореволюционные издания.

Однажды такой книжкой оказался небольшой томик, изданный в Москве примерно в 1912 году, с довольно любопытным и интригующим названием «Мозг и душа. Критика материализма и очерк современных учений о душе». А вот имя автора – профессор Г.И.Челпанов – мне не говорило ни о чем совершенно.

Книга – бомба, но об авторе, думаю, я в ту пору ничего так и не узнал. Да и откуда можно было почерпнуть такую информацию. Я бы и о существовании подобной книги никогда не узнал, если бы не счастливая случайность. В учебнике марксисткой философии материализма, которую мы изучали в обязательном порядке, о Челпанове, скорее всего, не было ни слова. И не могло быть. Своими лекциями, читанными студентам Киевского университета св.Владимира и записанными в виде этой книжки, Челпанов окончательно и бесповоротно лишил философское учение материализма будущего и захоронил его где-то там рядом с его творцами и проповедниками.

Однако материализм жив и по сей день. Почему? А кто читал эту книгу Челпанова, поднимите руки? Потому что, по мнению Челпанова, «материализм всегда будет оставаться философией нефилософов». Материализм жив и распространяется среди тех, кто никакого понятия не имеет, что это такое, на самом деле.

Любители греческой философии обязательно вспомнят как основоположника материалистического учения Демокрита. Демокрит учил, что все существующее состоит из мельчайших частиц – атомов,  невидимых глазом, не делимых, но имеющих различную геометрическую форму: и шарообразную, и кубическую, и пирамидальную, и с различными выпуклостями и впадинами, и существующими вечно.

Однако в учении Демокрита есть одна тонкость, из-за которой признать его взгляды чисто материалистическими никак нельзя.  Демокрит считал, что вот эти самые атомы недоступны нашим чувствам. И дело не только в размерах. Реальность, которая открывается нам при помощи чувств есть реальность кажущаяся. Истинная же реальность может отрываться исключительно при помощи разума. Так что же в таком случае разум?

Для сравнения вспомним ленинское определение материи, которое предлагалось заучивать наизусть даже студенту-медику, претендующему на положительную оценку по курсу «диалектического материализма». Материя, по В.И.Ленину, это «философская категория для обозначения объективной реальности, которая дана человеку в ощущениях его, которая копируется, фотографируется, отображается нашими ощущениями, существуя независимо от них».

И много общего с Демокритом?

Учение, которое говорит, что в основе действительности лежит дух – нечто нематериальное – получила название спиритуализма или идеализма.

А есть ли принципиальная разница в учениях материализма и спиритуализма? Да, по сути, и нет. Вот и Челпанов говорит об этом.

Сравните. Но прежде еще одно небольшое, но фундаментальное определение. Спиритуализм есть учение метафизическое. Признано всеми. А что такое метафизика?  Это то, что находится позади или после физики. Т.е. за пределами физических явлений, в основании их. К метафизическому относится всё то, что невозможно познать традиционным научными средствами, путем опыта.

Итак сравним.

«Спиритуалист говорит: «мы воспринимаем непосредственно такие явления, как мысль, сознание, но чтобы понять, каким образом эти явления могут осуществиться, мы должны признать существование особой духовной субстанции, которую мы, однако непосредственно воспринимать не можем. Это есть то предположение, без которого мы не могли бы понять душевной деятельности; эта субстанция находится как бы позади психических явлений» (Челпанов Г.И. Мозг и душа).

По мнению материалиста: «непосредственно воспринимаемое нами есть не что иное, как материальные явления, но для того, чтобы понять вечную смену явлений, нужно допустить существование неизменных материальных атомов, которых видеть и непосредственно исследовать мы не можем, но существование которых мы должны предположить для того, чтобы понять все в мире существующее» (там же).

Фактически оба говорят об одном и том же. И следовательно, делает вывод Челпанов, материализм такое же метафизическое (а не научное) учение, как и спиритуализм или идеализм.

Но, конечно, Челпанов ничего нового не открыл. Он просто простым и доступным даже неподготовленному читателю языком рассказал, как обстоят дела на самом деле, обо всем, что уже было открыто к этому времени.

Что можно было добавить к идеям Иммануила Канта и Артура Шопенгауэра (1)? Да практически ничего. И по сей день. А где в них место материализму? Его нет. 

19 мая 1922 года Ленин шлет записку Дзержинскому:

«т. Дзержинский! К вопросу о высылке за границу писателей и профессоров, помогающих контрреволюции…
Все это явные контрреволюционеры, пособники Антанты, организация ее слуг и шпионов и растлителей учащейся молодежи. Надо поставить дело так, чтобы этих «военных шпионов» изловить и излавливать постоянно и систематически и высылать за границу…».

И выслали. Н.А. Бердяев, С.Л. Франк, И.А. Ильин, С.Е. Трубецкой, Б.П. Вышеславцев, С.Н.Булгаков, И.О.Лосский, Л.П.Карсавин, Г.В.Флоровский, П.А.Сорокин, В.В.Зеньковский, А.А. Кизеветтер, Ф.А. Степун, М.А. Ильин (Осоргин), М.М. Новиков, А.И. Угримов, В.В. Зворыкин, Н.А. Цветков, И.Ю. Баккал…. Всего 225 человек. На «философском пароходе».

В мартовском номере журнала «Под Знаменем Марксизма» за 1922 год публикуется небольшая по объему статейка Владимира Ильича, единогласно названная впоследствии теми, кто стоял под этим знаменем, его «философским завещанием».

Он завещал, например, что «профессора философии в современном обществе представляют из себя в большинстве случаев на деле не что иное, как «дипломированных лакеев поповщины»».

И потому «подобных преподавателей и членов ученых обществ» следует «давно бы вежливенько» препроводить «в страны буржуазной «демократии». Там подобным крепостникам самое настоящее место».

И препроводили.

Челпанова не выслали, и сам он никуда не уехал.

Его ждала иная, трагическая судьба.

Блестяще образованный Челпанов постоянную работу в Москве не нашел – вакансий не было. Самое большее – приват-доцент на кафедре философии Московского университета. А это значит отсутствие стабильности и постоянного заработка. В 1892 году ему предлагают возглавить кафедру философии в Императорском университете св.Владимира в Киеве с окладом 1200 рублей в год. Естественно, Челпанов соглашается. Семью нужно было кормить (жена, сын и две дочери).

Георгий Иванович был выдающимся лектором. Говорят, на его лекциях всегда был аншлаг. Слушатели сидели даже на полу.

Лучшими его учениками стали Густав Густовович Шпет, Павел Петрович Блонский, Константин Николаевич Корнилов.

После смерти жены в 1906 году Челпанов, наконец, перебирается в Москву, получив должность ординарный профессор кафедры философии Московского университета (фактически должность зав.кафедрой). 

Как-то среди слушателей Челпанова оказался сын известного в Российской империи купца, мецената и коллекционера живописи Сергея Ивановича Щукина. Скорее всего это был сын Иван. Он был очарован Георгием Ивановичем и уговорил своего отца выделить для развития науки, организацию и обустройства при Московском университете Психологического института, создание которого было большой мечтой Челпанова, немного денег. Щукин выделил.  В 1910 году 120 000 рублей, зарплату Челпанова за 100 лет. Но для Щукина сумма не была астрономической. Он только за годы лихолетья первой русской революции (1905 – 1907) умудрился заработать не менее одного миллиона.

Челпанов на эти деньги выстроил и оснастил на тот момент по последнему слову техники без преувеличения лучший в Европе, если не в мире, институт психологии. «Отец» американской психологии Эдвард Брэдфорд Титченер (Edward Bradford Titchener), посетив институт, отметил: «Приспособления и оборудование соперничают, если не превосходят лаборатории, где-либо в мире существовавшие».

Институт жив по сей день. Сегодня он носит название: Федеральный научный центр психологических и междисциплинарных исследований – (ФНЦ ПМИ).

На официальном сайте ФНЦ, на страничке истории центра, я прочел:

«Психологический институт был создан творческой инициативой и самоотверженными усилиями выдающегося отечественного ученого Георгия Ивановича Челпанова (1862–1936) и известного московского предпринимателя и мецената Сергея Ивановича Щукина (1854–1936), материально обеспечившего возможность практического воплощения грандиозного инновационного научного проекта.

Благодаря энергичному руководству Г.И. Челпанова в ноябре 1911 года Моховая улица украсилась зданием Психологического института, выполненного в готическом стиле (архитектор А.С. Гребенщиков). По объему научных площадей – 59 аудиторий – московский Психологический институт был в те годы самым большим в мире. Комплекс новейшей научно-технической аппаратуры (свыше 150 единиц) и богатая научная библиотека (свыше 4 000 изданий по истории философии, психологии, логике, истории, математике, естествознанию и 15 наименований специальных психологических журналов) способствовали обеспечению высокого уровня научно-теоретической, экспериментальной и учебно-образовательной деятельности сотрудников института».

Это сегодня. А вот при наиболее демократической из всех существующих форм политической власти – диктатуре пролетариата, в первом и единственном в мире государстве рабочих и крестьян имя Г.И. Челпанова вычеркнули не только со страниц истории, но и из жизни.

В ноябре 1923 года его фактически выгнали со всех постов. Руку приложили два его ученика Блонский и Корнилов, которых он буквально в свое время вытащил из «грязи» (2).

Челпанов остался без средств к существованию (3). Помог не предавший его Шпет. Он устроил его на работу в ГАХН – Государственную академию художественных наук. Правда ненадолго. В 1930 году новая власть ГАХН разогнала, как источник эстетствующей буржуазной заразы. И не только.

Густав Шпет был вице-президентом ГАХН. Его обвинили в том, что он превратил Академию в «крепкую цитадель идеализма», развел кумовство, рвачество, расплодил всяческих идеалистов, реакционеров и контрреволюционеров типа Георгия Челпанова и его сына Александра или, по моему представлению гордости России, философа Алексея Федоровича Лосева.

Мало этого. Весной 1935 было сфабриковано «Дело о немецко-фашистской контрреволюционной организации на территории СССР». По этому делу были арестованы бывшие сотрудники ГАХН, в том числе сын Челпанова Александр и Густав Шпет.

Их обвинили по целому ряду пунктов:

1) отрицательное отношение к советской власти,
2) убеждение в том, что интеллигенция подвергается гонениям, 3) отсутствие веры в успех соцстроительства,
4) идеалистическую философию (у Шпета),
5) националистические взгляды (у М. А. Петровского, А. Г. Челпанова).

А еще за «участие в составлении фашизированного Большого немецко-русского словаря».

Александра Челпанова расстреляли сразу, в1935 году. А Шпета в 1937.

А еще в 1933 во время родов умирает дочь Челпанова Татьяна. Вторая дочь Наталья вышла замуж за француза и уехала во Францию в 1926 году. Навестить отца не позволяли революционные власти.

В 1936 году сердце «пенсионера» Георгия Ивановича не выдержало. Он умер 13 февраля от сердечного приступа.

Похоронили его вроде как на Ваганьковском кладбище, но и следа могилы его не сохранилось до наших дней. И где она неизвестно.

А почему Георгий Иванович Челпанов не уехал на том пароходе, я так и не выяснил.



(1) А.Шопенгауэр Мир как воля и представление. Том 2. Гл.1

Субъект:
— Я существую, и кроме меня нет ничего. Ибо мир мое представление.
Материя:
— Что за дерзкое самообольщение! Я существую, я, и кроме меня нет ничего. Ибо мир — моя преходящая форма. Ты не более чем результат части этой формы и совершенно случаен.
Субъект:
— Какое нелепое самомнение! Ни ты, ни твоя форма не существовали бы без меня: вы мною обусловлены. Кто устраняет меня из своей мысли и после этого полагает, что он еще может мыслить вас, тот впадает в грубое заблуждение, ибо ваше существование вне моего представления — это прямое противоречие, «деревянное железо». Вы существуете — это значит только то, что я вас себе представляю. Мое представление — вот место вашего существования; поэтому я — его первое условие.
Материя:
— К счастью, дерзость твоего утверждения скоро будет опровергнута реальным образом, а не только на словах. Еще несколько мгновений — и тебя не станет, и ты вместе со своим бахвальством погрузишься в ничто: ты пронесешься как тень и тебя постигнет участь всех моих преходящих форм. Я же — я останусь, невредимая и неуменьшенная, в течение бесконечного времени, из тысячелетия в тысячелетие, и невозмутимо буду созерцать игру моих сменяющихся форм.
Субъект:
— Это бесконечное время, которое ты хвалишься прожить, существует, как и бесконечное пространство, которое ты наполняешь, только в моем представлении; мало того, оно — простая форма моего представления, которую я ношу в себе готовой и в которой ты себя являешь, которая тебя принимает в себя, вследствие чего ты только и существуешь. А уничтожение, которым ты мне грозишь, постигает не меня, — иначе и ты вместе со мной исчезла бы: оно постигает только того индивида, который короткое время служит моим носителем и который я представляю себе, как и все другое.
Материя:
— Но если даже я уступлю тебе в этом и соглашусь рассматривать твое существование, которое все-таки неразделимо связано с существованием этих преходящих индивидов, — если я соглашусь рассматривать его как нечто существующее для себя, то оно все же останется зависимым от моего существования. Ибо ты — субъект лишь постольку, поскольку имеешь объект, а этот объект — я. Я — его ядро и содержание, то постоянное, что есть в нем, чем он держится и без чего он был бы так же бессвязен и испарялся бы так же бесплотно, как сновидения и фантазии твоих индивидов, которые ‹фантазии› даже свое призрачное содержание заимствовали опять-таки у меня.
Субъект:
— Ты поступаешь правильно, не желая оспаривать моего существования только потому, что оно связано с индивидами: ибо столь же неразлучно, как я к ним, прикована и ты к своей сестре — форме, и ты еще никогда не появлялась без нее. Тебя, как и меня, ничей глаз еще не видел нагой и одинокой, так как и ты, и я — только абстракции. Одно и то же существо, в конце концов, созерцает себя самого и самим собой созерцается; но его бытие само по себе не может состоять ни в созерцании, ни в том, чтобы служить объектом созерцания, так как и то и другое распределено между нами обоими.
Оба:
— Таким образом, мы нераздельно связаны, как необходимые части единого целого, которое объемлет нас обоих и через нас существует. Только недоразумение может противопоставлять нас друг другу как врагов и доводить до того, чтобы одно оспаривало существование другого, — на котором для каждого из нас держится и с которым падает собственное существование.

(2) Челпанов не раз помогал Корнилову пересдавать экзамены и даже добился для него звания приват-доцента. А к Блонскому он даже однажды лично приходил в его студенческую каморку в Киеве, когда тот хотел бросить университет, чтобы убедить его одуматься. Убедил, и вот… «Главные наши изгнатели – это Корнилов и Блонский, — сознавал он в письме. – Разумеется, они сами не в состоянии ничего сделать. Но грустно подумать, что они разрушат всё то, что создалось с таким огромным трудом». (Анастасия Гужва. Творец академической психологии Георгий Челпанов из Мариуполя. 2020).

(3) Откройте в свободной энциклопедии – Википедии статью «Г.И.Челпанов», и вы узнаете, что в ноябре 1923 года Георгий Иванович ушел на пенсию, долгожданную и заслуженную, не иначе. Хотелось бы мне безымянному автору этой статьи заглянуть в глаза.