Депортация в Алтайский край моей бабушки

Я была слишком мала, чтоб понимать что происходит, но ужас, который был вокруг у железнодорожного состава (вагоны-теплушки в таких отправляли наших солдат на фронт): суета, крики, рыдания, прощания с близкими, засели в мою детскую головку навсегда. Я у папы на плечах, он держит меня одной рукой за ножки, а я обхватила его голову обеими руками, в другой руке у него большой свёрток, рядом мама и тоже с объёмными перевязанными верёвкой свертками, там тёплые вещи. Мама кричит, зовёт свою маму, мою бабушку Асю Георгиевну. Мы быстро передвигаемся, останавливаясь у каждого вагона. Наконец из теплушки слышим крик бабули, она отзывается на мамин крик и, протискиваясь, выглядывает из вагона, мама передаёт ей свёртки. Меня передают бабуле,  она крепко целует меня, прощаясь. Я плачу и прижимаюсь к её мокрой от слёз щеке. Там в глубине вагона дедушка Мкртыч Налбандян и моя тётя Женя – Евгения Рубеновна Джагинова (инвалид детства) молодая девушка. Состав тронулся и в несколько раз увеличился крик-вой с обеих сторон: отъезжающие и оставшиеся без своих родных, осиротевшие родственники и близкие ещё долго плакали безутешно.
Мы пришли к бабушкиным сестрам и брату на ул. Гегечкори в Тбилиси рассказать, что тёплые вещи, собранные ими, мы передали. Как потом оказалось, они очень пригодились в дороге и там, в Алтайском Крае, куда с мытарствами прибыл состав. Самое тяжёлое время было – дорога. Больные и ослабленные не выдерживали долгого переезда в таких условиях, их оставляли на станциях и дальше чужие люди провожали их в последний путь. Родственники даже не запоминали, на какой станции будут преданы земле их близкие (из слов бабушки).
Благодаря тому, что мою бабушку, дедушку, тётю приняли очень радушно, разместили довольно прилично, они не испытывали больших трудностей. В Алтайском крае дедушка Мкртыч Налбандян работал бухгалтером, а бабушка учительствовала и обучала домашнему хозяйству молодых соседок. Тётя вела домашнее хозяйство, помогала, как могла.
Алтайцы полюбили бабушку, она обучала детишек русскому языку и рисованию. На торжества рисовала и дарила поздравительные открытки. В Тбилиси  бабушка ещё до революции обучалась на бестужевских курсах (они приравнивались к пансиону благородных девиц, как в Петербурге), обучение премудростям жизни, иностранным языкам, домоводству, рисованию, теснению по коже и прочим вещам, пригодилось ей в жизни. Чему она пыталась научить и меня.
А тем временем, мой папа – Климашев Владимир Алексеевич, участник Великой Отечественной войны,  (с 1939 года служил в Советской Армии) офицер, имеющий фронтовые награды: ордена и медали, писал во все инстанции о реабилитации моей тёти. Она была дочерью Аси Георгиевны от первого брака, её отец Рубен Джагинов, герой Гражданской войны и прочее, прочее. 
Вскоре тётя Женя была реабилитирована и вернулась к нам в Грузию. Родители продолжали писать во все инстанции с просьбой реабилитировать Налбандян Асю Георгиевну и её мужа Налбандян Мкртыча. После смерти И.В. Сталина их реабилитировали. Они вернулись в свой дом. Это большое счастье! Но ведь есть и другая сторона у этой истории.
«Люди-переселенцы» а проще сказать депортированные, часто невинно оклеветанные,  остались лежать вдоль дороги, ведущей в Алтайский Край.