Любимые женщины, жены и сёстры по разуму

Всё как в жизни
====================================================

На мой взгляд (не подглядывая ни в какие «шпаргалки» от Борхеса и др.), существует три основных сюжета, «перепевать» которые можно бесконечно, ибо в своих сочетаниях и интерпретациях они и дают – бесконечность. А быть может, даже больше, чем бесконечность. Вечность. Это тема отношений М и Ж, Жизни и Смерти, и Смысла. И все они, как части одной матрешки, чудесным образом входят одна в другую. Но могут, а чаще всего так и происходит, рассматриваться/рассказываться по «отдельности». Например, в кино.

Про Смысл, смыслы, конечно хорошо, но… первые (темы), как говорится, «ближе к телу». Ну, не нужны кому-то «эти сложности», свои надоели, хочется мельком взглянуть на разворачивающуюся во времени (ограниченную экранным) историю и всё.  Другие, посерьёзнев, скажут, что такое желание – абсурдно. И тоже будут правы, т.к. речь, на самом деле о том, что просто одна «линия» выходит на передний план (чаще всего, отношения М и Ж), тогда как остальные там тоже присутствуют, но, так сказать, незримо. А между этими «крайностями» находятся те, кто… прав по-своему: им тоже хочется посмотреть/погрузиться в атмосферу/понять историю, рассказанную автором, как бы «плыть по течению» повествования, но вместе с тем и поразмышлять, а что, собственно, эта история рассказала сейчас лично им…


Сюжет (суперкратко, не из Википедии)
==========================================================

На поверхности киноистории «Ксения, любимая жена Федора» – отношения между М и Ж – Ксенией и Федором, любящих друг друга, много лет проработавшим на стройке, но до сих пор не имеющих своего жилья (живущих отдельно друг от друга в М и Ж общежитиях). Фильм и начинается с того, что Ксения, наконец-то, получает ключи от квартиры, и в это же время её любимый (они не расписаны) узнает, что Ксения ждет ребенка. Новоиспеченные будущие родители в одночасье превращаются в молодую семью. Но, как говорится, «рано радоваться», ибо с этих-то «притирок» и чудо-открытий только и начинается настоящая семейная жизнь. Кроме того, главные герои работают на стройке и это обстоятельство тоже играет немаловажную роль не только в их жизни, но и в самом фильме.
 
Можно ещё короче. «Фильм о любви, о непростых семейных отношениях, о душевной ёмкости и щедрости – о том, что необходимо в жизни каждому человеку», - так написано в аннотации к фильму  на сайте «Кинопоиск».

О «…ёмкости и щедрости» лично я (в отличие о тех, кто писал это резюме) ничего поведать не могу, так что буду делиться тем, что привиделось мне)).


«Мне сверху видно все, - ты так и знай!»*
==========================================================

«Первозрителям», последующим зрителям и тем, кто смотрит фильм в наши дни – киноистория понравилась и продолжает нравиться. Как сказано выше (да это и не секрет), история М и Ж, их взаимоотношений – один из «вечных сюжетов», т.е. заведомо людям «всех времен и народов» так или иначе интересный. Поэтому, важно, что? Важно суметь рассказать. Однако после выхода фильма на экраны отчизны, одни кинокритики (тоже «зрители», к тому же, жившие в одно историческое время не только с героями фильма, но и всей страны, только «специально обученные») считали, что «Ксения, любимая жена Федора» – «компромиссный фильм, который застрял между семейной идиллией  (???) и публицистическим очерком» (главные герои работают даже не на возведении жилого квартала, а на строительстве Армянской АЭС), и что производственная тема, прозвучавшая там, но ради семейной линии сюжета показанная на «втором плане», достойна большего. В то время, как другие упрекали авторов в том, что несмотря на интересную задумку, обрывается он «на полуслове»: каким образом, в итоге, разрешится возникший в начале фильма конфликт между главными героями (завязка фильма), зрителю, как говорится, так и придется додумывать самому, финал – открытый. Ну и конечно претензии были, непосредственно к автору сценария, получившему к тому времени известность как раз за свой «пристальный» взгляд к теме производственной, как тогда было принято говорить): досадно, мол, что проблемно-злободневные взаимоотношения на самом строительстве (да ещё такого масштаба!), здесь тоже «заслонены». (А, порой – добавлю от себя – кажутся абсурдными на фоне человеческой жизни вообще, и женщины, ждущей ребенка, в частности).

Я не кинокритик. Я зритель. А свои заметки пишу не в 1974 году, когда фильм вышел на экраны, а из 2024 года. И поэтому да: все, все темы и главная, и показанные вскользь, вторым и третьим планом, лично мне интересны. Но как невозможно описать <реальную> автобиографию на одной странице при поступлении на работу и даже в автобиографической книге в тысячу страниц, тем более невозможно втиснуть в 84 минуты экранного времени (а продолжительность фильма такова) тщательное, детальное и т.п. рассмотрение «контекста» в который помещена история личных отношений Ксении и Федора, пусть и всего лишь (!) на небольшом отрезке их личной жизни. Интересно, важно, но – невозможно. Мы ведь и в жизни, являясь «матрешками», не в состоянии постоянно отслеживать, происходящее с нами и вокруг. Только выборочно, только фрагментарно, на чем задерживается внимание и, впоследствии, мысль.

«Лицом к лицу/ Лица не увидать./Большое видится на расстоянье»**, - как сказал поэт. Действительно, масштаб «больших» (читай, важных) вещей/событий невозможно, порой, разглядеть/понять, находясь «вблизи». Они такие большие, что… просто невидимы. Как, к примеру, гигантские рисунки в пустыне Наска.

Так вот именно потому, что я уже нахожусь на ощутимом расстоянии даже от самой себя, – смотревшей этот фильм в последний раз неважно, когда, – мне удалось увидеть в той же самой истории что-то, помимо всего сказанного.  И ещё. Для тех, кто не смотрел фильм, дальнейшее, скорее всего, не будет представлять никакого интереса, поскольку в мои планы не входит пересказывать его содержание.
   

«Об этом можно сделать и смешную, и трогательную картину»

А началось всё, фактически, … в конце. Т.е., я почти досмотрела фильм и (именно) вдруг, почему-то обратила внимание на деталь, на которую так (поскольку видела фильм не единожды) никогда внимания не обращала. (Да и кто, интересно было бы узнать, обращал?). Досмотрев ленту, я поняла, что «тянет» и «беспокоит» та самая деталь, и пока не отцеплюсь от неё (или она от меня), не успокоюсь.
 
Сказано – сделано.  «Отмотала» фильм для нужной мне сцены и вслушалась. Потом перерыла книжный шкаф и нашла то, что было мне нужно. Ну и понеслось))).

Итак, обо что же, по выражению Канта, споткнулся мой дух? Эта была сцена, когда главная героиня сидит в общежитии и слушает (или не слушает, не слышит, погрузившись уже в собственные раздумья?) то, что ей читает юная, недавно прибывшая на стройку «красавица-спортсменка-комсомолка»: «Я бледнею, когда он страдает во мне; я больна от его толчков, и я могу умереть от одного движения того, кто во мне и кого я не вижу. Теперь я -- только легкая занавесочка; все мое тело -- занавесочка, под которой -- спящий ребенок.
-- Кто я такая, -- говорю я себе, -- чтобы держать сына на своих коленях?
И сама себе отвечаю:
-- Женщина, которая любила и чья любовь после первого поцелуя попросила вечности». И добавляет: «Ты меня не слушаешь? Это Габриеэла Мистраль, испанка пишет».
 
Длится фрагмент в общей сложности не более двух минут. Если не меньше. А далее, после этого недолгого «затишья» мощным аккордом следует, фактически, последняя сцена – отправка мужчин, работающих на стройке, на военные сборы.

В это трудно поверить, но я не просто внимательно слушала стихи, я их записала от руки. Честное слово. После чего нашла сборничек Габриэлы 1958 г. издания, купленный мною, любительницей поэзии и безденежной студенткой, когда книгу сильно уценили. Но, увы, этого цикла стихов там не было. Пришлось снова воспользоваться интернетом.

Габриэла Мистраль, Нобелевский лауреат по литературе, чилийский поэт. Однако читаемое коротенькое стихотворение в прозе на поверку оказалось… «нарезкой» и «склейкой» из разных стихотворений, хотя и одного цикла. (Кому интересно, можно почитать в интернете: «Мистраль Габриэла. Избранная проза. Гл.2: «Поэмы матерей», перевод О. Савича»). Хм… И тут мне, конечно, сразу захотелось почитать сценарий. Зачем? Хотелось уточнить, есть ли там какая-то ремарка на этот счет, скажем: 1) «Ксения «тут – слышит, а тут не слышит, читаемый ей текст» или 2) девушка буквально читает то, что ей предписано (написано) в сценарии? Это принципиально. Потому что, если – второе, тогда вопрос более серьёзный: а почему именно такая «нарезка»?

В общем, сценария, увы, я не нашла, однако, кроме всего ненужного, интернет подкинул мне ссылку на книгу о жизни и кино режиссера фильма – Виталия Мельникова*, в которой есть небольшое воспоминание и об этих съемках. (Кстати, именно оттуда, как оказалось, взяты цитаты для Википедии, которую я до этого не удосужилась прочесть). Причем, о самом сюжете там (в книге) – всего несколько строк. А вот как об этом пишет сам режиссер.

«Сценарий написал Александр Гельман. ……В это время Гельман как раз женился и сценарий написал в соавторстве с женой. Это была история про «легкотрудницу» – беременную женщину, которая временно, до родов, поставлена на лёгкую работу. На фоне грандиозной стройки, грохочущего железа и производственной суеты Ксения поглощена главной своей заботой и работой – она готовится к появлению на свет нового человека. Главное и не главное в жизни она оценивает только по этому естественному принципу. Мне показалось, что об этом можно сделать и смешную, и трогательную картину. Любящий муж Ксении Фёдор заботливо оберегает жену. Но он – человек, сделанный природой попроще Ксении. Он слегка жадноват и слегка жлобоват. Неуловимые, неясные тревоги владеют Ксенией в преддверии главного, грядущего события. Будущее своё и будущее нового человечка, и будущее непостижимой для Ксении, но тоже зреющей, растущей стройки слились для неё воедино».

Т.е. причиной появления «гибрида» (истории о любви, беременной женщине и производстве), о который спотыкались официальные кинокритики, стал творческий союз сценариста, уже известного своими сценариями на «принципиальные», производственные темы и его молодой супруги. Но. Именно это (как сказано самим Виталием Мельниковым) и приглянулось режиссеру в сюжете для будущей киноистории. Иначе, критикам нечего было бы критиковать, зрителям из года в год не на что было бы умиляться, а мне (здесь и сейчас, «однажды двадцать лет спустя») – удивляться)).

А удивляться, конечно, есть чему, особенно, глядя с … «расстоянья».


Материнство: диалектика естественного и социального

«Смешная и трогательная» киноистория 70-х. Никакой отсебятины, строго по цитируемому выше высказыванию самого режиссера фильма (это не занудство, это – поводка)) ). Главная героиня – молодая женщина, без дома, семьи, с образованием, скорее всего, 8 классов + ПТУ (производственно-техническое училище) на протяжении 12-и лет работает на различных стройках страны. Не в бухгалтерии. Теперь вот на стройке АЭС в Армении. Здесь же работает её «гражданский муж», от которого у неё должен появиться первенец. По КЗОТУ (кодексу законов о труде) беременную женщину, временно, до родов, переводят на лёгкую работу. (Потом она, разумеется, должна будет вернуться на прежнее рабочее место). В это же время, стараниями мужа, она, наконец-то, обретает личное законное жилье.

Что показалось особенно «смешным и трогательным» (в кавычках), так это запись мужчины-режиссера (очевидно и автора сценария, без жены) о состоянии ума героини – беременной женщины – «на фоне (?) грандиозной стройки…», оценивающей «главное и не главное в жизни ТОЛЬКО по… этому принципу». И очень верно написано по какому: «естественному». Иными словами, всё, «на фоне» чего Ксения занята своей главной «заботой и работой» – подготовкой «к появлению на свет нового человека» –  является неестественным. Абсолютная правда. Как и то, что <отношение к материнству> (общества) – тоже, как это не дико звучит, не является чем-то естественным (природным, а не сделанным человеком): это – намеренно смоделированная «реакция» на социокультурный конструкт.
 
//(Кстати (или, не кстати): в фильме (что подчеркнуто, в названии), Ксения –любимая жена (!) Федора. Однако герои не расписаны официально. Но никого из персонажей фильма, впрочем, как и тогдашних строгих кинокритиков этот факт не смущает. Любопытнейшая деталь.  Поскольку через несколько лет на экраны выйдет фильм ещё про одну любимую ****. Но. Для того, чтобы из «любимой женщины механика Гаврилова» её можно было назвать любимой женой, вначале нужно было официально зарегистрировать свои отношения в ЗАГСе. И возникшая внезапно загадочная заминка – является главной интригой этой истории. «Жена – читаем мы в словаре – женщина, находящаяся с мужчиной в законном браке». Как минимум. Женщину, жившую с мужчиной под одной крышей, ведущей с ним совместное хозяйство и даже родившей от него детей, но не имеющую такого статуса, заверенного официально, называли, прошу прощения, иначе. Так, кроме всего прочего, социум  подчеркивал, что данная (в первую очередь) женщина игнорирует его правила и предписания.  И, не только в светском обществе времен Льва Толстого. Откуда такая «вольница» в 1974 году? – гадать и рассуждать здесь не стану, но, для зрителя, живущего «в реальной реальности» тех лет это тоже был какой-то знаковый жест).//

Однако вернемся к прерванному ходу мысли. Вообще-то, по здравому разумению, для нормального человека непостижимым, таинственным, сакральным должен бы быть акт сотворения новой жизни и дар деторождения, а не «будущее…  тоже зреющей (??) и растущей стройки».  Или нет?

Собственно, об этом в своих стихах в прозе и пыталась рассказать Габриела Мистраль. Надеюсь, появление в фильме стихов о женщине, носящий под сердцем ребенка было естественным желанием авторов сценария, а не противоестественной данью, скажем, тогдашней идеологии (т.к. Мистраль была не только поэтом; кому интересно – вся информация в открытом доступе). 

«Одна из нас должна сказать (раз мужчины этого не сказали) о святости этого болезненного и божественного состояния. Я хотела написать эти поэмы с почти религиозным чувством. Кое-кто из тех женщин, которым необходимо, чтобы быть целомудренными, закрывать глаза на жестокую, но роковую правду, дали этим поэмам низкое толкование; оно опечалило меня за них самих. Они даже требовали, чтобы эти поэмы были изъяты из книги», - писала Габриэла Мистраль, предваряя этот цикл.

Ни у какого общества, ни у какого государства, да и человечества в целом нет шанса на будущее, если матери перестанут рожать детей (если что, я всё ещё – про человечное человечество), однако тот же социум навязывает людям правила, по сути, принижающие и обесценивающие этот божественный дар, переформатируя его, то в «долг», то в «товар», то в маркер «умственной отсталости». Что, в частности, и отзеркаливает культура через своих представителей. Поэтому та же Габриела Мистраль считала, что писать об этом нужно «с религиозным чувством». Почему? Да потому, думаю я, что это одно из тех личных мистических переживаний для описания которых беден любой, даже поэтический язык.

Я прочла весь цикл стихов поэта о материнстве и словно нашла лишнее подтверждение собственным ощущениям и догадкам, возникавшим у меня во время этого киносеанса. Не буду описывать их все. Это было бы чересчур. Скажу только, например, что мне и раньше было как-то странно слышать (когда Ксения казалась мне взрослой женщиной) трогательно-наивный вопрос к близкой подруге: почему ей иногда очень хочется погрызть мела? «А это потому, что у него косточки растут», - или что-то в этом роде, объясняет беременной женщине подруга. Раньше у меня на этой сцене начинало «щипать в носу» (как я думала, из-за какой-то трогательности, что ли), а на этот раз просто потекли слезы: когда эстафету божественного дара материнства передать некому, то это не ощущается как «проявление женской силы», «самодостаточности» и т.п. Напротив: в окружении мощного машинерного прогресса цивилизации от «женской темы» веет сиротством, неприкаянностью и бездомностью. И это неправильно. Так не должно быть.

И пусть в основании движителя материального мира лежит принцип единства и борьбы противоположностей, но человек – не просто «естествоиспытатель», он «житель двух миров». Через него эти два мира (материальный и духовный) могут пересекаться и соединяться. Поэтому материнство – не социальный или биологический феномен, не социокультурный конструкт, сконструированный государством-Левиафаном для удобного манипулирования в своих целях, а нечто гораздо большее. Это область сакрального, символически выраженная ещё древними греками как идеальная форма – круг, замыкающий в себе три первоэлемента, символ восхождения к Единому.


Институционализация идеальных ценностей
============================================

И да, так было не всегда. О том, как трансформируется отношение к материнству (когда и почему, вообще и в нашем отечестве, в частности), при желании, можно узнать самостоятельно. Информации об истории материнства и т.п. – предостаточно.
 
Добавлю лишь (раз уж упомянула о государстве-Левиафане): с возрастающей модернизацией и индустриализацией, планомерная «промывка мозгов» и т.п. происходит на всех уровнях общества, поэтому «забывание» женщинами многого из того, что, либо изначально заложено в них, либо само собой приобреталось в традиции (а не в каких-то специальных «школах материнства» и др. социальных институтах) – следствие тех самых противоестественных, более того, деструктивных процессов, привнесенных в жизнь людей именно с появлением этого монстра. Ибо традиция – не инстинкт, а  культура, поддерживающая преемственность и уровень определенного мировоззрения, в которую с рождения и даже до, погружена человеческая личность.
 
Парадокс: цивилизованное человечество истово ищет ключ к обретению вожделенного счастья где угодно, но не в материнстве. А, между тем, именно оно и является тем «золотым ключиком», отпирающим к нему дверь.

С другой стороны, потерявшее ориентиры человечество не только затрудняется в четком понимании/разделении добра и зла (постоянно раздвигая границы, попутно путая одно с другим), но и с тем, что для него является истинными ценностями. Что уж говорить о совсем неоднозначном понятии счастья, обусловленного конкретными потребностями (и от того манящему с такой притягательной силой), и которое напрямую связывается человеком с достижением чего-то или обладанием чем-то. (А по сути, к новым и новым достижениям. Поскольку, получив это «что-то» в безраздельное обладание, оно теряет для человека свою прежнюю манковость). В таком случае, понимание «счастья» вообще должно быть у каждого – своё. «Кому – арбуз, а кому – свиной хрящик», - как говорит русская пословица. Верно и обратное: зачем мне, страстно желающему заполучить «арбуз», прилагать усилия, а то и отказываться от чего-то, во имя заполучения «свиного хрящика», о котором грезит сосед.  Логично? Но, с другой стороны, какой дивный «инструмент», в умелых-то руках!

Вечный двигатель – концепт «Счастье для всех» – по счастью (прошу прощения за каламбур), до сих пор не изобрели, но «супермагниты», типа «Свободы равенства и братства» и иже с ним, время от времени изобретаются и неплохо «магнитят». Что и запечатлено на скрижалях (и обломках) всё той же истории человечества.
 
И здесь, на мой взгляд, уместно заметить следующее. Ну не поголовно же ... наивны (мда), все те, кто «попадался на эту удочку», а точнее, как «ослик на морковку»?! Нет, конечно, в том-то и дело. Среди них как раз большинство тех, кто, например, не станет зазря повторять «халва», в надежде, что от часто взывания грамм триста восточной сладости материализуется, ну или просто станет слаще прихлебывать пустой чай. Тогда, почему же? Один из ответов (если, коротенько) – потому что мы так устроены. Но очень мало, на самом деле, кто этим (имея в виду самого себя) интересуется. А зря. Потому что те, кто не просто интересуется, а намеренно изучает «человеческое, слишком человеческое» и т.п., и становятся «кукловодами» для вот таких «широких масс».
 
О чем уже прямо говорится в пьесе (того же автора сценария данного фильма) – Александра Гельмана, правда, написанной уже в 2002 году (то ли триллера, то ли комедии положений) «Профессионалы победы». В основу сюжета легла гипотетическая предвыборная гонка и выборы Президента РФ. Только выбирает его, по ходу пьесы, не народ, «а вполне конкретный человек – опытный, не чуждый криминала политтехнолог Ефим Макарович Миндлер»…

Политтехнология – замечу напоследок – всего лишь «одна из» технологий (интегральных технологий) «кукловодства»…


Лирическое отступление

В 1974-м я, конечно, была маловата, а вот уже где-то в конце 70-х, начале 80-х, когда училась в классе 6-м очень хорошо помню, как, например, после показа по телевизору фильма «Прошлогодняя кадриль» некоторые девочки из моего класса (горожанки, москвички) мечтали, что закончат школу, уедут в колхоз и тоже будут доярками, как главная героиня фильма. Фокус в том, что сюжет был, разумеется, о романтичной любви М и Ж: студент московского вуза, приехавший на каникулах со стройотрядом на строительство коровника, влюбляется в местную девушку, разительно отличающуюся от его сокурсниц. (А, в итоге, между прочим, «теряет» её для себя). И таких фильмов в нашем детстве-юности было не мало. Практически все из «мечтательниц» ушли из школы после 8-го класса и «взрослая», «самостоятельная» жизнь у них тоже началась гораздо раньше. Правда не помню, чтобы кто-то за этим уехал так далеко.

На меня же и на одну из моих подруг произвело сильное впечатление произведение и экранизация (их к тому времени было даже две) Н. Островского «Как закалялась сталь». (Не будем о грустном). А позднее – фильм про комсомольца Женю Столетова «И это всё о нем» по одноименному роману Виля Липатова. Вполне возможно, именно поэтому мы, например, сожалели, что «БАМ» построили без нас))…  Иными словами, все эти тяготы строительства узкоколейки (и иных важных для Родины объектов), реальные бытовые и пр. трудности, очевидно, являлись для всех нас, скорее «фоном». «Фигурой» же (как говорят психологи-гештальтисты) были молодость, романтика самостоятельной жизни в молодежном, преимущественно, коллективе, любовь М и Ж. Кстати, о БАМе.

У меня был случайный знакомый. Отец – архитектор, один из тех, кто возводил БАМ, его именем там даже названа (не проверяла, но – верю), одна из тамошних улиц. Однако сам знакомый (по его словам) оказался на знаменитой молодежной стройке 70-х, повинуясь исключительно романическому порыву, где и познакомился со своей женой. Изо всей романтики знакомый рассказал только, как спали с молодой супругой на полуторной кровати «по-солдатски» (одновременно переворачиваясь с одного бока на другой, чтоб не свалиться) и про жуткие холода, из-за которых дом-бытовка, несмотря ни что, к утру промерзал. Почему-то именно эти воспоминания бессознательно сплавились у него с воспоминаниями о горячей любви, плодами которой стали сын и дочь.

Дети выросли. Романтика вместе с любовью канули в Лету. У него – свой бульдозер, на котором он и прикатил благоустраивать Москву. Впрочем, последнее, кроме бульдозера, к данной теме не имеет непосредственного отношения.


Жизнь и кино
==================================================

Не в моём духе раздавать определения-оценки на полном серьезе. Особенно, что касается «настоящести». Тем не менее, в виде эпитета, я такое делаю. Так вот, будучи настоящим художником – как нас учили в той же школе – автор не может не «осветить» действительность, несмотря на то, что это явно не входило (если не противоречило) его личному замыслу. Ну, как-то оно у него так получается, и всё. Даже если (и такое бывает) сам того в полной мере не осознает. Как, скажем, на фотографии, снятой широкоугольным (да и не обязательно) объективом, со временем на заднем плане вдруг «обнаруживаются» новые, не менее (а то и более) интересные объекты, которые снимавший фото вообще не заметил.

Всё сказанное в предыдущем абзаце я отношу, в первую очередь, к режиссеру фильма Виталию Мельникову, а также – к авторам сценария, оператору и, безусловно, замечательной актерской работе Аллы Мещеряковой, Станислава Любшина, Льва Дурова и Людмилы Зайцевой.
 
Что касается «неясных тревог» и т.п., то «подключиться» к ним лично мне во многом удалось, благодаря музыке О. Каравайчука. Ибо, как пишет Мельников о неудачных первоначальных попытках создать нужную ему для экранной истории супружескую пару: «Я пытался воссоздать некую любовь «простых людей», а таковых вообще на свете не бывает. Чувства и отношения, выраженные немногословно и скупо, не становятся от этого проще. Их в обычной жизни просто скрывают. Или не умеют выразить. От этого, как правило, отношения становятся еще сложнее и мучительнее».
 
Да. Но иногда то, что невозможно выразить словами, как раз и может выразить музыка. Более того, весь мир звучит! Об этом, знали не только древние мудрецы. Говоря, что кто-то или что-то «не резонирует» с нами, «не созвучен», мы, собственно, подразумеваем тоже самое, что не «звучим» вместе, гармонично, и это нам, очевидно, не нравится, а то и вовсе не подходит. Так что, я не согласна с кинокритиками, считавшими, что фильм «обрывается на полуслове» и де не ясно, что там дальше будет с героями. Ясно. Ибо мы (зрители), благодаря оригинальной музыке Каравайчука СЛЫШИМ как они звучат, когда находятся вместе…


ПС: Таким был мой киносеанс и постразмышления об увиденном и услышанном. Смотрите, думайте, размышляйте. Рассматривать «фон», иной раз, не менее увлекательно, чем расставленные на его фоне, фигуры))



«Ксения, любимая жена Фёдора»
=============================
Жанр – мелодрама
Режиссёр –  Виталий Мельников
Авторы сценария – Александр Гельман,
Татьяна Калецкая

В главных
ролях:
==================
Алла Мещерякова
Станислав Любшин
Лев Дуров
==================

Оператор – Юрий Векслер

Композитор –  Олег Каравайчук

Художники-постановщики – Белла Маневич-Каплан,
Римма Наринян

Киностудия «Ленфильм»
Длительность – 84 мин.
Язык – Русский
Год – 1974
Страна – СССР


=======================================
*) С. Есенин «Письмо к женщине»
**) строка из песни «Пора в путь – дорогу», х/ф «Небесный тихоход» (1945 г.) (сл С.Фогельсона, муз.В.Соловьева-Седого)
***) Вит. Мельников «Жизнь, кино»
****) «Любимая женщина механика Гаврилова», (реж. П. Теодоровский, 1981 г.)